Нянька для мерзавца

А еще я поняла, что в концерне и без меня есть крот, да не просто какой-то лох, а человек, имеющий доступ почти ко всем делам. И это тоже ставило мой план под угрозу. Зачем платить бесполезному шпиону, если и так есть вся интересующая информация? Вот бы узнать, кто та сука, которая сливает все конкурентам.

Вода достигла бортиков, я, опустив в нее руку, проверила температуру и, удовлетворенно хмыкнув, сняла костюм, почувствовав невероятное облегчение. Жаль только, что после банных процедур мне вновь придется напяливать на себя несвежее белье и дурацкую тряпку. Дома-то я не была, потому сменной одежды у меня нет. Завтра нужно будет на пару часов отпроситься и съездить домой, потому что я тут, видимо, застряла надолго.

Расслабившись в теплой воде, я прикрыла глаза, прислушивясь к тихому шипению пенных пузырьков, и едва не уснула – так хорошо мне было. Будильник в телефоне разразился противным писком. Черт побери, я же забыла про ужин! На который Нюша настоятельно рекомендовала не опаздывать. Похоже, в этом доме живут не люди, а роботы. Неужели Зотов такой педант? Или просто самодур, показывающий, кто в доме хозяин? Ладно, разберемся.

Я схватила с полочки флакон с шампунем и щедро плеснула себе на макушку. То, что с шампунем явно что-то не-то, почувствовала сразу, едва коснулась пальцами своих и без того не самых густых кудрей. Точнее, пальцами я просто прилипла к своей многострадальной головушке и никак не могла выпутать их из слепленных в сосульки волосенок. Принюхавшись, поняла, что чей-то коварный план удался. И как я снова попалась на проделки мелких хулиганок? Ведь поняла же уже, что тут надо держать ухо востро. И, кроме того, прикол-то старый. Мы сами с Елкиной развлекались, подливая ее матушке в шампунь яичный производства фабрики «Желтая плесень» кленовый сироп, отмыть который с волос было делом бесперспективным.

Твою мать. Я едва сдержала рвущийся из груди крик.

После получаса бесплодных попыток смыть с себя адский сироп я сломала несколько ногтей и добилась того, что у меня на скальпе появились кровоточащие раны. Ресницы, кстати, тоже слиплись, глазенки щипало от попавшего в них мыла. Я схватила с тумбочки фен в надежде хоть немного привести себя в божеский вид. Нажала на кнопку и взвыла.

Поверьте, дом, скорее всего, привыкший к крикам несчастных нянь, в этот раз содрогнулся по-настоящему. Фен обдал мою многострадальную башку горячим воздухом и облаком муки, котрую мелкие заразы догадались в него засыпать. Надо же какая буйная фантазия у малолеток! От злости я едва не сгрызла расческу, хорошо, что она намертво застряла в моей шевелюре, придавая ей вид очень креативный, если не сказать – безумный.

На ужин я, конечно, опоздала, за что удостоилась такого взгляда о Адольфовны, что будь у меня нервишки послабее, умерла бы на месте от разрыва сердца.

– Прекрасно, – прошипела старая грымза, – вы потому опоздали, что перепутали прием у короля франции Людовика пятнадцатого и ужин в тесном семейном кругу? – ехидно поинтересовалась она, явно намекая на мою прическу, расческу из которой я так и не смогла извлечь.

Ну да, увидь меня сейчас любая фавритка его величества, загнулась бы от зависти. Девочки ели молча, с торжеством поглядывая в мою сторону. Особенно беззубая Козюлька. Теперь понятно чьих рук дело мой позор. Этой развитой не по годам малышки.

– Вас что-то не устраивает? – спросила я, глядя прямо в глаза хозяйской тещи, что ее, кстати, ничуть не смутило, хотя обыкновенные люди – в смысле, не зло в чистом виде – стараются моего взгляда избегать. – Вы так-то тоже не фонтан выглядите. Пятна на лице шарма не добавляют. И учтите, я не люблю, когда со мной разговаривают в подобном тоне.

Старуха прожгла меня взглядом и закашлялась, подавившись кашей, которую не успела проглотить. Явно не ожидала от меня отпора. Девочки перестали жевать и уставились на меня с интересом и, показалось, толикой уважения, что меня определенно порадовало.

– Ты уволена! – взвизгнула Адольфовна, брызнув ядовитой слюной на красивую вышитую скатерть. – Вон пошла, дрянь! Вон, вон, вон!

Я молча посмотрела на беснующуюся фурию и зачерпнула из тарелки ложкой невероятно соленую кашу. Ну конечно, ничего нового.

– Вкусно, я бы еще присолила, – громко сказала, повернувшись к замершей в предвкушении шоу Козюльки. С трудом пропихнув в себя вставшее поперек горла противное месиво, я с улыбкой людоеда племени Мумба Юмба повернулась к Адольфовне, которая уже замолчала и лишь бешено вращала выкатившимися из орбит глазами. – Я уйду, только когда хозяин дома сам мне сообщит об увольнении. А до этого и с места не двинусь, – лелейно пропела, зачерпывая вторую ложку каши. Пусть знают наших. – Надеюсь, вы поняли это, Прозерпина Адольфовна, – сделала я ударение на отчестве злюки.

– Клево, – шепнула Надя.

Тихо шепнула, но я услышала и налила себе вина из графина. Надо же отпраздновать эту пусть и небольшую, но победу. Только вот голова чешется жутко, и волосы, наверное, придется состричь, потому что сейчас я похожа на больного проказой бомжа.

Залпом опрокинув в себя рубиновый напиток, я доела гадскую кашу, от которой у меня точно случится несварение и изжога, и с видом царствующей особы поднялась со стула и молча пошла к выходу из столовой, понимая, что нажила себе такого врага, что и врагу не пожелаешь, простите за тавтологию.

– Всем спать, – приказала, обернувшись уже возле двери, нащупывая в кармане, найденный в комоде в моей новой спальне тюбик суперклея, – я через полчаса проверю. И да, Козюлька, крахмал лучше муки. Он твердеет сильнее, и смыть его практически нереально.

Тишина, повисшая в столовой, показалась мне райской музыкой. Этот раунд остался за мной.

***

А? Что?

Я проснулась от вопля и от неожиданности упала с кровати, запутавшись в одеяле. Просто не сразу сориентировалсь, что нахожусь не у себя дома в уютной кроватке, а в обители зла, где царят Адольфовна и две маленькие мерзавки, устроившие мне вчера веселенький вечерок.

Детский крик несся по дому, как разрушительное торнадо, так, наверное, орали подыхающие в агонии храбрые берсерки. Я откинулась на подушку и расплылась в довольной улыбке. Значит, мой ответ дошел до чемберлена.

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась Козюлька, отсвечивая пунцовыми щеками, что, видимо, означало крайнюю степень неудовольствия. Не зря я ночью совершала диверсионную вылазку. Правда, адской бабке отомстить я очканула, спит она наверняка чутко, как гиена, не приведи господи встретиться с ней в ночном коридоре. Можно и родимчик словить.

– Ты… ты… ты… – задохнулась мелкая паразитка, размахивая перед моим носом ручонками – к правой намертво приклеились зубная щетка, к левой – тюбик с пастой.

Суперклей, оказывается, говно. Запомните этот мой месседж. Я только вымазала несмывающейся ничем идиотской субстанцией пальцы, и все. Сохнет, зараза, на воздухе, за считанные секунды, превращаясь в похожую на лишаи корку. Я погуглила и нашла в сети чудесную ему замену – лепильце, которое застывает только под воздействием тепла. Классная штука клеит намертво все, включая кожу. Даже не поленилась выйти ночью к будке ораны, чтобы встретить курьера, тем более что клеем я не обошлась, но об этом позже.

– Ну да. Я, – озарилась я улыбкой, рассматривая возмущенную девочку, у которой вот прямо сейчас, как мне показалось, из хорошенькой головки начнут пробиваться адские рога, а из курносого носика повалит дым.

– Что ты натворила? – пробухтела кКозулька, маша руками, как ветрянными мельницами, пытаясь скинуть прилипшие к ним намертво артефакты.

– Ты похожа на фею. Щетка в руке смотрится вполне модняво, а тюбик завершает лук.

– Убью! – взвилась девчонка и с разбегу заскочила на мою кровать, я едва успела свалиться с нее на пол.

И, думаю, она бы выполнила с обещание, если бы еще более дикий вопль не озарил теперь уже точно проснувшийся дом. Да что там дом – поселок и часть великой и могучей столицы.

Козюлька замерла, а потом уставилась на меня уже более осмысленно и даже с интересом. На время забыв о моем смертоубийстве и как-то по-охотничьи поведя носом спросила:

– Надька орет только в крайних случаях. Даже мне ее удалось довести только один раз, когда я ей в постель ужика подложила. Он, кстати, умер, бедолага, от разрыва сердца, когда моя сестрица его в стену бросила со страху. А ты ничего так. Бабку вчера здорово уделала.

Девочка, больше ничего не говоря, развернулась и побежала к выходу. Ее явно гнало любопытство. Что ж, думаю, хулиганке понравится то, что она увидит. А я для себя решила, что перед сном надо обязательно проверять ложе на предмет непредвиденных гостей, дабы избежать ранней седины и хрогического поноса.

Наслаждаясь триумфом, я прошлепала в ванную, накинув на плечи халат, найденный в шкафу. Все лучше, чем двухдневный трусняк, пожелтевший на косточках лифчик и до чертиков мне осточертевший костюм. Грех признаваться, но стоило все-таки послушаться Елкину, надеть, по крайней мере, джинсы.

Я с удовольствием почистила зубы, поразившись, правда, что паста воняет не мятой, а противным нашатырем, хоть и слегка ароматизированным. Но чем черт не шутит, может, она отбеливающая. Эти богатеи же извращенцы все, могут и кремом из кошачих слюней мазаться, подумаешь – паста со вкусом аммиака.

Умывшись, я посмотрела на себя в зеркало и едва сдержалась, чтобы не заорать. Причем матом. Зубы у меня были розовыми. Такого цвета, что Барби бы хватил эпилептический припадок от зависти, если бы ей довелось увидеть меня сейчас. Да уж, похоже, не я одна шлындала сегодня по дому. Но удовольствия мерзавкам я не доставлю, орать не буду. Хотя очень хочется.

Тем более что паразитки уже стоят на пороге моей ванной, жадно ожидая продолжения концерта. Старшая, кстати, смотится клево, с нарисованными на физиономии несмывающимся маркером, пышными Чапаевскими усиками и насупившаяся, как хорек. Я едва сдержалась, чтобы в голос не захохотать. «То ли еще будет», – промелькнула в мозгу вредная мыслишка, вытеснившая здравую: «Боже, что я делаю? Воюю с детьми…» Но заказанные мною орудия мести и полученные ночью от воровато осматривающегося по стронам курьера ждали своего часа. А отступать я не намерена. За нами правда, и все такое.

– Мы все отцу расскажем, и он вышебет тебя к чертовой матери, – сквозь зубы и усы прошипела Надежда.

– По рукам, – нагло ответила я, – и валите давайте отсюда. Встретимся за завтраком.

– Встретимся в аду. Разминайся, – хмыкнула Козюлька, выглядывая из-за спины сестры. И мне даже на минуту стало страшно от того, каким взглядом меня обожгла малышка.

Алексей

День не задался с самого утра. Откровенно говоря, я был зол до такой степени, что даже донимающая боль в ребрах уже не производила особого впечатления. Начал мой сегодняшний Армагеддон Андрюха, разбудивший аж в шесть утра и заплетающимся языком предупредивший:

– Братишка, сорян. Не смогу приехать. Заболел, прям ноги не держат, – радостно протянул он в трубку. Фоном неслись женские голоса и фривольный смех. – Ты это, шоферу своему звякни.

– Он в отпуске, пузо на Турецком пляже греет. Не думаю, что парень согласится все бросить, чтобы доставить мое бренное тело домой, – сквозь зубы выплюнул я, с трудом подавив желание послать своего компаньона в пеший эротический тур.

Хотя, судя по всему, у него в этом отношении и так все как надо. В смысле дорогого бухла и не обремененных моралью баб.

– Ну, такси возьми, блин. Что мне теперь подыхать, что ли? – полыхнул огнем друг и бросил трубку.

Странное дело, вот вроде он у меня работает, я его, можно сказать, на помойке нашел, отмыл, очистил от очисток, а он мне фигвамы рисует. Надо же, чувствую себя, словно побывал на ковре у деспота-начальника. Ладно, Андрюша, я это запомнил.

Я взял мобильник и только решился набрать номер странной няньки, может, она приедет за мной, тем более что ее дурацкая машинка, которую во времена смутные называли просто и емко «Шмаровоз», так и осталась стоять на въезде в поселок, как увидел на дисплее имя тещи. Блин, вот совсем не вовремя, только ее не хватало.

– Эта тварь… – заверещала Прозерпина, так что у меня зазвенело в ушах, а перед глазами поплыли цветные пятна. Я отключился. Как это делал всегда, дабы не сойти с ума от злобного словесного поноса «любимой» родственницы. Пришел в себя, только услышав ее последние слова, из которых понял, что нянька-то оказалась ей не по зубам. – Сам расчикивайся с этой… – плюнула ядом теща.

Ничего себе! А девка-то не так проста, как показалось на первый взгляд, раз даже Адольфовну смогла вывести из себя.

– Алло, – услышал я, наконец, чуть хрипловатый голос Аллы. Она сняла трубку не сразу, пришлось выждать пять гудков. Интересно, зачем я их считал? – Ну говорите же, черт вас дери.

– А вы всегда так разговариваете с работодателями? – ехидно поинтересоовался, надеясь сбить с нее спесь.

– Только когда работодатели отвлекают меня от завтрака, – парировала она, – мы с девочками едим, вообще-то. Да, кстати, я хотела ненадолго отпроситься, чтобы заехать домой за вещами, но ваша Адольфовна свинтила с самого утра, оставив меня на растерзание ваших адских детишек. Так что ставлю в известность, что я заберу их с собой, иначе вам некуда будет возвращаться. Их натуру я уже поняла и скажу вам: детей надо лучше воспитывать. Ну ничего, я исправлю огрехи в их поведении, раз родной отец не в состоянии приструнить дочерей.

– Что сделала Адольфовна?.. Тьфу, то есть Прозерпина Альбертовна? – переспросил я.

Забавно, но из уст чопорной дамочки мне нравилось слушать сленг.

– Лыжи смазала, свалила, так вам понятнее? – съехидничала мерзавка.

– Ты не забудь отцу рассказать, что с нами сделала. Пап, она няня из преисподней, хотела нас освежевать! Не позволяй ей таскать нас с собой! Она же заживо сдерет с нас шкуру и кости по ветру развеет! Даже Козюлька… – закричала Надя, но Алла, судя по всему, прикрыла динамик телефона рукой, и мне так и не довелось дослушать историю дочери до конца.

Хотя, признаться честно, за девочек я не испугался. Они умеют за себя постоять. Странно только, что няня не плачет в трубку.

– Так что я вас предупредила, дорогой начальник. А теперь адьос, я люблю завтракать в спокойной обстановке. А не пикироваться с нахалами, которые не понимают нормальной русской речи.

– Алла, подождите, – выкрикнул, чтобы привлечь ее внимание. – У меня к вам просьба. Не могли бы вы забрать меня из больницы?

– Мы же договорились, – хохотнула она, явно что-то жуя с таким аппетитом, что у меня тут же забурлило в животе от голода, – я не работаю с большими, нахальными мальчиками. Вы забыли?

– Господи, и откуда только вы свалились на мою голову?! – прорычал я. Ее манера разговаривать начала меня не раздражать – бесить.

– Меня принесло попутным ветром, – весело засмеялась нахалка.

Бедные мои девочки, даже они не выдерживают новую няню, обычно-то наоборот няньки сбегают из моего дома с дикими криками. Ну ничего, сегодня же выставлю вредную бабу из своего дома. Тоже мне, Мерри Поппинс, блин. Скорее уж фрекен Бок по характеру.

– Ладно, заеду. Только после того как со своими делами разберусь. И как только вы миллионером стали, такой немощный? – всъязвила Алла, весело при этом чавкая. – Девочек беру. Или пусть они тут на хозяйстве?

– Берите, – обреченно вздохнул, – и поесть захватите чего-нибудь. Жрать охота, быка бы съел.

– Ну вот, начинается: покормите, трусы смените, до дома доставьте. Я с вас за это отдельно деньжат сдеру, – пообещала нянька и отключилась.

Блин, ну вот как так-то? Почему мне всегда везет, как утопленнику? Я откинулся на подушки и приготовился ждать. «А что делать-то? Делать-то нечего».

Глава 5

Алла

– И долго вас ждать? – проорала я так, что аж подавилась воздухом и чуть не задохнулась.

– А мы никуда не поедем, – появилась в поле зрения розовокосая Надя и уставилась на меня своими наглючими, как у отца, глазюками.

– Ну и зря. Я бы вас с Елкиной познакомила, – хохотнула я, вспомнив подругу и ее три сине-зеленые волосины, торчащие из плешивого скальпа. А надо думать, когда красишься не в салоне, а в задрипанном подвале у криворукого стилиста Славика, господи прости, – тебе бы она точно понравилась

– А кто это? – спосила Козюлька, высунув из-за спины сестры хитрую физиономию.

– Дура одна, – махнула я рукой и, не оглядываясь, пошла к выходу.

Ну не хотят – как хотят. Было бы предложено.

– Эй, а ты куда? – удивленный возглас заставил меня обернуться, но не остановиться. Так на ходу я и врезалась в дверной косяк.

– В смысле? Я же сказала, что у меня есть дела. Да и папашу вашего кто-то должен доставить домой. Вы со мной решили не ехать. Что ж мне, в ногах у вас валяться?

– Ты так-то няня, если что, – взвилась Надежда, став просто копией родителя. Те же молнии в глазах, и нос сморщила, как папашка. – Вот и няньчайся с нами.

– Я няня, а не соплевытиралка. Тебе сколько лет, девочка? Да мы с Елкиной в твои годы нос себе ржавыми иглами прокалывали, и на башке трамплины для блох сооружали с помощью пива и сахарной воды. А этой нянька нужна. Тоже мне Эмо, или кто ты там? Обычная избалованная девчонка. Все достижение, что башку в розовый цвет выкрасила, – выдала я, глядя на наливающуюся свекольной краснотой девочку.

А ничего. Шокотерапия тоже иногда полезна.

– Ты… Ты… ты… – прошипела Надя, не в силах подобрать слов.

– Мы поедем, – голос Козюльки прозвенел в воздухе, и я поняла: война заходит на новый виток. А сестрички-то молодцы, друг друга в обиду не дают.

– Даю десять минут на сборы, – приказала я, рассуждая в этот момент, к какому западло мне готовиться в скором времени – что он последует, я не сомневалась ни на минуту.

Девочки собрались быстро. Видно, желание отомстить мне гнало их похлеще, чем грешников гонит адский пес. Козюлька была сама невинность, загружаясь в мою машину, и я расслабилась, честно говоря.

– А зачем вы носы протыкали? – спросила Надя, развеяв гнетущее молчание, повисшее в авто.

– Панковали мы, – нехотя ответила я.

Ну да, была и такая веха в моей биографии. Юра Хой, хаир, куча цепей, как у каторжника, обмотанные вокруг лодыжек и шеи, и прочая атрибутика. А главное – кольцо в носу, это был писк. Меня-то пронесло, а вот Елкина занесла себе инфекцию. Шнобель у нее разнесло, и она сделалась похожа на дикого Снусмумрика в период полового гона. Только вот стоит ли рассказывать ребенку о своей глупости, я сомневалась. Так-то это не педагогично, если что.

– Прикольно, – равнодушно ответила девочка и, уставившись в окно, больше не проронила звука до самого Елкинского дома.

Козюлька всю дорогу ерзала на месте, и мне стало интересно, что же творится в симпатичной головке этого мелкого разрушителя.

– Прибыли с дружественным визитом, – наконец, выдохнула я, в душе радуясь, что хоть до места мы добрались без приключений.

Девочки вытряхнулись из машины, как из стручка горошины, и замерли, задрав головы, с интересом рассматривая панельную тринадцатиэтажку. Ну да, даже тут Елкиной не повезло. Число тринадцать преследует ее всю жизнь, что, впрочем, не мешает ей не унывая ни на минуту творить страшные глупости и впутывать в них меня, кстати, сказать.

– Ты тут живешь? – с придыханием спросила мелкая паразитка.

Интересно, что ее поразило? Неужели она не видела до сих пор такой красотищи, воняющей мусоропроводом и мочой Додика с теплотрассы? Наверное, нет, раз ее так восхищает этот клоповник.

– Нет, тут живет Елкина, – авторитетно сказала я и пошла к подъезду, прислушиваясь в топоту детских ножек за своей спиной.

Лифт, падла, опять не работал, чтоб его в аду драли черти, наматывая на свои копыта уродские тросы. Одиннадцатый этаж. Это, я вам скажу, не кот начхал.

Когда наш маленький отряд взлез на вершину «Олимпа», мы с девочками дышали, как астматики в период цветения олеандара, вот честное слово. Даже Козюлька растеряла оптимизм и выглядела, мягко говоря, помято.

То ли еще будет. Я их научу любить свободу.

Зря я расслабилась, что-то, видно, с мозгом моим произошло. Может, волнения на солнце. Или просто врожденный кретинизм поднял голову, черт его знает. Но я не обратила внимания на то, что мелкая паразитка, лучезарно улыбаясь, дернула себя за бусы, висящие на тоненькой шейке. Крупные бусины с веселым стуком раскатились по Елкинской прихожей.

– Кто тут? – Валька появилась, словно ниоткуда, иииии…

***

– Ну вы, блин, даёте, – прохрипела валяющаяся на полу Елкина и завозилась, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся на бусинах конечности.

Получалось у неё плохо, да и, судя по яростному шепоту, из которого я уловила только слово «мать», было ей не очень хорошо. Правая нога синела и раздувалась прямо на глазах. Это ещё хорошо, что у моей подружейки болевой порог высокий. Боится она только татуировщика Жору с его шайтан-машинкой, сделанной самостоятельно на коленке в подвале тату-салона со славным названием «Хелл». Ну да, так и написано, прямо русскими буквами на картонке, криво прибитой над дверью.

– Тут дети, вообще-то, – робко буркнула я, зная, что в такие моменты с Валюхой лучше в полемику не вступать.

– Где дети?! Эти, что ли?! – зыркнула она на притихших девочек. – Ты на физиономии-то их глянь! Они таких слов побольше тебя знают. А у меня, похоже, нога сломана, к чертям, и сотрясение мозга!

– Сотрясение чего? – тупо переспросила я, вот честно, без задней мысли.

– Ну да, только нога, – легко согласилась Валентина и зарыдала, видимо, дошло до неё, что перелом – это очень болезненно. – И что дела-а-а-ать? Как я жить-то теперь буду?! С Клепой мы теперь с голоду сдохнем, по миру пойдём! Тебе-то на нас с высок-кой колокольни плева-ать, о-о-о-о, – причитала она, а я судорожно соображала, что предпринять.

По всему выходило, что придётся просить помощи, как бы я этого ни не хотела. Но и оставить Елкину в таком состоянии у меня не было сил. Да и желания, после того как она в красках расписала, как будет шкрябать культями по полу в попытках доползти до туалета, честно скзать, вот не было совсем. Да и к врачу ей надо, а я не могу оставить девочек. Права, короче, зараза. Не до нее мне сейчас.

– О чем задумалась? – перестав стенать, спросила Валюха. – Надеюсь, ты не думаешь….

– Именно, – ухмыльнулась я, глядя на враз всбледнувшую подругу.

– Нет, ты не можешь так со мной поступить, – просипела Елкина, но я уже схватилась за телефон под заинтересованные взгляды сестричек Зотовых.

– А кому она звонит? – спросила Козюлька у Вальки, не сводя глаз с моих дрожащих пальцев, не попадающих по клавишам телефона.

– Хихикающей бабуле, – с придыханием произнесла пострадавшая, находящаяся в прединфарктном состоянии.

Я не помню, кто назвал первым мою бабушку именем английской маньячки, но прозвище прижилось. Хотя, конечно, не все там так печально, просто бабуля слегка экстравагантная. Да нет, чёрт возьми, она страшно экстравагантная, эксцентричная и имеет ужасный, ядовитый характер! Но больше мне не к кому обратиться.

– Кстати, тебе она понравится, – хрюкнула Елкина, повернувшись к Наде.

– Сомневаюсь. Алла мне обещала, что я и от тебя в восторге буду. Но что-то пока никакого пиетета лысая тётка у меня не связывает, – хмыкнула вредина.

– Ну-ну,– хихикнула Валентина, не найдясь, что ответить. – И я не лысая. Это у нас с Клепой стиль такой, – показала она на котейку, жмущуюся к ее здоровой ноге.

– Ага. Называется он «Помогите, мы сами не местные. Отбились от тифозного эшелона», – хихикнула Козюлька, но тут же замолчала, наткнувшись на мой зверский взгляд.

Еще бы, только мне позволено глумиться над подругой. Но в данный момент я с трудом сдерживала хохот, потому меня так перекосило. Шутка девочки мне понравилась.

Бабуля явилась спустя десять минут. Вот, кстати, еще одна ее особенность.

– Отпад, – прошептала Надюшка, рассматривая старушку, похожую на Рину Зеленую,облаченную в клепаную косуху и обтягивающие все ее дряблые прелести кожаные штаны.

Волосы бабули вполне себе соперничали по цвету с волосами девочки. Разве что были не розовыми, а ядовито-салатового цвета. Вырви глаз, как говорится. На предплечье пожилой красотки в довершение лука,болтался мотоциклетный шлем, расписанный под хохлому, но черепами и костями. Та еще красотища, скажу я вам.

– Привет, – икнула я, не зная, как заговорить с родственницей.

Мы уже давно с трудом находим общий язык. Просто совсем разные. Не знаю, как у нее получилось вырастить меня человеком, потому что, откровенно говоря, росла я как придорожный сорняк в канаве.

– Молись, чтобы ты побеспокоила меня по серьезному поводу, – изрекла бабуля, – а это что за спиногрызки? Твои?

– Ты совсем сума сошла? Или с мотоцикла своего упала? – вздохнула я.

– Я думала, это внуки твои, – хмыкнула бабуля. – Выглядишь – краше в гроб кладут. Звала чего? Некогда мне лясы точить с вами. Меня Змей ждет. У нас мотопробег, между прочим.