S-T-I-K-S. Долгая дорога в стаб

Дан Лебэл

Долгая дорога в стаб

Глава 1

Жизнь первая. Бомж – это судьба

Новичок, вас приветствует новый мир. Он красив и сулит вам множество незабываемых моментов, не всегда позитивных. В связи с этим помните, что количество ваших возрождений ограничено, а заработать новые непросто.

Вы вот-вот станете частью Континента. Вы возрождены на кластере 504-33-78. Регион – Третья Высокогорная равнина. Текущее количество возрождений – 99 жизней (стартовое). Текущие задания: выжить, искать, узнать тайное, помочь, задать правильный вопрос. Текущий статус – старт первой попытки. До перезагрузки кластера осталось 100 секунд. Подсказка: вызов полноформатного контекстного меню – команда «Меню»; вызов всех или отдельных шкал на активный экран – команда «Показатели» с добавкой «Все» или названием требуемых шкал. Показатели вызываются аналогично. Все элементы меню масштабируемы, можно изменять их цвета, степень прозрачности, внешний вид и расположение.

Удачной игры.

Перед тем как проснуться, когда мозг отдаёт команду на пробуждение, в сознание иногда проникают звуки из внешнего мира. Ты вроде бы ещё спишь и даже видишь сны, но в этот же самый момент отдалённо слышишь происходящее вокруг тебя.

Мне снилось, что я брёл куда-то по пустым бетонным коридорам. Нескончаемые тоннели иногда заканчивались массивными лестницами, ведущими вверх и вниз. По своеобразной закономерности сна я выбирал тот или иной путь – спускался или поднимался. Во сне мне было важно куда-то дойти и что-то там, в той неведомой конечной точке сделать. В мире грёз я помнил, куда мне надо, и даже оперировал своеобразной логикой, далёкой от той, что бывает у нас, когда мы находимся в сознании.

Перед глазами то и дело возникали какие-то надписи, не поддающиеся прочтению и расшифровке. Да и в сам смысл написанного вдаваться не хотелось, просто было незачем.

Остановившись у очередной вертикальной развилки, посмотрел налево – оттуда доносился странный, доселе неизвестный звук, которого в этих коридорах раньше не было.

Звук был особенный – не особо громкий, но полный внутреннего напряжения. Казалось, что кто-то захлёбывается: можно было различить глотательные звуки с определённой частотой.

Открыл глаза и немного проморгавшись, уставился на источник звука. Прямо перед моим носом сидел здоровенный чёрный кот, вываливавший на грязную чёрную землю содержимое своего желудка.

– Брысь! – естественная реакция на подобное действие вылетела из меня автоматически.

Кот как-то жалобно мяукнул и отпрыгнул куда-то в сторону, а я наконец-то поднял голову и огляделся.

– Чего? – помимо моей воли из моего горла вырвался вопрос.

А удивляться было чему – маленькое помещение, явно подвального типа, скудно освещённое лампочкой под низким потолком. Куча грязных фуфаек, на которых я лежал, такая же куча непонятного тряпья по другим стенам помещения и ужасный запах немытых тел вперемешку с запахом мочи, а ещё тяжёлый смрад переработанных организмом сивушных масел.

Обстановка бомжатника, сильно болевшая спина и жуткий голод, терзавший желудок – всё это доставляло дискомфорт, но почему-то не особо сильно тревожило. Было нечто такое, что заставляло сжиматься в непонятных судорогах мою внутреннюю сущность. Назвать это «нечто» душой не позволял какой-то запрет. Но именно это понятие, как ничто другое подходило для объяснения, творившегося со мной.

Мне было страшно до содрогания души. Так страшно, что я даже представить себе не мог, что так бывает. И причиной этому страху было то, что я не мог вспомнить кто я. Непонимание, необъяснимая тревога и твёрдое убеждение, что если я не пойму кто я такой, то всё – мне конец. Это чувство порождало бурю эмоций, которые выразились в дрожащих коленках и дикой сухостью во рту.

Пять секунд мучений, совмещённых с панической атакой, и странное наваждение схлынуло так же внезапно, как и наступило.

– Дерьмо! – громко выругался, испытывая прилив бодрости от собственного голоса.

С трудом поднялся с лежанки и осмотрелся, пытаясь сообразить, а где это собственно я нахожусь? Этого подвала я не помню. Я вообще ничего не помню, даже себя. Вытянул вперёд руки, расстегнул не по размеру великоватую куртку, задрал футболку, оттянул трусы, внимательно осмотрел всё тело – по внутренним ощущениям вроде как всё моё. Но откуда, например вот этот шрам на левой руке, я не знаю. Или в каком году мне вырезали аппендицит, тоже не помню. И какой год сейчас, я тоже не в курсе.

И всё же – кто я? Каких-либо воспоминаний в голове не было совсем. А так не бывает. В реальности не бывает – это я откуда-то знал точно. Знание в голове есть, а вот откуда оно там, непонятно. Напряг мозг в попытке вспомнить хоть что-то. Сморщил лоб, пытаясь таким образом придать дополнительную мощность мозговым извилинам, но добился лишь того, что в висках стрельнуло болью и заломило в затылке.

– Мммать! – откинулся назад на грязную мешанину тряпок и прижал руки к черепу в попытке унять боль.

– Болт? Проснулся уже? – послышался прокуренный женский голос со стороны левой лежанки.

Боль мгновенно перестала терзать мою пустую голову, и я повторно открыл глаза.

Со стороны лежанки на меня смотрела маленькая голова в старой советской шапочке. Петушок, так вроде её раньше называли. Небольшое шебуршение, и на свет появилось остальное тело женщины. Лицо с небольшими оспинами, нескладное тело в непонятном тряпье, ранее бывшим каким-то платьем, чёрная кожаная куртка.

– Ага, проснулся, – хрипло отозвался я, не зная, чего собственно говорить дальше и как вообще реагировать.

– Серый! – надрывно крикнула «мадам». – Подымайся, на дело идём. Болт встал уже.

Ещё одно шебуршение, и теперь уже справа на свет появился ещё один житель местного бомонда. Высокий худощавый мужчина, кутающийся в длинное чёрное пальто, с балаклавой на голове, спущенной так, что видны были только глаза. Подняв её наверх и показав всем практически беззубый рот, он выдал.

– Дык и не сплю давно. А идти надо, да.

– Это что, сон? – я с силой потёр виски ладонями, в сильнейшем желании проснуться.

– Болт, ты чего? – ко мне подобралась пока неизвестная мне «леди» и положила руки на колени. – Опять ни хрена не помнишь?

– Не помню… – на автомате отозвался я, и сбросил её руку со своего колена.

– А я говорил, что сивуха галимая, – отозвался Серый. – Не хрен было её в одинокого хлебать. Поделился бы, может, и мозги сегодня соображать стали.

– Какая к чертям собачим сивуха! – я резко вскочил с лежака, охнув от стрельнувшей в спине боли. – Что тут, мать вашу, вообще происходит?! – меня трясло от непонимания. – Я что, грёбаный бомж?!

– Чего сразу бомж-то? – обижено поднял вверх подбородок Серый. – Свободный житель мира, – в его голосе прослеживалась даже какая-никакая патетика.

– Не верю… – я прислонился к стенке и сполз вниз.

И ведь действительно не верил. Не могло такого быть! Не чувствовал я в себе бесхребетности и желания плыть по течению жизни куда кривая выведет. Наоборот, была здоровая злость, желание изменять мир и изменяться самому. Бомж?! Ну, уж нет! Это либо какая-то злая шутка, либо очень глупый розыгрыш.

Я на такое не подписывался! И мне здесь не место. Надо выбираться отсюда, нечего политесы с этими вот разводить. Выберусь, найду людей, у них поспрашиваю, или до больницы доберусь. Ещё можно в полицию обратиться и личность свою установить. Вариантов масса, но сначала всё же задам пару вопросов.

– Как меня зовут?

– Болт, как ещё? – расплылся в беззубой улыбке Серый.

– А город какой?

– Где? – на меня смотрели честные и непонимающие глаза собеседника.

– Здесь! Вокруг, – обвёл я руками пространство, подразумевая это самое «вокруг».

– Так это… наш…

И такого типа ответы следовали на все вопросы, что бы я ни спрашивал. Ни слова конкретики, а лишь непонимание и отговорки. Валить. Валить быстрее отсюда к нормальным людям.

– Выход где? – я поднялся и посмотрел на мадам.

– Там, – она махнула рукой в сторону низкого проёма.

Шагнул в указанном направлении и окунулся в темноту. Блин, не видно же ничего. Тут сзади подошёл Серый, и от него послышался странный звук, как будто раскручивалась маленькая динамо-машинка. Так, собственно, и оказалось. Простой ручной фонарь, принцип работы которого заключался в быстром нажатии рычажка, что в свою очередь раскручивал механизм динамо-машины, которая и вырабатывала электричество, дающее свет.

Он прошёл вперёд, освещая пространство перед собой. Я молча направился за ним, слыша, как в кильватер пристроилась единственная дама, пыхтя как паровоз. Проблемы у неё с лёгкими что ли?

Миновали ещё четыре тёмные комнаты, и вышли к свету. Отодвинул в сторону долговязого – немного грубовато, но на это было плевать. Для меня свет сейчас был олицетворением конца всех моих злоключений. И я хотел как можно быстрее выйти из сумрака, что окутывал мои воспоминания.

На высоте полутора метров от земли находился низкий проём, или точнее, грубо сделанная дыра в бетоне, к которой я и устремился. Встал на специально установленный деревянный ящик, подтянулся, охнул от стрельнувшей боли в спине, но всё равно попытался выползти наружу.

Как только я начал подтягивать себя вверх, позвоночник перестал гнуться, где-то в районе таза резануло болью так, что руки непроизвольно разжались, и я кулём повалился на землю.

– Видать, совсем с башкой плохо, – обратился Серый к собеседнице. – Забыть, что спина как не родная – это надо неделю бухать со страшной силой.

– Ага, – поддакнула мадам.

Подперев поясницу руками, я встал и обратился к долговязому.

– Чего у меня со спиной?

– Так ты год назад, когда мы от ментов драпали, с гаража на Железнодорожной навернулся. Причём удачно так навернулся… Прям спиной на бетонный блок, что под снегом лежал. Ага. Три месяца потом в больничке куковал. Тебе все наши обзавидовались. Курорт всё же, мать его итить, – после длинного монолога Серый смачно сплюнул.

– И что потом? – решил я узнать подробности.

– Ай! – с силой рубанул воздух ладонью Серый. – Нихрена хорошего. Витька потом тоже попробовал, как ты.

– Чего попробовал? – потерял я нить разговора.

– Ну… это… на курорт, в общем. Сиганул спиной с гаража на бетонную хреновину и всё… Нет Витьки больше. Промахнулся чуток и прям башкой об угол, так что мозги все наружу.

Это сейчас со мной всё взаправду происходит? Все эти бомжи, блещущие интеллектом Витьки и прочее? Выездные гастроли дурдома, не иначе. Валить надо отсюда! Куда – не знаю, но валить однозначно.

– Подсоби! – скомандовал я бомжам и снова подтянулся к выходу.

Те, как ни странно, послушались и сноровисто вытолкали меня на улицу. Видать, не первый раз эта операция происходит.

Выход оказался под балконом первого этажа и был не особо заметен для вылезающего, поэтому сразу попытавшись распрямится, я больно ударился головой. Выругался и прополз немного вперёд. Убедившись в наличии свободного пространства, поднялся на ноги.

Яркий свет полудня ударил по глазам, заставив зажмуриться и прослезиться. Привыкнув к яркому освещению, огляделся по сторонам. Обычные коробки панельных домов. Считать количество не стал, а просто принялся вглядываться в окружающую обстановку. Должно было быть что-то, за что зацепится глаз и включит нейронную цепочку в мозге, отвечающую за память.

Подъезды, лавочки, урны, дорога, машины… Всё обычное и понятное, но совершенно незнакомое…

– Болт! Ну чё? – сзади раздался голос «примадонны».

– Имя у меня какое? – я обернулся и уставился на «сожителей», в надежде что солнечный свет, или то, что мы уже не в подвале, изменит их мозговую деятельность.

– У кого? – почти синхронно выдала парочка, уверив меня в напрасности моих ожиданий.

– Как. Меня. Зовут?! – рыкнул я так, что бомжи немного присели, а из ближайшего окна раздался лай какой-то шавки.

– Так… это… Болт, – запинаясь и не на шутку испугавшись, выдал Серый.

– Давно я с вами? – в очередной попытке докопаться до истины, задал я вопрос. Последняя попытка вытащить хоть какую-то информацию из пропитых напрочь мозгов.

– Давно, – чему-то мечтательно улыбнулась «мадам», и меня почему-то передёрнуло от звука её голоса.

Хотя почему «почему-то»? Я прекрасно осознавал почему. Я ведь, по всем данным, дружок этой вот «дамы». А раз мы дружили, то значит и… организмами, тоже дружили, скорее всего. Воображение у меня развито хорошо, как мне кажется, и вот, вольно или невольно, в сознании мелькают неосознанные картинки этой самой дружбы. Бли-и-ин….Пусть это будет розыгрыш! Глупый, затянувшийся розыгрыш!

– Чего повылазили, черти окаянные? – надрывный крик бабки у ближайшей скамейки оторвал меня от неприятных размышлений. – А ну пошли атседова! Щас внука позову, он вас вмиг в бараний рог скрутит! – для придания веса своим словам, старая потрясла в воздухе видавшей виды клюкой.

В ответ на спич бабки женская часть нашей общины разразилась такой тирадой, что кажется, завяли все цветы в радиусе километра. Такой отборной и площадной брани я не слышал не помню сколько, но явно давно.

Сплюнул досадливо под ноги и направился к ближайшему выходу из коробки. За мной потянулась моя ватага. Так, эти пассажиры мне совершенно не нужны. Развернулся и, напустив на себя грозный вид, прикрикнул на них:

– Я иду один! Шагайте куда хотите, мне без разницы. Пойдёте за мной, поколочу! – и сжал правый кулак перед лицом Серёги.

Сопровождающие намёку вняли и поспешно ретировались в неизвестном направлении. Я же вышел из коробки домов на проезжую часть.

Поднял голову вверх и уставился на табличку с названием улицы. «Уральская 7». Я где-то на Урале? Возможно, конечно, но не факт. Сколько городов в России с улицей Ленина? Тысячи? Наверное, больше. Так почему не может быть сотни городов с улицей Уральской?

Улица продолжается и налево и направо, на той стороне дороги тоже есть дома. Ничем не примечательная улица с редкими кустарниками по краям тротуаров. И ничего знакомого…

Я смотрел на проезжающие мимо автомобили и думал: «А что дальше?» В больницу идти, или само пройдёт? Возможна потеря памяти из-за чрезмерного употребления некачественного алкоголя? Ещё как возможна! Может, просто переждать, да и вернутся ко мне воспоминания?

Что я вообще помню про состояние амнезии? Разрозненных воспоминаний много, но чтобы как-то собрать их в кучу надо бы прогуглить этот вопрос. Прогуглить? Точно! Есть же поисковые системы и всё прочее. Надо только разжиться телефоном или планшетом, только вот кто одолжит бомжу девайс на пару минут? Я бы одолжил? А вот это вряд ли. Или всё же попробовать?

Оглянулся на прохожих и только сейчас обнаружил одну немаловажную деталь. Практически все, кто шёл пешком по улице, повторяли одну и ту же последовательность действий. Доставали телефоны, смотрели на них, тыкали пару раз пальцами в экран и разочарованно кривились, после чего убирали девайсы в карманы или сумочки. Некоторые после такой процедуры зачем-то смотрели в небо.

Понять, что это за многочисленная пантомима труда не составляло – связи нет. А ещё в городе нет электричества. Как сообразил? А троллейбус стоит с грустно повисшими рогами, а при нём водитель, ругающий городские электросети.

Город без связи и электричества, а у меня амнезия. Связаны между собой эти события? Был бы я героем какого-то романа, то связь была бы однозначной. Только вот я не герой. Я, судя по всему, бомж. Странный такой бомж, который совершенно не хочет быть бомжом. Типа пил всю жизнь, а потом, оп-па… Проснулся и решил, что такая жизнь не для него. Натянуто как-то, нет? Да и сама версия, что я накануне пил до потери памяти, не кажется правдоподобной. Где жуткий сушняк? Где головная боль и слабость во всём теле? Нет их. Ничего такого. Есть жуткий голод и периодические боли в спине, а вот абстинентного синдрома нет.

И вот тут ещё одна неувязочка – не верится мне что-то, что обычный, заурядный бомж знаком со словом «абстинентный». Может и знать, конечно, но маловероятно.

Значит, надо топать в больничку. Без полиса меня примут? Вроде бы нет. Ну, если не примут, то хоть что-то посоветуют. Да и что-то делать всегда лучше, чем в потолок смотреть.

Прошёл пару кварталов, по пути спрашивая у прохожих дорогу в ближайшее медучреждение. Три раза послали, два раза быстро удалились, а один раз достали газовый баллончик, и если бы не моё быстрое покидание места общения, быть мне ещё до кучи со слезящимися глазами.

Не для общения мой внешний вид – это факт. Да и пахнет от меня, мягко выражаясь, не фиалками. Это ладно, это мы переживём. Но найти источник информации всё равно надо. А ещё надо найти чего-нибудь перекусить, и передохнуть тоже надо, а то спина болит всё сильнее и сильнее.

Присел на скамейку в ближайшем скверике и подставил лицо солнечным лучам. Хорошо так припекает – жарковато даже. Не лето ещё, это чувствуется, но и не ранняя весна. По ощущениям, май на дворе. Двадцатые числа где-то. Закрыл глаза и растянулся на скамейке, вытянув ноги. Хорошо-то как… и спина в таком положении меньше болит.

– Эй! Чепушила! Чего тут расселся? Вали давай! – по вытянутым ногам сильно ударили, напрочь убив ощущение умиротворения и гармонии с миром.

Открыл глаза и уставился на двух парней. Подростки, лет семнадцати на вид. Обычная одежда, ничего примечательного, телосложением тоже особо не блещут. Чего им надо? Самореализация за счёт сирых и убогих?

– Чего уставился? – меня снова пнули по так и не убранным ногам.

Складывалось такое ощущение, что я попал в художественный фильм и меня играют втёмную. Декорации конечно правдоподобные, и графика на уровне, но что-то не то…

– Парни, давайте жить дружно? – я подтянул ноги к себе и постарался придать своему голосу миролюбивые нотки.

– Ты чё, бомжара, опух?

Ко мне полетел носок ботинка левого подростка и если бы я вовремя не отпрянул назад и не убрал голову с траектории движения, то лежать бы мне уже на брусчатке скверика. Потому как удар пусть и был не особо профессиональным, но резким и с переносом веса на ударную поверхность.

Я вроде бы миролюбивый человек, если судить по внутренним ощущениям, но подставлять левую щёку, когда долбанули по правой, не привык. Рывок к ближнему малолетнему садисту, правым кулаком пробиваю ему в живот, глубоко так, с оттягом.

Ударил, и сам заорал от боли в пояснице. Нельзя мне совершать резкие движения, нельзя. Сверху прилетел удар по шее, неумелый, но с криком и злостью, так что я вылетел со скамейки и растянулся на брусчатке скверика. Через секунду последовал новый удар, теперь уже по почкам.

Вот же суки! Скрючился, развернулся лёжа и ударил ногой в ближайшую мне коленку. Ощутимо хрустнуло, и парень заорал от боли. Всё, этот уже не боец. Как и я, впрочем. Спина горела огнём и каждое движение отдавало такими толчками боли, что хотелось выть не переставая. Надо сматываться, и побыстрее, пока второй не очнулся.

Я кое-как поднялся на четвереньки и посмотрел в сторону второго парня. Тот со смешно выпученными глазами валялся на спине и держался за живот. Секунд десять у меня в запасе есть, пожалуй. Шажок, ещё шажок, так и не встав с четверенек. Под аккомпанемент криков от воющего парня со сломанной ногой я стал удаляться.

Послышался топот ног, обутых в тяжёлую обувь, и мне в голову прилетело чем-то увесистым. Сознание из ослабевшего тела вылетело мгновенно. Только что всё видел и чувствовал, а тут удар и темнота. Перед глазами промелькнули какие-то надписи, но так быстро, что мозг не успел уцепиться за них.

Правда, как оказалось, в реальности я отсутствовал недолго. Сознание, так же как покинуло меня, так и вернулось, резко, рывком. Ощутил себя лежащим на животе, на полу куда-то едущего автомобиля. Дёрнулся, скривился от уже привычной боли в спине и попытался перевернуться на спину. Не получилось. Во-первых потому как руки сзади были скованы наручниками, а во-вторых, мне этого не позволили.

– Лежи смирно, болезный, – грубоватый и немного глухой мужской голос остановил мои поползновения.

– Куда едем? – я немного поёрзал и принял почти удобное положение.

– Догадайся, – хохотнул явно работник полиции.

Ехали недолго, минут семь всего, так что и отдохнуть-то толком не получилось. Выгрузили меня из «буханки» быстро – дёрнули за ноги, вызвав очередной приступ боли и поставили на ноги. Как оказалось, внутри ментовской буханки мы с сотрудником правоохранительных органов ехали не вдвоём. Был ещё и третий пассажир – парень, которому прилетело от меня в живот. Был он тих, молчалив и даже несколько заторможён, как мне показалось. Переживает, видать, что сейчас родителям позвонят и ему достанется по первое число.

– Проходим! – быстрая команда от сотрудника полиции, и мы понуро входим в четырёхэтажное серое здание, на котором белыми буквами на синем фоне написано «Полиция».

На левой стороне от входа красноватая табличка «Отдел полиции № 1» и ниже – к какому городу он относится. Только прочесть я не успел, нас уже завели в здание. В проходной, поставили лицом к стене, наскоро проверили карманы, а потом повели в местные камеры.

Решётчатая дверь, коридор с ответвлениями. Меня повели в левое, за которым находился ещё один коридор с камерами. В первую слева меня и завели.

– Лицом к стене, – команда которую я послушно выполнил.

Звон ключей, и мои руки освобождают от наручников.

– Тут пока посидишь, – попрощался со мной конвоир.

– Командир! – повернувшись, отвлекаю его от запирания решётки. – А дальше вообще что? Ну, я тут надолго?

– Ты как в первый раз, – даже удивился рослый полицейский.

– А всё же?

– Ну… – тот закрыл дверь, почесал роскошные усы и выдал: – Часа два посидишь, потом мы тебя оформим и дальше отправим. Хотя… – он снова почесал свою гордость, – наверное, сидеть тебе тут не два часа. Сегодня день странный. Все как с ума посходили, весеннее обострение у психов, что ли?

Договорить и дать предсказание ему не дал дежурный, влетевший в коридор.

– Никит, бегом в оружейку! На Лермонтова массовая резня! Уже шесть трупов!

Выпалив сногсшибательные новости, дежурный умчался, а мой провожатый коротко выругался и тоже убежал, гулко стуча ботинками по полу.

– За чё чалишься? – на меня из противоположной камеры смотрел лысоватый мужичок с обколотыми до синевы руками. На правой руке характерная татуировка с именем владельца – «Боря».

– Солнце с какими-то придурками не поделил, – буркнул я, и оглядел камеру.

Смотреть в принципе было не на что. Лежанка из металла, накрытая старым матрацем и всё.

– Бывает, чё, – глубокомысленно выдал «сосед». – Меня Сизый кличут. А есть чё? – уставился на меня с ленинским прищуром этот самый «Боря».

– Болт, – коротко представился я, и тут же разочаровал собеседника: – Ничего нет.

– Жаль, мля… – тот сплюнул на пол через решётку и удалился вглубь своей камеры.

– Сизый, а нас кормить будут? – крикнул я ему вдогонку.

Показываться сосед не стал, а крикнул с лежанки:

– Ну, ты чисто клоун, Болт. Ты ещё спроси, когда баб приведут.

Плохи дела, чего тут скажешь. Еды не будет, планы на будущее туманны, да и вообще ситуация так себе. Что мне могут инкриминировать? Драка в общественном месте с нанесением лёгких телесных? В самом крайнем случае так и будет. Выход какой? Да хрен его знает!

Когда не знаешь что делать – ляг и поспи. Ситуация может и не изменится, но хоть будешь отдохнувший. Вот и я сейчас не нашёл другого выхода кроме как лечь на матрац и попробовать покемарить, пока за мной не придут. Как это ни странно, но уснул я быстро. Вот вроде бы только что терзался тяжёлыми мыслями, а тут раз – и сплю уже.

Разбудил меня странный звук, который я не смог распознать. Это был даже не звук, а некий отголосок моей собственной мысли, что требовал немедленно проснуться. Не настаивал, не просил, а именно требовал.

Сонно зевнул, потёр руками глаза, сел на лежанке. Спину снова стрельнуло, но немного мягче, чем раньше. Звук снова повторился, и я посмотрел в ту сторону, откуда он раздавался.

– Твою налево! – я подскочил с кровати и, шипя от боли, скакнул в сторону, подальше от решётки.

Испугаться было от чего – на меня смотрел «бывший» Сизый, и не просто смотрел, а тянул руки сквозь свою решётку, при этом урча, как кот-переросток. Мерзко, утробно и совсем не по-человечески. Люди издавать такой звук не способны. Даже великие шаманы народов Севера, когда пытаются вызвать духов предков. Пустой взгляд, тускло блестевший «рыбьим» отблеском, как бывает у покойников, был наполнен голодом и желанием добраться до очень вкусного куска мяса. До меня.

– Что ты такое? – вслух выдал я, подходя ближе к решётке, чтобы рассмотреть вблизи возникшую ситуацию.