Отмеченная огнем. И остался только пепел

– Никак. Он не спрашивал. Вернее, сам предположил, что это местные, логовцы. Я не стал его разубеждать в этом.

Силуэт хмыкнул. Григ все еще не видел его лица. Да это и неважно. Все равно он проиграл. Еще в тот момент, когда поддался на шантаж и согласился на все их условия. Кто эти люди, Григ не знал, но их много, и они сильны.

– К утру тебя здесь быть не должно. Не только в замке, но и вообще в Вольмире. Иначе я займусь ведьмой. Все равно теперь от нее мало толку.

***

Работать после захода солнца Верениру было привычно. Так спокойнее, днем его то и дело отвлекали. Ночью, конечно, тоже, особенно в последнее время. Но все же большая часть обитателей замка спала, а в относительной тишине думать гораздо приятнее. После такого выброса силы, когда он вытаскивал Исху с того света, Веренир еще не в полной мере пришел в себя и старался как можно меньше использовать способности, чтобы поскорее вернуться в форму. Кто знает, в какой момент он может понадобиться князю в делах государственной важности?

Но сейчас накопившаяся усталость брала верх: маг не мог сосредоточиться. Строчки на свитке, разложенном на столе, сливались в какое-то сплошное болото. Было уже около полуночи, но он знал, что Эйла еще не ложилась, а потому дернул за шнур небольшого колокольчика, расположенного на стене рядом с письменным столом. В том, что в такой час к нему явится непременно Эйла, он не сомневался.

Долго ждать не пришлось, послышался тихий стук в дверь. Потом она чуть приоткрылась, и внутрь проскользнул гибкий силуэт. Его можно было бы назвать тенью, если бы не длинная ночная рубашка, настолько белая, что, казалось, даже немного светилась в темноте.

– Ты похожа на призрака, – улыбнулся Веренир.

Служанка смутилась и посмотрела на него испуганно:

– Пусть господин так не шутит, пожалуйста!

– Эйла, не находишь, что ты слишком суеверна? – поддразнил он девушку. Она протестующе замотала головой. Десница, не вставая с кресла, поманил ее к себе пальцем. Служанка без колебания подошла и положила руки ему на плечи.

– Господин знает, что Эйла немного играет на лютне? – спросила та, разминая его мышцы.

Веренир кивнул, размышляя о том, почему служанка, столько лет прожив в княжестве и, в сущности, хорошо зная язык, до сих пор не научилась говорить о себе в первом лице.

– Так вот, господин – весь как натянутая струна. Нужно лечь, Эйла знает, как это исправить.

Веренир беспрекословно позволил снять с себя рубаху и с удовлетворенным вздохом растянулся животом на перине. Он услышал, как чуть скрипнула дверца прикроватного шкафчика, а потом – звук пробки, которая высвободилась из горлышка бутылки. Через мгновение его кожи коснулись маленькие, но сильные ладони, они медленно заскользили по спине. Веренир уловил какой-то цветочный запах.

– Розовое масло, – пояснила служанка, продолжая разминать мышцы.

В ответ десница промычал что-то неразборчивое. Прикосновения, которые становились сильнее и настойчивее, были настолько приятны, что говорить ничего не хотелось. Веки сами опустились.

***

…заходящее солнце просвечивало сквозь пушистые рыжие волосы и создавало огненный ореол вокруг ее головы. Невероятно зеленые глаза лучились улыбкой. Смеясь, она словно прошла сквозь него и побежала в сторону леса, все время оборачиваясь, словно зовя за собой…

***

Исхе не спалось. Сначала она пыталась устроиться в постели, которая казалась слишком мягкой и чересчур теплой. Раскрывалась, снова накрывалась, вытягивала из-под одеяла только одну ногу. Сон никак не приходил. В конце концов она вообще встала. По ощущениям уже перевалило за полночь. Она шире распахнула ставни и полной грудью вдохнула теплый осенний воздух. Мысли не давали покоя. Сейчас бы выйти в свой двор или даже выбраться в лес. Нет, жить в этой каменной громадине не для нее. Слишком много людей рядом и слишком мало простора, несмотря на невообразимые размеры замка.

Почти в полной тишине внутреннего двора она услышала чьи-то негромкие шаги, отражавшиеся эхом в каменных стенах. Кто-то, тяжело шаркая, медленно двигался в сторону ворот. Однако разглядеть его оказалось невозможно. Слишком темно сегодня из-за туч. Должно быть, кто-то из стражи. Они же то и дело обходят территорию. Исха снова вернулась к размышлениям.

А еще Григ. Что-то в его поведении не давало покоя. Что-то не так, но она не могла понять, что именно. Она рада была бы объяснить его странное поведение тем, что на него так много всего свалилось за последние дни. Но нет. Было еще что-то. Интуиция никогда ее не подводила. Ведьма поняла, что просто должна поговорить с ним еще раз. Притом прямо сейчас. Какое-то неприятное волнение ворочалось в середине груди, когда она думала о жреце.

Ведьма оделась и выскользнула в коридор. Светильник зажигать не стала, идти недалеко. А в некоторых местах коридора, как она успела выучить, горели лампы. Она все еще плохо ориентировалась здесь, но, как дойти до покоев жреца, уже запомнила. Очень скоро она оказалась у деревянной двери. Постучала и тихо вошла внутрь, готовясь извиниться за столь поздний визит.

– Григ? – негромко позвала она. – Ты спишь?

Ей никто не ответил. Она медленно подошла к кровати. Привычным движением провела рукой над лампой, чтобы зажечь огонь. Но ничего не произошло. Ведьма коротко ругнулась. Если сила и собиралась к ней вернуться, то явно не сейчас. Постель была холодная и пустая.

– Григ! – позвала Исха громко, хотя уже понимала, что здесь никого нет.

Она выбежала с лампой в коридор и зажгла ее о ближайшую горящую. Вернувшись в пустые покои, внимательно осмотрела их. На всякий случай заглянула даже в ларь для одежды. Не то чтобы она рассчитывала обнаружить там прячущегося Грига, но не посмотреть туда не смогла. Все пусто. Хотя у жреца и не имелось с собой никаких вещей. Ситуация, в которой они оказались в Логе, как-то не располагала к тому, чтобы брать багаж. Однако со столика у кровати пропали многочисленные лекарства, которые Григу по настоянию лекаря нужно принимать. В прошлый раз столешница была буквально заставлена разными баночками с каплями и мазями. Теперь – абсолютно пусто. Внезапно она поняла, почему ее внимание привлек человек, шагавший в темноте двора. Это не стражник. Те всегда освещали себе путь факелами. А он шел без света, причем очень медленно, будто ему тяжело. Движимая внезапной догадкой, ведунья, защищая рукой пламя, устремилась вниз.

Она быстро выбралась наружу. Стражник, которому полагалось стоять у двери, крепко спал рядом с выходом. Она не стала его будить и тихо вышла во двор. Кажется, шаги направлялись в сторону ворот, ведущих в город. Она поспешила туда. Сами ворота ярко освещались. В целях безопасности, конечно. Здесь всегда дежурили несколько стражников. И они не спали. Исха завидела знакомого дружинника, который недавно отпирал ворота им с Верениром. Тот тоже узнал ведьму и чуть склонил голову в знак приветствия.

– Добраночь, госпожа, что-то сегодня никому не спится, – добродушно сказал он. Сейчас, когда десницы не было рядом, он вел себя гораздо более спокойно и расслабленно.

– Добраночь, – откликнулась Исха. – Что ты имеешь в виду?

– Так жрец Григ только что через нас прошел.

В замке обитала куча народа, слухи расходились очень быстро. Видимо все уже знали о том, что здесь гостил жрец.

– А что ему понадобилось в городе в столь ранний час?

– А он не в город пошел. Вернее, сказал, что рана уже довольно затянулась и долг служения зовет его на новое место. Куда же он направился-то?..

– Да в Вилью же, – подсказал его напарник.

– Но почему среди ночи?! – воскликнула Исха. – Он не мог до рассвета подождать?

Стражники синхронно пожали плечами.

– А вы что же, можете беспрепятственно выпускать любого отсюда?

– Так это… – замялся мужчина. – У нас не было никаких приказов не выпускать, так и он же жрец, как его не выпустишь? А то как Ясногорящий разгневается? Это мы впускать никого не можем без разрешения шуйцы, хоть бы там сам верховный жрец стоял. А выпускать… От чего ж не выпустить?

Исха начинала злиться из-за всей этой ситуации и в особенности на Грига. Она должна непременно с ним поговорить и все ему высказать. После всего, что с ними произошло, она заслуживает того, чтобы он с ней хотя бы по-человечески попрощался!

– Ну, тогда откройте и мне.

Дружинник выпучил глаза.

– Госпожа, в городе сейчас небезопасно. Это в замке все охраняется, а за стеной полно всякого сброда. Столица все-таки, сюда и жук, и жаба сунутся. Подожди несколько лучин, пока рассветет хотя бы.

Исха покачала головой:

– Мне нужно поговорить со жрецом. Если я не выйду сейчас, то могу его утром не догнать. Открывай.

Дружинник поджал губы. Несмотря на то, что прямого приказа не выпускать ее или жреца действительно не было, он понимал, что десница по головке его не погладит, если с ней что-то случится. Когда мужчина завтракает с женщиной наедине, это что-то должно значить. Страж замялся.

– Ну же!

– На лесных дорогах сейчас неспокойно, а путь на Вилью лежит как раз через лес. Разбойники лютуют, даже днем от них спасу нет, а уж ночью – тем более. Да и дикие звери, куда же без них?

Исха упрямо покачала головой, давая понять, что это ничего не меняет. Страж со вздохом открыл маленькую калитку рядом с воротами.

– Спасибо, – обернулась она. – А в какую сторону мне идти?

Дружинник снова вздохнул, явно не одобряя такого поведения.

– Восточный выход из города, – махнул он ей в нужную сторону. – Все время иди по мощеной дороге, никуда не сворачивая. Если до этого жреца еще не догонишь, стражники на восточных воротах подскажут, куда дальше.

***

Добраться до ворот оказалось несложно даже Исхе, которая знала столицу весьма приблизительно, потому что бывала здесь очень редко. Несколько раз мимо нее прошли подвыпившие компании, но никто не обратил внимания на одинокую путницу. Видимо, умение Исхи оставаться незаметной вовсе не зависело от магии. Она спокойно миновала стражу у восточного входа в город. Они, конечно, удивились, но пропустили.

– Перейти поле, за ним сразу начнется лес, – повторила сама себе ведьма слова дружины, когда вышла за городские стены.

Жрец уже успел выйти за ворота, но совсем недавно, поэтому Исха была воодушевлена тем, что она на правильном пути.

Стояла самая густая ночь. Еще немного, и небо даже сквозь тучи начнет сереть, предвещая рассвет. Подул ветер, напомнив о том, что лето уже давно покинуло эти края. Исха поежилась и обхватила себя за плечи, кутаясь в шарф. Почему-то, выходя из замка, она даже не подумала накинуть плащ и теперь очень об этом пожалела. Но возвращаться, конечно же, не стала. Она надеялась быстро нагнать раненого Грига, который вряд ли мог двигаться с той же скоростью, что и она. Тем более город он точно покинул пешком. Чтобы победить холод, проникающий под платье, она ускорила шаг. Примерно через пол-лучины поле закончилось. Исха уже слышала, как шумит лес. В какой момент ей показалось, что впереди маячит чей-то силуэт. Она пошла еще быстрее.

– Григ! – негромко крикнула она. – Григ!

Шедший остановился. Она приподняла подол платья и перешла на бег.

– Исха? – в голосе жреца сквозило удивление, когда она приблизилась к нему. – Как ты здесь оказалась?

– Почему ты ушел? – она тяжело дышала.

– Ты же знаешь, я должен был.

– Но почему ночью, ничего никому не сказав?

Он неловко кашлянул.

– Не хотел никому лишний раз доставлять хлопоты. Со мной и так слишком много проблем, а кто я такой? Простой жрец.

– Не замечала в тебе раньше такого смирения, – в голосе Исхи было чуть больше желчи, чем она того хотела. Ночная прогулка не добавила хорошего настроения.

– Мы все меняемся, – пожал плечами мужчина. – На все воля Ясногорящего.

Чуть скривившись от боли, жрец продолжил путь.

– И это все, что ты можешь мне сказать? – Исха не отставала от него.

Они вошли в лес.

– Поверь, лучше, чтобы я молчал.

– О чем ты? – не унималась ведьма.

Григ продолжал упорно идти вперед. Делать это было довольно трудно, потому что в полутьме под ноги так и норовили попасть корни деревьев и поломанные сучья.

– Григ, что ты скрываешь? Твоя рана еще недостаточно зажила для такого путешествия! Тем более – пешего. А ты срываешься и просто сбегаешь среди ночи!

– Ерунда, утром здесь будет полно народу, кто-нибудь да подвезет.

– Я не об этом. Почему ты вообще так поспешно ушел?

Он промолчал.

– Дело во мне? – она преградила ему путь.

– Не говори ерунды, пожалуйста.

– Ты даже не смотришь на меня! – она сорвала с головы и шеи шарф, обнажая свое уродство. – Это из-за шрамов?

Он не выдержал и повысил голос:

– О небо, Исха! Почему ты такая въедливая?! Да! Я не могу себе простить, что допустил такое! Я смотрю на тебя, и меня просто раздирает это проклятое чувство вины! Это невыносимо!

Он тяжело дышал, держась за сердце. Дул ветер. Шумели деревья. Тянули бесконечную песню сверчки. Она долго собиралась с мыслями.

– Но ведь ты в этом не виноват, – наконец попыталась возразить, заглядывая ему в глаза.

Григ грустно улыбнулся, сделал шаг навстречу и накрыл ладонью ее щеку, как раз в том месте, где начинались следы ожогов.

– Виноват, милая, только я и виноват, прости меня… – теперь его голос, насквозь пропитанный горечью, звучал очень глухо.

Тишину ночного леса вдруг нарушил треск сломанной ветки где-то сбоку от тропы. Исха вздрогнула и обернулась на звук. Из-за кустов, росших вдоль дороги, вышел громадный человек. Ведьме еще не доводилось видеть настолько высоких людей. Хотя он выделялся не только ростом, но и невероятно крепким телосложением.

– Так, так, так, кому здесь ночью не спится? – пробасил он, сжимая обычную дубину. В его руках она казалась очень грозным оружием.

Ни жрец, ни ведьма не успели ответить, как с противоположной стороны раздался другой голос, более высокий, с насмешливыми нотками:

– Кажется, мы словили двух голубков.

Второй был небольшого роста, а в сравнении с первым и вовсе выглядел малышом, но уверенно держал в руках заряженный арбалет и потому представлял не меньшую опасность.

– И что же двое безоружных путников делают ночью в темном и страшном лесу? – зацокал кто-то с третьей стороны. – Не ровен час наткнуться на лесных разбойников.

Все трое громогласно зароготали.

– Что вы себе позволяете? – первым опомнился Григ. – Я – служитель божий!

– Жрец, стало быть, – задумчиво пробормотал четвертый, выходя из придорожных кустов. Один его глаз закрывала темная повязка. – Тебя-то нам и надо!

Начало светать. Почти непроглядная темнота сменилась серыми сумерками. Одноглазый подошел к замершей Исхе и внимательно ее оглядел. Видимо, оставшись удовлетворенным, он коротко скомандовал:

– Жреца убить. Девку в лагерь.

Все произошло слишком быстро. Исха даже понять ничего не успела. Раздался тихий свист летящего болта, и Григ без единого звука свалился к ее ногам.

– Григ! – Исха упала на колени рядом с ним, но в тот же миг один из напавших схватил ее за талию и потащил.

– Отпусти меня сейчас же! – завопила она. – Григ!

Кто-то заткнул ей рот толстой веревкой и накинул на голову мешок, умелыми движениями скрутив сзади руки каким-то жгутом, который больно врезался в запястья и обдирал кожу. Мыча, она стала лягаться, но сразу же получила коленом под дых. Удар был такой силы, что она не могла даже дышать, не говоря уже о сопротивлении. Какое-то время ее кто-то нес на своем плече, потом перекинул на спину лошади или осла. В мешке оказалось душно и пыльно, воздуха катастрофически не хватало, а каждый шаг животного отдавался болью в ребрах.

– Обыскал его? – услышала ведьма, почти теряя сознание.

– Пустой. Бедные нынче жрецы пошли.

Исху душили злые слезы беспомощности. Она отключилась.

***

Пробуждение было еще хуже. Исхе плеснули в лицо чем-то холодным. Она заморгала, отплевываясь. К счастью, это оказалась обычная вода, даже чистая. Вероятно, где-то в лесу тек ручей. Кляпа во рту не было, но язык нащупал множество ворсинок от веревки. Солнце уже встало и бледным диском проглядывало сквозь неплотные тучи.

– Смотри-ка, живая. А мы уж подумали, сдохла по дороге, – на нее уставился незнакомый бугай. У него не хватало кончика носа, а лицо пересекал рваный шрам.

– Женщина не считается мертвой, пока она теплая, – заржал рядом с ним мелкий, который при первой их встрече держал арбалет.

– Что вам от меня нужно? – прохрипела Исха, не узнав свой голос. Тут уж расхохотались все, кто находился рядом.

– А вот вечером узнаешь! Лихой у нас строгий. Всю добычу за день делим после заката, до этого – ни-ни. Так что сиди тихо. С бабой позабавиться всякий рад, но коль орать будешь, пока другие отсыпаются после ночной смены, пеняй на себя. Прирежу, глазом не моргну.

Ведьма благоразумно промолчала. Попыталась использовать дар, чтобы потихоньку освободить руки от веревок, но совершенно ничего не произошло. Было ожидаемо, но все равно обидно. Она без сил привалилась к широкому шершавому стволу дуба, под которым ее кинули.

Грига убили. Ей тоже скоро не жить. Это она знала точно, глядя на тех, кто сейчас ее окружал. Изуродованные шрамами лица, у некоторых не хватало пальцев или даже конечностей. Щербатые оскалы вместо улыбок. Абсолютно все вооружены. Из середины живота стала подниматься тихая паника. Она где-то в глубине леса и одним быстрым арбалетным болтом в сердце не отделается.

Это случилось, когда Мирам еще была жива. К ним, шатаясь, из леса вышла женщина. Она пребывала не в своем уме. Взгляд устремлен куда-то вдаль, волосы взлохмачены, а часть и вовсе выдрана, из-под лохмотьев, которые, по всей вероятности, раньше являлись платьем, выглядывала обнаженная кожа с ужасными ссадинами и синяками. Нос и уши ее кровоточили, по бедрам тоже текла кровь. Она умерла через несколько лучин на руках у старой ведьмы, пробормотав за все время только одно слово – «разбойники». Да, бывало так, что помочь уже оказывалось ничем нельзя. Страшно подумать, что испытала та несчастная перед тем, как пришло спасительное небытие. Кем она была и как попала в такую ситуацию? Они так и не узнали. Ее никто не искал.

И почему мы всегда думаем, что опасность грозит кому угодно, но только не нам?

***

– Значит, они просто ушли? Не вместе, но один за другим через небольшой промежуток времени. Ночью. Я правильно понял?

Веренир не был сильно высоким, скорее, имел средний рост, но сейчас вся ночная смена дружинников во дворе будто съежилась под его пристальным взглядом. Они не только чувствовали себя гномами перед великаном, но и выглядели почти так. Он даже не повышал голос, однако на лицах подчиненных читался чистейший ужас. Слишком уж яркими получались рассказы их товарищей, присутствовавших на допросах десницы. Конечно, он работал далеко не со всеми, кто попадал в княжескую темницу, ведь с рядовыми случаями вполне справлялся вольмирский палач. Но особо важные персоны встречались лично с ним. И рано или поздно говорить начинали все. Иногда, когда пленник находился уже при смерти, но продолжал молчать, десница выгонял всех присутствующих из пыточной камеры. Что происходило дальше – никто не знал, но информацию он добывал всегда. Закрытые двери и неизвестность страшили больше всего. Что можно было сделать такого, чтобы человек, молчавший все то время, пока его суставы разрывались на дыбе, начал говорить? Это настолько ужасно, что десница не позволял при этом присутствовать?

– Д-да, господин, – пролепетал старший. – Именно так. Приказа не выпускать не поступало…

– Вот как значит, – он долго смотрел вдаль, словно мог видеть сквозь каменную стену. Но через щепку* [щепка – время горения деревянной щепы, около нескольких минут] снова взглянул на стражника. Его голос все еще оставался спокоен и вкрадчив. – То есть тебя совсем не смутило то, что два человека выходят из замка среди ночи ради того, чтобы идти в другой город через лес, где лютует банда одноглазого?

Почти год в окрестностях столицы творились страшные вещи. Разбойники грабили и убивали даже средь бела дня. Через лес стало можно ходить только в сопровождении охраны, вооруженной до зубов. Многих из банды ловили: вешали, садили на кол – все без толку. Бандитское логово процветало, постоянно пополняясь новыми членами. Уж что только княжеский шуйца не пытался сделать. Но рыба гниет с головы. А найти голову этой лесной твари, терроризирующей всю округу, – ее главаря – никому не удавалось. По свидетельствам чудом выживших жертв и пойманных бандитов, у того был только один глаз – довольно приметная черта, а кликали его Лихим. Но это не облегчало задачу взять его.

– Так женщина только жреца догнать хотела, что-то ему сказать невтерпеж было, – начал оправдываться стражник. – Я ж решил, что она еще в городе с ним свидится, жрец-то чуть идет, диво, что в такую даль собрался.

– Что ж, сам виноват, – пробурчал Веренир себе под нос. – Вы не получите жалования за эту смену, потому что могли бы сами догадаться, что выпускать кого-то ночью – чистое безумие, тем более беззащитную женщину, – он снова смотрел на стражу. – Другого наказания не последует, потому что вам действительно не давали по этому поводу четких указаний. До сих пор. Теперь я запрещаю так делать. О каждом, кто захочет выйти из замка после захода солнца, докладывать утром лично мне.

Такая мера поубавит желающих шляться невесть где по ночам. Конечно, этот приказ вряд ли понравится шуйце, ведь именно Витабут главенствовал над стражей. Но как правая рука князя Веренир имел право в крайних случаях распоряжаться и в этой области. Крайний случай наступил. Его переполняла злость. На жреца и на Исху. Какого лешего им понадобилось уходить среди ночи, никому ничего не сказав? Неужели Григ не мог дождаться утра? Десница без проблем выделил бы ему парочку дружинников для охраны, чтобы добраться до места нового назначения без происшествий. Какие же люди идиоты! Да. Будто без них хлопот мало.

Теперь, скорее всего, придется проехаться по лесу. Стражники сообщили, что жрец собрался в Вилью, значит, ехать нужно на восток. Конечно, Веренир надеялся на то, что Григ не отправился в путь сразу же. Возможно, он подождал утра где-то в таверне. В столице много ночных забегаловок. Только этот сон… Исха побежала в лес как раз в сторону от заходящего солнца. На восток. Верениру редко виделись сны, но те, которые он запоминал, что-то определенно означали. Он не всегда мог сразу разгадать, что именно. Но сейчас все было очевидно. Если только они еще живы.

Маг далеко не сразу заметил пропажу гостей, никто из слуг не удосужился сообщить ему, что после ночи их никто не видел. А уже вечерело. Если, как сказала стража, Исха вышла вслед за Григом, чтобы только о чем-то поговорить, она должна была уже вернуться. С ним или без него. Под ложечкой противно заныло. Банда одноглазого не ставила перед собой ограничений. То и дело в лесу находили трупы не только мужчин, но и женщин с детьми. Многих не обнаруживали вовсе. В округе водилось много хищников, которым было крайне выгодно соседство с вечными поставщиками свежего мяса.

– Пора с этим покончить, – несколькими щепками позже говорил он шуйце. – К нам уже купцы ездить не хотят. Столица беднеет. Сколько они жизней за этот год погубили? Сотню? Пять? Десять? Сколько еще нужно, чтобы ты начал действовать, Витабут?

Высокий и статный человек, уже весь седой, но не потерявший свежести в свои полсотни с хвостиком зим, смотрел на него глазами цвета льда. Они были настолько светло-голубыми, что казались почти белыми.

– И что ты предлагаешь? – с вызовом спросил тот. – Может, сам отправишься на поиски этого… Лихого?! – не церемонясь, он сплюнул прямо на пол в своих покоях.

Веренир вернул ему холодный взгляд:

– Именно.

Шуйца в первый момент растерялся, но очень быстро взял себя в руки.

– Что ж, в таком случае – скатертью дорога. Что тебе от меня-то нужно?

– Дай мне несколько самых… – он пожевал нижнюю губу, – самых отбитых ребят.

Витабут недоверчиво на него посмотрел:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же меня понял. Я отправляюсь через лучину. Они должны быть готовы.

Шуйца скрипнул зубами, но проглотил. Несмотря на выслугу, невзирая на свой богатый опыт, по рангу он был лишь левой рукой князя, подчиняясь правой – Верениру.

– К чему такая спешка? – попытался возразить он. – Солнце вот-вот сядет, ночью все равно ни хрена не найдете в этом треклятом лесу. И сам сгинешь, и людей за собой потянешь. Отправляйтесь на рассвете.

Веренир еще раз смерил собеседника долгим тяжелым взглядом и покачал головой.

– У тебя есть одна лучина, – подчеркнуто твердым тоном сказал он, выходя в коридор.

Первой мыслью шуйцы было идти за поддержкой прямо к князю. Однако за ней пришла более любопытная: если настырный ведьмак в лесу погибнет, его место займет кто-то более покладистый, а то и он сам. Конечно, тогда провалится грандиозный план, который они все вместе придумали на случай войны с Империей. Что ж, так тому и быть. Он придумает новую стратегию, уж в этом Витабут хорош. А подчиняться мальчишке? Пора бы это прекратить.