Икари

Ирина Монахова

Икари

Глава 1

– Вставай, соня! Петушок давно пропел!

– М-м, не хочу, – ответила девочка, закрывшись одеялом с головой.

– Просыпайся! Я блинов напекла!

– Бабуль, можно еще поспать…

– Ну, как хочешь, только блины остынут, – обидевшись, ответила бабушка.

– Ладно-ладно, встаю…

Девушка вылезла из кровати, потянулась и пошла умываться. В доме было пусто и прохладно. Так отчаянно хотелось вернуться обратно в сон, где бабушка была еще жива. Единственный близкий человек умер этой весной. Теперь, оставшись одна, она не знала что делать. Выполнить завет бабы Люды, пойти учиться в пединститут точно не хотелось.

– Икари, ты как там? Всё в порядке? – спросила соседка, подойдя к калитке немного покосившегося забора.

– Всё нормально, тётя Саша, – ответила она, как обычно.

– Если тебе что-то понадобится, ты только скажи. Хорошо? Люда так тебя любила, бедную сиротку…

– Обязательно скажу.

«Странно, – подумала Икари, – такая забота, кажется, даже искренняя, а мне только больнее от её слов. Я так и не разобрала бабушкину комнату. Прошло больше сорока дней, почти два месяца, пора бы.» Собравшись с духом, она вошла обратно в дом и открыла дверь в комнату бабушки.

Запах каких-то лекарств и ощущение от долгого проживания пожилого человека окутал девушку. Несмотря на низкие тучи и явно прохладный день Икари, первым делом, распахнула окно. Ворвавшийся воздух наполнил комнату ароматами начинающегося дождя, скошенной травы и медуницы, которую Икари, будучи еще маленькой девочкой, притащила из леса и посадила прямо под окошком бабушки.

Дышать сразу стало легче. Бабушка, заменившая ей маму и папу, давно погибших в пожаре, тоже ушла.

Икари оглядела комнату, которую наполняли вещи такие знакомые и такие родные. Вот, например, на старом комоде из тёмного, почти чёрного дерева, под вышитой красивыми цветами салфеткой, лежит шкатулка, та самая заветная шкатулка с украшениями. Когда-то давно баба Люда показывала ей эти украшения и рассказывала их истории. Икари взяла шкатулку, села за стол покрытый старенькой льняной скатертью с мережками по краям и открыла крышку.

Прожив большую жизнь, баба Люда собрала очень маленькую коллекцию… Икари задумалась и стала перебирать вещицы. Вот обручальные кольца, одно поменьше – бабушкино, второе её мужа. Деда Икари никогда не видела, он умер ещё до её рождения. Девушка знала о нем только то, что был красив, и увез бабушку из Ленинграда сюда, на Сахалин, в эту маленькую деревню. Бабушка никогда не говорила, почему она после смерти мужа не переехала обратно, но по родному  городу явно скучала. На тыльной стороне крышки шкатулки была приклеена фотография с разведённым Дворцовым мостом.

Икари отложила кольца в сторону и взяла в руки бархатный мешочек, перевязанный красной лентой. Там лежала самая огромная ценность бабушки: золотые серьги и кольцо с рубинами. Баба Люда надевала эти украшения только на праздник и очень ими гордилась. Икари хорошо помнила, как пожилая женщина каждый раз замерла у зеркала, любуясь игрой бликов в камнях серёжек. Однажды бабушка рассказала, что серьги и колечко подарил на сорокапятилетие муж который вскоре умер.

– Когда-нибудь, девочка моя, все эти драгоценности станут твоими. Береги их, как я. – говорила Баба Люба.

– Да ну, бабуль, ты ещё вон какая крепкая! – ответила тогда Икари, а бабушка лишь улыбнулась в ответ.

Девушка с сожалением убрала драгоценности обратно в мешочек.  Ещё в шкатулке лежали костяной гребень. Это был подарок от мамы Икари бабушке. И единственная вещь, оставшаяся Икари от мамы Заколка-игла или шпилька для волос. Которую украшал небольшой желтый камень, оплетенный серебряной проволокой так, что он стал похож на цветок и свисающие сверху камня цепочки. Икари покрутила вещицу в руках. Маму она совсем не помнила, как и отца. Были только страшные сны, будившие среди ночи запахом гари, да неясными образами.

На дне шкатулки спрятался тёмный бумажный конверт, на котором почерком бабушки было аккуратно написано: «Для Икари». Глубоко вздохнув, девушка, заставила себя собраться и открыла письмо.

«Дорогая моя девочка, если ты читаешь это письмо, то значит, мы больше не сможем увидеться. Мое сердце уже давно даёт сбои и я могу в любой момент умереть. Не печалься, в смерти нет ничего страшного. Это естественный порядок вещей.

Дом, земля и небольшой счёт на сберкнижке – всё принадлежит тебе. Документы в верхнем правом ящике комода под праздничными полотенцами, в старой папке-скоросшивателе. Найди папку и просмотри всё, что там есть. Я знаю, что тебе не хочется, но это необходимо»

Икари встала, нашла папку, бегло просмотрела дарственную на дом, землю и сберкнижку, оформленные на её имя. На счету оказалось 300 000 рублей. Икари села обратно на стул, из глаз потекли слёзы.

Во время похорон было не до слез. Да и потом, поминки, девять дней, сорок… пришлось ехать в банк, брать кредит. Теперь, с того света, бабушка снова её спасает. И документы на землю нашлись, и деньги, чтобы погасить долги. Утерев слезы, Икари вернулась к письму.

«Теперь ты не просто приёмная сиротка, а землевладелица. Я очень надеюсь, что порадовала тебя своим скромным подарком.

Девочка моя, у тебя еще вся жизнь впереди, надо быть сильной и расчётливой. Будь благоразумной, не верь всем подряд, это до добра не доводит.

Я знаю, что ты не помнишь своих маму и папу. Зато их помню я. Они были удивительными людьми и очень сильно любили тебя. Я дала тебе свою фамилию, так было проще оформлять документы, но помни, у тебя есть и другая. Я не уверена, что правильно запомнила со слуха, да и столько лет прошло, но звучала ваша фамилия примерно так: «Канокачими». Не знаю, насколько это важно, но думаю, тебе, в твоём будущем, может пригодиться.

Моя девочка, хотелось бы сделать для тебя больше, но не получилось. Надеюсь, что эти небольшие сбережения тебе помогут.

Твоя бабушка Людмила»

Икари, дочитав письмо, аккуратно положила его обратно в конверт. Посидев ещё немного, она вытерла слезы, убрала все вещи в шкатулку, документы сложила обратно в папку. Теперь было необходимо заняться самым неприятным – разборкой вещей.

На следующее утро её разбудил точно такой же сон, как и вчера. Чтобы прогнать остатки сна, Икари вышла из дома.

Был теплый день в начале июля. Сидя на террасе в своём маленьком садике, Икари смотрела на вишню, уже набравшую ягодки, но еще не зрелые. А так захотелось спелых вишен, прямо до безумия. Закрыв глаза она представила, как срывает темно-бордовые ягоды, пачкает ими руки, отправляет в рот и их кисло-сладкий сок заполняет рецепторы языка… От предвкушения девушка ещё больше зажмурилась, а её рот наполнился слюной… Когда она открыла глаза, то на ближайшей ветке, зеленые и бледно-розовые ягоды превратились в бордовые, почти чёрные, спелые и сочные. Удивившись, Икари нарвала вишен, помыла и положила их на тарелку. Затем сварила кофе и насладилась нежданным подарком.

Лето быстро пролетело, за чередой разных дел Икари почти забыла об этой странности. Наступивший сентябрь проливными дождями портил настроение. Рассердившись на пять дней без солнца, низкие тучи и мрак за окном, девушка представила ветер, сильный, шквалистый, такой, что гнёт деревья. Представила, его силу, его запах и звук. Закрыла форточку и отправилась смотреть кино. Через полчаса начался настоящий шторм. «Ничего себе, какое совпадение!» – подумала она. Гремел гром, сверкали молнии, ветер неистовствовал около часа, потом резко всё прекратилось.

Икари выглянула в окно. Закат раскрасил рваные облака акварелью, а низкого тяжёлого облачного фронта как не бывало. – «Небо – лучший художник!» – вспомнилось ей чьё-то высказывание. Фильм закончился. «Бывает такое ощущение от кино: вот посмотрела, было вроде бы интересно, а вспомнить нечего. Не затронул меня этот фильм, просто полтора часа ничегонеделанья, жвачка для глаз и мозгов», – подумала Икари, выключила ноутбук, закрыла крышку и неожиданно увидела толстую тетрадь на спирали. Её раньше не было на столе. Открыв тетрадь, Икари узнала почерк бабушки – ровные, аккуратные буквы, небольшие завитушки и своеобразный наклон, благодаря которому казалось, что текст написан как в прописях. Это была тетрадь, вернее дневник, с бабушкиными мыслями и важными записями. Икари зачиталась.

«20 ноября.

Вчера соседи вернулись с крохотной девочкой. Она такая хорошенькая, едва ходит, а уже здоровается. Красивая семья, говорят, что родом из Японии. Тут много японцев живет, поначалу я немного пугалась и сторонилась их, а потом, когда познакомилась поближе, то привыкла. Японцы очень почтительные, улыбчивые и отзывчивые люди. Я на прошлой неделе приболела, так Иши-сан отвез меня к доктору на своей машине.

8 июня

В этом году у всех стали погибать огурцы. Их какая-то зараза просто разрушала сначала листья, а потом и плети.  Яшими-сан пришла, принесла смесь из трав, сказала, что это поможет. И помогло! Огурцы удались на славу!

30 августа

Раньше, ещё до замужества, когда я давала концерты, то чувствовала такое же уважение от слушателей.

Я так скучаю по музыке… Но купить пианино просто нет возможности. Дорого, да и куда его поставить? Вот и хожу в школу поиграть. Директор предложил вести уроки музыки, я согласилась.

28 сентября

Завтра надо не забыть поздравить соседей с днём рождения их дочери, ей уже четыре годика. Как быстро теперь течёт время! Я для девочки связала платье и кофточку, надеюсь они придутся ей в пору.

29 сентября

Девочка, Икари, обрадовалась и теперь не хочет платье снимать. Бегает по округе, всем рассказывает. Скоро осень и зима, платье тёплое, да с кофточкой – вообще красота!

10 ноября

Наступила осень, холодно. Только редкие приходы Икари радуют меня, сердце шалит, надо опять ехать к врачу.

27 ноября

Когда я вернулась из больницы дома меня ждал сюрприз: новая печка и синтезатор на специальной подставке у окна. Икари стояла в проходе и торжественно провела меня в обновленную комнату. Новая печка-голландка теперь отапливает весь дом. Чтобы я без своих соседей делала? Они такие хорошие люди! Икари теперь называет меня «баб Люда». Я не против, мне нравится быть её бабушкой.

13 декабря

Родители девочки часто уезжают по делам и оставляют её у меня. Я оборудовала малышке отдельную комнату. Теперь Икари говорит всем, что стала моей официальной внучкой.

17 декабря

Прошлой ночью меня разбудил запах дыма и сильный треск. Горел дом соседей. Я, накинув пальто, выскочила в ночной рубашке и тапочках. Невдалеке уже выли сирены, пожарные спешили к нам. Вдруг, откуда-то из сада ко мне прибежала заплаканная Икари. Она всё время повторяла: – «Мама! Мама! Мама сказала бежать и не оглядываться! Мама…»

Девочка была в пижаме и насквозь мокрых от недавно выпавшего снега тапочках, её била крупная дрожь. Я обняла её и увела в дом. Первым делом сняла мокрые тапки, испачканную и пропахшую дымом пижаму, укутала в одеяло и надела шерстяные носки. Затем заварила мяты с медом и заставила выпить теплый напиток. Икари согрелась, расслабилась и заснула, как была, на моей кровати. А я сидела и смотрела в окно, как горел их дом, как суетились пожарные, как выносили обугленные тела. Сидела и плакала. Что теперь будет с Икари? Я решила сделать всё, чтобы оставить её себе. Этой девочке не место в детдоме…»

Икари отложила тетрадь и слепо уставилась в темное окно. Воспоминания о том пожаре часто не давали спать по ночам.

В реальность Икари вернул стук в окно. Вздрогнув от неожиданности, она пригляделась: в окно стучала клювом самая настоящая огромная сова. Она села на ветку дерева и угрюмо смотрела сквозь стекло. Заинтересованная необычной гостьей, накинув куртку, Икари вышла в сад. Сова в сумерках сверкала глазами, но не улетала. Подойдя ближе, девушка протянула к ней руку. Умная птица перелетела и аккуратно опустилась на предплечье. Странное несоответствие объёма и веса слегка обескуражило. Сова была намного легче, чем Икари предполагала.

– Пойдешь ко мне в дом? – зачем-то спросила вслух у совы девушка. И сова, повернув голову назад, наклонила её и прищурила один глаз. Решив, что это положительный ответ, Икари вернулась в тепло дома, неся птицу на руке.

Сова, осмотрелась, легко поднялась в воздух и, облетев круг, уселась на полку над монитором. Красивая серо-белая птица с тёмными, почти чёрными крапинками на перьях и устрашающими когтями на лапах. После минуты такого «глазения» друг на друга, Икари показалось, что они подружились. Встав, открыв холодильник, девушка вытащила куриные крылья. «Хорошо, что я их забыла в морозилку кинуть»,– подумала Икари, взяла одно и предложила гостье. Сова звонко цвиркнула, схватила когтистой лапой крыло и стала аккуратно его кушать, отщипывая острым клювом кусочки. Доклевав половину, она положила остаток рядом с собой, забавно распушилась и угукнула.

– На здоровье, – машинально ответила Икари.

– Угу-угу, – повторила сова, вернувшись к еде. В тот же момент, прямо на крышке ноутбука появился красивый конверт без надписи. Удивления не было, особенно после появления дневника бабушки. Скорее, у Икари было ощущение, что случилось неизбежное и правильное событие.

Перевернув конверт, девушка сломала сургучную печать и достала письмо. На красивой дорогой бумаге с непонятными вензелями, каллиграфическим почерком с занятыми завитушками было написано:

"Уважаемая Икари Канокачими!

Мы рады сообщить, что Вы приняты в Академию Нодзоми.

Следуйте инструкциям, которые придут позже.

С уважением …. "

Подпись огромной закорюкой заканчивала послание. Едва Икари прочла, как конверт вместе с самим письмом растворились в воздухе без следа.

– Цвик –уу-фф, – сказала сова, растопырив крылья. Икари открыла ноутбук. На экране монитора, прямо посередине рабочего стола, мигал значок  незнакомого мессенджера. Интернет был отключен, а мессенджер мигал, оповещая о сообщении. Подумав с минуту, Икари кликнула мышкой по иконке, открылось диалоговое окно. Бегло пробежав глазами по сообщению, девушка посмотрела ещё раз на Сову и та забавно подмигнула ей одним, а затем другим глазом.

Бабушка мечтала, что Икари станет учительницей как она, но Икари к этому всегда была равнодушна. Она не хотела всю жизнь учить детей, вообще ничего такого не хотела. Ей нравилось жить тихо, в этом доме с таким количеством воспоминаний. И вот, пришло приглашение поехать учится в другую страну. С одной стороны не хотелось, но было что-то неуловимое, какое-то чувство, что надо, просто необходимо быть там, в этой странной Академии, о которой она раньше никогда не слышала.

Икари хотела залезть в интернет, но вспомнив, что поленилась оплатить провайдеру, теперь сидела и ругала саму себя за глупость. Сделать до завтра ничего не могла, поэтому, выпустив сову на улицу, легла спать.

Ей снился незнакомый дом. Нет, не дом, а настоящий замок. С башенками, смотровыми площадками, внутренними садиками, с красной черепичной крышей и загнутыми по краям углами сливов. Икари летала над этим замком, кружила, наслаждаясь взмахами сильных крыльев и ощущением полёта. Постепенно сон начал меняться. Крылья исчезли, появился запах гари, потом он изменился на тот, малоуловимый, но всегда узнаваемый аромат, когда пекут блины. Икари открыла глаза.

Новый мессенджер мигал пришедшими за ночь сообщениями. Вчера он писал на русском, а вот сегодня, ни с того ни с сего – иероглифами.

– Ну не знаю я этого японского языка… По японски знаю только несколько слов, как и все! Ямато, сакура, самурай, оригато… Ну и ещё, в дополнение, пару-тройку названий всем известных концернов. Вот почему все думают, что если у тебя японские корни, то ты знаешь японский язык?» – подумала Икари, уставилась в окно мессенджера и разозлилась.

– Был бы хоть интернет. Так нет его. Деньги закончились и всё волшебство сети тоже закончилось, – устав пялится на непонятные закорючины, Икари встала из-за стола и пошла в сад.

Светило солнце и было тепло. Не верилось, что уже сентябрь. Цинии радовали своими красными лепестками, астры набирали бутоны, клематисы заплели всю беседку своими плетями, фиолетовые цветы чередовались с темно-бордовыми. Яблоня и груша склонили ветки с поспевшими плодами.

Взяв корзинку, Икари пошла собирать падалицу.

«Можно будет сделать шарлотку, – подумалось ей. – Давно ничего не пекла.»

На развилке веток яблони сидела вчерашняя гостья. Девушка не видела её, пока не подошла почти вплотную. Сова мигнула своими ярко-желтыми глазами, сказала: «У-у-уф», и отвернула голову. После вчерашнего неистовства природы быстро набралась целая корзина яблок. Для того, чтобы собрать упавшие груши пришлось вернуться в дом за другой. Мокрая трава мерцала алмазами на солнце, а в сенях теперь вкусно пахло спелыми яблоками, с добавлением более сладкой нотки груши.

Пока Икари принюхивалась к запахам, ей показалось, что погладили по лицу чем-то мягким. Это сова бесшумно пролетела мимо и, резко хлопнув крыльями, уселась на полюбившуюся полку в комнате. «Цвирк-пик-у-у» – сказала она, смотря не мигая прямо в глаза девушки.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– У-у-у, – сова спрыгнула на компьютерный стол и когтистой лапой двинула мышку в сторону. Заинтригованная, Икари подошла к экрану. Курсор мыши был внизу, на значке подключения к сети и, о, чудо! Там был интернет! Не поверив глазам, Икари ткнулась в браузер. Да, всё работало!

– Ну, теперь дело техники! – произнесла она вслух, а сова перебралась обратно на полку. Вставила иероглифы в переводчик, выбрав японский вместо английского, Икари нажала на ввод. Переводчик завис, подумал, покрутил лоадер, и написал:

«В связи с удаленно вы живете, для вас Икари, Академия дает друга в дороге. Чтобы он проявилась надо сказать тетушка Сова.»

– Что? – вслух воскликнула девушка. – Тётушка Сова?

– У-ух, – произнесла сова.

Икари повторила ещё раз, но тщетно.

Бросив бесполезное и глупое занятие, она пошла печь шарлотку.

Запах свежеиспечённого пирога разносился по маленькому дому. Вечерело. Стало прохладно и девушка затопила печку. Сова, казалось, просто спала. Икари висела в соцсетях, когда до неё дошло: – «Наверное, надо было “сказать тётушка Сова” по японски.» Открыв заново страничку с переводчиком Икари получила абракадабру из иероглифов «フクロウ叔母さん» и мелким буквами внизу – «fukurou obasan». Потыкавшись ещё, она узнала, что ударение, вроде, должно быть на последний слог… Но, как-то не везде и не всегда.

– Ладно, от меня не убудет, ведь так? – обратилась она к сове, а та, спросонья, замигала то одним, то другим глазом, как светофор у железнодорожного переезда.

– Фукуроубасан! – выпалила одним словом Икари.

Ничего не произошло. Сова переступила с лапы на лапу, дважды мигнула правым глазом и замерла в ожидании. Икари только сейчас увидела, что на веках совы есть перья только на самых кончиках, как ресницы, а сами веки сиреневатого оттенка и кажутся перламутровыми.

– Когда-нибудь обязательно попробую сделать такой невероятный макияж! – пообещала себе девушка и, хорошенечко подышав, прочла про себя с экрана монитора текст еще раз, сказала помедленнее:

– Фуруру обасан.

– Фу-у-ф, – скептически ответила сова. Икари поняла, что сказала неправильно.

Взяв блокнотик, она написала «fukurou obasan» и по-русски, печатными буквами «фукуроу оба-сан». Прочла про себя пару раз, глянула на сову, почувствовала себя полной идиоткой, но произнесла тщательно выговаривая все буковки:

– Фукуроу оба-сан.

В воздухе чувствовалось легкое напряжение, девушка интуитивно повторила:

– Фукуроу оба-сан.

Вокруг совы появилось еле заметное мерцание.

– Фукуроу оба-сан! – сказала в третий раз и сова растворилась в воздухе, а рядом с Икари оказалась женщина в красивом шёлковом кимоно с вышивкой.

– Здравствуй, Икари! Молодец, ты догадалась, как меня вызвать!

– П-привет, – ответила девушка, слегка заикаясь от неожиданности. – Привет, тётушка Сова…

Икари долго беседовала с тётушкой Совой, распивая чай с шарлоткой и удивляясь всё больше и больше. Тётушка Сова расспрашивала о родителях, но девушка не слишком много могла вспомнить о них. Только фамилию Канокачими, и то, благодаря посмертному письму бабушки. Услышав эту фамилию, тётушка Сова подобралась, села очень прямо и сказала:

– Икари, ты из очень древнего рода волшебников.

– Да? Я знала, я всегда знала, что я не обычный человек. Все девчонки в школе смеялись, говорили, что на магичку я не похожа и просили что-нибудь наколдовать, а я не могла. Но, в душе я всегда это знала…

– Ты уверена, что никогда-никогда не колдовала? Совсем, ничего волшебного не случалось? Даже если ты сильно расстраивалась?

– Волшебного? Когда расстраивалась? – повторила Икари. – А ведь случалось! Только я  думала, что это совпадения.

– Например?

– Например, когда меня довели в школе, я убежала в слезах домой, всех моих обидчиков накрыл такой ливень, что даже трусы промокли, а на меня ни капли дождя не попало.

– А ещё? Подумай хорошенько.

– После того звонка о смерти бабушки, дождь шёл несколько недель. Стихал только на день похорон и на девять дней. Тетя Саша ещё сказала, что это природа плачет вместе со мной, а я поправила, что вместо меня…

– Вот именно тогда мы и почувствовали твоё присутствие в мире. Мы считали, что тебя убили вместе с родителями, потому не искали. Скорее всего, твоя мама наложила заклинание сдерживания и только очень сильные эмоции смогли разбить его. А были ещё проявления?

– Да, я в начале лета захотела вишни, и одна ветка стала спелой и сочной, а не зеленой, как другие. А совсем недавно я устроила шторм. Я просто захотела, чтобы прекратились затяжные дожди.

– Молодец, твоя сила поразительна, вот и меня ты легко расколдовала. А это далеко не каждому под силу.

-Тётушка Сова, что за Академия меня приглашает?

– Это закрытая элитная академия, похожа на университет. В ней обучаются маги и другие существа. Там безопасно, много таких же, как ты, молодых существ. И ты не сможешь причинить случайно вред ни себе, ни окружающим.

Немного помолчав, она продолжила:

– Пока твоя магия никого особо не задела, но сила, раз проявившись, уже никуда не денется, и если её правильно не расходовать, то будет взрыв. Пострадают люди, все, кто тебя окружают. Магия, это как огромная бомба. Если детонатор, а это ты, срывается, то взрыва не избежать.

– Магия опасна?

– Конечно. Магия опасна, если её не уметь правильно использовать. Ты же умеешь дышать, ходить, говорить, песни петь… Тебя учили этим пользоваться. Вот и магию надо использовать точно также. Это вещи одного порядка. Для тебя магия сродни дыханию, зрению или слуху.

– Это так странно. Магия…

Икари задумалась и надолго замолчала.

Из размышлений её вывел порыв ветра и хлопанье крыльев. Напротив находились глаза совы, так близко, что были видны прожилки в жёлтой радужке. И девушка провалилась в чёрные воронки зрачков.

Икари летела над рекой, темные шапки деревьев мелькали внизу. Лететь было чудесно! Эта ни с чем не сравнимая свобода опьяняла. Ветер теребил перья на крыльях. Впереди летела другая сова.

– Ой, не сова, а филин, как и я. Тоже семейство совиных, но филин,– внезапно поняла Икари.

Внизу показался распадок. Серп луны отразился бликами в небольшом озере и проводница, красиво заложив вираж, стала опускаться. Едва её лапы коснулись берега, как филин превратился в женщину. Икари опустилась рядом, правда не так изящно. В свете осколка луны эта женщина казалась сверкающей. Её глаза были совиными, как и когти на руках и ногах, а голос оказался низким и грудным.

– Поздравляю, Икари! Ты теперь сова!

– Филин, – зачем-то заметила девушка.

– Филин тоже сова и ты это знаешь! Вот тебе подарок. Это предмет силы. Береги его, и помни, совы всегда придут к тебе на помощь! В тебе живет наш дух, Дух Совы! – женщина протянула полуруки-полулапы и, надев что-то на шею Икари, нежно обняла и поцеловала в лоб.

Видение растаяло. Икари по-прежнему сидела на стуле за столом, а тётушка Сова сидела напротив и допивала чай. На шее Икари на витом кожаном шнурке висел медальон из белого металла, похожего на серебро. С одной стороны подвески была летящая сова, а с другой витиеватый филигранный рисунок.

– Открой его, Икари, – попросила тётушка.

Покрутив вещицу в руках и нажав на потайную кнопочку, Икари открыла медальон. Внутри, в специальных креплениях был глянцевый, словно отполированный огромный чёрный коготь совы.