Максимальное удовольствие

– А коктейль «Слезы забвения» пила? – напомнил мужчина.

– Так он же алкогольный.

– Ага, с небольшой дозой алиата, – «обрадовал» меня Лауренцо.

– Как? Не может быть! – перед глазами опять все поплыло. Такой подставы я точно не ожидала. – Он же сказал, что коктейль снимет напряжение.

Я вспомнила как бармен расхваливал коктейль, предлагая именно его. По глупости и незнанию согласилась, а теперь вот оказалось, что меня обвели вокруг пальца, как неопытного ребенка.

– Он и снял. На время, – подтвердил часть россказней Пруди, но только часть.

– И что мне теперь делать? – я чувствовала себя безумно беспомощной, ни на что не годной.

Что будет если Лауренцо уйдет, оставив меня одну? А он уйдет, как еще недавно ушел на встречу. А что буду делать я?

А ведь у меня время ограничено. Мне мало осталось. А я так бездарно проводила его, разлеживаясь непонятно, где и непонятно с кем.

Мне так стало жалко себя. Так обидно, что непрошеные слезы возьми и выступи на глазах. Сейчас я меньше всего напоминала взрослую женщину, скорее была юным подростком в пубертатном возрасте, когда выплеск эмоций может вызвать все что угодно. Вплоть до любой мелочи.

– Эй. Ты чего? – кажется кое-кто растерялся. В сочном голосе, что так понравился мне, появились нотки беспокойства.

– Н-ничего, – постаралась задавить всхлип.

– Может воды? -взгляд исподлобья и вопрос в глазах.

– Н-не надо воды, – утерла нос.

– А что надо? – более требовательное.

– Н-ничего не надо, – я уже всхлипывала в голос. Внутри меня распрямилась доселе сжатая пружина, высвобождая засунутые в дальний угол сознания страхи. А ведь я не плакала как узнала страшную весть, не плакала и позже, когда до меня потихоньку доходила вся чудовищность приговора, и даже не плакала, когда приняла свою судьбу. Думала, что в состоянии пережить последние дни жизни спокойно, без особого сожаления об утерянных возможностей, о не сбывшихся надеждах, не использованных годах.

Оказалось, нет. Не смогла.

Разрыдалась на руках у абсолютно чужого человека. Даже не родственника.

Жуть.

Я еще сильнее зашмыгала носом.

– У тебя какая-то беда? – Лауренцо оказался очень проницательным мужчиной.

Однако рассказывать ему о своей беде я не собиралась. Мне казалось, что если я расскажу кому-нибудь о ней, то она станет гораздо реальна будучи озвученной. А пока я молчала, вроде как беды и не было. Это же секрета, а секретов не существует пока о нем знает только один человек.

– Нет. Все хорошо. Это все алиат, видимо, откат от этой дряни, – перевела стрелки на заразу, что попала в кровь не по моей вине.

Лауренцо сразу же стал серьезным, как будто внутри лампочку выключили. Но я не особо тому придала значение. Все же свои переживания были ближе к телу.

– Тебе не к лицу ложь, – коротко заметил мужчина и встал с кровати, оставив меня одну. – Я вызову такси, – он перехватил мой испуганный взгляд. – И помогу добраться до гостиницы.

Значит, вот так. Запросто. Вышвырнет из своей жизни. Отчего-то именно от этой мысли захотелось разрыдаться в голос. Обида за то, что меня откинули походя, как ненужный пакет для мусора уязвил в самое сердце. Совершенно не подумала о том, что я Лауренцо никто, что он не обязан за мною ухаживать, что он и так для меня сделал слишком много, с учетом того, что у нас было в анамнезе. Нет. Я об даже не вспомнила. Зато обиду затаила. Губы надула.

Не знаю откуда у меня взялись силы, видимо включилось второе дыхание или еще что-то, но смогла встать. В этот раз Лауренцо меня не останавливал, да я и не послушалась бы.

– Вижу тебе легче.

– Да. Намного, – я держалась рукой за стеночку, но стоически делала вид, что у меня совершенно не кружится голова и со мною все в порядке.

– Такси уже у входа, – мужчина считал какую-то информацию с голопада. Холод во взгляде полоснул по чувствительной душе. – У меня еще одна встреча, ты извини, – внезапно произнес он, – если тебе хочется, то можешь остаться.

Хочется – перехочется.

Вот еще. Я гордая. Меня и так хорошенько макнули лицом в ароматное марево презрения. Хватит. Еще раз я не переживу, да и зачем? Не стоит разменивать свою жизнь на глупости. А мне он стал казаться приятным человеком.

Не верь глазам своим, Илария.

– Я домой, – поставила в известность.

– Тогда пойдем потихоньку, – меня подталкивали вновь.

– Я только «за», – мне даже касаться мужчины не хотелось, настолько было неприятно находиться рядом, но я не могла. Ноги меня держали крайне плохо. Это бесило и выводило из себя еще больше.

Мы как-то чересчур быстро оказались у входа в клуб, выяснилось, что существовала целая сеть лифтов и коротких путей, по которым можно было выйти на улицу. А до своей комнаты он вел меня иначе. Похоже, что рассматривал исподтишка, то-то я ощущала на себе изучающий взгляд. Теперь бы и я посмотрела на Лауренцо, с учетом изменившейся внешности, но мне не позволяла гордость. Так мы и шли, каждый смотрел строго перед собой.

– Я позвоню узнать, как у тебя дела, – пообещал мне Лауренцо на прощание, после того как усадил в такси. Кар должен был доставить меня в гостиницу.

Пруди даже доплатил таксисту, чтобы меня проводили до номера. Я не хотела, начала возмущаться, но Пруди был непреклонен. Ну и черт с ним. Хочет сорить деньгами, пусть сорит. Видимо те две кумушки ошиблись, думая, что Лауренцо поиздержался и стал нищ. Наверняка, это был пиар-ход и какая-то другая причина.

По дороге разрешила себе пустить скупую слезу, пообещав, что она будет последней, потому как я не позволю себе еще раз расстроиться из-за мужчины. Вот вроде бы он мне не то, что не принадлежал, даже авансов не давал, никаких намеков, а мне все равно было обидно, как будто жених предал. Я все больше и больше накручивала себя, придумывая несуществующее и не могла понять откуда мне в голову пришли мысли о некой связи с Лауренцо. Подумаешь, пожалел девушку, заступился, приодел и дал возможность реализовать часть желаний. За это же не падают в ноги, не начинают мыть ступни и воду пить. А я вот причислила его в спасители.

Ведь знамо дело – мы в ответе за тех, кого приручили.

Так что же получается, что я маленькая бесхозная собачонка, которой некуда податься и которая ищет хозяина?

На последней мысли я встряхнулась. К черту все. Зачем мне эти страдания? Мне жить осталось с гулькин нос, а я тут сопли, слезы развела, тем более на пустом месте.

ГЛАВА 5

Когда я оказалась около гостиницы, мой боевой дух вновь поднялся на небывалые вершины. Я даже самостоятельно вышла из такси, отказавшись от посторонней помощи, переругавшись с водителем кара. Он утверждал, что должен мне помочь. Да ничего он мне не должен, если и должен, то Лауренцо, а его с нами нет. Я так водителю и сказала. К черту мужчин.

К черту Лауренцо. Пусть катится подобру-поздорову. И постаралась выбросить его из мыслей куда подальше.

Ночь вступила в права на Силонии, а вместе с ней пришло одиночество. Я его не ждала, а оно приперлось и прогнало сон. Я так до утра и промаялась бессонницей, ворочаясь с бока на бок. Выпить успокоительное или тем паче алкоголь боялась, все же на старые дрожжи алиата могло случиться все что угодно. Поискать в сети последствия передоза не составило труда. Еще бы несколько бокалов этого чудесного напитка ввергло бы меня в легкую прострацию, а увеличение дозы привело бы к галлюцинациям. Большой передоз грозил комой. Бармен не мог этого не знать, но тем не менее не предупредил. Урод замшелый. Только о своей выгоде и беспокоился, это сто процентов.

Утром кроме меня в ресторане из посетителей не было никого. Официант, обслуживающий меня, тихо позевывал, думая, что я не вижу. В такую рань на Силонии было не принято вставать.

Я, конечно, могла сделать заказ в номер, но мне захотелось побыть среди людей. Во время завтрака посетила мысль, что я зря отправилась в путешествие. И с этим надо было что-то делать. Смена настроения от эйфории до начинающейся депрессии меня обеспокоило. Следовало выбираться из этого состояния. В другое время я бы вспомнила о надвигающихся критических днях, а с учетом свалившихся на меня потрясений не было ничего страшного в столь контрастной смене настроения. Однако я совершенно о том забыла, стараясь спастись от уныния и печали.

Чем же заняться в очередной день моего пребывания на Силонии?

Я задалась подобным вопросом еще ночью, когда глаза почему-то отказывали закрываться, а я сама не желала отправляться в царство сна и грез. Я решила пойти на гонки на аэрокарах. На Силонии как раз не так давно построили аэрокародром. Все средства массовой информации просто трубили о том, зазывая туристов в гости на спутник. Вот, наконец, и я добралась. В интерактивном меню головизора я обнаружила карту, говорящую, что до места проведения гонок не так и далеко. Я ее скачала на свой голопад. Решила и сегодня побольше походить пешком, чтобы к вечеру выдохнуться по полной программе и уснуть без задних ног. Я понимала, что не спать нельзя. Человек без еды может прожить гораздо дольше, чем без сна. Прибегать к сильнодействующим препаратам по нормализации этого состояния мне как-то тоже сильно не хотелось. Стать заядлой наркоманкой я не мечтала никогда, вот и сейчас не собиралась становиться.

– Спасибо, – поблагодарила я официанта, принесшего кофе. – Скажите, а вы были на гонках?

– Вы про аэрокары? – сразу же нашелся мужчина. Кажется, об этом знали все.

– Ну да. Интересно? Или так себе? – решила спросить у местного аборигена.

В силу того, что в условиях спутника удалось создать на дроме небольшое притяжение, аэрокары летали с бешеной скоростью, практически не касаясь поверхности спутника. Складывалось ощущение, что кары парили, отчего и получили название аэрокары. Управлять такими машинами было сложно, они то и дело норовили коснуться земли, отчего снижалась скорость, и кары могли перевернуться, зацепившись за поверхность. Лишь немногие смельчаки отваживались «летать», рискуя жизнями на огромных скоростях. Трассы были сконструированы таким образом, чтобы аэрокары разгонялись до максимума. Риск погибнуть у гонщиков был очень велик за это стадион и собирал толпы народа. Уже не один раз он был обагрен кровью смельчаков. И тем не менее от этого их становилось не меньше. Желающих испытать судьбу с каждым днем росло в геометрической прогрессии. За победу в гонках выжившие участники получали огромные деньги. Ну, а за погибших их безутешные родственники приходили забирать кровавую плату.

– Нет. Что вы? Как это так себе?! Это захватывающе! Непередаваемо! Волшебно! – эпитеты сыпались из уст мужчины словно горох из прохудившегося пакета. – Если вы ни разу не были на гонках, то это значит, что вы не жили. Вам непременно нужно посетить аэрокародром, а иначе вы рискуете не испытать такого подъема адреналина, что в состоянии дать только лишь он один.

Одним словом, мужчина меня убедил в правильности выбора. Распрощавшись с ним, я отправилась своим ходом к обозначенному на карте месту. По пути заглядывала в просыпающиеся витрины, здоровалась с лоточниками, раскладывающими свой товар на прилавках, бросала мелочь зазевавшимся дворникам. На Силонии были и машины-уборщики, но почему-то данная профессия не была полностью отдана на откуп автоматом. На самом деле только дворники имели право попрошайничать, клянча небольшое подаяние. В противном случае это каралось законом. Оттого на улицах Силония было столько много живых дворников, ибо было много туристов, которые и служили средством существования для отдельной прослойки граждан, занимающихся, по сути, попрошайничеством.

Поскольку я шла не спеша, постоянно отвлекалась на посторонние предметы, заходила в магазины, пила по дороге кофе в уличных кафе, то к аэрокародрому добралась лишь к обеду. В это время как раз начинались тренировочные заезды перед основным выступлением.

Трибуны были полупусты. На тренировках гонщикам запрещалось развивать запредельную скорость, требовалось соблюдать жесткие условия техники безопасности. Лишь риск во время гонок был допустим и оплачивался деньгами. В других случаях грозила дисквалификация и отлучение от выступлений. Заявить о себе, как о гонщике, мог каждый желающий, для этого было необходимо только иметь удостоверение, позволяющее водить кары соответствующего класса. Только и всего. Однако простые водилы не особо рвались на дром. Жить мечтали все, причем долго. Я их прекрасно понимала. Я бы то же не стала лезть в самое пекло госпожи смерти.

Пройдя на трибуну, я заняла место, указанное в электронном билете. Оно оказалось прямо напротив одной из «конюшен». Все участники должны были быть зарегистрированы в одной из команд, за которую они выступали, это позволяло в некоторой мере упорядочить количество желающих и сформировать определенные школы вождения на дроме. Каждая «конюшня» должна была выставлять по несколько человек в каждый заезд. Причем выбор был то произвольный на усмотрение тренера, то автоматический, что позволяло всем из участников быть выбранными. Вот такая демократия через пень колоду.

Меня всегда удивляло что же может так сильно привлекать людей в неоправданном риске для жизни, не понарошку, как на аттракционах, а всерьез, когда речь идет не только о здоровье, но и о смерти. Наверное, я чего-то недопонимала до конца. Вот и собиралась разобраться, вникнуть, постичь.

На земле я водила машину, но без особой охоты, скорее по необходимости, чтобы не ездить в общественном транспорте, а по возможности старалась отлынивать от езды. А тут люди в очередь становились, чтобы испытать адреналин на грани жизни и смерти.

Начались пробные заезды. Я с нетерпением следила за каждой парой тренирующихся. Таким образом участники запоминали трассу, ее виражи, спуски и подъемы. Сегодня отрабатывали именно парное вождение на дроме. Для чего это было нужно я не знала, видимо, так было надо для постижения науки. Чуть позже от рядом сидящей пожилой пары я узнала, что в таких заездах участвуют новички и более опытные водители, не раз побывавшие на дроме и на своей шкуре испытавшие все прелести езды на грани.

С каждым заездом я все больше и больше проникалась идеей гонок. Азарт захватывал меня, захлестывая с головой. И это еще я следила лишь за тренировочными заездами.

Что же будет твориться со мной на настоящих?

Стоило только какому-нибудь кару проскочить мимо меня, как я вскакивала и начинала махать руками. Я даже стала использовать свистелки, раздаваемые при входе. Я была в восторге от гонок, чувствуя, как адреналин бился в моих венах, понуждая бежать на дром и просить, чтобы меня приняли в какую-нибудь команду. Лишь врожденная скромность останавливала от необдуманных шагов.

Кары носились с бешеной скоростью. Теперь пар на дроме не было, а заезды стали массовыми, однако скорости, как и в первом случае были не предельными.

Я время от времени поглядывала на «конюшню», в которую то входили, то выходили люди. И в какой-то миг мне показалось, что я узнала мужчину несколько раз, мелькнувшего то тут, то там.

Лауренцо.

А он что там делает? Неужели тоже выступает? Было похоже на то. Надо же, никогда бы не подумала, что брюзга Лауренцо, коим он выступил во время полета на шаттле мог рисковать своей жизнью ради денег. Или его пленил азарт и чувство опасности? Мне нестерпимо захотелось о том узнать.

Пойти или не пойти? Я долго колебалась. Может быть, он уже ушел? А я тут мучаюсь. Я так долго думала, что наступило время основных заездов, которые должны были начаться с минуты на минуту. И только тогда я все же решилась, коря себя за медлительность. Мне пришлось лавировать в огромном потоке людей, снующих в обе стороны, причем все спешили. Кто-то стремился занять свои места, у кого-то выступали родственники на дроме, некоторые, как и я, любопытствующие, мечтали попасть в святая святых и увидеть вживую как творится история.

Я все ближе приближалась к «конюшне», в которой был замечен Лауренцо. А собственно, больше никого я не знала, а потому стремилась к нему, забыв, что еще вчера дулась и не хотела иметь ничего общего.

– Девушка, не подскажите, где тут вход? – меня остановила среднего возраста женщина со смешной шляпкой на голове, напоминающей блинчик с загнутыми краями. – Так хочется увидеть, как будет выступать Лауренцо Пруди. Я по нему сохну уже давно, – доверительно произнесла женщина, признав во мне сразу же чуть ли не приятельницу, стоило нам заговорить. Опять я столкнулась с еще одной поклонницей мужчины. И что они ко мне липнут, словно медом намазано?

В короткий срок я выяснила, что она давняя его почитательница, следит постоянно за жизнью Пруди, ходя буквально по пятам. Вот даже на соревнования приехала, стоило только разузнать, что он будет среди участников. А, вообще, она питала надежду связать себя с ним узами брака. Она как раз находилась в свободном поиске, потому как последний ее кавалер сбежал, даже не забрав свои вещи, дырявые на пятках носки и пижамные брюки с пятном на левой штанине. Видимо очень сильно спешил, чтобы унести ноги.

Вот это Лауренцо попал, я даже посочувствовала. Если такая дама вцепится своими коготками, то мало не покажется. Это точно.

Судя по тому, что поклонницы не давали Пруди прохода, я буду совершенно лишней со своим вниманием. И развернулась в обратную от «конюшни» сторону, собираясь отправиться вновь на трибуну и оттуда смотреть за гонками.

Но тут случилось непредвиденное. На меня напали. Да. Да. Вот так взяли и напали. С ножом. Какой-то юноша с признаками вчерашнего опьянения на лице и свежим перегаром зажал меня в угол недалеко от «конюшни». Вокруг сновали люди, которым совершенно не было дело до меня. А меня грабили. И мало того, что отобрал все: наличные деньги, кредитки, голопад, даже сумочку и ту сорвал с плеча. Грабителю помимо прочего понадобилось еще меня пощупать. И если с собственностью я рассталась довольно-таки ровно, то вот этого уже стерпеть не могла. Я начала возмущаться. Пока не сильно громко, надеясь, на понятливость нападавшего.

– А ну, не ори. Стой, кому сказал. Не трепыхайся, а то перо в бок засуну, – предупредил меня вьюноша, шаря по груди. Что-то твердое уперлось мне под ребра.

Вот урод, видимо, у парня спермотоксикоз еще не кончился. И надо же было мне нарваться на этого недоростка. Сидела бы на своем месте на трибуне, так нет, поперлась – увидеться со знаменитостью ей, видите ли, захотелось.

– Я тебе все отдала, чего ты от меня не отстанешь? – сопротивлялась я, стараясь не замечать приставленного к боку ножа. – Отпусти, – пыталась договориться с парнем.

И откуда только этот придурок на мою голову взялся?

– Нет, куколка, еще не все. Вот когда я закончу свое дело, тогда и отпущу.

Я чувствовала, что нападавший занял идеальное место, продумав все до мелочей. Разве нормальный человек распознает в якобы обнимающейся парочке насильника и жертву? Нет. Все подумают, что так специально задумано. И пройдут мимо. Кроме того, нас от посторонних глаз загораживала тумба.

А у меня вовсю задирали юбку и шарили по голым ногам. С какого-то перепугу, помня о вчерашнем, я надела не брюки, а юбку и за это поплатилась.

– А ну, сказал, не дергайся.

Я набрала в легкие побольше воздуха, собираясь закричать. Липкая рука парня подбиралась к моей промежности.

– Тихо, порешу, – я ощутила холодную сталь, кажется, кто-то прорезал майку, щекоча лезвием обнаженное тело.

Я боялась вздохнуть, настолько меня поразила наглость нападавшего и страх за собственную жизнь. Так бездарно умирать я не желала. За что?

Когда я практически распрощалась с жизнью, поскольку быть изнасилованной я не желала, собираясь бороться до конца, выжидая лишь подходящий момент для броска, ко мне пришла помощь с той стороны откуда я меньше всего ожидала.

– Может быть ты ее и зарежешь, но пулю получишь быстрее, – зловещий шепот был внезапен как для меня, так и для нападавшего подонка. – Даже не думай, я не промахнусь.

Будучи сильно испуганной, я сразу не смогла определить, что прозвучавший сладкой мелодией голос мне знаком.

– Иди куда шел, – огрызнулся парень. – Или если хочешь дам попользоваться, когда сам закончу, – насильник не собирался так просто отступать.

Я буквально ощущала как его пульсирующая плоть продолжает вжиматься в меня. Парень был не на шутку возбужден, и даже смертельная опасность в виде пистолета не была аргументом в желании получить удовольствие. Правда, на мой взгляд слишком сомнительное.

– Дружок, ты не понял. Я с тобой не на торгах. Быстро убрал свою зубочистку, я ждать не собираюсь, – угроза на мой взгляд была вполне реальна.

– Это ты меня не понял…, – начал было насильник.

Однако я тоже время зря не теряла, пока нападавший отвлекся на несколько мгновений на еще одного участника нашей маленькой мизансцены я просунула руку между собой и насильником и ухватила его за самое дорогое, с силой сжала и выкрутила в сторону. К тому времени хозяйство насильника с его же подачи не было сковано одеждой, а потому мне очень легко удалось приблизиться к самому сокровенному.

– Ой, мамочки, – писклявым голосом заорал паренек, растеряв сразу же свой апломб. – Мне же больно. Отпусти.

Вот взяла и разогналась отпустить. Как он меня отпустил, так и я его. Люблю чтобы все было по-честному. Он мне, я ему.

– А вот и не отпущу, – зло прошипела я, усиливая нажим. Нож противно звякнул где-то под ногами, насильник же старался спасать самое драгоценное. – Это тебе за то, что обокрал, – я крутанула руку в сторону, парень взвыл. – А это за то, что собирался сделать, – тут несчастный заорал благим матом. Это я между пальцами кожицу защемила. Нечаянно. Или специально. Кто же теперь скажет правду?

– Мужик, помоги! – взмолился он. – Она же мне яйца оторвет. Будь человеком. Помоги, – глаза парня буквально выскакивали из орбит.

– И правильно сделает. Продолжай, Илария, я на шухере постою, – мужской насмешливый голос оказался до боли знаком. Я выглянула из-за плеча, корчившегося в судорогах нападавшего, пытающегося отцепить мои руки, и увидела Лауренцо. И как он только умудряется оказываться в нужном месте в нужное время?

А может быть это судьба? Я бы не удивилась этому совершенно.

– Я тебя убью, – вперемешку с воем пищал паренек.

И как он только умудрялся угрожать, когда под вопросом был его мужской статус. Я бы на его месте десять раз подумала.

– Только после того, как останешься евнухом, – со злобной улыбкой произнесла в ответ.

Вот не надо меня обижать. Я добрая лишь до того момента пока меня не трогают, а иначе становлюсь хуже мегеры.

– Помогите! Спасите! – в голос кричал насильник.

Я бы на его месте так не орала, а пыталась себе помочь хоть как-нибудь. Он же как петух размахивал руками. Вентиляцию создавал что ли?

– А ну, тихо! Где вещи, что украл? – сориентировался Лауренцо.

– Тут. Все тут. В карманах, – парень немного утих.

Мой спаситель вынул все что украл у меня грабитель и даже больше.

– Можешь его отпустить, Илария. А то за оторванный пенис придется отсидеть в тюрьме. А оно тебе надо? – спросил у меня Лауренцо. Вон я вижу полиция на горизонте появилась. Пусть они с ним дальше разбираются.

– Я не могу, – пожаловалась.

– Что не можешь? – удивился мужчина.

– Отпустить его не могу. У меня руку судорогой свело, – я не могла разжать пальцы.

В итоге это пришлось делать с помощью улыбчивой девушки – полицейского, которая в голос потешалась над незадачливым грабителем и насильником. Оказалось, что он им не понаслышке знаком, но обычно промышлял мелким воровством, а тут решил пойти на серьезное дело.

И что он во мне рассмотрел такого, что решился на столь опрометчивый шаг? Может быть у меня в глазах некая обреченность? Или и того хуже – лик смерти витает надо головой? Оттого парень и решился на меня напасть, чувствуя, что ничего не будет в конечном итоге. Но ошибся. И сам пострадал, да еще в лапы правосудия попал. Думаю, что подобного развития событий он точно не ожидал.

Бедный парень. Ему можно было посочувствовать

Как оказалось полицейские прекрасно знали Лауренцо. Именно он поспособствовал, чтобы меня долго не задерживали, а, быстро опросив и приняв заявление, отпустили на четыре стороны.

Пока решался вопрос с задержанным я не сводила взора с Пруди, пока он не видел. В моих глазах он казался чуть ли не героем. Все же без его помощи вряд ли я так легко отделалась. В лучшем случае бы зализывала раны, а в худшем лежала где-нибудь в канаве с перерезанным горлом или проломленной головой. От преступных элементов можно было ожидать все что угодно.

Когда Васко, так звали парня, что на меня напал, увели, то мы с Лауренцо остались одни.

– Испугалась? Он тебе ничего не сделал? – еще раз спросил у меня мужчина. Выяснилось, что никакого пистолета у него не было, а лишь подарочная зажигалка, имитирующая оружие. Иначе бы нам пришлось отправиться в полицейский участок для выяснения всех подробностей, а так нас лишь опросили. На Силонии официально было запрещено ношение любого вида оружия.