Подари ему жизнь

Я никогда не видела мать Бори, только однажды на фотографии в дедовом альбоме, который внук бережно хранил. На одной из фотографий стояла молодая красивая девушка с мальчиком на руках, который был очень похож на моего Серёжу. На остальных фотографиях Екатерина Борисовна была либо маленькой девочкой, либо подростком. Взрослой Кати в альбоме не было, зато было много фотографий Боречки.

Пока ехали на такси в больницу к Екатерине Борисовне, Серёжа уснул. Хорошо, что взяла лёгкую летнюю коляску, иначе не справилась бы, сынок стал уже тяжёлый.

В холле больницы, я остановилась, если честно, было страшно увидеть женщину, которая отказалась от собственного ребёнка, не знала, как она поведёт себя со мной и, вообще, захочет ли она поговорить.

Девушку на ресепшен долго упрашивать не пришлось, она практически сразу позвонила в отделение и попросила спуститься Екатерину Борисовну:

– Её здесь ожидает Маргарита Ковалёва по личному вопросу, – и зачем-то добавила, – Маргарита пришла с маленьким ребёнком.

Девушка за стойкой положила трубку и, повернувшись ко мне, сказала:

– Сейчас Екатерине Борисовне передадут, что вы её ждёте.

Пока ожидала встречи с несостоявшейся свекровью, позвонил Костя, очень удивился, когда узнал, по какому поводу ему звоню, и пообещал что-нибудь узнать. Выяснилось, что он даже не был в курсе, что Боря приезжал из Москвы.

Двадцать минут, которые я ждала мать Бори в холле, показались вечностью.

Наконец-то дама спустилась, я её сразу узнала, она, конечно же, повзрослела, но привлекательности не потеряла, по-прежнему стройна и красива, как на фото.

Я направилась к ней навстречу, забыв о сыне, но Серёже надо было проснуться в самый не подходящий момент. Он привстал в коляске и чуть не выпал, при этом испугался и заплакал. Я повернулась к ребёнку, взяла его на руки. Он сразу же успокоился, положил свою тёмную головку мне на плечо и уставился на тётю, что стояла рядом.

– Это мой внук? – без всяких предисловий начала Екатерина Борисовна.

– Да, – ответила я, поглаживая Серёжу по спинке.

– Очень похож на Борю, – что-то едва уловимое промелькнуло в глазах женщины. Мне показалось – тоска. А может, просто показалось. Да это сейчас было и не важно.

– Давайте выйдем на улицу, – предложила Екатерина Борисовна и бросила выразительный взгляд на девушку за стойкой, которая с любопытством посматривала на нас.

Я кивнула. Екатерина Борисовна сняла халат, передала администратору. Мы направились на выход, Борина мать помогла мне выкатить коляску на улицу, так как Серёжа категорически отказался садиться в неё.

На территории больницы находился небольшой сквер, в его направлении мы и пошли. Там было безлюдно, Екатерина Борисовна предложила присесть на ближайшую скамью.

– Как вас зовут?

– Рита.

– Итак, Рита, что вас ко мне привело?

Я замялась:

– Сейчас понимаю, что это было ошибкой… – я попыталась встать, но Екатерина Борисовна, взяла меня за руку и потянула обратно.

– Всё же, если вы пришли, скажите.

– Боря пропал, его нигде нет, – срывающимся голосом произнесла я.

– Рита, вы, возможно, не в курсе, но я последний человек, к которому бы Боря обратился за чем-нибудь, – я кивнула.

Женщина внимательно посмотрела на меня и побледнела:

– Если вы это знали и всё равно пришли, значит, всё очень серьезно…

Мои глаза наполнились слезами, неожиданно эта чопорная дама, как мне показалось вначале, обняла меня за плечи.

– Мы поссорились, он уехал, и никто не знает, где он.

– Вы любите его?

У меня хватил сил только кивнуть.

– Рита, любите его! Он обязательно найдётся, но ему просто необходима ваша любовь.

Екатерина Борисовна немного помолчала, а потом добавила:

– Я очень виновата перед ним…

Она просто встала и ушла, а я не знала, что мне делать....

Борис

Сознание медленно ко мне возвращалось… Безумная боль разрывала голову, нога тоже очень болела.

– Пришёл в себя. Вот и хорошо, – рядом раздался незнакомый голос.

С трудом повернул голову, рядом стояла женщина средних лет в белом халате.

– Где я? – хриплым слабым голосом спросил я.

– Вы пока отдыхайте, сейчас придёт доктор и всё вам расскажет.

Память постепенно начала возвращаться ко мне: Рита с каким-то парнем обнимается, дорога, дождь, визг тормозов, всё кругом закрутилось, завертелось, удар и пустота… Лечу куда-то, длинный-длинный коридор и звон в ушах…

– Ну что? Пришёл в себя? Пришлось с тобой повозиться, дружок. Как зовут-то тебя, помнишь? – в палату вошёл доктор примерно моего возраста, может, на пару лет постарше будет, не больше.

– Борис, – охрипшим голосом произнёс я.

– Куда ж ты так спешил, Борис? Полицейский сказал: превысил скорость на мокрой дороге.

Да, так и было. Вот дурак неуравновешенный! Чуть Серёжу сиротой не оставил. Какое теперь имеет значение, как ведёт себя Рита, что она чувствует, если есть этот замечательный малыш, который уже меня любит и нуждается во мне.

– Мне надо позвонить.

– А телефона вашего у нас нет, – вмешалась в разговор медсестра, проверявшая капельницу, – помните наизусть, тогда позвоню.

Я покачал головой.

– Найдите, пожалуйста, номер клиники "Софья", сообщите Захарову Александру Владимировичу, что я у вас.

– Хорошо, сейчас попробую найти, – сказала медсестра и вышла из палаты.

– Вы работаете в этой клинике?

– Да, мы коллеги, я тоже хирург.

– Во как! Ну что, коллега, каково это оказаться по другую сторону от профессии? – улыбаясь, спросил доктор.

– Хреново…

– Ладно, отдыхай, позже поговорим.

– Что у меня с головой?

– Ушиб головного мозга, пришлось гематому удалять… Оскольчатый перелом правой ноги, – кивнул на ногу док.

– Ну и как?

– Жить будешь, похромаешь, правда, какое-то время…

– Сколько я у вас?

– Двое суток.

– Ого! Наверное, потеряли…

23

***

– Добрый день. Администратор клиники «Софья» – Наталья. Слушаю вас.

– Добрый день, вас беспокоят по просьбе Бояринова Бориса Борисовича, знаете такого?

– Да, это наш доктор. Где он? Почему сам не позвонил?

– Его два дня назад доставили в нашу больницу, он попал в ДТП, был прооперирован, а сейчас пришёл в себя и просит Захарова Александра Владимировича приехать. Вы можете передать?

– Да, конечно! Говорите адрес…

***

– Здравствуйте, я Захаров, мне звонили из вашей больницы по поводу Бояринова,– говорил запыхавшийся мужчина.

Доктор как раз вышел из какой-то палаты.

– Денис Николаевич! – окликнула постовая медсестра. Тот повернулся, увидел мужчину, широко улыбнулся и направился к Захарову.

– Здравствуйте, Александр Владимирович! Не узнаёте? – поздоровался доктор, улыбаясь.

Мужчина внимательно посмотрел:

– Денис? – узнал собеседника.

– Всё верно, профессор, Денис Савельев, ваш нерадивый студент.

– Не наговаривай на себя, – произнёс Захаров, протягивая руку своему ученику, – что с Борисом?

Денис вкратце ввёл профессора в курс дела.

– Ты оперировал?

– Я.

– Спасибо! – Захаров снова пожал руку Савельеву, – пустишь к нему?

– Вам разве можно отказать? – улыбнулся Денис.

Савельев лично проводил своего профессора до нужной палаты.

Захаров зашёл в небольшую комнату и побледнел, когда увидел, что голова Бориса перевязана, под глазами синяки, нога на вытяжке.

– Сынок, – выдохнул Захаров.

Борис увидел, что Александр Владимирович изменился в лице, вспомнил про недавний приступ.

– Док, сердечное, срочно! – подскочил Борис, но тут же скорчился от головной боли, – пап, присядь, не волнуйся со мной уже всё нормально,– Борис сам не заметил, что впервые назвал Захарова отцом вслух.

Денис тут же подскочил к мужчине, помог присесть:

– Валентина Ивановна! – крикнул доктор,– но Александр Владимирович похлопал его по руке успокаивающе, вытащил из кармана таблетку и положил под язык.

– Напугал? – поинтересовался Борис.

Александр Владимирович ближе пододвинул стул, взял руку Бориса, приложил к своей щеке, а потом, немного засмущавшись своих чувств, опустил на кровать, но свою руку всё равно так и оставил поверх сыновой.

– Александр Владимирович, может, укольчик? – поинтересовался доктор.

– Нет, Денис, спасибо! Мне уже лучше, вот я сейчас посижу немного с сыном, а ты иди, работай.

Денис Николаевич ещё раз посмотрел на картину, что предстала перед ним, и вышел из палаты. Когда он учился, говорили о том, что у профессора кроме сестры никого нет. Поэтому и удивился, странностей на самом деле много: фамилии разные, отчество у Бориса тоже другое.

– Соня, наверное, тоже переживает?

– Все переживают: и Соня, и Рита…

– Что у вас опять произошло?

Борис только поморщился.

– Вы уж давайте как-нибудь миритесь, а то неизвестно, чем всё это может закончиться.

Я поморщился.

– Боря, прости меня, – тихо сказал Александр Владимирович. Мужчина зажмурился, пытаясь сдержать слёзы, – сентиментальный стал, улыбнулся он, понял, что Борис всё-таки их заметил, – я, можно сказать, всю жизнь ждал, чтобы хоть кто назвал меня отцом…

– Я ни кто-то, я твой сын!– Борис немного привстал и обнял отца.

Два взрослых мужчины сдерживали слёзы, а объятия их были очень крепки.

– Теперь у меня есть смысл жить дальше! – бодро проговорил отец, отпуская Бориса, – ты подарил мне жизнь.

– Это не я, это Серёжа! Если б не он, неизвестно, узнал бы я о тебе или нет…

– Да, Серёжа… Сынок, ты уж реши что-нибудь. Ты же себе не простишь потом, если он будет расти вдали от тебя… Я-то знаю…

Борис только кивнул.

Рита

Как хорошо, что дома была мама, сил не было даже заниматься ребёнком. Вдруг потемнело в глазах, чуть не потеряла сознание.

– Рита, ты когда в последний раз ела?

– Не помню.

Мать прочитала целую лекцию о здоровье, которое мне ещё пригодится, чтобы воспитывать сына. Чтобы Мария Олеговна немного успокоилась, прошла на кухню, нашла в холодильнике борщ, разогрела, съела пару ложек и почувствовала дурноту, кинулась в туалет, где меня вывернуло наизнанку.

Придя в себя, посмотрела в зеркало, и догадка озарила меня. «Боже! Вот это сюрприз!»

– Мама, я сейчас вернусь! – крикнула с порога и буквально побежала в ближайшую аптеку.

Мою догадку подтвердил тест на беременность.

«Боречка, ну как же так? У нас будет второй ребёнок, а мы так и не нашли общий язык. Где же ты, мой любимый?»

От раздумий меня отвлёк телефонный звонок.

– Сонечка, здравствуйте. Есть новости? Мне ничего не удалось выяснить.

– Да, дорогая, новости есть, правда, не очень хорошие.

– Не пугайте меня, – голос мой сорвался, – он жив?

– Он попал в аварию, сейчас в больнице. Рита, ты приедешь к нему?

– Конечно, уже выезжаю!

– Мама! Собери, пожалуйста, Серёжу, – всхлипывая, попросила мать,– мы едем в Москву.

– Что случилось?

– Боря в больнице.

– Поезжай, я за Серёжей присмотрю.

***

Как долго едем! Чёртовы пробки!

Обыкновенная больница, где-то далеко от центра. Молоденькая медсестра как-то странно на меня посмотрела, но проводила к больному Бояринову.

Я очень волновалась, не знала, как отнесётся Борис к моему появлению. Картина, которую увидела в палате, вызвала у меня приступ дурноты.

– Боря, – тихонько позвала я. Он спал, подошла ближе, слёзы контролировать уже могла. Присела рядом, погладила по щеке, по руке. Боря открыл глаза:

– Рита…

Я заплакала в голос.

– Не плачь, – Боря протянул ко мне руку, я в неё вцепилась мёртвой хваткой.

– Тебе больно?

– Нет не больно, меня обезболивают. Хватит, не надо плакать.

– Боречка, прости меня, пожалуйста, ты просто всё неправильно понял.

– Давай сейчас не будем об этом говорить, – я кивнула ему в ответ, – где Серёжа?

– С ним всё замечательно, он остался дома с мамой.

– Это хорошо, не надо его пугать моей рожей, – улыбнулся Борис.

– И всё-таки, Боречка, я не хочу с тобой ссориться, не хочу, чтобы не было недопонимания.

Борис кивнул головой. Я рассказала о недоразумениях, которые произошли с Сашкой и парнем из клуба (даже имя его забыла). Боря внимательно выслушал.

– Рит, ты меня тоже прости, когда дело касается тебя, я становлюсь ужасным собственником.

Его слова ложились как бальзам на душу, становилось очень спокойно.

– Главное, мы вместе, а всё остальное – переживём!

Трудно было с этим не согласиться.

24

Рита

Через несколько дней по просьбе Александра Владимировича Бориса выписали домой, но нога была всё ещё на вытяжке, поэтому дома установили специальную кровать. Для этого пришлось освободить одну из гостевых спален.

Родители привезли Серёжу к Захаровым и впервые в неофициальной обстановке пообщались. Отцу очень понравился Александр Владимирович и, когда уже мужчины пропустили пару бокальчиков коньяка, Сергей Ильич запросто начал Захарова называть сватом. Я, засмущавшись, отдёрнула отца:

– Па, ну какой сват? Мы же не женаты.

– Риточка, а ты не считаешь, что пора уже решить этот вопрос? – поинтересовался Александр Владимирович.

– Он уже на стадии решения, скоро суд. Теперь многое зависит от Бори, – я рассказала суть решения проблемы.

– Тогда, сват, надо выпить за положительный исход дела! – улыбнулся Захаров.

– Ну, ну, Саша, не увлекайся, – вмешалась Соня, – кто недавно при смерти лежал?

– Не дождётесь, – засмеялся мужчина и выпил ещё коньячка.

Я со стороны наблюдала эту замечательную картину, и на душе становилось спокойно. Тихонечко поднялась из-за стола, оставила Серёжу с родителями и поднялась к Боре.

Боря зря времени не терял, когда оставался один, работал над кандидатской. Но стоило мне появиться на пороге, он убирал все бумаги в сторону.

– Ты где так долго пропадала?

– Я думала, ты хочешь поработать.

– Ритка, я скучал по тебе. Какая может быть работа?

Улыбаясь, направилась к больничной койке, но Борис меня остановил:

– Закрой сначала дверь на ключ.

Выполнив его просьбу, я повернулась и встретилась взглядом с зелёными глазами, которые бродили по моему телу. Наконец, он остановился на моём лице и прошептал:

– Иди ко мне…

Не надо было меня дважды просить, я тоже скучала по нему, и уже простых прикосновений было мало.

Подошла Боре, наклонилась и поцеловала, он издал протяжный стон и плотнее притянул меня к себе. Его нога, которая была на весу, мешала активно действовать.

– Из-за твоей глупости страдает нога.

– Поверь мне: сейчас больше страдает другой мой орган, – Борис схватил мою руку и положил на бугор, который выпирал из-под штанов.

– О! Борис Борисович, и как же вам помочь?

– Ты тут целую неделю разыгрывала из себя заботливую медсестричку, неужели не знаешь, как они помогают своим пациентам в трудную минуту?

Я округлила глаза:

– Борис Борисович, уж не хотите ли вы сказать, что они помогают не только пациентам, но ещё и докторам?

– Только если доктора сами этого желают.

– Ну и?

– Что ну и? У меня есть одна нерадивая студентка, которая выбила из моей головы всякое желание спать с кем бы то ни было, кроме неё самой. Но при этом она сейчас тупит, – Борис потянул меня к себе, задрал футболку, спустил бюстгальтер и впился в набухший сосок, который от беременности стал очень чувствительным.

Ласки были очень настойчивыми, Боря проложил дорожку из поцелуев до пупка, втянул его, обвёл языком, вызывая ещё большее желание. Я стянула с себя брючки, сдёрнула вниз пижамные брюки Бориса вместе с бельём, они повисли на больной ноге. Вид, надо сказать был ещё тот, но нас уже ничего не могло остановить.

Я залезла сверху на мужчину, его живот был очень твёрдым, я потёрлась об него своей промежностью. Боря тут же ощутил мою влагу на животе. Он притянул меня, в очередной раз впиваясь в губы, стянул остатки одежды, погладил грудь, потянулся снова к ней, при этом приподнял меня, я же, ухватившись за твёрдый ствол, направила его в себя. Мы одновременно издали сладостный стон, но это ещё не был стон облегчения.

Началась наша бешеная скачка, я закусила губу, чтобы не кричать, остатками сознания ещё понимала, что внизу находятся наши родственники.

Мне даже не потребовалось дополнительной стимуляции, чтобы кончить. Наши тела близко контактировали, я садилась на него до упора, так, что клитор самопроизвольно тёрся о тело Бори. Оргазм накрыл в одно мгновение, как только мои мышцы начали сокращаться, сжимая член, он тут же кончил, впиваясь в мои губы своими и оставляя следы от пальцев на бёдрах.

Я упала на твёрдую, как камень, грудь и так какое-то время мы лежали, Боря гладил мою спину, ноги, целовал в макушку.

– Как же я по тебе соскучился, – всё шептал и шептал мой мужчина, а у меня в душе расплывалось тепло от его слов и надежда, что он меня любит.

Я давно и безнадёжно любила своего ББ, но ещё ни разу об этом не сказала вслух. Не хотела, чтобы он потом чувствовал себя обязанным сказать мне тоже самое, я желала, чтобы он меня тоже любил и, если суждено было ему произнести слова любви, то они должны были идти от сердца, а не по необходимости.

Борис

Как я соскучился по любимой, по её телу. Как только увидел её грудь, сразу понял, что она изменилась, потяжелела, налилась. Пусть я не гинеколог, но всё-таки знаю кое-что о женской физиологии. Уж не беременна ли моя дорогая?

– Рита, ты мне ничего не хочешь сказать? Твоё тело изменилось…

Рита медленно с меня слезла, схватила свою футболку, слегка прикрыла грудь, присела рядом и в упор посмотрела на меня:

– Похоже, что у нас будет ещё один ребёнок,– сказала она это как-то испуганно. Неужели боится моей реакции?

Я взял её за руку, потянул на себя, проговорил в самые губы:

– Это же здорово! – и снова поцеловал.

Мне показалось, что Рита с облегчением вздохнула.

Я никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым: Рита, сын, отец, тётя, даже будущие тесть с тёщей – все были рядом, было так спокойно, не об этом ли я мечтал?

***

– Иск об установлении отцовства удовлетворён! – объявляет судья и ударяет молотком в знак окончания процесса.

Сегодня поддержать нас на слушание собрались все наши родные и близкие, даже Наташка и Костя, друг Бори, с женой, пришли в зал суда.

Выслушав формальности, мы покинули, наконец-то, помещение. Все документы должен забрать адвокат, который очень нам помог ускорить дело.

Рита не может сдержать слёз. Немного ещё хромая, я направляюсь к ней. Она уткнулась мне в грудь, всхлипывая.

– Ну, ты чего? Всё ж хорошо!

– Прости, что пришлось через это пройти из-за моей глупости.

В здании мы не задерживаемся, шагаем прямиком на улицу. Там нас уже ждёт Мария Олеговна с Серёжей на руках. Мальчик, увидев родителей, расплылся в улыбке и захлопал в ладоши. Пока Рита потянулась к сыну, дал знак Косте. Он достал из машины огромный букет чайных роз, я с трудом, но всё же опустился на колено, достал из внутреннего кармана заветную коробочку.

– Маргарита Сергеевна! – позвал я.

Рита обернулась и замерла, Мария Олеговна тут же забрала у неё Серёжу.

– Маргарита Сергеевна, моя дорогая Риточка, судьба однажды нас свела, но потом пыталась несколько раз разлучить. Ещё одного раза моё сердце просто не вынесет. Ты выйдешь за меня замуж?

Рита несколько секунд помолчала, как будто ещё чего-то ждала, но кивнула и произнесла срывающимся голосом:

– Да.

И тут всё кругом ожило, откуда-то взялись шары, хлопушки, родные бросились к нам с поцелуями и объятиями, Риту завалили цветами.

Странное, конечно, я выбрал место для предложения, но зато никто ещё до этого не додумывался, видимо, потому что я увидел, что у каждого окошка в здании суда столпился народ. Все, не стесняясь, пялились на нас.

***

Рита

Опять не сказал!.. Ну почему? Иногда мне кажется, что он меня любит, но в такие моменты я начинаю сомневаться. Если бы любил, неужели не сказал бы?

Обидно, я очень этого хочу: хочу знать наверняка. Спросить что ли? Нет, не стоит! Он со мной, у нас скоро родится второй ребёнок, а всё остальное «легко исправить с помощью зонта» – так, кажется, поёт Долина.

25

Борис

Наконец-то в моей душе покой. После Ритинового развода мы скромненького поженились. Раньше я думал, что свадьба будет большой и пышной, теперь же я стремился просто как можно быстрее узаконить наши отношения. Иногда самому казалось, что это стало навязчивой идеей. Я безумно боялся её снова потерять.

Отец и Соня, которые окружили мою семью заботой, всё-таки организовали небольшой банкет для избранного круга. Отец же настоял, чтобы я на торжество пригласил мать. Нехотя, но я это сделал. Рита рассказала об их встрече, и заверила, что мать меня любит, просто чувствует вину за испорченное детство. Я не возлагал больших надежд на встречу с этой женщиной (иначе уже и не мог её называть), по большому счёту детские обиды отошли на второй план, её за всё простил, просто не мог понять.

Нам было уютно и удобно в доме Захаровых, Серёжа всегда был под присмотром Сони, если было нужно. Но наша неудержимая страсть иногда требовала выхода в самый неподходящий момент, поэтому, как не упрашивали родственники, мы всё же решили переехать от них. Тогда отец предложил поселиться в его квартире, которая находилась недалеко от клиники. Мы с Ритой не хотели в очередной раз обидеть отца, поэтому согласились на этот вариант.

В нашу первую брачную ночь, которую решили провести именно в этой квартире, мы остались одни, Соня ничего не хотела слышать о том, что Серёжа сегодня должен быть с родителями.

Эта дама нас не переставала удивлять, в ней было много энергии, которую она тратила на близких. Иногда от этого становилось неловко, но Сонечка однажды мне сказала: «Боречка, я столько лет мечтала стать матерью, но ничего не вышло, не лишай меня возможности стать хотя бы тётей». Я не знал, что ей ответить, только обнял крепко и поцеловал в щёку.

Сегодня в квартире всё было уставлено цветами, на большой кровати в спальне из лепестков роз было выложено сердце, в гостиной же на диване лежало красивое откровенное бельё для Риты.

Мы не ожидали сюрприза, поэтому моей девочке всё было интересно, она обошла квартиру и остановилась около дивана, рассматривая бельё, провела рукой по нему, потрогала на ощупь. Я подошёл к ней ближе, улыбнулся, разжал руку и тихо произнёс:

– Оно нам сегодня не понадобится.

– И правда, зачем оно нам сегодня, – улыбнулась она в ответ.

В этот момент раздался звонок в дверь. Я как настоящий молодожён не мог дождаться, когда же останусь со своей новобрачной наедине, поэтому был немного раздражён из-за столь неуместного вторжения.

– Кто это может быть? – удивились мы. Близкие, думаю, не стали бы нас беспокоить в такой день без особой нужды.

Открыл дверь, на пороге стоял посыльный. Он передал огромный букет роз и конверт. Я расписался в его бумагах и растерянно уставился на имя адресата, написанное на конверте.

Надо сказать, Екатерина Борисовна, нерадивая моя мать, всё же не приехала поздравить сына, вместо этого прислала огромный букет белых роз и конверт, в нём находилась банковская карта на моё имя с внушительной суммой на счёте.

– Откупилась, – я покрутил карту в руках.

Сначала хотел выкинуть её в мусорное ведро, но потом решил открыть счёт на имя Серёжи и перечислить деньги на него.

Рита подошла ко мне сзади, погладила сначала плечи, потом провела рукой вдоль позвоночника, обвила руками талию и уткнулась лицом в спину, вдыхая мой запах.

Мы так постояли какое-то время, я повернулся в её объятиях, пристально посмотрел в глаза. Моя красавица была сегодня особенно хороша, наряд невесты ей был к лицу: длинное белое платье в пол, корсет с вырезом в форме сердечка плотно облегал ещё стройную фигуру, полностью открытый верх подчёркивал линию плеч. На шее поблёскивало красивое колье, подаренное моим отцом.

Я в очередной раз обвёл взглядом невесту: взял её правую руку в свою, погладил золотой ободок на безымянном пальце.

– Риточка, любимая моя, пообещай, что мы всегда будем вместе.

– Что? Что ты сказал?

– Пообещай, что мы всегда будем вместе.

– Нет! – всхлипывая, вскрикнула Рита, – как ты меня назвал?

Я немного растерялся.

– Риточка, любимая! Что с тобой?

Из глаз Риты побежали слёзы:

– Наконец-то… ты правда меня любишь?

– Конечно, с нашей первой встречи…

– Почему ты никогда мне об этом не говорил?

Я пожал плечами:

– Боялся, что ты посмеёшься надо мной.

– Глупый, – Рита погладила меня по щеке, – я уже несколько лет жду, когда же ты сможешь меня полюбить, потому что давно и безнадёжно сама тебя люблю! – выдохнула она мне в губы.