«Почему Анчаров?» Книга VIII

Все главные герои телевизионной повести говорят языком и понятиями самого Анчарова, таким образом, все они становятся в определенной мере альтер эго писателя. В романном творчестве Михаила Анчарова мы наблюдаем трех главных персонажей, трёх мушкетеров анчаровских текстов, и каждый из них – сам Анчаров в разных ипостасях: физик Алексей Аносов, художник Костя Якушев и поэт Гошка Панфилов. Все они, как и сам Анчаров – ветераны Великой Отечественной войны. Повесть «Золотой дождь» фокусирует внимание на художнике Косте Якушеве, персонаже, который позже получает неожиданное и мощное развитие в телесериале «День за днем». Становление художника (естественно, отчасти автобиографическое) сопровождается таким количеством рассуждений (но не отступлений) теоретического характера, что о повести можно говорить, как о личном анчаровском манифесте художественного творчества. Костя Якушев, ставший одним из центральных персонажей сериала, словно повествование о его жизни продолжается с того момента, как заканчивается в «Золотом дожде», в сериале есть альтер эго Анчарова в ключевых вопросах. Самый факт и характер работы Михаила Анчарова над сериалом заставляют вспомнить схожий момент в истории кинематографа (когда еще не установилось телевидение), когда над кинопроектом работал другой отечественный поэт – Владимир Маяковский. Он также предлагал модели развития кинематографа, проводя смысловое различие между кино и театром, подобно Анчарову, который от кино и театра отделял телевидение: «В статье „Уничтожение кинематографом „театра“ как признак вырождение театрального искусства“, напечатанной в том же журнале 24 августа 1913 года, Маяковский предлагает перераспределение ролей между театром и кинематографом: кинематографу – бытовое правдоподобие, театру – сценическую условность» [2, 108]. Он же был автором оригинального сценария, непосредственно участвовал в съемках и даже играл главную роль в ныне утраченном фильме «Родившийся не для денег», а затем работал над несколькими другими.

Если второе «я» Анчарова Костю Якушева в телевизионном спектакле «День за днем» играет заслуженный артист РСФСР Юрий Горобец, то поэтическое «я» Маяковского выражал сам автор: «Маяковский был не только автором сценария и исполнителем главной роли, но и сопостановщиком режиссера картины Н. В. Туркина: принимал участие в распределении ролей, обдумывал декорации и ход съемки эпизодов.

Участник этих съемок Гурий Сидоров прямо называет Маяковского автором и постановщиком этого фильма и вспоминает, что во время съемок Маяковский не стоял в своей обычной позе – руки в карманах брюк, в уголке губ папироса, а метался по залу, отдавая громовым голосом режиссерские указания» [2, 104]. Можно сказать, что традиция автопортрета в кино- или телефильме, если таковую можно выделить, восходит к Маяковскому, а Анчаров продолжает ее, но если для первого эта работа – в первую очередь средство выражения своего неповторимого поэтического «я», то для второго – средство донесения «философии жизни, выраженной разговорным языком», как высказался сам Анчаров.

Предпочтение Анчаровым художника Кости Якушева на центральное место в повести закономерно. Понятия личности и художника неразделимы в анчаровском миропонимании. «Братцы, мы все художники», – говорит Анчаров от лица Якушева в повести «Золотой дождь». Художник это также предельно широкое понятие, которое в своем широком значении прекрасно ложится на анчаровский пафос отношения к жизни. Кроме того, по фильму Якушев зарабатывает как художник по тканям, что объясняет его появление в ткацком доме. В фильме несомненна его роль резонера, главного идеолога, наблюдателя и морализатора; сам он художник по профессии, по призванию и по отношению к жизни.

О фигуре его молодой жены Жени говорить можно очень долго. Ее персонаж полностью раскрывается в первой же серии телевизионной повести. Коротко говоря, в ее лице Анчаров рисует архетипический идеал женщины, преломляющийся в его собственном понимании этого идеала, который существует в реальной жизни в ситуации совершенных отношений в квартире с одной стороны, и проблемами и рутиной с другой. Женя Якушева обладает практически всеми свойствами идеальной женщины. Психолог-юнгианец Кларисса ПинколаЭстес называет такую архетипическую фигуру «первозданной женщиной». «Поэты говорят о „Другой“, о „семи океанах вселенной“, о „далеких лесах“ или о „Подруге“» [3, 20—21]. Эта «первозданная женщина» обладает определенным набором качеств, который примерно одинаковым приводят поэты и мыслители, обращавшиеся к образу идеальной женщины. Как поэт и мыслитель, Анчаров превосходно разбирается в этом архетипе, вследствие чего наделяет Женю Якушеву всем набором необходимых качеств. В разговоре Якушевых о том, за что они полюбили друг друга, начинающемся в полуигровой форме, Костя сообщает супруге, что с давних пор мечтал жениться на пряхе, что отсылает нас к архетипам греко-римских богинь судьбы: пряжа в руках этих богинь – древнейший символ человеческой жизни. Как выясняется, у норн есть генетически родственный образ в американской культуре: «У индейцев навахо она („первозданная женщина“ – О.М.) носит имя Na’ashjeAsdzaa, Женщина-паук, сплетающая судьбы людей и животных, растений и камней» [3, 21]. «А вообще, самая хорошая жена – это ткачиха, и ты и не выпутывайся», – говорит Якушеву тетя Паша.

«Первозданная женщина» «наделена даром предвидения и инстинктивна» [3, 21], и верно сообщает Якушеву о Жене та же тетя Паша: «Ты не смотри, что она молодая, она у нас всей квартире голова. Ее даже Большой – Витек (персонаж Виктор Баныкин – О.М.) – слушает, слон африканский…». «Неужели же вы до сих пор не поняли, что она – руководитель? Она же не мельтешится, не кричит, не суетится, а все по ее выходит», – говорит Лёля. Сам Якушев впоследствии высказывается в разговоре с влюбленным в нее Димой Антоновым: «Она мудрая. – Ну, вы знаете, я как-то привык иначе понимать мудрость. – Я тоже. Вы знаете, видимо в этом наша с вами беда. Она чистый человек, поэтому цельный. А чистота это, в общем-то, мудрость. Сегодня, во всяком случае». Эти высказывания о Жене или подкрепляются ее поступками, или звучат как выводы в результате таковых. В первой же серии Женя раскрывает Баныкину, для которого является «названной сестричкой», необходимую для него модель поведения относительно саморазвития и отношений с медсестрой Таней, в которую он влюблен. В последующих сериях следование ее советам делает Баныкина признанным изобретателем и приводит к семейному счастью с совершенно другой женщиной. В ней живо «умение определить свою территорию, найти свою стаю» [3, 24], и зритель с одной стороны видит в Жене хранительницу очага и заботливую супругу, а с другой – то, как она в разговоре с Баныкиным высказывается о своей «стае», оперируя общедоступными понятиями: «Ты рабочий класс, и я, и тетя Паша, и дядя Юра, и главное вот, это помнить надо. – Да какой ты рабочий класс? Ты – Женька. А я – Витек. А в голове у тебя, между прочим, гречневая каша, которая сама себя хвалит. – Ладно, все. У нас своя гордость». Архетипической женщине свойственна «способность действовать и высказываться от своего имени, сохранять бдительность и внимательность, прибегать к врожденным женским силам интуиции и чуткости» [3, 24], и это заставляет вернуться к разговору супругов о причинах их взаимной любви. Сравнив свою любовь к Косте с любовью «Дездемоны к своему Отелло», Женя демонстрирует прекрасное понимание природы их союза: он – фронтовик, который, как и Отелло, «может, такого навидался, что ему плохое вообразить легче, чем хорошее», она – послевоенный ребенок, молодая, но мудрая женщина, которая должна «его воспитывать, возиться с ним, открывать ему глаза, на то, что хорошее тоже бывает», то есть демонстрирует понимание своего места как жены ветерана войны и художника. И естественно, что как и все положительные герои Анчарова, архетипическая женщина «разряжается громом от содеянной несправедливости» [3, 25]. Более того, в первой серии присутствует эпизод, где Женя раскрывается как архетипическая женщина посредством восходящей к древности женской психопрактике танца: переводя разговор с неприятной темы, она включает музыку, сперва танцует в одиночестве, а затем вовлекает в танец подругу. Фигуру Жени Якушевой можно назвать ведуньей, несмотря на то, что в культуре «с течением времени <…> древняя сказочная ведунья превратилась в злую ведьму» [3, 28]. Впрочем, можно назвать ее и Подругой, и Мечтой. Но даже Женя не застрахована от ошибок в житейских ситуациях, но разбираться с ними помогает ей общество «своих» и поиск своего места во «внешнем» социуме.

Вот остальные важнейшие персонажи первого серийника (1971 года) и их краткие характеристики.

Таксист-пенсионер дядя Юра – общий дядя не только в силу универсальности такого обращения к старшему соседу-мужчине, но и в значении «дяди» как второго отца; таким дядей он приходится Виктору Баныкину, которого «в люди вывел» после его разрыва с военной карьерой из-за тяжелой болезни матери. В пятой серии в ответ на реплику Илзы «Вы какой-то странный, я вас где-то видела» говорит сам о себе: «А я здесь в квартире домовой», как бы подтверждая нестандартность и одновременно архетипичность своего типажа. Он не глава коллектива, но объект заботы всех его участников.

Тетя Паша (Прасковья Ивановна) – общая тетя, также как вторая мать, ведь в символическом плане она занимает место общей кормилицы.

Виктор Баныкин (Большой) лучше всего охарактеризован заведующим лабораторией: «Пойми, ты рабочий человек. <…> Ты пойми, ты не только студент, ты еще преподаватель в том институте, в котором учишься, ты старший учебный мастер, ты ас! На тебя же люди равняются». Характерно прозвище Баныкина – Большой, что обозначает не только его комплекцию, но и заслуженность как личности и рабочего в его тридцать три года.

Медсестра Таня (Татьяна Гусарова) – такой же житель квартиры, несмотря на то, что номинально таковым не является. Так говорит о ней Якушев: «По внутренней сути она талант. <…> Большой талант. <…> Вот наша Танька, она же не только по своей специальности медсестра. Она по размерам души медсестра. А медсестра это как Мадонна, мать всех скорбящих. Вот Таньке – ей же не примочки ставить, ей все человечество взять под крылышко, не меньше. <…> Выше медсестры никого нет. Ведь если в женщине нет хоть ста граммов медсестры, это же не женщина, а обезьяна».

Шура (Александра Анатольевна, врач-хирург) – серьезный врач, сослуживица Татьяны. Ее образ как врача не только тела, но и духа не раскрыт, однако ее персонаж именно таков в своих потенциях.

Алексей Седой – «внешний» персонаж, практически сразу становящийся «своим» в результате разговоров с дядей Юрой, в которых персонажи обнаруживают сходство мировоззрений, и взаимной симпатии с Татьяной, со временем его женой. Его персонаж раскрывается во втором серийнике как строитель светлого будущего, в соучастии в созидании которого (строительство города Солнцеграда на севере) он вовлекает добрую треть главных персонажей.

Сотрудники лаборатории: Завлаб (Михаил Николаевич), Андрюша (и его жена Лиля), Вова, Лёля, Толич (Паршивец) – это основные «свои» из «внешнего мира», причем двое последних таковы не с самого начала, о становлении их в «своих» речь пойдет далее.

Кира Николаевна (преподаватель английского языка, мать Толича) – образцовый педагог, любимая учительница Баныкина в школьные годы и со временем супруга завлаба.

Дзидра Артуровна и ее дочь Илза – живое напоминание о фронтовой молодости для Якушева; общие события прошлого Якушева и Дзидры, а также давняя дружба последней с Кирой Николаевной делают мать и дочь зваными гостями в этом коллективе.

Естественно, жители квартиры осознают свою семейственность. В заключительной серии Баныкин говорит о тете Паше и Жене: «Мои названные мать и сестричка», а Якушев со временем называет Толича племянником.