История о краже. Лгунья. Том 1

– Я не очень любопытный. Если вас интересует её прошлое, то вряд ли я могу чем-то помочь.

– Неужели ваша бывшая невеста никогда даже вскользь не упоминала о том, как жила раньше? – усомнился харен.

Молодой оборотень отрицательно покачал головой.

– Мне порой казалось, что этого прошлого у неё нет. Она никогда ничего не вспоминала. Даже в школе, когда мы собирались вечерами с товарищами и рассказывали весёлые истории, она всегда молчала. Говорила, что на ум ничего не приходит.

– А страшилки? – с лукавой улыбкой спросил Шидай.

– Страшилки она отказывалась слушать, – мрачно ответил Виидаш. – Я совсем не понимаю, что вам от меня сейчас нужно. Я действительно не могу сказать ничего нового. После её побега я потерял всякую связь с ней. Вы и сами это прекрасно знаете, – он усмехнулся. – Уверен, что вы за мной следите.

– Кое-что вы можете сказать, – уверенно заявил Ранхаш. – Ваша невеста когда-нибудь высказывала недовольство чем-то? Правительством? Законами? Чем-то ещё?

Виидаш вдруг просветлел лицом.

– Она не была довольна только мной, – с усмешкой заявил он. – Ко всему остальному она относилась равнодушно. Майяри мало волновало то, что происходит в мире. Прадед мой её ещё раздражал, но здесь её можно понять.

– А как часто она покидала территорию школы? – спросил Ранхаш.

– Очень часто. Майяри работала в городе в лавке лекаря, снадобья заготавливала. Она же сирота, и ей никто не помогал деньгами. Приходилось самой изворачиваться. После обручения я просил её бросить это, но она упёрлась, – Виидаш недовольно фыркнул. – Она всегда была такой упрямой!

– Мастер Пийш и мастер Милим считают, что она не могла убить хра… – Ранхаш не успел закончить.

Ноздри молодого мужчины негодующе раздулись, а глаза вспыхнули яростью.

– Она не могла этого сделать! – сквозь зубы прошипел Виидаш. – Майяри бы никогда не поступила так! Я не знаю, что произошло. Я не понимаю, почему она сбежала. Но я уверен, что у неё были веские причины для побега. И я уверен, что она не совершала это преступление! Майяри лучше нас с вами обоих!

– И тем не менее женились вы на другой, – холодно заметил Ранхаш.

Виидаш вздрогнул и слегка побелел.

– Моя неверность должна говорить о моих недостатках, а не о её, – сухо парировал он. – Майяри прекрасна и достойна любви лучшего мужчины, чем я.

– А ваша жена, значит, достойна вас? – ехидно уточнил Шидай.

Глаза молодого оборотня ревниво вспыхнули.

– И она достойна большего! – заявил он. – Но у неё буду только я!

Не выдержав, Шидай расхохотался.

– Простите, господин Виидаш. Просто это так прозвучало… Она достойна лучшего, но будет терпеть меня!

Тот слабо и невесело улыбнулся в ответ. Отерев лицо руками, он опять заговорил. Быстро, горячо, словно стремясь оправдаться.

– Я правда её любил! Точнее я до сих пор люблю её, но не так. Я… – он прерывисто вдохнул. – Просто Рену я полюбил сильнее. И я полюбил её не потому, что Майяри плоха. Нет, Майяри тут не причём. Не нужно думать, что раз я оставил её, то значит, в ней есть что-то нехорошее.

– Это неважно, – сухо оборвал его Ранхаш. – Виновата она или нет – мы разберёмся. Но её побег выглядит очень подозрительно.

– Я уверен, что у неё была причина, – твёрдо заявил Виидаш.

– Вы чем-то можете подкрепить свою уверенность?

Молодой оборотень не ответил сразу.

– Нет. Просто я знаю Майяри.

– Только что вы утверждали, что не знаете её.

– Я не знаю её прошлого, но саму Майяри я знаю! – вскипел Виидаш.

– Может, вы знаете, где она сейчас? – провокационно спросил Ранхаш.

– Да откуда?! – разъярился оборотень ещё больше.

– Вы же поддерживаете переписку.

– Вы с ума сошли?! – Виидаш вскочил. – Да вы хотя бы подумали, как я это сделаю, когда вокруг контроль от вас и от моего прадеда?

– Ну, может, с помощью какого-то особого письма, – жёлтые глаза слегка прищурились. – Мастер Пийш рассказывал мне, что вы баловались на экзаменах чем-то подобным.

Молодой оборотень стремительно побледнел.

– Это было просто баловство, – наконец пробормотал он. – Да и с зеркальными листами нельзя устроить переписку. Они же на одну сторону работают… Как вы подумать такое могли?!

– Господин Виидаш, я слышал ваш разговор с женой. И я услышал достаточно, чтобы быть уверенным, что разговор шёл о госпоже Амайяриде.

Ноги молодого оборотня подкосились, и он плюхнулся в кресло. Шидай едва заметно покачал головой, словно коря своего господина за явную ложь.

– Так что мы будем делать? – Ранхаш пристально уставился в глаза ошеломлённого Виидаша. – После услышанного я имею полное право провести осмотр вашего дома и привлечь к допросу вашу супругу. Судя по всему, она не совсем чужая для госпожи Амайяриды.

Болезненный румянец вспыхнул на щеках Виидаша.

– Вероятно, я что-то найду. Это доставит неудобства не только вам, но и вашей семье. Вашего прадеда от подобного потрясения может хватить удар. Хотя эту утрату вы наверняка перенесёте. Но как быть с остальными членами вашей семьи и с вашей супругой?

Прерывисто вдохнув, молодой оборотень сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

– Если вы пожелаете провести осмотр, то помешать вам я не смогу.

– Верно, – спокойно согласился с ним Ранхаш. – Но не думаю, что стоит устраивать такой шум. Мы можем решить всё между собой.

– И что вы хотите? – взгляд Виидаша полыхал ненавистью, и он едва сдерживался от того, чтобы не оскалиться.

– Мне нужно это письмо, – прямо заявил харен. – Клочок бумаги, который связывает вас с Амайяридой. Отдайте его мне.

Наступило молчание. Виидаш продолжал с ненавистью смотреть на него, но через почти пять минут всё же порывисто встал и покинул комнату. Харен откинулся в кресле, приготовившись ждать.

Вернулся Виидаш быстро. Бросив на колени харена сложенный вчетверо пергамент, оборотень опять плюхнулся в кресло.

– Вам это всё равно ничего не даст! – с мрачной уверенностью заявил он. – Даже мне она ничего не писала о своём местоположении. Вам же повезёт, если она вообще ответит!

Харен прикоснулся к пергаменту кончиками пальцев и ощутил едва уловимый пульс магии. Только после этого он его развернул и увидел… ничего не увидел. Лист был чист.

– Как им пользоваться? – поинтересовался он.

– Просто пишете, – угрюмо ответил Виидаш. – И ждёте ответ. И не сворачивайте лист, иначе записи исчезнут.

Совет показался харену подозрительным. Этот мальчишка так упорствовал, отрицая, что имеет связь с Амайяридой, что предостережения от него отдавали посылом в бездну.

– Благодарю, – под яростно горящим взглядом Виидаша господин Ранхаш сложил пергамент и спрятал его в нагрудный карман. – Больше у меня нет к вам вопросов.

Глава 4. Госпожа подозреваемая и самые прекрасные болота

Тонкий щуп стремительно обвился вокруг лодыжки и дёрнул девушку на себя. Та только и успела, что прерывисто вздохнуть и выпучить глаза от испуга, как полетела лицом в грязь. Её падению вторил гулкий хохот.

Майяри подняла голову и с раздражением отплевалась. За ногу несильно, но упорно тянули. Обернувшись, девушка разгневанно попыталась пнуть один из тонких щупов. Раздался обиженный булькающий писк.

– Я ж говорил, подальше обходи, – продолжал весело хохотать крупный мужчина, помогая Майяри подняться.

Девушка с возмущением посмотрела на его добродушную физиономию.

– Ты сказал, что он только до камня дотягивается!

Упомянутый камень едва проглядывал над грязью и находился на целую сажень ближе к дереву, чем то место, где её схватили.

– Ну, подрос малость, – ничуть не смутился Тошка̀н. – Зато какой живёхонькой ты стала, а то ходила тени подобна!

Майяри отёрла лицо чистой стороной рукава и с ненавистью посмотрела на бахвинного паразита. Опять всё стирать!

Тот тоже выражал возмущение, разевая круглую воронку рта и издавая неприятный булькающий писк. Выглядел он действительно несерьёзно, успев вымахать всего на полсажени в высоту. Но Майяри всё равно потряхивало от всплеска страха и лёгкого отвращения. К некоторым тварям на болотах она уже успела привыкнуть, но к паразиту, видимо, не привыкнет никогда. Один его вид вызывал склизкую дурноту: вытянутый к небу столб студенистой плоти с множеством длинных щупов, растущих из нижней его части, и воронкообразной пастью и белёсыми глазами в верхней. А уж какой у него был запах…

Хотя пахло тут везде не пряными лугами.

Майяри осмотрела клубящийся вокруг молочный туман, в котором дальше, чем на четыре сажени, видно ничего не было. Под ногами хлюпала грязь и с журчанием текла вода, струйки которой выбивались из-под корней высокого разлапистого дерева. На его ветвях тяжело покачивались большие, с тыкву размером, голубоватые грушевидные плоды. Эти же плоды распирали два мешка, один из которых нёс Тошкан, а второй лежал в грязи у ног Майяри. Девушка было протянула руку к нему, но мужчина опередил её. Закинув на плечо оба мешка, Тошкан зашагал дальше, продолжая посмеиваться. Раздосадованная Майяри последовала за ним.

Неожиданное столкновение с паразитом действительно оживило её. Почти три месяца пребывая в странном сомнамбулическом состоянии, Майяри привыкла воспринимать всё происходящее вокруг себя как сон. Пробуждение вышло ошеломляюще ярким. И грязным. Девушка с отвращением вытерла шею.

– Чтоб у тебя несварение было! – мстительно пожелала она паразиту.

– Эт у него-то? – ещё больше развеселился Тошкан. – Тока если прима̀нника по дурости заест.

Майяри поморщилась, но мысленно поспешила забрать свои слова назад. Несмотря на довольно омерзительный вид, приманник был ей симпатичен. Главным образом потому, что он, сам того не ведая, выводил разбойников с болот, которых на окраине было что клопов в трактирной постели.

Споткнувшись о скрытый в грязи корень и едва сдержав рвущееся наружу ругательство, Майяри потопала за Тошканом.

Со всех сторон раздавались разнообразные звуки: болота булькали, хлюпали и ревели разными голосами. Но идти было не страшно. Сперва Майяри подумала, что это из-за присутствия Тошкана, но потом неожиданно поняла, что в ней самой что-то изменилось. Болота больше не наводили на неё ужас. От удивления она даже приостановилась, но потом бросилась догонять Тошкана.

А ведь когда она только попала сюда, всё казалось ей ужасно пугающим. И молочный туман испарений, постоянно витающий над топями и становящийся голубым ночью, и грязная хлябь под ногами, и деревья с узловатыми ветвями, на которых жутковато светились в ночи большие плоды. Но где-то позади была погоня, и Майяри не знала, потеряли ли оборотни её след. Возвращаться было страшно. На болотах у неё ещё был шанс выжить, а там – нет.

Про Гава-Ыйские болота Майяри слышала и раньше. Они имели на редкость дурную славу, даже о Рирѐйских горах отзывались куда приятнее. Местные испарения считались ядовитыми, топи – гиблыми, а зверей – жутких болотных тварей – опасались даже самые бесстрашные из оборотней. Только в первый день, едва ступив на эту хлябистую землю, Майяри столкнулась с куда более жуткой тварью – представителем разумной расы.

Про то, что по окраинам болот скрывались от закона разбойники, говорили все. Но в пылу бегства, приняв отчаянное решение скрыться в этом страшном месте, Майяри боялась столкнуться не с ними. Воображение рисовало ей жутких монстров с ужасными мордами, но первые встреченные ею живые существа оказались оборотнями, грязными, исхудалыми, с какими-то странными червеобразными наростами на лице.

– Девка… – удивлённо пробормотал один из них. – Смотри-ка, девка! Мне ж не мерещится?

– Не мерещится… – протянул его товарищ, жадно осматривая Майяри.

Майяри тряхнула головой, отбрасывая это воспоминание. Подобные взгляды были ей знакомы, так что перепугалась она тогда жутко. Бросилась бежать вглубь болот, хотя до этого уже подумывала повернуть назад. Гнусные крики и улюлюканье тогда ещё долго раздавались за её спиной.

Бултых! Нога девушки по колено ушла в топь. Развернувшийся Тошкан подхватил Майяри под локоть и одним рывком выдернул из ловушки.

– Ты б уж кричала, – с укором протянул он. – Топай наперёд.

Майяри судорожно выдохнула сквозь сжатые зубы и опять вдохнула, стремясь успокоить гулко стучащее сердце. После нескольких месяцев отрешённости каждое, даже незначительное происшествие, ошеломляло и пугало её. Несколько секунд ей ещё понадобилось, чтобы понять, что от неё хочет Тошкан. Она прожила здесь больше года, но местный говор всё ещё вводил её в недоумение.

Обойдя Тошкана, Майяри зашагала по залитой водой тропке. Так-то тропки здесь видно не было, она пролегала по этому месту исключительно в воображении местных жителей и в воображении Майяри теперь тоже. Подобного рода фантазия играла в топях хорошую роль.

Совсем скоро туман впереди поплотнел и приобрёл серовато-белый цвет. С каждым шагом он всё более темнел и уплотнялся. Майяри вскинула голову и в просветах клубящегося тумана увидела кусочек пасмурного неба и скалистый уступ.

Впервые столкнувшись с Каменным Порогом, Майяри растерялась и неожиданно испугалась. Беглеца всегда вводит в отчаяние любая неожиданная преграда, но девушка испугалась не возможности быть пойманной, а чего-то совсем непонятного. Накативший ужас настоятельно требовал, чтобы Майяри немедленно убиралась отсюда. Она бы так и поступила, но ей послышались голоса за спиной и это испугало её куда сильнее. Майяри всегда боялась больше известного, чем неведомого, так что предпочла лезть вверх по склону, благо лазить по горам она умела превосходно. Терзаемая страхами, девушка даже не подумала попытаться обойти возникшую преграду.

Что оказалось к лучшему.

Подъём наверх был долг и тяжёл, но Майяри смогла его преодолеть, несмотря на усталость. Её даже посетило чувство ностальгии: она уже очень давно не была в горах и, несмотря на все неприятные воспоминания, скучала по ним.

Наверху девушке открылась чудесная картина. Болотные испарения остались внизу, и воздух был чист и свеж. На восток и на запад простиралась горная гряда. Не самая высокая, не самая длинная, да и выглядела она вообще странно: гребень у неё был плоский. Майяри и раньше видела горы с ровными как стол вершинами, но здесь такой была целая гряда. Плоскость, конечно, была неидеальной, но, стоя на вершине, возникало ощущение, что перед тобой расстилается бескрайний луг, украшенный небольшими рощицами.

Лучше бы тогда она осталась на этой вершине. Болотные твари залезали сюда редко и неохотно. Видимо, им было неуютно без испарений, но это Майяри узнала уже потом. А тогда она дошла до противоположного края плоской вершины и увидела по другую сторону гряды зелёный лес и несколько деревушек. Девушка решила, что за горами болота кончаются, хоть и была поражена тем, что они на самом деле занимают куда меньшую территорию.

Только спустившись, вниз Майяри поняла, как жестоко ошиблась, сразу же столкнувшись с бо̀швиком. Приземистая тварь, больше похожая по строению тела на рысь, но совершенно лысая, невероятно худая и безухая, быстро развеяла все её заблуждения. Отпугнуть её удалось только магией, но, даже потеряв лапу, зверь не отступил сразу. Майяри же поспешила туда, где видела ближайшую из деревень, но на неё накатила такая дурнота, что она едва-едва добрела до полуразрушенного пустого дома, встреченного ею на пути. Этот дом и стал её пристанищем на весь следующий год.

Майяри отодвинула в сторону красновато-зелёный растительный полог и, прежде чем шагнуть в темноту открывшейся трещины, пустила внутрь крошечный импульс магии.

– Никого, – сообщила она Тошкану и первой шагнула внутрь.

За поворотом на полу обнаружились крупные, с голову ребёнка, оранжево-красные плоды, от которых разливалось мерное свечение. Майяри выбрала тот, что поярче, и за черенок подняла его над головой. Сама она вызывать огонь с помощью дара опасалась. Она вообще старалась использовать магию только при большой необходимости и по мелочи. Как выяснилось, на Гава-Ыйских болотах было совершенно невозможно нормально колдовать. В самом этом месте было столько магии, что Майяри чувствовала себя так, словно плавала в ней. И магия эта не всегда была дружелюбной и очень часто предостерегающе дышала в затылок ледяным дыханием смерти.

Только предостережение это дошло до Майяри не сразу, а только после первого убийства, совершённого ею на болотах. Перепугавшись, девушка подожгла сма̀дника. Зверь загнал её к самому Порогу и уже примеривался к ноге, когда она наконец вышла из оцепенения и атаковала. Прежде чем тварь упала на землю, Майяри сама потеряла сознание.

Тогда ей очень повезло. Очнувшись, она поняла, что цела, рядом лежит обгоревший труп хищника и на его запах ещё никто не подоспел. Чувствовала она себя невероятно разбитой и, казалось, была полностью лишена сил. Кое-как добравшись до своей избушки, девушка упала прямо на крылечко и там проспала около суток.

В чём заключалась проблема, Майяри поняла не сразу. Но постепенно она отметила, что приступы недомогания начинаются именно после колдовства. Болота словно бы чувствовали её силу и, когда она её выпускала, стремились высосать из неё как можно больше.

Уже потом Майяри предположила, что болота так защищаются. Эта мысль появилась у неё уже после того, как она узнала эти места лучше. Всё же приступы недомогания ни разу не одолевали её, если она использовала свои силы для лечения.

Без магии было страшно. Майяри привыкла ощущать уверенность, которую ей давало осознание своей силы. Но на болотах эта сила обернулась против неё. Это тоже было страшно. Здесь всё было страшно.

Девушке послышался какой-то шелест, и она поспешила вскинуть голову и осветить свод, сходившийся треугольником над их головами.

– Майяри? – окликнул её Тошкан.

– Всё нормально, – ответила та.

– Чего? – не понял тот.

– Всё хорошо.

Про тоннели-проходы Майяри узнала не сразу. С местными жителями общаться она начала далеко не с первого дня, предположив, что раз она так горько ошиблась, решив, что за Порогом болота кончаются, то с жителями ей тоже может не повезти. Вдруг это разбойные поселения!

Опасения её начали развеиваться, когда она однажды набрела в лесу на раненого. Девушка очень спешила в свою избушку с только что собранной абдарѝкой, когда увидела лежащего на траве мужчину. Стыдно признать, но она сперва прошла мимо. Уже в сенях дома, когда девушка сгрузила добычу на пол, совесть начала нещадно грызть её, и Майяри, обмирая от страха перед встречей с болотными тварями, вернулась на ту полянку. Мужчина лежал на том же самом месте, и покуситься на него ещё никто не успел. Он даже в сознание пришёл, только говорил так странно, что Майяри его почти не понимала. Но чем смогла помогла и даже проводила до деревни. Правда, не до ворот. Страх оказался всё же сильнее.

Местные посетили её сами через пару дней. На порог Майяри их, правда, не пустила. Трое мужиков, у одного из которых была вместо ноги чешуйчатая трехпалая лапа, сильно её насторожили. Но они только поблагодарили и оставили ей яйца. Настоящие птичьи яйца! Изголодавшаяся на одних фруктах девушка чуть ли не плакала над корзинкой. Чьи это были яйца, она не знала и до сих пор не знает, но вкус у них был божественный!

После этого Майяри стала чаще обращать внимание на посторонние звуки, особенно, если они были похожи на стоны, и с куда большей охотой помогала раненым. А потом она сама неудачно упала со склона и сломала ногу. К тому времени уже наступила зима. Снег на незамерзающих болотах особо не залёживался, но стынь стояла такая, что волосы инеем покрывались. Ей повезло тогда, что Вара̀ш с соседней деревни от родственников возвращался. Подобрал её и притащил к себе. Тут уж за неё местные бабы взялись и в несколько дней на ноги поставили, но ещё неделю в деревне продержали, откармливая. Майяри ранее никогда и ни к кому не испытывала такой жгучей благодарности.

Свет упёрся в препятствие, и Майяри, осторожно нащупав растительный порог, выглянула наружу. Взору её открылся жёлто-зелёный лес. Часть деревьев уже успела наполовину сбросить листья, а другая часть даже не замечала приближение зимы. Девушка осторожно высунула голову и осмотрела склоны по бокам от выхода и сверху. Только после этого она пропустила Тошкана вперёд, а сама вернулась в проход и оставила светящийся плод за первым поворотом.

Тошкан терпеливо её ждал, с благостной улыбкой смотря на пасмурное небо.

– Эх, Майяри, скоро стынь снежная придёт! Перебралася бы к нам. Нахолодуешься же! Оглодаешь! Я б тебе местечко в избе дал, а по весне бы с отдельную избёнку сладили. Там глядишь, мож, и сердешного найдёшь…

Майяри раздражённо дёрнула плечом, но отвечать не стала. Её привлекала сама мысль перебраться из старого разваливающегося дома в более безопасное и тёплое местечко. В прошлую зиму ей действительно пришлось тяжко: одежды тёплой не было, дом едва протапливался, а с едой совсем туго было. Провезло ей тогда, что она ногу сломала и наконец-то сблизилась с болотными жителями, а то б до весны не дожила.

Майяри мысленно поругала себя за то, что опять назвала своих добродушных соседей болотными. Те не любили, когда их так назвали, да и вообще не считали они свои края болотами. Пообщавшись с ними, Майяри сама начала по-другому относиться к топям. Увидела всё в новом свете. И звери уже не казались такими жуткими и страшными, и болотная грязь – такой отвратительной, и сам туман не наводил суеверного опасения. Просто теперь девушка помнила, что это место – болеющий сад.

Первое время ей было сложно понять и принять то, что местные жители – садовники. По крайней мере, искренне считают себя ими. Майяри слышала легенду, в которой говорилось, что раньше на месте Гава-Ыйских болот росли Гава-Лиѝмские сады – самые прекрасные сады в мире, созданные богами Куада̀ром и Лаврида̀ей. Но в период Древних войн бог Истарида̀н затопил эти сады и напустил в них полчища омерзительных тварей.

Раньше Майяри как-то не задумывалась, что вместе с садами мог пострадать кто-то ещё. А ведь у каждого великолепного сада должны быть сторожа и садовники. И как они выжили в те времена? Сами садовники утверждают, что боги помогли. Лавридая и Куадар, которых местные называют Всеблагая и Всеблагой, спасли их предков, воздвигли Каменный Порог и отселили за него всех насланных Истариданом тварей. Те, правда, потом всё равно пролезли, но садовники были уже готовы к встрече.

Откровенно говоря, Майяри сперва сомневалась, что её щедрые соседи являлись потомками тех самых садовников. Про себя она предполагала, что они уже и не помнят, откуда пошли, и просто придумали себе эту миссию по очистке болот. Но её сомнения сильно пошатнулись, когда она впервые увидела остатки охранных знаков на стене, что окружала деревню.

Дерево, из которого была построена стена, почти закаменело за многие сотни лет. Майяри даже заподозрила, что счёт времени шёл не на века, а на тысячелетия, но это было слишком невероятным предположением. Охранные знаки глубоко врезались в породу, словно раз за разом выдалбливались заново. Крупные, больше ладони, грубоватые, нарочито простые… Майяри впервые видела что-то подобное. Она прекрасно знала, что чем больше знак, тем больше сил придётся в него влить. А тут длинная непрерывная цепочка таких символов! Сколько магов потребовалось бы, чтобы оживить их? Сколько силы? Рассказы садовников про богов в тот момент не казались Майяри такими уже невероятными, хотя она давно перестала верить в божественную милость.

Разве могла она удержаться от того, чтобы не попробовать оживить эти знаки? Вряд ли бы кто-то, обладающий силой, на её месте устоял.

Охранка отозвалась легко и быстро. Майяри редко ощущала, как её силы уменьшаются, но в тот момент она вдруг почувствовала себя ополовиненной. На какой-то миг девушка решила, что лишилась части тела, но потом ощутила, как потерянные силы тонкой струйкой возвращаются назад. Охранка, впрочем, не ожила. Стена была разрушена, и цепочка знаков прерывалась. Но Майяри загорелась энтузиазмом.

Мужчины посмеивались над её странностями, но всё же согласились восстановить стену. Зимой забот особых всё равно не было. Хуже всего пришлось кузнецу, от которого гостья требовала каких-то странных орудий. Потом уже вся деревня с недоумением наблюдала за будто бы сошедшей с ума одинокой лекаркой, которая что-то выдалбливала непонятными железками на дереве. На утро третьего дня её обнаружили под стеной. Снег уже успел немного её присыпать, но сильно замёрзнуть девушка не успела. Зато охранка ожила.

Шум тогда среди местных поднялся такой… Если у кого и оставалась настороженность в отношении Майяри – ну а вдруг девушка из тех лиходеев, что посевы на болотах жрут и топчут! – то тут недоверие окончательно исчезло и девушку полностью приняли. Она сама иногда шутила, что болота признали её своей.

Всю зиму и весну Майяри в сопровождении тройки мужчин ходила по гава-ыйским деревням и являла жителям божественное чудо. Ей даже было неловко, что они считали её приближенной к богам и одарённой их благодеянием, хотя на самом деле ей просто силы некуда было девать. Но вместе с тем девушку посещало робкое, радостное, малопонятное ей чувство: её радовало само общение с садовниками, она тянулась к ним, частенько заворачивала в деревни, хотя необходимости не было, не избегала неожиданных встреч… Всего этого раньше в её жизни не было.