Отмеченная огнем. И остался только пепел

«Но кто я такой, чтобы чинить какие-то препятствия столь уважаемой особе?» – подумал хозяин «Крота», быстро пряча удивление за самой яркой из своих улыбок, заготовленных для посетителей.

– Добро пожаловать в сию скромную обитель, господин жрец, – почти пропел он, указывая свободной рукой на единственный пустующий стол. Григ улыбнулся в ответ и воспользовался приглашением присесть.

– Я слышал, у тебя самая вкусная баранина, которую только можно найти в Логе, – польстил он стоящему рядом с ним хозяину. – Хотелось бы отведать.

– Прямо сейчас принесу парочку отличных отбивных! – снова просиял хозяин. – Они настолько свежие и мягкие, что их можно съесть вместе с собственными руками, – для пущей убедительности харчевник облизал свои огромные жирные от окорока пальцы.

– И воды, – кинул вдогонку жрец.

Очень скоро помещение снова наполнилось привычным гомоном, смехом и глухим стуком глиняной посуды о дерево. Григ уже приступил к своему ужину, когда сидящая по соседству компания из троих приятелей стала о чем-то спорить, повышая тон. Жрец прислушался.

– А я говорю: нормальная девка она, не вредная! – с размаху опустил глиняную кружку на стол разгоряченный алкоголем здоровенный лысый детина с ярко-рыжей бородой. – В том году единственную корову куму моему вылечила, без скотины-то как? Хоть ложись да помирай. Так вот. Вылечила и платы не требует. Что дашь, то и хорошо.

Григ даже прекратил жевать. Он чуть дернул голову в сторону говорящего и слегка сощурил глаза.

– Вот и женись на ней, ведьме энтой! – загоготал его товарищ. – Давно пора бабу в дом привести, твоя-то, поди, уже две зимы как того?

От столь неожиданного предложения рыжебородый аж поперхнулся очередным глотком, который только что отправился в его глотку.

– Иди ты! – прокашлялся он.

– Во-во! Не хочешь, – продолжил наступать собеседник. – А все почему? Она как посмотрит глазищами своими, так, кажется, сердце в пятки скатывается и будто тяжелым чем-то к земле придавливает, – он ближе наклонился к сидящим рядом и перешел почти на шепот, Григу пришлось напрячь слух, чтобы расслышать последние слова. – Может, и не вредная, да взгляд-то не обманешь, душа у нее те-е-е-емная.

Бородач только покачал головой так, что нельзя было определить, соглашается он или возражает.

– Да и больно-то ученая она, – все не мог успокоиться его друг. – Не дело бабе грамоту знать!

– Будет вам, ведьма она и есть ведьма, – третий мужик, до этого сидевший молча, примирительно хлопнул спорщиков по плечам. – Лучше давайте еще по кружечке!

Григ так увлекся их разговором, что не заметил, как к нему подошел харчевник с кружкой.

– Я позволил себе вольность и слегка подкрасил воду вином, – он подмигнул жрецу. – Для аппетиту, так сказать.

В конце концов, думалось хозяину, жрец не жрец, но кто не любит сделать пару глотков этого чудесного расслабляющего напитка?

– А первый ужин в подарок в качестве приветствия дорогого гостя!

Возможно, это один из самых щедрых поступков владельца «Старого крота» за всю его жизнь. Что-что, а расточительство уж точно не входило в список черт его характера, иначе он не смог бы держать свое заведение. На этой ноте хозяин с поклоном удалился, оставив Грига доедать мясо. Тот, не задумываясь, сделал глоток и от неожиданности кашлянул. Вино оказалось крепким, терпким и без капли воды.

***

Наступило холодное пасмурное лето. Не было ни дня без мелкого моросящего дождя, который иногда сменялся ливнями. Солнце выглядывало редко и светило очень скупо. Зато северный ветер со стороны Змеевых гор не сдерживал своей ледяной страсти и что есть силы налетал на окрестности. Как раз сейчас он мешал Исхе идти, путая между ног длинный подол ее ярко-алого платья. Не многие горожанки осмелились бы на такой цвет, посчитав его слишком вызывающим. Но появление этой женщины даже в самом скромном наряде всегда вызывало у логовцев слишком много разных эмоций, от подобострастия до плохо скрываемого презрения и даже ненависти. К тому же платье было связано из густой и мягкой шерсти горных коз, а потому надежно защищало от непогоды даже без плаща.

Медноволосая ведьма резко выделялась на фоне цветущего зеленого поля. В левой руке она держала плетеную из лозы корзину, в правой – маленький кинжал в форме полумесяца. Исха выбралась собирать травы. Вон там высунулся желтый кустик чистотела, а в нескольких шагах от него раскинула синие колокольчики медуница, дальше взгляд падал на солнышки ромашек, переходил на пушистые головы клевера… Исха знала, многое из этого ей понадобится: кое-что засушить, из чего-то сделать настойки или отвары. При должном умении лечить можно, и не обладая каким-то особым даром, и она этим всегда пользовалась. Руки ее умело срезали нужные стебли и складывали пучками в корзину, а мысли витали где-то далеко от сладко пахнущего и жужжащего десятками пчел цветочного ковра.

С того дня, как она познакомилась с молодым жрецом, тонкий серп луны сперва раздулся, став похожим на головку сыра, потом похудел до предела и снова начал расти. А Исха так и не воспользовалась приглашением прийти в храм. То одно, то другое срочное и очень важное дело удерживало ее подальше от этого места во время вечерних молитв.

Из-за темно-серой тучи робко показалось солнце. Собирательница решила немного отдохнуть и присела на большой гладкий валун. Рядом на камне чуть поменьше разлеглась небольшая серо-коричневая ящерица. Она внимательно следила за каждым движением ведьмы, но прятаться не спешила. Женщина медленно протянула к ней руку – хвостатая торжественно прошествовала на подставленную ладонь.

– Ну, вот скажи мне, ты сама пошла бы на моем месте?

Ящерица ничего не ответила, лишь прикрыла глаза, наслаждаясь теплом человеческой руки.

– Да, конечно, он сам меня позвал, – продолжила Исха. – Но это его работа… – она надолго замолчала, задумавшись. – Все эти взгляды, перешептывания, будь они неладны! Они и так преследуют меня повсюду, – ведьма печально вздохнула, ящерица сочувственно приоткрыла один глаз. – Не представляешь, как это все надоело!

Животинка встрепенулась и, как показалось ведьме, осуждающе на нее посмотрела из-за слишком громкой речи.

– Ну, прости, прости, не уходи. Просто понимаешь, они все приходят, только когда что-то нужно, а поговорить-то и не с кем. Вот, с ящерицей приходится…

Видно, последние слова собеседнице не понравились, потому что она проворно соскочила на землю и скрылась в густой траве.

– Эй, куда ты?.. – Исха осеклась на полуслове. Со стороны ее дома приближалась маленькая черная точка. С каждым шагом она все росла и превращалась в человеческую фигуру в плаще, которая направлялась прямиком к ней. Сердце Исхи на миг замерло.

Не-а. Быть того не может. Исха схватила корзину и стала с усердием шарить глазами по траве, выискивая нужные растения. Непослушный взгляд так и норовил взлететь выше, чтобы удостовериться в догадке. Пришлось даже отвернуться в другую сторону. Ведьма рассердилась на себя. Мало ли кто может гулять по лугу? Чуть пониже середины груди возник тугой узелок волнения, но Исха упрямо не поворачивалась.

– Добрый день! – услышала та у себя за спиной знакомый голос. – Ну и погодка, не ровен час ливанет!

Рука дрогнула, и острое лезвие больно ужалило кожу. Из пореза сразу выступила алая капелька. Исха с досадой зашипела и, оборачиваясь, сунула пострадавший палец в рот. Она молча кивнула подошедшему, высасывая кровь из ранки.

– Прости, я снова тебя напугал, – жрец попытался опять прибегнуть к своей обезоруживающей улыбке, которая вдребезги разбилась о хмурое выражение лица ведьмы. Та стояла и выжидающе смотрела на жреца, не пытаясь поддержать разговор. Наконец молчание стало совсем уж неловким.

– Я сожалею, что отвлек тебя, Исха. Но у меня есть поручение от одной нашей общей знакомой, – его тон сразу посерьезнел.

– Сэя? – женщина таки нарушила молчание. – Что-то с ребенком?

Жрец отрицательно замотал головой.

– Нет-нет, с ним все замечательно. Но она очень хочет лично поблагодарить тебя, – Григ замялся, подбирая слова, – но, видишь ли…

Исха снова опустилась на камень.

– Я понимаю, – грустно улыбнусь она. – Неловко к ведьме идти.

Жрец оставил эти слова без ответа.

– Что ж, передай ей, я рада, что все благополучно разрешилось, и ее семья уже очень щедро отблагодарила меня.

Мужчина задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Нет, ты не понимаешь, она очень сильно просила, буквально умоляла меня устроить вам тайную встречу, – жрец сделал несколько шагов к ведьме и понизил голос, будто их кто-то мог услышать, кроме луговой живности. – Честно говоря, мне кажется, дело здесь не только в благодарности.

Исха вздохнула.

– Ладно. Когда она хочет меня увидеть?

Жрец победно улыбнулся.

– Приходи завтра на закате. Она задержится после молитвы.

Исха снова шумно вздохнула, гость принял это за согласие. Внезапный порыв холодного ветра хлестнул Исху по лицу ее же длинными волосами, а плащ Грига готов был улететь в небо.

– Ого, – перекрикивая свист воздушных потоков, воскликнул он. – Не на шутку разгулялось!

Черная туча полностью поглотила солнце, а в следующий миг ее разрезала надвое ослепительная молния и громыхнуло с такой силой, что, казалось, затряслась даже земля. Вместе с очередным порывом ветра на луг обрушился настоящий водопад.

Жрец накинул капюшон и плотнее закутался в плащ, но все равно чувствовал, что очень скоро промокнет насквозь. А вот Исха даже не замечала неудобств. Она неподвижно сидела совершенно сухая на таком же сухом камне. Дождь будто огибал невидимую крышу над ней и скатывался на землю. Лицо ее выражало полнейшую невинность и безмятежность, будто оставаться сухой под сплошными потоками воды – это совершенно обычное для людей дело.

– А можно и мне так? – простонал жрец.

Ведьма посмотрела на него исподлобья, и вдруг по ее лицу медленно расползлась улыбка. Кем бы ни был этот мужчина, сейчас он выглядел очень беззащитным и от этого даже немного милым.

– Садись, – похлопала Исха по соседнему камню, на котором еще недавно сидела ящерица. – Чем меньше площадь купола, тем меньше я трачу на него сил.

Жреца не пришлось приглашать дважды.

– Не люблю дождь, – проворчал он, стряхивая с плаща еще не успевшие впитаться капли.

– А я – напротив. Это моя любимая погода, – задумчиво посмотрела вдаль Исха.

Жрец издал звук, похожий на смешок и кашель одновременно.

– Конечно, с такими-то способностями! – он развел руки в стороны, чуть задев плечо ведьмы кончиками пальцев.

Исха бросила короткий взгляд в его сторону. Лицо Грига снова будто лучилось хитрой улыбкой, которая расходилась пучками мелких морщинок из уголков глаз. Нельзя было не ответить на нее взаимностью.

– Ты какая-то… – начал говорить он и замолчал, словно не мог подобрать подходящее слово.

– Какая?

Тот долго молчал, подбирая слова.

– Другая.

Ведьма хмыкнула.

– Да и ты какой-то не такой…

При этих словах мужчина слегка напрягся.

– Неправильный жрец, – женщина коротко хохотнула, чтобы показать безобидность слов.

– Почему ты так думаешь?

– Ну… – она замялась, разрывая длинную травинку на мелкие кусочки. – Мне кажется… Даже нет, не так. Я не многих жрецов видела в своей жизни, но все они были серьезнее, что ли.

Григ улыбнулся и поднял одну бровь.

– Вот! – хлопнула Исха себя по колену. – Вот именно об этом я и говорю! Да и к тому же те жрецы уж точно не якшались… – она снова запнулась.

– С ведьмами? – подсказал жрец.

– Угу, – подтвердила Исха. Она опустила голову и как-то вся поникла. Ненастье прекратилось так же внезапно, как и началось. Сквозь сильно прохудившиеся тучи снова стало проглядывать солнце.

– Ну, брось, Исха, – Григ попытался взять ее за руку, но она вся встрепенулась и отдернула кисть.

Жрец примирительно поднял руки вверх, давая понять, что не хотел ничего плохого. Он поднялся с камня и, собираясь уходить, тихо пробормотал:

– Просто дураки они. Все они.

И хотя слова прозвучали совсем тихо, собеседница их отлично расслышала.

– До завтра, – так же еле слышно пробормотала она.

– Я буду ждать, – улыбнулся он. – И спасибо за укрытие.

***

Григ заканчивал короткое ежевечернее наставление для собравшихся в храме. То, что он сильно отличается от прежнего служителя, было очевидно. Старый Эхрес говорил долго, растягивая слова. Он словно хотел как можно дольше удержать последователей Ясногорящего рядом с собой. Это нравилось далеко не всем. Старик мог рассуждать о духовном, пока даже его самые преданные слушатели не начинали нетерпеливо покашливать или украдкой зевать, пытаясь прикрыть рот рукавом. Некоторые просто не выдерживали и пытались незаметно выскользнуть наружу.

Теперь же все поменялось. Жрец Григ каждый раз оказывался предельно короток, и очень мало кто на это жаловался. Ведь даже у самых набожных горожан появилось больше времени на вечерний отдых. Как ни странно, такая тактика даже увеличила количество приходящих сюда. Григ замечал все новые лица. Конечно, теперь ведь можно было не бояться пропустить ужин из-за долгих разглагольствований о чем-то далеком и едва понятном. Новый жрец говорил о простых вещах, иногда даже слишком.

– А теперь, – он внимательно начал обводить взглядом всех присутствующих, будто хотел поделиться какой-то важной истиной, но внезапно запнулся и остановился. Прочистив горло, жрец резко закончил стандартной фразой:

– А теперь идите с миром. Пусть Ясногорящий хранит огонь в ваших сердцах!

Горожане расслабились, через несколько мгновений храм наполнился тихим гомоном, словно где-то рядом расположился пчелиный улей. Люди негромко переговаривались, обменивались рукопожатиями и улыбками, выходя из тяжелых кованых дверей. Очень скоро храм опустел, если не считать одной молодой женщины, которая сидела в первом ряду и даже не думала двигаться с места. И почему он заметил ее только в самом конце? Ведь она все это время сидела здесь. Или нет?

Исха умела быть незаметной при необходимости. Сейчас ни один медный волосок не выглядывал из-под туго завязанной косынки. Такими обычно покрывали головы замужние вольмирки. А вместо очередного яркого наряда, которые так любила надевать ведунья, на ней было серое свободного покроя платье, по которому трудно судить о габаритах его обладательницы. Обычно рядом с ведьмой люди вели себя по-другому: лебезили, фыркали, кланялись, шептались – все, что угодно, но только не игнорировали. Сейчас же никто и не заметил, что это она.

Только когда они остались вдвоем, жрец позволил себе сойти с места и улыбнуться.

– Это… Это очень неожиданно, – только и смог выдавить он.

Исха развела руками.

– Мы ведь условились о встрече. Извини, если сбила с мысли.

– Да, но…

Договорить ему не удалось. Двери со скрипом приоткрылись, и внутрь нерешительно вошла Сэя. Она остановилась на входе, перевела тяжелое дыхание и поклонилась по очереди жрецу и ведьме.

– А, вот и она. Оставлю вас наедине, уверен, сегодня больше никто не придет сюда, и вы сможете спокойно поговорить.

Он приветливо улыбнулся вошедшей и скрылся в маленькой неприметной дверце за алтарем, которая вела в небольшую пристройку к храму, служившую ему домом.

Сэя присела рядом на каменную скамью и уставилась в свои колени. Исха терпеливо ждала, пока та начнет разговор.

– Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты для меня сделала, – в конце концов пролепетала Сэя.

– Поверь, твоя семья более чем щедро вознаградила меня, – Исха взяла ее за руку.

Коров удалось продать очень быстро за хорошую цену. Это было кстати, потому что, если все лето простоит такая холодная погода, цены на многие продукты наверняка вырастут.

Сэя взглянула ведьме в глаза.

– Да, но я хочу, чтобы ты знала, что лично для меня это очень много значит. Я в неоплатном долгу перед тобой.

Эта девочка все больше нравилась Исхе. Она очень многим помогла в этом городе и за его пределами, но мало кто из них был по-настоящему благодарен. Будто ведьмы только для того и существуют, чтобы тратить свои силы и время на то, чтобы лечить недуги да спасать от неприятностей всех вокруг.

– Но поговорить ты хотела не об этом, – уверенно заметила ведунья.

– Нет. То есть да. Не об этом. Я хотела… Я хочу попросить тебя еще об одной… эм… услуге.

Густой воздух пропитался запахом благовоний, и на каждом из мини-алтарей вдоль стен догорали жертвенные поленья драгоценной древесины. Становилось все темнее. Пришедшая за помощью еще долго сидела, не решаясь нарушить молчание, но, в конце концов, тихо и стремительно зашептала. Исха едва улавливала смысл ее слов.

– Прошу, сделай так, чтобы я больше не могла иметь детей. Я не вынесу этого снова. Я люблю мужа. Сильно. Но он снова начинает ласкаться, а я не могу…

Ведьма прекрасно понимала, почему та просила об этом со столь виноватым видом. Мыслимо ли не хотеть детей? Да еще от любимого мужа, что бывает довольно редко. Узнай об этом ее родственницы или соседки, заклевали бы девочку. И хорошо еще, если в переносном смысле. И вовсе не важно, что она чудом выжила. Дети, семья, дом – это ли не предел мечтаний каждой женщины? Исха задумчиво прикусила губу.

– Я не могу сделать так, чтобы ты совсем не могла зачать. Это… как бы тебе объяснить… вроде как не из моей области знаний, – она пожала плечами. – Но я дам тебе одну настойку. Будешь принимать ее каждый день, чтобы снова не понести.

Просительница немного расслабилась, будто до этого момента ожидала отказа и даже слегка удивилась, что его не последовало. Она растерянно улыбнулась, от чего стала выглядеть еще на несколько зим моложе.

– И не беспокойся так, ты и понятия не имеешь, сколько женщин приходят ко мне с подобными просьбами, – вернула ей улыбку Исха. От удивления глаза Сэи походили на две монеты. – А говорить можно, что угодно, – подмигнула ведьма и поднялась с места, давая понять, что разговор окончен. – Завтра вечером настой будет ждать тебя здесь же. Приходи.

Глава 4

В небе ярко светило утреннее солнце, что, конечно, привычно для лета. Только не теперь. В этом году погода редко баловала ясными денечками, поэтому городок был оживлен больше обычного. По широкой главной улице в сторону площади, обгоняя друг друга и улюлюкая, промчались несколько мальчишек. Они были так увлечены игрой, что даже не заметили, как забрызгали грязью из лужи идущую в том же направлении Исху. Она посмотрела вслед удаляющейся детворе и, отряхивая подол, снисходительно улыбнулась. Дети, что с них взять? Даже испачканное изумрудное платье ничуть не испортило отличного настроения. Ведьма мурлыкала себе под нос какую-то незатейливую мелодию и, блаженно прикрывая веки, буквально впитывала в себя тепло. В руках она несла плетеную из лозы корзину. Там уже лежал кусок сыра, купленный на ближайшей ферме. Сейчас ведунья направлялась на рынок, собираясь пополнить запасы муки, круп и овощей. Внезапно на дорогу из кустов выскочила большая серая крыса.

– Эй, осторожнее нужно быть! – попеняла ей ведьма.

Крыса внимательно на нее посмотрела и принюхалась. Исха привыкла, что звери, в отличие от людей, никогда ее не боялись и даже тянулись к ней, поэтому без всякой брезгливости нагнулась и протянула руку. Грызун воспользовался моментом и, взбежав по руке, вальяжно устроился на плече. Женщина засмеялась.

– Щекотно ведь! – Исха отломила небольшой кусочек сыра и дала малышу. Тот с радостью схватил лакомство передней лапой и сразу же стал угощаться.

Чем ближе ведьма подходила к рынку, тем многолюднее становилось. По дороге в ту и другую стороны сновали телеги с товарами, запряженные лошадьми или ослами. Кто-то спешил по своим делам, кто-то неспешно прогуливался. Показались первые лавочки с заморскими специями, сушеными фруктами и орехами, дальше торговали местными овощами и фруктами, а в самом конце – свежим мясом и рыбой.

Исха шла медленно, мимоходом разглядывая прилавки. Она давно привыкла, что при ее появлении люди начинают вести себя странно. Многие отводили глаза и пытались поскорее исчезнуть из поля зрения, даже те, кому она когда-то помогла. Особенно те. Но сейчас было по-другому. Она всем своим существом чувствовала направленные в ее сторону косые взгляды. Хотелось ускориться, чтобы быстрее покинуть это место, но ведьма усилием воли заставляла себя, не прибавляя шагу, продолжать прогуливаться между рядов, кивая знакомым. Настроение стремительно падало. То и дело ведьма улавливала отдельные слова: бесстыжая… жрец… зачаровала… Раньше так явно никто не перешептывался за ее спиной.

А Григ, как назло, еще и проповедь прочел к ее приходу соответствующую – о том, что мы все равны перед Ясногорящим и должны относиться друг к другу с уважением и смирением. Да и юродивому понятно, что жрец имел в виду неоднозначное отношение логовцев к ведунье! Ох, не нужно было начинать ходить в храм. По крайней мере, стоило все время маскироваться. Но она же тоже человек! Тем более сам жрец разрешил ей приходить.

Исха упрямо вскинула подбородок вверх, натянула улыбку и, несмотря на преследующие неприятные мысли, продолжала не спеша гулять, делая вид, что ничего не замечает. Наконец она дошла до лавки, в которой часто делала покупки. Хозяин, толстый добродушный старик с полностью седыми волосами до плеч, которые он обычно собирал в короткую косу, и длинной белой бородой, почти лишенный религиозных предрассудков, всегда искренне радовался ей. Раньше он всегда встречал посетителей, опираясь на палку. Неудачный перелом колена в детстве на всю жизнь сделал его хромым. Но, видя его хорошее к себе отношение, ведьма сама предложила помощь. После нескольких встреч мужчина смог выкинуть свой костыль и теперь свободно передвигался. Это сделало их добрыми приятелями.

Она вошла в спасительную лавку и, плотно закрыв за собой дверь, устало к ней привалилась, будто только что убежала от урагана. Бессменный торговец стоял на своем месте за прилавком. Исха знала, что он живет здесь же, на втором этаже, вместе с женой и великовозрастной незамужней дочерью. Однако сейчас его семейства здесь не наблюдалось.

Внутри и без того оказалось довольно тесно: все место занимали бочки и мешки с товарами. Здесь можно купить не только муку или зерно, но даже такой редкий товар, как мыло. И хотя это было весьма дорогое удовольствие, Исхе нравилось, насколько чистыми после него становились волосы и кожа, а потому почти никогда не отказывала себе в том, чтобы купить небольшой кусочек.

– Тяжелый денек, дочка? – ободряюще улыбнулся торговец.

Исха с кислым видом покачала головой и вздохнула:

– Ох, Статрун, хоть на людях не появляйся.

Впрочем, несколько добродушных шуток торговца и парочка свежих сплетен немного вернули Исхе потерянное настроение. Не то чтобы она сильно интересовалась местными пересудами, но общаться со стариком ей всегда нравилось. Скоро ее корзина пополнилась нужными продуктами. Ведьма уже собиралась выходить, когда в лавку вихрем влетели три богато одетые молодые девицы. Они смеялись и увлеченно что-то обсуждали, не замечая ведьму.

– …смотрит только на нее!

– А она-то на что рассчитывает?

– Как на что? Спасти свою душу проклятую!

Одновременно они залились звонким смехом, который внезапно оборвался, когда горожанки заметили Исху. Все трое уставились на нее, как на призрака, с совершенно одинаковыми выражениями лиц.

– Добрый день, – любезно прервала молчание ведьма и заставила себя улыбнуться вошедшим. Они дружно закивали ей в ответ. На лицах читался такой неприкрытый испуг, что Исха ухмыльнулась уже искренне. Неловкую паузу нарушила крыса, все это время мирно дремавшая на плече ведьмы, скрытая ее густыми пушистыми волосами. Зверек молниеносно сбежал по платью на пол и, юркнув между ног у одной из девушек, прошмыгнул в открытую дверь. Подруги заверещали на все лады и бросились вон из лавки, очень развеселив этим старика. Он хохотал так, что из глаз потекли слезы.

– Кажется, я только что спугнула тебе покупательниц, – притворно виноватым тоном посетовала ведьма. Дедок, вытирая слезы пальцами и похрюкивая при этом, заметил:

– Не удивлюсь, если к вечеру весь город будет судачить о том, что наша ведьма еще и в крысу обращается! Надо скорее моим девкам рассказать, пусть тоже посмеются.

Исха тихо выругалась себе под нос, признавая его правоту.

– Хорошо запирай на ночь двери, дочка, – напутствовал Исху он уже серьезно. – Не ровен час, кто замыслит что недоброе.

Ведьма лишь отмахнулась, уже стоя на пороге.

– Они только языками чесать и умеют. Не волнуйся за меня.

Весь обратный путь неприятные перешептывания преследовали ее, как назойливые мухи. Только, в отличие от насекомых, от них нельзя было отмахнуться. Может, это все не к месту разыгравшееся воображение? Но последней каплей послужила милая старушка, вся такая сухая и маленькая, которая случайно уронила свою клюку на землю. Исха поспешила на помощь и подняла палку. Вместо благодарности старушка сплюнула себе под ноги и разразилась ругательствами, каких точно не ожидаешь от сухенькой бабушки. Не смертельно, конечно, но довольно неприятно. И отбивает всякую охоту видеть людей дольше, чем то необходимо, а тем более помогать им.