Скелеты в шкафу поселка Зябликово

– Шура, срочно приезжай, горит библиотека, могут быть жертвы, мне одному не справится.

Шура начала одеваться сразу, как только увидела кто ей звонит. Василий оделся даже быстрее Шуры и побежал к машине. Шура бросилась за мужем, но притормозила. Она на секунду остановилась и бросилась в комнату племянницы.

– Аня, срочно вставай, пожар в библиотеке. Тебе пять минут на сборы, разбуди Севу. Я Вас одних в доме не оставлю. Вдруг наши дома подожгут?

Через пять минут все уже ехали в центр поселка. Сеня поехал к библиотеке на своей машине, а Веня остался охранять Варвару Ильиничну. Несмотря на поздний час рядом с библиотекой было очень много народа. Люди стояли и наблюдали за работой пожарников, из окна комнаты, где работала Аня, вырывались языки пламени. Близко к библиотеке никого не подпускали, от здания шел очень сильный жар. Аня увидела, что из библиотеки вынесли Любовь Антоновну. Она лежала на носилках с закрытыми глазами, совершенно бледная. Аня кинулась к библиотекарше. Ей показалось, что Любовь Антоновна не дышит. У Ани закружилась голова, и она медленно, но верно, стала падать в обморок. Севка подхватил девушку и сунул ей в нос ватку с нашатырем.

– Анька, надо было тебя дома оставить, ты что слабонервная, еще с тобой возись. Мало здесь работы.

Ане стало стыдно, она взяла себя в руки, огляделась и увидела, что Любовь Антоновна открыла глаза и даже что-то пытается рассказать тете Шуре. Тетя Шура слова не слушала, она с серьезным лицом слушала женщине сердце. После измерения давления объявила, что Любовь Антоновна едет в больницу, и никаких возражений. Аня сама не знала почему, но она вызвалась сопроводить Любовь Антоновну. Тетя Шура не хотела отпускать племянницу от себя, но Василий Петрович пообещал подежурить рядом с больницей и привести Аню назад в целости и сохранности. Садясь в машину, Аня заметила в толпе зевак того хамоватого мужика, который приходил утром в библиотеку. Он подмигнул девушке, Аня отвернулась.

Любовь Антоновна была очень рада, что Аня поехала с ней. Чувствовалось, что ей очень хочется кому-то все рассказать.

– Понимаешь, Анечка, я сегодня немножко раньше срока закрыла библиотеку и пошла к соседке праздновать день рождения. Посидели очень душевно, потом я легла дома спать, но никак не могла заснуть. Откуда-то взялось беспокойство, причем, чем дальше, тем больше. Во-первых, в библиотеку зачем-то заявился Баринов. Я его не люблю, знаю, что Володя его во всех грехах подозревал, а Варя почему-то Баринову доверяла. Как же он начальник охраны у самого Гриши, а Гриша за версту плохих людей чует. Потом днем мне позвонил Гриша, стал спрашивать, как дела. Не помню, чтобы он меня за последние десять лет хоть раз набирал. В конце концов, я решила встать и сходить в библиотеку все проверить. Пришла, вроде все в порядке. Я успокоилась и собралась домой. Вдруг раздался звон, кто-то кинул камень в окно, которое во двор выходит. Как раз в той комнате, где ты работала. Я даже подойти к окну не успела, как в окно влетела бутылка, наверное, с коктейлем Молотова. Все сразу загорелось. Я закрыла в комнату дверь, позвонила 01 и бросилась за огнетушителем. От огнетушителя толку было мало, но пожарные приехали быстро. Основной фонд удалось спасти, а в той комнате, где ты работала, все выгорело. Скажи мне, Анечка, что тебе Баринов говорил, я заметила, что разговор был тебе неприятен.

– Я за стеллажом нашла книгу по психиатрии, на ней было написано, что она принадлежит Бегловой Маргарите. Я хотела книгу Андрею показать и у Вас попросить разрешения взять книгу домой. Баринов вырвал у меня книгу, пролистал и спросил нет ли в библиотеке похожих книг. Я пожала плечами. Это все.

Любовь Антоновна наморщила нос.

– Деточка, Андрей не сын Маргариты. Я это точно знаю. Маргарита часто приходила в библиотеку и Кирюшу своего приводила. У Кирюши было родимое пятно на шее. Я это хорошо помню. У Андрея никакого пятна нет, и форма лица совсем другая. Так что Андрей к Бегловым отношения не имеет. Маргарита как-то принесла мне несколько книг и попросила сохранить их в библиотеке, дома места не хватало. Я книги взяла, куда-то положила и благополучно про них забыла. Интересно, чем Баринова могли заинтересовать книги по психиатрии? Загадка. Ладно, спасибо тебе, Анечка, иди домой. Вася тебя уже заждался.

Аня понимала, что пора уходить, Любовь Антоновне надо отдыхать, но рот сам открылся и задал вопрос:

– Любовь Антоновна, Вы ведь всех хорошо знаете. Это правда, что у моей бабушки был роман с папой Василия Петровича, и из-за этого вся эта ерунда с ним и тетей Шурой случилась.

– Ох, трудные ты мне вопросы, Аня, задаешь. Была любовь, не была… Кто тебе теперь точно скажет? Раньше ведь люди по-другому жили, целомудреннее что ли. Вряд ли у Зои с Петей была такая любовь, как сейчас в кино показывают, постель, секс и все такое. Твой дед в один прекрасный день уехал на заработки и пропал. Через два года после отъезда прислал письмо с просьбой о разводе. Зоя одна и твою маму, и тетю Шуру поднимала. Вряд ли стала бы чужую семью разбивать, знала, что почем. Ира, мать Васи, на мой взгляд, психованная была: то ласковая и нежная, то – просто мегера. Доставалось Пете по самое не хочу. Он в сторону Вашего участка даже посмотреть боялся. Правда, несколько раз я видела, как Зоя с Петей по дороге шли, разговаривали… вид у них был счастливый… Не знаю, из-за чего Петя о разводе заговорил. Без Зои жить не мог или Ира довела до ручки. Скандал получился жуткий. Петя из дома ушел и не вернулся. Вася нашел его с пробитой головой на дороге в больницу. Ни под какую машину Петя не попадал, Маня перепутала. Кто Петю по голове ударил выяснить не удалось. Люди болтали, что это сама Ира мужа по голове огрела, но это вряд ли. Ирина со злости Зою в Петиной смерти обвинила. Только, бабушка твоя, конечно, ни в чем не виновата. Она очень по Пете плакала. А уж почему Ирина сыну своему жизнь испоганила, кроме нее никто не знает.

– Я вот знаете, чего боюсь, Любовь Антоновна, вдруг откуда-нибудь дети Василия Петровича появятся. Тете Шуре будет очень обидно.

– Этого, Анечка, не бойся. Вася все эти годы, конечно, не жил монахом, где-то мог и наследить. Только они с тетей Шурой люди взрослые, смогут найти правильное решение. Тетя Шура – женщина добрая, ее любви и на своих, и на Васиных детей хватит.

29 .

Григорий Афанасьевич вернулся домой и с удовлетворением отметил, что его родная сестра Аграфена уже дома. Всего на неделю уезжала с внуками на экскурсию, а кажется, что ее не было целый год. Сестра, хоть и младшая, давно стала для Гриши главной опорой.

– Граня, разговор есть, много чего у нас произошло, пока тебя не было. Пойдем ко мне в кабинет, поговорим.

В кабинете Григорий Афанасьевич задвинул шторы, запер дверь и проверил помещение на предмет жучков. Предосторожность не помешает, хотя с того момента, как обокрали церковь, Миродковы никого кроме своих ближайших родственников в дом не пускали.

– Гришка, ты что, в шпионов играешь? Что случилось-то? Я с дороги, еще даже не переоделась.

– Граня, ты новости можешь и в дорожном платье послушать. – Григорий Афанасьевич открыл тайник, достал планшет и высыпал из мешочка бриллианты себе в ладонь. – Это видела?

Аграфена Афанасьевна два раза пересчитала камни.

– Неужели те самые? Где нашел?

– Варя передала, где взяла, молчала. Только сегодня выяснил. Молодые ребята, Варины соседи, случайно нашли. Представляешь, не прикарманили, ей отдали. Я думал такого сейчас не бывает. Это не все, Граня. Вот планшет, включай и слушай. Ждал тебя с нетерпением, будем решать, что делать. Ты у нас генерал.

Аграфена слушала запись внешне спокойно. Эмоции у нее на лице не отражались. Когда запись кончилась, долго сидела, думала, потом встала, налила себе рюмку коньяка и выпила.

– Где историю болезни найти, идеи есть?

Григорий Афанасьевич открыл свой кейс и вытащил оттуда документ.

– В конце почитай, там врач что-то вроде исповеди написал.

– Гришка, мы с тобой себя премудрыми пескарями считали, а выходит прав был Володя, Варькин помощник, когда про Баринова нехорошее думал. Проморгали мы с тобой сволочь. Алешка – это наша с тобой вина. Нам теперь все и исправлять. Где история болезни была?

– Беглова ее в нашей библиотеке среди книг спрятала. Представь себе, те же ребята ее и нашли, причем опять случайно.

– Что за ребята?

– Племянница Лешкиной врачихи Аня и их сосед Всеволод. Я ребят и взрослых на завтра к нам пригласил, Лешка хочет своими механизмами похвастаться.

– Это хорошо, Алешку надо срочно возвращать к жизни. Это обсудим позже. Надо схрон искать, его, как я поняла до сих пор не нашли. Гриша, я так понимаю, ты хочешь обсудить со мной, что с Бариновым и Полыниным делать, а точнее нанимать ли киллера? Я права?

– Права, права, сто раз права. Только здесь много Но. О том, что это грех, я молчу, почему-то мне кажется, что дед бы мне этот грех отпустил.

– Не тебе, а нам, Гриша.

– Спасибо, Граня. Что бы я без тебя и без Вари делал. У нее от всех наших дел сегодня гипертонический криз случился.

– Хорошая она женщина. Она ведь тебя, Гриша, всю жизнь любит. За Володю своего с горя согласилась замуж пойти. Согласилась, а он погиб. Вот она себя всю жизнь и корит, что за него обещала замуж выйти, а любила тебя, вроде как обманула жениха.

– Граня, я ведь тоже ее всю жизнь люблю. Татьяну, жену покойницу, хотел счастливой сделать, но как-то не сумел. Померла она быстро. Лешка тогда очень плакал. Ладно, это дело прошлое. Перво-наперво надо схрон найти, все награбленное в церковь вернуть, и только потом с Бариновым и Полыниным разбираться. Я не такой добрый как ты. Пуля – момент, и они на том свете. Нужно, чтобы они сначала здесь, на земле за свои дела ответили и помучались, желательно подольше.

– Поняла тебя. Только в нашу полицию с заявлением не пойдешь. Здесь все схвачено. У тебя кто-то в Москве есть? Денег жалеть не будем.

– В Москве есть, только, как уехать? Сегодня сдуру у Вари спросил, есть ли у нее знакомые, которые графологическую экспертизу истории болезни сделать могут. Рано, очень рано. Нельзя сволочей спугнуть. И за Лешкой, и за Варей, теперь и за ребятами присмотр нужен. Как уехать?

– В Москву поеду я. Я каждый год в Сергиев Посад на богомолье езжу. Никто ничего не заподозрит. А ты уж договорись с людьми, чтобы меня в Москве правильно встретили. Не беспокойся, я все, как надо сделаю. Прямо завтра поеду в Москву, а, как вернусь, съезжу к ювелиру. У Эльтмана вечно жена Полунина толчется. Я ей намекну, что ты решил разморозить старую задумку и колье для Зинаиды все же заказать. Уверена, что Полунин засуетится, решит, что Баринов его с бриллиантами кинул. Не исключено, что схрон решит почтить своим присутствием. Надо будет профессионально за ним и за Бариновым проследить. Это уж ты организуй. Лешке пока ни слова, может не выдержать и кашу заварить раньше времени…

30.

На следующий день все проснулись поздно. дала о себе знать бессонная ночь. К вчерашним переживаниям бабы Вари добавился стресс от пожара в библиотеке и болезни Любовь Антоновны. Шура – врач серьезный, поэтому бабе Варе было велено лежать еще, как минимум, три дня. Шура еще утром ушла в больницу, так что готовить обед на всю семью и бабу Варю пришлось Ане. В помощниках были Севка и Вячеслав Петрович. В связи с ночным происшествием на работу они сегодня не пошли. Мужчины толклись на кухне и только мешали Ане. Пришлось выгнать их во двор – вот там мужской работы полно. Давно пора скосить подросшую траву на тети Шурином участке, не говоря уже о том крапивном безобразии, которое заполонило весь участок Василия Петровича. Ане с тетей Шурой после долгих поисков удалось найти там несколько кустиков цветов – задохликов. Они вели неравную борьбу с сорняками и могли легко почить, если срочно не разобраться с крапивой.

Что Вы думаете, мужчины занялись делами? Естественно нет. Уселись на лавочку, и Василий Петрович стал демонстрировать заинтересованной аудитории какие-то электронные примочки. Сеня-Веня, не говоря уже о Севке, были в полном восторге. Севка, дурак, нажимал на какую-то кнопочку, и у Ани отключался телефон, нажимал на другую – отключался телевизор. Надо же какая радость! Ане на всю ораву еду нужно готовить, а дуракам – лишь бы в игрушки поиграть. Один Лаврушка вошел в Анино положение, лежал рядом с ней и гипнотизировал ее своим обаятельным взглядом. Рука сама без конца давала ему что-нибудь вкусненькое. Обед у Ани получился, конечно, не такой, как у тети Шуры, но все же ничего. Мужчины ели и нахваливали. Баба Варя Аниной стряпней тоже не побрезговала, похвалила девушку. Хорошая хозяйка растет. После обеда Аня с Севкой сгоняли в больницу, проведали Любовь Антоновну. Ей стало лучше, и завтра обещали выписать. К библиотекарше приходил следователь, интересовался деталями пожара. Любовь Антоновна шепнула Ане, что полицейским про Баринова она ничего не рассказала.

Вечером только собрались ехать к Миродковым, как в Зябликово появился сам Григорий Афанасьевич с сестрой. Они заехали проведать бабу Варю. По внешнему виду Григория Афанасьевича никогда не скажешь, что он олигарх. Одежда у него самая обыкновенная. Аграфена Афанасьевна – совсем не такая. Судя по всему, она себя в деньгах не ограничивает. Одни серьги, наверное, целое состояние стоят. Спина прямая, и несет себя с большим достоинством. С бабой Варей они на ты. Впрочем, входить в нюансы взаимоотношений Миродковых и бабы Вари, Ане было не досуг. С визитом в дом к Александре Николаевне приехал Миродков младший, Алексей Григорьевич. Не просто приехал, а привез свои «игрушки» – механизмы, чтобы показать ребятам. Мужская часть занялась испытанием радиоуправляемых самолетиков и беспилотников, а Ане глянулся самокат. Алексей Григорьевич достал из багажника машины несколько сложенных железок, куда-то нажал и получился самокат. Аня попробовала прокатиться – чудо, раз оттолкнешься, и потом едешь с ветерком, наверное, метров сто. Лаврушка тоже оценил самокат и с радостным лаем гонялся за Аней. До чего же хорошо, когда лето, каникулы… Ну его к черту, это расследование, сплошные страсти – мордасти, тем более, что Андрей оказался уж больно примитивным дураком. За деньги терпит издевательства Леры. Врет, что на лекарства для матери собирает, наверняка к Лерке в мужья намылился. А как цветасто рассказывал про свою амнезию! Артист из погорелого театра. Вот как теперь Ане людям верить?

Аня каталась на самокате, и не заметила, что к калитке подошел мужчина. Остановилась только, когда услышала рычание Лавруши. Надо же первый раз за все время, что живет в Зябликово, на кого-то зарычал.

– Красавица, что, изучила психиатрию? – Аня узнала Баринова. – Лешка Миродков у Вас? Сделай одолжение – позови.

Звать Алексея Григорьевича не пришлось, он сам увидел Баринова и подошел к забору.

– Алексей, где отец? Не могу до него дозвониться. Срочно нужен.

– Если не можете дозвониться, значит он не хочет, чтобы его беспокоили. По-моему, это очевидно.

– Ладно, Лешка, не вредничай, я вот тебе конфеток твоих любимых привез. Позови отца. Я его машину видел. Знаю, где он. У зазнобы своей среди бела дня ошивается. Постеснялся бы тебя.

– По-моему, личная жизнь моего отца не относится к сфере Вашей компетенции. Ждите тут.

Алексею идти за отцом не понадобилось. Григорий Афанасьевич, видимо, увидел Баринова в окно, и подошел сам.

– Баринов, ты что себе позволяешь? Следить за мной надумал? Я не посмотрю, что ты столько лет у меня работаешь, вышвырну. Что у тебя?

– Так, Григорий Афанасьевич, утром Вы на меня сердились, что я не доложил Вам ночью о пожаре в библиотеке, а сейчас ругаетесь, когда я с первыми результатами расследования приехал.

– Ну, что там?

– Отморозков взяли. Тренировались, хотели беспорядки учинить.

– Что, у нас политические? Не смеши, Баринов, эти Полунинские игры мне не интересны. Найди реального исполнителя и заказчика. Иди, работай. Меня от дел по ерунде не отвлекай. Алешка, закажи что ли всем мороженое, а то от твоих глупостей, Баринов, в животе забурлило.

Баринов ушел, мороженое привезли. Оно оказалось очень кстати. Как-то так получилось, что все пошли есть мороженое к бабе Варе, а Аня с Алексеем Григорьевичем остались на скамейке. Разговор у них случился очень интересный.

– Анечка, Вы психологией интересуетесь? Наверняка книжки какие-то специальные читали. Скажите мне, пожалуйста, когда можно доверять людям, а когда – нет? Как научиться распознавать, когда люди говорят правду, а когда врут. У меня ум за разум заходит. Недавно прочитал одно четверостишие, оно прямо про меня:

Люблю людей и пo нaивнoсти

oткрытo c ними гoвоpю

и жду рacпaхнутoй взaимнocти,

a пocле гoреcтнo курю.

Я раньше верил людям, а сейчас – не знаю, скорее нет. Вот смотрите, мне Баринов мои любимые леденцы привез. Их не в каждом магазине купишь. – Миродков младший вытащил из кармана коробочку. – Вы понимаете, может быть, Баринов хотел сделать мне приятное, старался, а я их есть не буду и Вас угощать не стану. Я их на анализ отдам, хочу проверить, нет ли в них какой-нибудь отравы. Вдруг у меня от этой отравы голова начинает болеть и мысли путаются. Вы понимаете, я за спиной человека о нем нехорошо думаю. Я сам себе противен.

– Знаете, Алексей Григорьевич, у меня такие же мысли, как у Вас. Я психолог еще никакой. Хотела почитать про гипноз, только книжка скорее всего сгорела. Вы сами не хотите сходить к гипнотизеру? Вдруг он Вам поможет, и Вы все вспомните?

– Анечка, Вы знаете я иногда боюсь вспомнить. Вдруг люди, которых я люблю, на самом деле желали и желают мне зла? Вон папа себе в кабинет не хочет камеру ставить. Боится кого-то из нас за неправедными делами увидеть. А почему Вы людям перестали доверять?

Анечка сама от себя не ожидала, как-то рот сам открылся и рассказал все про Андрея от начала до конца.

– Анечка, это хорошо, что Вы быстро с Андреем разобрались. Мелкий он человек. Он Вам – не пара. Знаете, не хотел Вам говорить, но раз уж у нас такой разговор пошел: Андрей на свадьбе подошел к столу, где у нас запас продуктов лежал, взял банку икры и положил ее в карман. Я это своими глазами видел. Противно! Вот Сева – хороший парень. Он Вам очень подходит. Со стороны это хорошо заметно.

Аня пожала плечами. Севка? Девушка его в качестве своего бойфренда никогда не рассматривала. Так, сосед. В лес сходить, на речку, на велике покататься…

– Анечка, я задам Вам один нескромный вопрос. Если не захотите отвечать, Вы только ресничками моргните – «Да» или «Нет». Договорились? Анечка, это Вы нашли бриллианты?

Этого вопроса Аня не ожидала. Она покраснела и кивнул.

– Совершенно случайно. Я только мешочек видела, внутрь не заглядывала. Это Севка решил, что камни драгоценные.

– Я так и думал. Уж очень Вы внимательно мою историю слушали. Спасибо большое. Я у Вас в долгу на всю жизнь. – Алексей взял Анину руку и поцеловал. Конечно, это было совсем не то, что поцелуй Андрея, но все равно очень приятно.

– Меня благодарить не за что. Это все случайно получилось.

– Анечка, Вы ведь могли оставить бриллианты себе. Так сделали бы девяносто девять процентов людей. Вы очень хорошая.

Как это оставить бриллианты себе? Ане это даже в голову не приходило. Вон Севка тоже ничего не стырил, сразу отдал мешочек Василию Петровичу, тот – бабе Варе, а баба Варя – Миродковым. Выходит, что все мы честные и нам можно верить, хотя иногда и приходится по мелочи приврать. С брюликами получился тест на вшивость. Надо будет об этом на досуге поразмыслить. Хорошо бы потом еще с Алексеем Григорьевичем поговорить, он такой умный. У него можно много чему научиться.

Появился Севка и передал Алексею Григорьевичу, что старшие Миродковы собрались домой. Поднялся и Миродков-младший. Аня с Севой проводили его до машины и пригласили приезжать еще. Самокат Алексей Григорьевич подарил Ане.

Сева был очень расстроен. Давно он так не тупил. Сначала ему не удалось отвертеться и пришлось рассказать присутствующим о плане, который он нашел в телефоне у Леры. Дальше, сам виноват, решил прихвастнуть своей сообразительностью и знанием компьютера – показал на карте Гугла самые подозрительные места, которые походили на рисунок на плане Леры. На плане была изображена большая дорога, поэтому подозрительные места Сева искал рядом шоссе, которое связывало Зябликово и город. Григорий Афанасьевич старался быть тактичным, но получилось, что все же посмеялся над Севой.

– Ну это ты, парень, загнул, не там искал. К твоему сведению в те года, когда весь этот пердимонокль случился, нового шоссе и в помине не было. Была только паршивая бетонка через лес. Сейчас по ней никто не ездит, если только на дальнее озеро раков ловить. Вот так. Сева, за план спасибо большое. Больше ничего искать не надо. Мы в правоохранительные органы думаем обратиться. Они очень не любят, когда у них под ногами посторонние крутятся. Будем ждать и надеяться, что нужные люди во всем разберутся и виновные получат по заслугам. Обещаю, что о Вас с Аней я не забуду, и, если клад обнаружат, то Вы увидите его первыми.

Севе ничего не оставалось, как согласится. Он немного опасался, что Аня будет не довольна, тем, что он просрал дело. Однако она отнеслась к сложившейся ситуации довольно равнодушно. Будут искать клад силовики, пусть ищут. Самим его искать стремно, и вообще других дел много. Аня намеревалась завтра же отправиться к Любовь Антоновне и помочь в ликвидации последствий пожара. Больше всего Аню интересовало, сохранились ли в библиотеке книги по психологии. Алексей Григорьевич подсказал девушке мысль, что ей следует пойти в институт учиться на психолога. Не ей одной, многим людям нужно научиться разбираться в людях. Мысль о психологии следовало обдумать со всех сторон, поэтому Аня пожелал Севе «Спокойной ночи» и пошла советоваться с Инетом. Сева тоже пошел к себе домой. Наверняка в интернете можно найти карту со старой бетонкой. Ее следовало досконально изучить.

31.

Поздно вечером Алексей постучал в кабинет своего отца.

– Папа, мне нужно с тобой поговорить. У меня как-то в жизни все стало быстро меняться. Я давно на себе крест поставил, а в последнее время думаю, может еще не все потеряно. Я хотел бы с тобой посоветоваться. Как ты думаешь, если я выздоровею, смогу я вернуться в свою специальность? Сегодня я свои «игрушки» Василию Петровичу показал. Он некоторыми вещами очень заинтересовался, попросил меня презентацию и чертежи подготовить. Хочет в свой институт отправить. Папа, как ты думаешь, может быть, я смог бы в НИИ каким-нибудь младшим техником работать?

– Алеша, я сам об этом думал. Василий Петрович – человек опытный. Если он заинтересовался, значит не просто так ты над своими железками колдовал. Я всегда знал, что ты у меня талант. Не просто талант, талантище. Надо только у хороших врачей проконсультироваться насчет твоей хвори. Может быть в Москве, а может быть и за границей. Если устроишься в НИИ работать, тебе из города придется уехать. Сможешь ли ты жить один, особенно, если у тебя приступ случится.

– Василий Петрович еще ничего не решил и с Александрой Николаевной не посоветовался, но не исключено, что он откроет у нас в городе фирму, которая будет выполнять заказы его НИИ. Я бы мог в этой фирме работать. Тогда и уезжать никуда не придется.

– Дай-то Бог. С организацией фирмы помогу. Видишь, Лешка, может жизнь-то наша наладится. С легким сердцем на тот свет отойду.

– Папа, ты о чем? Я без тебя не смогу.

– Сможешь, Леша, сможешь, ты же Миродков, у нас корень крепкий. Как думаешь, что ребятам Ане с Севой подарить. Пусть случайно, но нашу жизнь повернули в правильную сторону. Я думаю по компьютеру им купить, и может в круиз какой отправить?

– Это все хорошо, только я бы Анечке хотя бы один бриллиант подарил. Уж больно девушка хорошая.

– А Севе что?

– Папа, Василий Петрович говорил, что в Москве есть институт, где сотрудников специально для их НИИ готовят. Хорошо бы Севу туда учиться направить. Если обучение платное, ты бы все оплатил. Между прочем, и Анечкину учебу тоже. Она на следующий год поступать будет.

– Ты у меня, Алешка, голова. Все так и сделаем.

Алексей поднялся, собрался уходить, а потом опять опустился на стул.

– Папа, не сердись, я задам тебе еще один вопрос, личный вопрос. Папа, ты любил маму? Или просто так на ней женился, потому что на Варваре Ильиничне тебе прадед жениться не разрешил?

– Ну, Лешка ты даешь. Есть вопросы, на которые самому себе трудно ответить. В Варю я влюбился, когда она меня учебником в четвертом классе по голове огрела. С тех пор люблю, до сих пор люблю. Когда жениться собрался на твоей матери думал, что женюсь по любви. Никогда Татьяне не изменял, только она со мной счастлива не была. Почему, не знаю. Поводов для ревности не давал, подарки дарил, все ее желанья старался исполнить. Чего-то Татьяне не хватало, чего-то от меня ждала, а я, дурак, не понимал, чего. Вот как-то так.