Принцесса для Аспида

Мария Высоцкая

Принцесса для Аспида

Глава 1

Тея

Я явно не так представляла себе свое восемнадцатилетие. Абсолютно не так. Юлик оказался настоящим козлом! Это еще нужно додуматься, бросить меня в день рождения. Привезти подарок, а вместе с ним, наплести какой-то чуши о том, насколько мы разные люди. Два года были одинаковые, а тут вдруг, совсем друг другу не подходим.

Кажется, я была круглой дурой, когда летала на все его игры, вымаливала у отца билеты, ругалась с мамой из-за того, что она не хотела меня отпускать… Все это было пустым, как мой бокал. Смотрю на прозрачное стекло, где еще минуту назад плескалось шампанское, и подхожу к столику, наливая газированный напиток в длинноногий фужер.

Вокруг так много гостей, все такие красивые, счастливые, на их лицах улыбки, все они желают мне счастья, а я… я хочу спрятаться. Уйти отсюда как можно дальше, потому что не хочу праздновать. Ничего не хочу. Пусть этот день уже поскорее закончится.

Оглядываюсь и трусливым волчонком иду вглубь сада, к небольшой беседке, она оплетена цветущим вьюном и скрыта от непрошеных глаз. У самой арки, которая и является входом в мое маленькое убежище, телесный капрон цепляется за шипы растущего рядом куста роз, и стрелка расползается до колена.

– Блин, – ставлю бокал на столик, сгибая ногу, – ну почему? Кто вообще носит их в июне? – накрываю лоб ладонью, а после задираю юбку, стаскивая с себя колготки.

– Главное – дальше не раздевайся, а то получится неудобно, – чужой голос раздается позади, и я резко оборачиваюсь, – хотя-я-я…

Стою с задранной юбкой своего белоснежного платья и чувствую, как истерично дергается мой глаз.

– …и стыдно, – продолжает, – но это в основном тебе, –обладатель голоса выходит из тени, и я вижу перед собой абсолютно незнакомого для себя парня. Он высокий, с немного растрепанной укладкой русых волос, острым подбородком и четко очерченными треугольниками верхней губы. Его лицо не кажется грубым, нет, но эта угловатость добавляет ему какой-то загадки. Сглатываю, оттягивая подол вниз, продолжая хаотично рассматривать его лицо.

– Не переживай, я никому не расскажу, – он дерзко улыбается и достает пачку сигарет, зажав одну зубами, щелкает зажигалкой.

Я все еще не шевелюсь, у меня натуральный шок, кажется, сегодня все идет не по плану от слова совсем. А еще мне до жути неудобно, только я могла с такой легкостью встрять в такую абсурдную ситуацию с платьем и колготками. Хотя он мог бы дать знак о своем присутствии гораздо раньше, чем я тут опозорилась, но какая теперь разница?

– У нас не курят, – задираю подбородок, презрительно смотря на него снизу вверх. Он приближается, и оказывается, что наша с ним разница в росте значительна. Я дохожу ему до плеча, и мне приходится слегка запрокидывать голову, чтобы смотреть не только на его щетинистый подбородок.

– Твое мнение должно для меня что-то значить? – потирает свою широкую бровь большим пальцем.

– Вообще-то я хозяйка этого дома, – прищуриваюсь, а саму трясет от злости, так и хочется расцарапать его самодовольную физиономию.

– Да? Как-то маловата для хозяйки, – он усмехается, а глаза стремительно касаются моей груди, – маловата, – выдыхает очередную порцию дыма, и я начинаю кашлять.

– Идиот, – закусываю внутренние стороны щек, и лицо вмиг становится визуально уже.

Пока я поедаю саму себя, он не прекращает лапать меня глазами. У него очень внимательный и цепкий взгляд.  Синий, такой насыщенный и глубокий цвет радужки, а еще темные длинные ресницы, они придают ему выразительности, но вместе с тем надменности.  Превосходства.

Он так и смотрит на меня сверху вниз, в переносном смысле. Словно не я виновница торжества, королева праздника и хозяйка дома, а он. Будто бы это я случайно попала к нему в гости, а он не слишком рад меня видеть.

– Что ты вообще тут делаешь? Я тебя не знаю, – отступаю и только сейчас замечаю, во что он одет. Униформа официанта, обслуживающего банкет. То есть он… Какая наглость. – Я не собираюсь слушать гадости еще и от тебя, – вытягиваю шею, пытаясь выглядеть воинственно, – считай, что на этом твоя работа здесь закончилась.

Он лишь приподымает бровь. Без слов и каких-либо других эмоций. Просто бровь!

– Ладно, – пожимает плечами и тушит сотлевшую сигарету о внутреннюю поверхность деревянного столика. – Кстати, кружево тебе к лицу, точнее, – опять эта гадкая усмешка, – к другому месту.

– Что? – подаюсь вперед, сама не знаю для чего, хочу толкнуть, ударить, что угодно, но только бы его дурацкая улыбка исчезла. Но хуже этим я делаю лишь себе. Моя рука задевает бокал розового игристого, которое я поставила на столик в центре беседки, и он полностью выливается на мое платье. Белое платье.

Я стою, немного разведя руки в разные стороны, и смотрю на это огромное пятно, оно начинается на уровне пупка и смело расползается до самого края подола.

– Что ты наделал? – срываюсь на визг, кажется, у меня закладывает уши от собственного ора. – Это же… это, ты все испортил, – толкаю его в грудь, – зачем ты сюда пришел? Вы все испортили мой праздник.

Всхлипнув, вновь выставляю руки вперед, но он оперативно окольцовывает мои запястья и тянет вниз.

– Совсем больная?

И смотрит, будто на самом деле так думает, думает, что я поехавшая.

– Я тебе ничего не делал, – голос становится резче и грубее.

– Конечно, все вы ничего не делали, – вырываюсь из захвата и, круто развернувшись на своих высоченных каблуках, направляюсь в сторону дома. Пока вышагиваю по дорожке, растираю по лицу слезы своего негодования. Бешусь оттого, что все трещит по швам, портится. Я так ждала сегодняшний день, а сейчас, сейчас хочу, чтобы все закончилось. Хочу спрятаться в спальне и никогда оттуда не выходить.

Обняв себя руками, подхожу к дому, где меня перехватывает мама.

– Тея, – касается моего локтя, и я останавливаюсь, – ты куда пропа… Ты что, плачешь? Доченька?

Мама тянет мой подбородок вверх и качает головой.

– Что случилось?

– Ничего, – уже не сдерживаю слезы, а мамин взгляд скользит по моему платью.

– Ты из-за пятна? Тея, что за мелочь.

– Нет, не из-за него, – всхлипываю и обнимаю маму, почти бросаясь в ее объятия, чувствую, как ее ладони гладят меня по спине, и медленно успокаиваюсь.

– Пойдем в комнату. Пошли? Все мне расскажешь.

Часто киваю и, еле перебирая ногами, иду за ней следом.

В спальне мамуля помогает мне стащить этот дурацкий кусок испорченной ткани и кидает его в корзину для белья.

– Что произошло? – подает мне халат, в который я закутываюсь тут же.

– Юлик меня бросил.

– Когда?

– Сегодня. Полчаса назад. Мам, ну за что он так со мной? – опять начинаю рыдать, чувствуя головную боль.

Мама вздыхает и садится на кровать, утягивая меня за собой.

– Ну и дурак твой Юлик, еще не раз пожалеет, что ушел от такой замечательной девочки, – мамины ладони обхватывают мои щеки, – не плачь, ты же так ждала этот день. Папа там уже не дождется, когда подарок подарит, – стирает мои слезинки.

– Правда? – шмыгаю носом, слегка прихрюкнув.

– Правда. Давай найдем новое платье и пойдем к гостям?

– Хорошо, – киваю, глубоко вдохнув. – А можно я возьму твое? Новое, черное.

– Конечно можно, я сейчас тебе его принесу.

Мама уходит, а я нерасторопно двигаюсь к туалетному столику, чтобы подправить макияж. Хотя, на удивление, он почти не испортился. Не так давно я увлеклась мейкапом, даже брала курс, как оказалось, у меня есть к этому способности.

Подкрасив губы, выглядываю в окно, вновь напарываясь глазами на этого гада. Того самого, с которым я встретилась в беседке. Он проворно шныряет между людьми с подносом, но делает это с таким видом, будто все это – огромное одолжение, ну или так мне просто кажется.

Когда дверь в спальню открывается и мамуля приносит платье, я широко улыбаюсь, думая о том, что она права. Нужно насладиться вечером, а не страдать из-за одного идиота.

Втиснувшись в это нереально удобное и красивое полупрозрачное черное платье, проворачиваюсь вокруг своей оси, наблюдая в зеркало, как струится шелк, украшенный кружевными вставками с цветочным узором и фестончатыми краями.

– Мама, я даже стесняюсь спросить, тебе зачем такое платье? – смеюсь, рассматривая черные гладкие шорты с завышенной талией и бесшовный топ, который пристрочен к основной части платья из полупрозрачного материала.

– Понравилось, – мамуля закидывает ногу на ногу, пожимая плечами.

– А папа меня не убьет, если я так выйду?

– Не думаю. Вот если бы так вышла я… – мамуля смеется и поднимается с кровати. – Давай я подправлю тебе локоны и пойдем вниз.

Я киваю, и после нескольких манипуляций маминых пальцев с лаком для волос мы спускаемся в гостиную, где носится Ник, которого Герда Брониславовна мгновенно хватает за руку, иначе это сокровище либо расшибет себе лоб, либо разделается с гостиной.

– Ты почему один? Папа где?

– Там он, – брат пытается вырвать руку из маминого захвата, – говорит.

– Прекрати носиться.

– Я чуть-чуть.

– Ой, пусть бегает, все равно не угомоним, – сжимаю мамулину ладонь и тяну ее в сад к гостям.

Первые несколько минут чувствую себя неуютно, все же я слишком погорячилась, надев это платье, хотя скованность проходит быстро, а когда в зоне моей видимости появляется Поля, которую я не видела с зимы, все проблемы уходят на сто второй план.

– Поли, – торопливо перебирая ногами, мы идем навстречу друг другу.

– Тея!

Подружка вручает мне ярко-красную коробку и целует в обе щеки.

– Я так рада, что ты прилетела.

–Я спешила как могла. Боже, какое платье, – подмигивает, – Юлик еще не повесился на сосне от ревности. А, кстати, где он?

– Мы расстались.

– Что?

– Да, причем сегодня. Оказалось, он меня разлюбил, – наигранно вздыхаю, а после начинаю ржать.

– Вот урод.

– Это еще мягко сказано.

– Тея! – слышу папин голос и быстрее пули несусь туда.

Отец приобнимает меня, пробегает глазами по платью и переводит взгляд на маму, которая пожимает плечами, улыбаясь своей ярко-красной улыбкой.

– Доченька, – решает проигнорировать наш с мамой конфуз, – мы хотим поздравить тебя с днем рождения.

Вокруг собирается толпа приглашенных гостей, и все с блеском в глазах слушают отца.

Папа желает мне так много всего и говорит столько щемящих сердцу слов, что в какой-то момент я начинаю плакать, ощущая, как крепко он сжимает мою ладонь.

– …мы с мамой посоветовались и решили…

Приглушенная музыка сменяется громкой иностранной мелодией, и папа разворачивает меня лицом к накрытой белой тканью машине. Я замираю.

– Это мне? – делаю шаг, и скользкий материал стягивают с кузова новенького мерседеса-кабриолета.

– Спасибо, – накрываю рот ладонями и во все глаза пялюсь на машину. Несколько секунд молчаливого ступора, после которого я начинаю визжать от переполняющих меня эмоций. – Спасибо-спасибо, – висну на отцовской шее, но очень быстро бегу к автомобилю. Открываю дверь, сажусь в салон, кручу руль и, конечно же, фоткаю всю эту прелесть для инстаграма.

Полинка радуется вместе со мной, начинает выть, что тоже попросит машину у родителей, а я слушаю, слушаю ее и смотрю в глаза тому, кто стоит поодаль, убрав руки в карманы черных брюк.

Это опять он. Я даже имени его не знаю, но завороженно смотрю в его глаза, чувствуя, как по спине ползут крупные мурашки, и обнимаю себя руками, изгибая губы в робкой улыбке. Но стоит мне это сделать, как незнакомец хмурит брови и с едкой усмешкой уходит прочь. Я совсем недолго вижу его спину и растерянно тру шею ладонью, улыбка меркнет, но я быстро подхватываю Полькин позитивный настрой, возвращаясь к глупой болтовне.

Глава 2

Тея

Вытягиваюсь в постели и, перекатившись на бок, встаю с кровати. Сегодня мое настроение гораздо лучше, я бодра и весела. Все вчерашние гадости остались там, в прошлом. На самом деле, не сказать, что я страдаю о потере Юлика, скорее, меня взбесил сам факт. Какого хрена он решил донести информацию о нашем расставании именно в день моего рождения? Такое ощущение, что он сделал это специально.

Идиот!

Приняв душ, надеваю домашнюю пижаму и походкой гордого пингвинчика спускаюсь в столовую к завтраку. Папа уже при параде, вот-вот выскочит из дома.

Забираюсь с ногами на свой стул и придвигаю чашку кофе ближе.

Катя, наша помощница по дому, ставит передо мной омлет, и я непроизвольно кривлю губы. Не хочу я есть. Не лезет.

Аккуратно огибаю стол и, ускорив шаг, выхожу во двор. По дорожке в сторону дома чешет Полька.

– Привет, – подружка машет рукой, останавливаясь рядом.

– Привет. Ты как раз вовремя. Хочу опробовать свой подарочек.

– Я всегда «за».

– Тогда я сейчас быстренько оденусь. Кстати, совсем забыла тебе рассказать…

– Что? – Полинка валяется на моей кровати, пока я зачесываю волосы в высокий хвост.

– Свой позор.

– Когда ты успела?

– Вчера. В общем, дело было так…

Пока я излагаю Полине конфуз вчерашнего вечера с платьем и официантом, ее удивление медленно сменяется смешками.

– Это не весело, – качаю головой, – это пипец какой позор.

– Да ладно тебе, ну поглазел тот парень, от тебя не убудет.

– Что? – кидаю в нее расческу. – Дура.

Полина хихикает и поднимается на ноги.

– Все, едем уже. И так красивая, – оттаскивает от зеркала. – Закинешь меня к маме в ресторан?

– Закину. А у теть Жени еще делают те вкуснющие пирожные?

– С малиной?

– С ней, – прикрываю глаза, вспоминая этот божественный вкус.

– Делают.

– Тогда я готова отнести тебя туда на руках.

– Поехали, – Полина вытягивает меня на лестницу, и мы, распрощавшись с мамой, идем к машине. Водитель уже сидит на переднем пассажирском, ждет своей неминуемой участи и пары сотен седых волос. Без него мне пока машину не доверили. Прикрепили в качестве няньки.

– Так, ну все перекрестились, пристегнулись, гоним, – воодушевленно снимаю машину с паркинга и медленно выезжаю с территории особняка.

Я еду как черепашка, поэтому у ресторана Полининых родителей мы оказываемся спустя два с половиной часа. Честно, я уже готова отказаться от этой дурацкой идеи с вождением, руки вспотели, а голова идет кругом, но это внутри. Внешне же я довольно улыбаюсь и в жизни не дам заднюю.

– Так, отсюда до арены совсем близко, значит, после сытного обеда я поеду на репетицию.

– Надеюсь, успеешь, – подкалывает Поли, пропуская меня вперед.

– Какая ты язва. Кстати, нужно позвонить Эммке и потусить всем вместе, говорят, в центре открылся какой-то новый клуб, все его так хвалят.

– Вообще, у меня была идея получше.

– Какая?

– Я уверена, тебе понравится. Но пока это сюрприз.

– Я обожаю сюрпризы. Только… надо что-то придумать для родителей, не  думаю, что они будут рады моему отсутствию дома этой ночью.

– Скажи, что останешься у меня на городской квартире.

– Точно.

Под дальнейшую болтовню я расправляюсь с десертом и, попрощавшись с Полей до вечера, выхожу на улицу. Я так хочу сесть за руль, но без Игната, моего водителя. Он меня раздражает. Вечно хмурый, молчаливый – точно робот.

Сев за руль, ойкаю и умоляющим голосом прошу его купить воды. Пить мне не хочется, а вот уехать отсюда одной – еще как. Пока водитель взбегает по ступенькам ресторана, пристегиваю ремень, а как только он скрывается за дверьми, нажимаю кнопку «Старт», быстренько выруливая с парковки. Я прекрасно могу справляться сама и мне абсолютно не нужны всякие няньки.

В зеркала вижу лишь бегущую за мной фигуру в черном костюме и опускаю крышу кабриолета. Волосы развеваются на ветру, и я чувствую запах свободы.

До арены добираюсь быстро, как оказалось, без надсмотрщика я действительно веду себя уверенней. Но думаю я так недолго, завернув на парковку, не успеваю выкрутить руль, не справляюсь управлением и толкаю бампером стоящий в парковочной секции мотоцикл. Тот падает, ровно так же как и мое сердце, сейчас его возможно отыскать где-то на полу.

Крепче вцепляюсь в руль и зажмуриваюсь. Нет, ну это просто несправедливо, втягиваю воздух и возвращаю крышу машины на ее законное место – очень хочу забаррикадироваться. Сижу так минут пять, а после все же собираюсь с духом и вылезаю наружу, как раз в тот момент, когда к байку подходит его владелец. Черт! Я, как всегда, вовремя. Сглатываю, стыдливо поднимая глаза.

Наверное, на моем лице уже все написано. Я шокирована. Именно шокирована. Потому что человек, стоящий передо мной, тот самый официант с моего дня рождения. Нет, ну почему он? Хочется взвыть.

– Опять ты? – его раздраженный всплеск руками несравним ни с чем. – Ты меня преследуешь? – присаживается к упавшему мотоциклу, что-то бормоча себе под нос.

– Я случайно. Правда, – делаю шаг в его сторону, – я все оплачу.

– Ездить лучше научись, – огрызается и поднимает байк с земли.

– Я тебе не хамила! – все мое сожаление начинает таять, и я делаю еще один шаг к нему навстречу.

– Да, только раскурочила мой мотоцикл, а в целом все прекрасно.

– Тут всего пара царапин, – складываю руки на груди, – если бы я знала, что он твой…

– И? Продолжай, мне уже интересно.

Он трет подбородок, впиваясь глазами в мое лицо. Уверена, он готов придушить меня прямо здесь, но ясный солнечный свет, прохожие и камеры видеонаблюдения на стенах арены явно его сдерживают.

– …объехала бы за километр, – добавляю уже не так уверенно.

– Надеюсь, в следующий раз все так и будет, – его взгляд вновь блуждает по моему телу, и я чувствую, как начинаю раздражаться. Раздражаться, но делать то же самое. Я пялюсь на него, откровенно пялюсь и ощущаю себя полной дурой.

– В прошлый раз картинка мне понравилась больше, – уголки его губ заостряются, и я неосознанно одергиваю подол платья. Легкое летнее платье, бледно-розовое в мелкий цветочек.

– Что? – возмущение рвется наружу, да он издевается. Откровенно надо мной издевается. Кидаюсь в него ключами от своей машины, это единственное, что оказалось под рукой. Безумно хочется, чтобы они прилетели ему в лоб, но нет. Он просто ловит их, сжимает в кулак и делает шаг в мою сторону. Надвигается. Сглатываю, покрываясь мурашками, я нервничаю и опасаюсь.

Теперь я понимаю, почему мне было так неуютно в его присутствии, я инстинктивно защищаюсь, боюсь его выходок, потому что заведомо знаю – он способен на какую-нибудь гадость.

– Даришь? – скалится, обойдя меня кругом. Я чувствую на себе изучающий взгляд, он оценивает, именно оценивает, а еще он слишком близко. Критично близко, пара сантиметров.

Когда его пальцы касаются моего плеча, я вздрагиваю.

– Обойдешься, – шиплю, ошарашенно смотря на его руку, которая уже скользит по моей ладони. Он возвращает ключи, сжимая мои пальцы в кулак. Не понимаю, что со мной, но от каждого прикосновения по телу проходит электрический разряд. Часто дышу, стараясь не смотреть ему в глаза, пялюсь на свои сабо, крепче стискиваю руку в кулак. Случайно задеваю кнопку, и машина весело подмигивает нам фарами.

– Научись водить, Тея, – он говорит тихо, таким шелковистым голосом с каплей придыхания, склонившись к моему уху. Я чувствую его дыхание и резко оборачиваюсь, сразу как только слышу свое имя. Откуда он… неужели запомнил с банкета?

Нервно копошусь в своей сумке и дрожащими пальцами вынимаю деньги.

– Это за царапины, – протягиваю, а сама стараюсь на него не смотреть. Хочу побыстрее отсюда сбежать.

– Обойдусь, – он смотрит с неким отвращением, словно я вновь сделала что-то плохое.

Я так и стою с вытянутой рукой, пока он перекидывает ногу через мотоцикл, надевает на голову шлем и опускает визор. Теперь я не вижу его лица, лишь отражение своего.

Рев мотоцикла давит на барабанные перепонки, но я не успеваю сориентироваться, зажать уши или сделать что-то еще. Байк слишком быстро исчезает на проспекте, был, а теперь нет.

Отмерев, понимаю, что уже опаздываю, убираю деньги и взбегаю по лестнице. Пока иду к дверям, несколько раз оглядываюсь на то место, где я секунды назад стояла как истукан, и наконец-то попадаю внутрь здания. Разглаживаю подол платья и, вздохнув с облегчением, оперативно вышагиваю в раздевалку.

Глава 3

Тея

Делаю глубокий вдох и складку. Сегодня, как и десятки дней до, я вновь в зале. Не могу выйти на лед, не получается. Стоит только подойти к краю бортика, и мне сразу становится не по себе. Страх заключает меня в клетку, в ней слишком длинные и острые шипы, стоит пошевелиться, и они впиваются в тело, режут кожу, врезаясь все глубже.

– Заканчиваем, – Лиля Федоровна отворачивается. Она злится. Наверное, ее уже достали эти промотанные со мной часы. Бесполезно потраченное время, даже несмотря на то, что ей за это платят, очень хорошо платят. – Тея, – ее лицо становится мягче, или же она пытается сделать его таковым для меня, не знаю, – я думаю, тебе необходима передышка. Пара недель отдыха не помешает…

– Почему?

– Девочка моя, мы занимаемся уже три месяца, и не сдвинулись ни на шаг. В зале выполнение просто идеальное, ты полностью восстановилась, плечо тебя больше не беспокоит, но стоит нам выйти на лед…

– Я знаю, но… давайте попробуем еще раз, сейчас, только надену коньки.

– Тея…

– Я смогу, правда смогу.

Лиля вздыхает и, нерешительно кивнув, покидает зал, идет на лед. Я же шнуруюсь и торопливо шагаю следом. Подхожу к краю, снимаю защитки с лезвий коньков и аккуратно ступаю на лед правой ногой. Пальцы крепче впиваются в бортик, и я приставляю вторую ногу. Выдыхаю. Мне просто нужно сосредоточиться, выкинуть из головы все лишние мысли. Меня ведет, становится не по себе, как и сотни раз до. Не понимаю, почему я раньше его не страшилась, почему раньше была наполнена отвагой и решительностью? Куда все это делось? Куда?

– Сделай пару кругов, – голос позади заставляет вздрогнуть, но я беспрекословно выполняю все, что она мне говорит, – хорошо, теперь покажи мне что-нибудь, то, что считаешь нужным сама.

Киваю и набираю скорость. Честно говоря, сегодня право выбора мне совсем не нужно, все элементы и поставленные номера перемешиваются в моей голове, превращаясь в наваристый бульон. Проще было бы выполнить что-то по указке, гораздо проще.

Выдыхаю, у меня получается, растягиваю губы в широкой улыбке, а на лбу проявляется глубокая мимическая складка. Она всегда там образовывается, когда я напряжена. Я радуюсь своей маленькой победе, но недолго. Как только дело доходит до прыжка, теряюсь, сжимаюсь подобно пружине, не докручиваю аксель, падаю.

За секунду до прыжка я лихорадочно думаю о том, сколько боли вытерпела в день моей травмы. Сколько стыда испытала после. Я так долго чувствовала это отвращение, мерзкое, липкое, направленное на саму себя, оно не давало покоя. По ночам, словно на репите, слышала хруст своих костей и распахивала глаза, долго смотрела в потолок, а по утрам старалась улыбаться. Я боялась, боялась показаться слабой, никчемной…

Наверное, это обычное дело – получить перелом ключицы, сотрясение, обычное дело для спорта, но не для меня. Я не выдержала натиска, не смогла. Возможно, виной всему моя несамостоятельность и идеальность окружающего меня мира. Мама с папой тщательно выстроили нежный, мягкий кокон, без боли, разочарований, они всегда старались ограждать меня от несправедливостей жизни, о которых я читала в книгах или видела в кино.

Кости срослись, синяки исчезли, а страх падения остался. Я очень быстро восстановилась физически, но так и не смогла преодолеть этот жуткий барьер морально. До сих пор не могу.

Под ладонями лед, он обжигает. Отталкиваюсь. Вытираю слезы, замечая, как уходит Лилия Федоровна. Она была права, я ни на что больше неспособна. Поднимаюсь и на дрожащих ногах доезжаю до бортика. В мареве эмоций абсолютно не замечаю того, как добираюсь до раздевалки, мне так плохо. Я бессильна перед своими страхами, никак не могу их побороть, у меня просто не получается. Психую и раздраженно убираю все свои вещи в сумку. Распускаю высокий хвост, разлохмачивая свои светлые волосы. В зеркало не смотрюсь, только поправляю лямки платья. Выйдя на парковку, замечаю Игната, он ходит вокруг машины, и я снимаю ее с сигнализации. Водитель оперативно садится за руль, дожидаясь, пока я заберусь в салон.

– Куда едем?

– Домой, – отворачиваюсь к окну, складывая руки на груди.

Когда машина заезжает во двор, вытягиваю шею, замечая черный «БМВ» Лили, они с мамой стоят на ступеньках особняка, разговаривают. Прижимаю ладошку к стеклу, словно так я услышу, о чем они беседуют.

Заметив мой мерс, Лиля касается маминого плеча и усаживается за руль. Уезжает.