Второй сезон моих сочинений

Об этом мы поговорили со Светой. Она день думала, потом выдала:

– Есть идея, но тогда придется поделиться наживой. У меня есть две подруги, я с ними трещала, они согласны потолкаться у ларька пару дней. Шафа заметит, они захотят познакомиться, он поведёт их на квартиру к Мише. Дальше договорятся погулять на ночь в каком-нибудь баре. Вам за это время нужно будет вытащить мешки в подошедшую машину.

Заманчиво и складно. Мы с Саней осмотрели окна на складе. Из полуподвального помещения вытащить через окно мешки – проще пареной репы. Главное оставить окно не закрытым на шпингалет в эту ночь.

Следующие несколько дней мы работали как обычно, ничем не привлекая к себе внимания. Дня через три после разговора со Светой у ларька стали ошиваться две симпатичные девчонки лет по 20—25. Мы с корешем – люди приходящие-уходящие, и как там всё развивалось – не видели. Потом эти же девчонки стали днём наведываться к азерам на квартиру. И в один прекрасный момент Света сказала:

– Ребята, этой ночью надо делать.

Очко затрепетало, конечно, но дело есть дело. В шесть вечера мы закончили работу, и пошли шляться по округе, не забыв при этом оставить открытым окно. Темнело долго – так всегда, когда чего-то очень ждёшь и на нервах. Будто бы само провидение тебе даёт больше времени на то, чтобы всё ещё раз хорошенько обдумать, перепроверить и… отказаться. Но отказываться от такого шанса, в такое тяжелое время – было бы слишком глупо.

Когда, наконец, небо стало чёрным, а улицы окрасились в жёлтый, мы подошли к складу – в окнах ещё горел свет, и из комнаты азеров доносились «Два кусочека колбаски…» группы «Комбинация»13. Забравшись в парадную напротив, откуда были видны окна азеров, я и Саня стали высиживать время, дымя крутыми цигарками и смачно потягивая пивко.

Где-то немного за полночь свет погас. Долго никто не выходил. Мы уж было с кентом решили, что что-то пошло не так. Но минут через двадцать из дома вышли Шафа, Миша и две девчонки. Что-то варкуя и хихикая, они пошли по улице Плеханова в направлении Казанского собора.

Мы выскочили из парадной и встали на Плеханова так, чтобы было видно, если к арке подъедет машина, и через некоторое время подъехал фургон «ГАЗ-53»14. Мы подошли к водиле:

– От Светы?

– Да.

– Хорошо, заезжайте в этот дворик и задом налево.

Всё, операция началась. Водила сказал, что можно грузить больше, насколько мы сможем – он заплатит за всё.

За полчаса мы погрузили 12 мешков сахара и столько же молока. Водила с нами рассчитался и уехал. Мы прикрыли окно и быстро ретировались. Вот уж где ценно людское равнодушие – никто из жильцов дома даже не выглянул, не спросил, что происходит. Хотя, времена были такие, что лучше ничего ни у кого и не спрашивать.

Деньжат мы срубили о-го-го! Я специально не озвучиваю тут суммы, поскольку многим, кто будет читать этот текст сейчас, такие цифры не скажут ни о чём – инфляция съедает миллионы. Но для нас тогда эта афера принесла хорошие деньги – мы даже смогли несколько приодеться и весьма порадовать предков. Стоит учесть – был 1994 год!

Заранее оговоренную сумму мы с Саней передали Свете, и она уже там сама рассчитывалась с девками. Кстати, по её словам, эти девахи кинули азеров в ту же ночь под утро, выпорхнув из бара и исчезнув из их жизни навсегда.

Домой мы пошли с корешем пешком, перекантовались у него, а утром поехали на работу. Конечно, не выспались, опоздали на целый час, весь день ходили как сонные мухи, но честно отработали, и на следующий день взяли по выходному, придумав уважительные причины.

Для тех читателей, которые сейчас спросят: «А куда смотрели ваши родители? Дети воруют, не ночуют дома…», я отвечу – родители наши тоже крутились, как могли. Например, мои, потеряв рабочие места в связи с сокращением на заводе, начиная с мая по октябрь, проводили на даче, где занимались выращиванием овощей. По крайней мере, в холодное время года у нас дома были свои картошка, помидоры, огурцы, морковь, лук и прочее, что очень облегчало жизнь. У Сани отца не было, он жил с матерью, и она тоже как-то пыталась заработать денег, выбиваясь из сил. Поэтому детям, тем более уже более-менее взрослым, время уделялось мало. И если вдруг сын переночует у друга, или на ночку-другую куда-то пропадёт, то в этом ничего страшного не видели, главное в итоге – жив и здоров. В крайнем случае – пожурят чуток, погрозят пальцем и всё. А если деньги домой принёс – большая радость! Откуда – это уже неважно, ведь время голодное!

Поэтому, люди добрые, не судите строго – всё было под взором Бога!

ГЛАВА VI. Крисы!

Прошло ещё полторы недели. Как-то раз Шафа нам заявил, что на днях хочет сделать ревизию – переучёт всего, что имеется из продуктов на складе. Мы с Саней… переглянулись. Уже к вечеру мы решили в оставшиеся дни натаскать домой как можно больше всего, и как только азера начтут считать – рвануть когти. После чего я должен был заявить в ментовку, что потерял паспорт где-то на Сенной, когда доставал что-то из кармана. И, если азера заявятся ко мне домой, то отпираться, говорить, что впервые их видят и слышат, и вообще вызвать ментов, дескать, чурки нашли мой потерянный паспорт и теперь наезжают. Если у азеров проблемы с милицией, то они отвянут. Короче, нужно было снова идти на риск.

Так и сделали, но… на второй день вышла промашка.

Когда после работы мы уходили домой с набитыми в рукава курток пакетами сухого молока, то из одного рукава у меня подло посыпалось белое – один пакет порвался.

В это время рядом стоял Миша…

– Крисы! Крисы ви, а не люди! Ми к вам со всем сердцем, вкусной гречей кормили, а вы – крисы! – орал во весь голос Миша в присутствии Шафы и невесть откуда образовавшейся Нади. – Я вам… я не знаю… У меня нет слов, только всё бризжет! Ви всю жизнь нас крадёте!

Было видно, как Миша тискал в кармане свой кинжал, но доставать его не решался. У меня и Сани вдруг защемило яйца.

Затем Миша со злобой сплюнул на пол, повернулся и ушел в свою комнату. За ним, как собачонка, побежал Шафа. Что-то они там на своём минут десять обсуждали, ругались. В это время Надя нам сказала:

– Да, молодцы, нечего сказать! Но не переживайте, если Миша так громко орёт, значит не произойдёт ничего страшного. Хуже, когда он молчит.

И правда, чурки вскоре к нам вышли. Миша кинул мне под ноги мой паспорт и крикнул:

– Пашли вон отсуда, крисы! Чтобы ми вас тут болше не видели! Воооон!!!

Мы не заставили себя ждать. Да, сегодня мы ехали домой без бабла и продуктов, но последние полтора месяца для нас получились более чем удачными. Кроме того, наши с Саней яйца остались целы, а это дороже любых денег.

Деньги же, к сожалению, имеют свойство быстро заканчиваться, и наши заработанные на азерах барыши утекли сквозь пальцы уже к золотой осени. Я вновь был вынужден искать работу, для чего в понедельник утром один вышел из дома и двинулся к своей станции метро Елизаровская. За вестибюлем подземки, близ помойки, я встретил своих приятелей, которые предложили мне попить с ними пивка.

За пивом и сигаретками на гоп-корточках мы провели около получаса, трепались обо всём и ни о чём, как это обычно бывает в таких компаниях. Из мафона пацанов на всю Бабушкину15 гремело летовское «Всё идёт по плану!»16, отпугивая кошек, крыс и сизокрылых голубей. Я уже было собирался двинуться дальше, но тут к нам подошел небольшого ростика чурка в крутой кожаной куртке.

– Рэбята, мэня завут Шаварш. Работа нэ нужна?

– А что делать надо? – поинтересовался я, выразительно сплюнув на асфальт.

– Работа нэ пыльная. У меня возле Адмирала17 ларок есть – пиво там, лэмонады, жвачки… Парадавца уже нашёль – дэвчонка карасивая работаэт. Мне нужен ещё человек, который будет шашлыки делать.

Я поднялся на ноги:

– Можно попробовать, – говорю, – но у меня друг ещё есть, ему тоже работа нужна.

– Харашо, бэз проблем, пашли, и друга своего привады – придумаем.

Но это уже совсем другая история…

КОМОН ЭВРИБАДИ

РАССКАЗ

Откровения старого бандита.

Каждый человек, который прошел через «лихие 90-е», имеет свою историю, связанную с этим периодом. Я, за малостью своих лет, в эти годы тусовался с ребятами по подвалам и подворотням, слушая набиравшие тогда свою популярность группы «Сектор Газа», «Гражданская Оборона» и «Красная Плесень». Я успешно учился пить, курить и хулиганить, и в моей голове особо уникального ничего не было.

Однако люди лет на десять меня постарше занимались в те смутные годы более серьёзными и интересными вещами, например… – бандитизмом. Многие пацаны в возрасте от 25-ти и выше в 90-е этим опасным увлечением страстно болели, ведь оно приносило деньги, чувство власти и вседозволенности.

В 2006 году я познакомился с одним человеком по имени Сергей, который тоже в своё время прошел через бандитизм, где имел прозвище «Чиж». Он много рассказывал мне про те времена – эпизоды порой забавные, а порой и не очень. Парочкой таких эпизодов я хочу здесь с вами и поделиться, друзья.

Итак, промышляли братки тогда разными способами, среди которых самым популярным и банальным был – рэкет. Однако те, у кого фантазия была развита больше, придумывали более интересные аферы – а-ля «Иллюзия обмана» или «Двенадцать друзей Оушена». Чижу, откровенно говоря, так и не удалось поучаствовать ни в одной подобной суперавантюре, где всё быстро, ловко, по-голливудски, но кое-что из его похождений всё-таки достойно внимания.

Однажды, например, он втюхал какому-то алчному московскому бизнесмену по телефону пять несуществующих мешков с золотым песком. Язык у Чижа подвешен хорошо, поэтому запудрить мозги скупердяю особого труда не составило. Большие деньги были переведены на счёт нашего афериста в тот же день. Почти год потом Серёжа безмерно властвовал над галактикой, спуская заработанные барыши в ресторанах Питера на яства, выпивку, девочек и игровые автоматы.

Его кутежи в это время очень напоминали загулы легендарного Григория Распутина, и бдительность гуляки ослабла. Кидалу вскоре вычислили, на него поступил заказ другой братве, и Чижу пришлось четыре года отсиживаться на западной Украине, бросив в Питере свою престарелую матушку.

Но даже и там, по его словам, бандиты вышли на него.

– Я тогда остался совершенно один. Все, с кем я уехал во Львов, от меня отвернулись – очко сыграло, – говорит Чиж. – И вот, однажды летним вечерком я вышел на бережок реки Полтава, откупорил пузырь водочки, развернул хлебушек с салом, дернул грамм двести, закусил и думаю: «Достану-ка сейчас из кобуры валыну и пальну себе в лобешник. Всё, деваться некуда! Братва меня нашла, теперь стопудово завалят, но предварительно засунут паяльник в жопу.

И вдруг мне от чего-то до боли захотелось мамке позвонить! Даже не допил водку, побежал к ближайшему таксофону и набрал питерский номер. А как услышал тоненький мамкин голосок, и мне так её бедненькую жалко стало! Она же у меня – одинокая старушка! С кем она останется? А я-то ведь ещё живой, и то ли ещё будет! Сразу мысль о самоубийстве из головы вылетела и больше никогда не возвращалась. А Бог мне помог. Кто знает, может быть, как раз по мамкиным молитвам как-то всё само собой улеглось. Меня под свою крышу взял местный авторитет и заправила – уроженец из Питера и, как оказалось, знакомый моей двоюродной тётки.

В итоге всё закончилось благополучно. Тех, кто меня искал, вскоре не стало – они на кладбище. А я живой, здоровый спокойно вернулся домой».

Но это было уже позже – в самом конце 90-х. А когда «лихие» ещё были в самом разгаре и Чиж входил в одну из банд (он не озвучил мне принадлежность группировки, в которой участвовал), история приключилась с ним следующая.

Негласно с их бандой сотрудничал некий командир батальона питерского ОМОНа (будем называть его «К'омон») и, когда браткам было необходимо, этот К'омон подключался, и даже привлекал своих бойцов и технику.

Однажды этому «оборотню в погонах» подогнали информацию, что где-то на Салова18 обнаружен подпольный завод по изготовлению алкогольной продукции. Завод крупный – бодяга оттуда текла рекой. Конечно же, если ехать накрывать бодяжников официально, то весь фальсификат пришлось бы уничтожить, и нажиться на этом, увы, не получится. Но у К'омона ведь есть братки, с которыми можно запросто провернуть всю эту операцию в выгодном свете.

На этот раз весь свой батальон К'омон, ясное дело, подключать не собирался, а взял в помощники лишь одного лучшего друга. Он снарядил два «мусоровоза» на базе УРАЛов, за руль одного из которых посадил друга, а за управление вторым сел сам. Из команды Чижа взяли двенадцать братков (чем не «Двенадцать друзей Оушена», в самом деле?), десять из которых одели в ОМОНовскую униформу, а двоих – в белые халаты – эти должны были имитировать сотрудников следственной лаборатории.

Приключение запланировали на ночное время. И вот, главное действие началось.

Около трёх ночи два «УРАЛа» подъехали к подпольному заводу. Одна машина пробила передком железные ворота с колючкой. Братки-омоновцы взяли штурмом двери, предъявили ошарашенной охране документы об изъятии энного количества бочек этилового спирта на экспертизу, дескать – отрава (сопроводительные документы К'омон оперативно сварганил загодя), затем загрузили бочки в «УРАЛы» (местные ночные работники им ещё в этом помогли) и отбыли восвояси. Всё провернулось нахрапом, пока секьюрити не опомнились.

Представьте себе эту картину: глубокая ночь, глубокая осень, мерзопакостный питерский дождь и пронизывающий ветер – состояние и без того депрессивное. А тут ещё бах – ОМОНовцы накрыли по-голливудски! Пара разбитых физиономий у охранников для проформа, разломанные ворота и двери, ну и, конечно же, опустевший склад.

Этакий «К'омон эврибади», а потом – тишинааа!

Вся добыча была быстро сброшена на Апрашке19 азербайджанцам в то же утро, в уже обговоренную точку, откуда спирт ещё долгое время активно расходился по магазинам, барам и ларькам.

Кто знает, может быть и я сам его даже пил. Главное – не отравился!

Через пару недель Чиж с парой братков прогуливался по этому знаменитому рынку Питера, и к ним подкатил чурбан:

– Падцаны, слищь, есть спирт чистый. Остался восэм бочка. Бери, да! Дёшево!

Чиж чуть было не зарядил абреку промеж ушей.

– Ты чё, рамсы попутал, горец? Это наша спиртяга, мля!

– Как, слюшай? Амоновцы привезлы…

– Объяснять мы тебе ничего не будем. Ты нам лучше по-быстрому хорошей водки сбацай. Мы с пацанами отдохнуть желаем!

Вот так всё и было. Верите вы мне или нет, но я рассказал, как сам услышал. По правде говоря, ещё и не такие были можно встретить сейчас в нашей стране про «лихие 90-е». По некоторым из них уже сняты фильмы и целые сериалы,

ведь это же наша жизнь,

наша история.

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ВИЛКИ

РАССКАЗ

История эта очень туманна, опутана сетью интриг и заговоров. Она длинной цепочкой событий тянется к нам из прошлого века, неся в нынешнее столетие свою страшную тайну…

Однако начну по порядку.

Мой папа родился за два года до начала Великой Отечественной войны в деревне Слободка Кашинского района Калининской (ныне Тверской) области. Там он вырос, оттуда и ушел служить во флот на 3,5 года. Демобилизовавшись, отец оставил отчий дом и поехал жить в Ленинград, где успешно нашел себе работу, а также познакомился с моей мамой.

Конечно же, эта парочка влюбленных неоднократно навещала папиных родителей, каждое лето приезжая в отпуск в Калининскую. Конечно, отец хвастался моей маме и главными достопримечательностями своей Родины – близлежащими красивейшими городами, такими как Калинин (ныне Тверь), Калязин, Кимры, Кашин, последний из которых является одним из старейших городов России. И, конечно, они с мамой не раз посещали заведения общепита в этих городах, во время своих прогулок. Кафе и ресторанов в советское время было не так много, как сейчас, но они были, и кормили в них весьма недурно. В одно такое кафе в городе Кашин мои родители наведывались чаще всего, поскольку Кашин находится ближе к отцовской деревне. Туда прямо из Слободки ходил регулярный автобус, и все слободчане катались в город за продуктами, по делам, на работу, на вокзал и пр.

Да, мои мама с папой посещали это, наверное, чуть ли не единственное в городе кафе, проводили там свои романтические посиделки за бутылочкой красненького и тарелочками салатов, рассказывали о себе, признавались в чувствах к друг другу. После чего, сытые и довольные, ехали обратно в Слободку, везя папиным родителям разные продукты и товары, которые в самой деревне купить было негде.

А потом, в 1977 году в Ленинграде родился я – любознательный плод их любви и мира. Рос я мальчиком послушным, поэтому меня с двух лет родители стали на всё лето отвозить в деревню, к бабушке с дедушкой. И вскоре Слободка для меня стала вторым родным местом, после Ленинграда. С июня по август я рос на бабушкиных кашах и пирогах, а с сентября по май прозябал в городе на Неве, ходил в садик, потом в школу.

Как-то раз я заметил, что дома у мамы вдруг появилась любимая вилка. Кушать она любила только ей. В истерику она, конечно, не впадала, если вдруг нечаянно брала другую, но мне строго-настрого говорила: «Запомни, Алёша, это моя любимая вилка. Когда буду просить принести вилку, неси мне именно её. Я люблю ей кушать. Вот смотри на ней написано слово». А написано, а точнее вручную выбито на металле было слово «КАФЕ». Но читал я тогда еще плохо, и смысла не понимал. Да и когда стал понимать, мне было до этого слова, как до лампочки. Ну, КАФЕ и КАФЕ, и пусть. Главное – это «мамина любимая вилка»!

И однажды в конце лета, когда забирать меня из деревни за мной прибыл папа, мы с ним поехали в Кашин посмотреть на местном рынке мне новые штаны, так как старые я за лето все истрепал. И, сделав все покупки, мы с папой зашли перекусить в то самое кафе. Как я помню, мы заказали там по солянке в горшочках, и по пюре с тефтелями. Ну, там, компот, хлеб – это понятно. Было безумно вкусно, и я понял тогда, почему мама с папой раньше часто сюда заглядывали.

Так вот, когда нам принесли столовые приборы, то я увидел, что на ложках и вилках, и даже на ножах было выбито слово «КАФЕ». Точно так же, как на «маминой любимой вилке». Дети – они ведь по натуре очень внимательные к мелочам, и я точно определил, что вилка у нас дома и вилки здесь – «родственники».

Долго я не раздумывал, и в прямо в лоб громко спросил тогда у отца: «Пап, а почему здесь тоже есть „мамины любимые вилки“?». Папа вдруг поперхнулся, строго посмотрел на меня и сказал: «Кушай, Алёша, не отвлекайся. Такие вилки продаются во всех хозяйственных магазинах».

Но я смотрел потом в хозяйственных магазинах – не было нигде больше таких вилок! И ни у кого в гостях я потом тоже их не видел. Даже в школьной столовой и то вилки были совершенно другие – без надписей. Я долгое время гордился тем, что у моей мамы была такая уникальная вилка, какие есть ещё лишь в одном месте – в далёком городе Кашин!

Моей мамы, как, впрочем, и папы, уже давно нет – они умерли, как в конце-концов умирают все люди. Но «мамина любимая вилка» всё ещё существует, ведь по негласному наследству она перешла мне, и теперь она – «моя любимая вилка»! Я храню её, как зеницу ока!

Может быть, когда-нибудь я ещё раз поеду в замечательный город Кашин и зайду в то самое кафе… но уже за «моей любимой ложкой».

КАК Я НАЧИНАЛ КУРИТЬ

МИНИАТЮРА

Была одна такая история прикольная в моей юности, примерно в период конца 80-х и начала 90-х. Мои родители раньше курили (сигареты, папиросы я имею в виду), но папа бросил, когда мне было лет 7—8, а мама дымила до конца дней своих – до 2014 года.

Так вот, когда папа бросил курить, а мама сказала: «А я бросать не хочу!», то папа ей в сердцах рявкнул: «Ну смотри! Если Алёша закурит, то я тебе ноги из жопы выдерну!». Я этот разговор тайком услышал и запомнил надолго. Однако молодость есть молодость.

Наступил 1992 год, мне уже исполнилось 15 годков: последний звонок в школе, поступление в ПТУ, скверный подростковый возраст, да и время невесёлое.

У меня был друг детства Сергей, и я ему всегда много рассказывал про себя, свой дом, своих родителей, а он мне про свою жизнь. В общем, секретов друг от друга у нас не было, делились всем. И историю эту про «ноги из жопы» я ему тоже однажды рассказал. Поржали.

А через какое-то время, год или два, Серёга, уже на тот момент курящий, меня некурящего-таки соблазнил на сигаретку. Потом на другую, на третью и… так я начал тоже курить. Прошло ещё полгода.

И вот, сидим мы с Серёгой как-то в одном из подъездов, курим, и он как заржёт истерически. Я не в понятках, спрашиваю:

– Чего ржёшь? Что случилось?

А Серёга мне:

– Ведь наши предки рано или поздно узнают, что мы курим, да?

– Ну да, вероятно, и что? – отвечаю я.

– Хааа, вот прямо сейчас представляю, как твой батя твоей маме ноги из жопы выдергивает!

МОЙ ПУТЬ

МЫСЛЬ

Я ни кому ничего не навязываю, я лишь расскажу о том, как поступаю сам.

Один великий человек однажды сказал: «Религия – это опиум для народа». Я согласен с этим. Однако религия всё же нужна людям. Пока ещё нужна. Нужны храмы и мечети, где люди будут находить для себя душевное облегчение, спасение. Ведь более девяноста процентов человеческого населения Земли нуждается в пастыре, поскольку не может и/или не желает думать самостоятельно, а тем более брать на себя ответственность за выбранный путь. Они нуждаются в ком-то, кому можно пожаловаться на тяжелую жизнь, у кого попросить помощи и… на которого в итоге можно будет свалить все свои неудачи. Им нужен тот, кто их поведёт к светлому будущему, к нирване, к спасению и т. п. В большинстве случаев, такие люди находят себе пастыря в религии, ведь сама религия и есть тот самый пастух и вождь.

Во все века люди искали себе вождей в лице богочеловеков. Не секрет, что почти любое религиозное учение основано, в том числе, и на каком-нибудь человеческом существе: в христианстве – это Иисус Христос, в исламе – пророк Мухаммед, в буддизме – Далай-лама и т. д. Это и есть те самые вожди. Ведь они в первую очередь люди, а не боги. И за ними идут миллионы других людей по пути обещанного ими спасения. Это необходимо, в противном случае человеческое общество превратится в хаос – люди разбредутся по сторонам, словно слепые.

Однако есть совсем небольшой процент людей на нашей планете, кто идёт по жизни сам – сам ищет себе путь, сам принимает все решения, сам несёт ответственность за себя и своих близких.

Нет, эти люди не атеисты (вообще абсолютных атеистов не существует в природе), просто им не нужен пастух, не нужен вождь.

И я отношу сейчас себя к именно таким людям. Честно признаюсь, так было не всегда. Когда-то я тоже шел за пастырями, пока не понял, что могу обойтись и без них. Это очень нелегко. Самостоятельно выбирать себе путь – тяжкий труд! Тем более, когда мир кишит существами, постоянно сующими тебе палки в колёса и расставляющие всюду свои капканы. Однако отныне я сам желаю держать ответ за то, куда мой путь меня приведёт! А для этого я стал развиваться интеллектуально и духовно. Теперь это мой важный пунктик в жизни!

Люди приходят к Богу, к Аллаху, к Будде и идут по пути их учений – по тому пути, по которому ведут их пастыри. Они верят им, ведь на то она и вера. И вера эта, увы, голословная. Это не факты. И не факт, что тот или иной пастырь приведёт этих людей к обещанному спасению. Может случиться так, что их вера приведёт к пропасти.

А теперь представьте себе, что эти люди после своей кончины предстают перед Богом с немым вопросом: «Почему? Что мы сделали не так?». И Создатель каждому из них говорит:

– Сын мой, ты шел по неправильному пути, поэтому и упал в пропасть.

На что, конечно же, поступит весьма предсказуемый ответ:

– Отче, не виноват я! Это пастырь твой вёл меня по этому пути!

Но ведь Создатель ни кому не говорил:

– Вот мой пастырь – иди за ним!

Священные книги писали (и пишут до сих пор) люди, а не боги!

Поэтому обязательно случится то, что произошло однажды в Саду Эдемском, когда Адам и Ева стали обвинять друг друга и змея в своём преступлении. Ни кто из них даже не подумал взять ответственность на себя, сказав:

– Отец, я виноват, что ослушался Тебя и не внемлил своему разуму! Я поступил глупо, послушавшись другого. Прости!

А зачем? Проще всего идти за кем то, а если тот приведёт тебя не туда, то просто обвинить его в этом.

Лично я хочу идти лишь своим собственным путём! Я прокладываю его себе с помощью той божией искры, что была заложена во мне при рождении. Идя по жизни, я познаю её, познаю своего Создателя, познаю мир. Для этого я развиваю свой дух, и Бог обязательно укажет мне верную дорогу!

Но если вдруг окажется, что я шел не туда, то я скажу Создателю: