Юность

Иду один по улице

Иду один по улице,

Смотрю в пустую даль.

Гляжу в лица прохожим,

Становится их жаль.

Отчего жалею их?

Сам не знаю я.

Наверное, потому, что

Весь их путь – борьба.

Они

Музу пытались они заточить

В набитые страхом хибары.

Желали свободных себе покорить

Под злостные звуки фанфары.

Всё, что несло за собой благодать,

Всё, что блаженно сияло,

Они превращали в смертельную рать,

Что белый свет затмевала.

Но не погаснет свет в полутьме

И будет ярок, как прежде.

Он будет жить в каждом здравом уме

И питать свободы надежды.

Любовный путь

Два тела в омуте страсти слыли.

Порыву лишь внемля, любовь обрели.

Так рьяно и жарко друг друга любили

И в этом порыве тела их застыли.

Утром, проснувшись во свете зари,

У каждого сердце дрожало внутри.

Страстный порыв оказался любовью,

Приведшей обе души к изголовью.

Смерть в майский вечер

Тёплый майский вечер. Закат багровеет вдали.

На смертном одре лежит беспечно тело, пустое внутри.

Ветер слегка колышет в комнате флеровый тюль.

На ложе покойник не дышит, жизнь он окончил свою.

И на заре, дух испустивши, прибудет он в мир иной.

И в ту же минуту с кровью в жилах застывшей душа уйдёт на покой.

Запах левкоев сочится в открытое настежь окно.

Суждено всем нам жизнью томиться и постигнуть смерть сужден.

***

Смерть по пятам за мною

Идет, как бродячий пёс.

Когда-то я жил лишь тобою,

Намеренно весь в тебя врос,

А теперь же зазноба потухла

И я вместе с нею угас.

Сердце мое нынче жухло.

Любил всей душою я вас.

Мне жизнь теперь неинтересна,

Не мил мне мой старый быт.

Свой рок мне кажется пресным

И им я хочу быть убит.

Но если с уходом моим

Вздрогнет  сердце твое,

То пойму я, что был любим

И на страдания был обречён.

***

Духота все сковала движения.

И не знаю: во сне-ль, наяву,

Но я чувствовал запах сирени

И видел улыбку твою.

Всё желал я рукою коснуться

Твоих белоснежных волос..

О, как же хочу я вернуться

В мир созерцания грёз.

Я видел изящность улыбки,

Глядел на сияние бровей,

На стан ваш, высокий и гибкий,

Что в стихах воспевал Птолемей.

Опьянение меня поражает,

Но я знаю: я пьян не вином,

А твой голос, что сладко дурманит,

В каждом слышу я гласе чужом

Подражание Кузмину

Белоснежная ручка держала фужер

И она же в воздухе чертила фигуры.

Белоснежными пальцами по столу

Водил, читая стихи Мандельштама.

Тонкие пальцы сродни тростинке

Гладили шелковистые волосы юношей.

Изящные линии вен чаровали любовников.

По роскоши дорогих уборов занимал он первенство.

Слыл сердцеедом и крушителем надежд.

И был счастливее всех в Александрии.

Один в ночи

Звезды сияют во мраке ночи

И пахнет цветением ромашки.

Солнца пробьются нескоро лучи.

Кофий дымится в чашке.

Пахнет травою после дождя

И взор полумесяца томный

Истомой своею чарует тебя,

Истомой до боли знакомой.

Все чувства внутри, что угасли давно,

Снова питают надежды.

Все сделалось ценно и не всё равно,

И сердце вновь чувствует нежно.

Холодным летом двадцать второго

Холодным летом двадцать второго

Ты мне улыбнулся несмело.

И помню, как сердце снова и снова

В твою честь дифирамбы пело.

Думы мои лишь тебе посвящались.

Писать удавалось лишь о тебе.

Как только с рассветом лучи пробивались,

Я в сон уходил. Но и во сне

Я видел глаза, что смотрели так строго,

И чайной розы я запах внимал.

Холодным летом двадцать второго

Я в старом парке тебя повстречал.

***

Сквозь мглу кромешную тернистый

Держал ты путь ко мне, мой друг.

Ты вечно грезил днём лучистым,

Тревожный слыша сердца стук.

Свою любовь я скрыть пытался

В тумане предыдущих нег,

Но снова в храм мой постучался

В любви оковах человек.

***

Лишь соловьи поют чуть слышно

И пахнет скошенной травой.

Мы, за руки держась, с тобой

В душе лелеяли затишье.

Эти бесцветные глаза твой

Бренный образ дополняли.

Заговоришь со мной? Едва ли..

Меня равняешь с пустотой.

Мой верный друг, лишь об одном

Прошу тебя, нет, умоляю:

Люби меня! Хоть сам я знаю,

Мне места нет в сердце твоём.

Я тоже

Я тоже люблю цветы

Так же, как любят их дамы.

Я тоже при свете луны

Люблю восхищаться туманом.

Я тоже хочу влюбиться

С первого взгляда в тебя.

Я тоже хочу томиться

От того, что не любишь меня

Я тоже страдаю от боли,

Я тоже не сплю до зари.

Скажи мне, не от того ли

Я погибаю внутри?

Путь

Я, страждущий путник, брожу до зари

В поисках веры и правды.

Я слушаю пение грусти внутри,

Мне пение это – услада.

Мой путь бесконечен и страшен. Мой рок,

Как и я, обречен на страдания,

Но я всё иду, иду на восток,

К познанию своей тайны.

В надежде себя наконец-то найти

Я иду. Мне глаз не сомкнуть.

Дух мой измотан; мне сложно идти,

Но я продолжаю свой путь.

С тобой

Стареть с тобой за чашкой кофе,

Внимая пению цикадов.

Схвативши за руки друг друга,

Всю ночь о книгах говорить.

Под ветками магнолий белых

Изнемогать с тобой от зноя,

А вечером, когда прохлада,

Пойти до пристани гулять.

И в дом вернуться ровно в полночь,

Налить Шато Бордо в бокалы,

Расположиться на террасе

И долго, до зари, сидеть.

Увидев розовое небо,

С тобой отправиться к постели.

Освободившись от одежды,

В обнимку вместе засыпать.

Август 1

Это лето закончится в среду

В полночь во взгляде твоём.

Ночь скрасит нашу беседу

Терпким красным вином.

Август нас с тобой пленил,

Обманул и одурманил;

Я сладость твоих губ вкусил

В ночи дрожащими губами.

Поцелуи под луной

Бледной, томной, полновесной.

Своей крепкою рукой.

Ты сжимал мне руку тесно.

Благосклонно и покорно

Теплился в твоих объятиях,

И внимать умел проворно

Лишь твоим заклятьям.

Август

2

Бессонная ночь и август прочь

Уходит, осень зовя.

В вазе цветы завяли и ты

Плачешь, слез не тая.

Наши сердца в унисон без конца

Бились в порыве любви,

Но ржавый август любовную сладость

Уже не в силах спасти.

Когда-нибудь

Лгать и спорить перестанут

Когда-нибудь мои уста.

И вдохновенье не пристанет

При виде белого листа.

В сырой земле под ивой старой

Когда-нибудь усну навек.

И будут знать, что здесь недаром

Лишь поздним летом тает снег.

Застава

Гордо гляжу на заставу

И знаю – застава падёт.

Взойдём мы на переправу,

Когда сему время придёт.

Мы ступим на путь тернистый,

Пойдём по замёрзшей земле,

А голос высокий и чистый

Приведёт нас к блаженной звезде.

Мы надеждой одною лишь дышим

И огонь хлещет в наших сердцах.

Зов свободы и мира услышим

И забудется призрачный страх.