За стеной

Самым плохим было то, что вернувшиеся воспоминания оказались куцыми и обрывочными. И ещё никаких эмоций и чувств по отношению к загадочному Павлу, я не испытывала. Как будто всё внутри заморозилось. Или я превратилась в робота, бездушную железяку, не способную ни на какие чувства…

Кто же ты такой, Паша? В сотый раз вопрошала я память, пытаясь разбудить её, позабыв о том, что время далеко за полночь и утром мне надо бежать на работу. Вновь и вновь прокручивала в голове обрывки воспоминаний, пытаясь пробудить эмоции, которые испытывала (ведь, испытывала, же!) когда-то по отношению к этому человеку. Напрасно. Ноль. Пустота.

Под утро забылась тяжёлым сном, который не освежил, а наоборот, одурманил. Работала, как в полусне, механически выполняя необходимые действия, передвигаясь, как робот.

–– Аня! – Передо мной, как из сказочного тумана, возник доктор Илья.

–– А? – Я очнулась.

Встряхнула головой, отгоняя дурноту.

–– Как бы вы посмотрели на приглашение сходить в кино? – Неуклюже спросил он, явно стесняясь.

–– Я не… – "Не пойду никуда", – хотела ответить, но прикусила язык. Зачем обижать хорошего человека, который пытается помочь всей душой? Просто дружить ведь никто не запрещает. Даже, если у доктора на этот счёт свои планы, буду по умненькому придерживаться своих. И все останутся довольны. Мысли эти пронеслись в голове со скоростью света и, перебив себя, я произнесла:

–– Пойдём. А что за фильм?

–– Фантастический, – я увидела в его глазах неподдельную радость от моего согласия.

Он вёл себя сейчас в точности, как мальчишка-подросток, приглашающий на свидание свою первую любовь. Он был очень искренним и наивным, милый доктор Илья. Свидание? Одёрнула я себя. Нет, просто дружеская встреча, без всякого подтекста. Но мысли были какие-то неуверенные.

–– Тогда я жду вас возле кинотеатра в половине девятого? – спросил он.

Доктор заканчивал намного раньше меня, в шесть часов вечера, а я в восемь. Зато и работала я по графику два через два. Эти два дня выходных были жизненно необходимы. Ведь организм ещё не восстановился.

Итак, мы идём в кино. Дружеская встреча и ничего более, твёрдо решила я и закрыла эту тему. Несмотря на это, организм весь день пребывал в приподнятом настроении, я бы сказала, в тонусе.

Кинотеатр находился в отдалении от больницы, решив отправиться туда на автобусе, я поспешила на остановку. Перетаптываясь на месте, мёрзла в томительном ожидании нужного транспорта.

Над дорогой летел фиолетовый шарик. Он парил над мостовой, то опускаясь перед самыми автомобилями, как будто дразня водителей, то весело взмывая вверх. Потом, подчиняясь порыву ветра, скользнул в подворотню и исчез из вида.

Вот и я, как этот шарик, подумалось внезапно. Так же несут меня по жизни своенравные потоки воздуха, то прижимая к самой земле, то поднимая ввысь. Только воздушный шар хотя бы наполнен газом, моя же личность чиста. Пустынна, как выжженная земля на пожарище: ни тебе травинки, ни живой веточки. Садясь в автобус, я готова была завыть в голос от ощущения давящей безысходности.

Невзирая на промозглый северный ветер, доктор ждал меня на улице, возле кинотеатра. Он смешно втягивал шею в воротник, бережно прикрывая от ветра небольшой букет белых роз.

–– Анечка, это вам, – рукой в перчатке он протянул мне букет.

Я улыбнулась, и…

Провалилась в воспоминание.

Павел протягивает мне роскошный букет цветов и просительным голосом произносит:

–– Прости меня, умоляю! Не отменяй свадьбу, милая! – Взгляд у мужчины умоляющий и растерянный, как будто он только что плакал.

Воспоминание было таким чётким, словно я на несколько секунд перенеслась в свое прошлое, которое было для меня тайной за семью печатями.

–– Аня? С вами все в порядке? – как будто издалека донёсся голос доктора.

Я встряхнула головой, возвращаясь в настоящее. С трудом улыбнулась, выговорила замёрзшими губами:

–– Всё хорошо. Пойдёмте внутрь, так холодно сегодня.

Мы сидели в неуютном зале кинотеатра, в котором гулял ветер. Но я не чувствовала холода, а лишь азарт. С нетерпением дождалась начала фильма, чтобы погрузиться в анализ очередного видения. А проанализировать было что! Теперь я узнала, что никакой свадьбы не было. Я собиралась замуж, а потом отменила свадьбу. Жутко интересно, почему?

Я смотрела на огромный экран, мелькающие динамичные кадры, но видела перед собой лишь умоляющие глаза Павла. Я была похожа на гончую, взявшую след. Настолько велик был азарт, что хотелось прямо сейчас выскочить из удобного кресла и помчаться в Москву к Павлу. Фильм не смотрела, периодически погружаясь в недра своей памяти, стараясь вызвать новые воспоминания. Тщетно.

Мы шли домой в темноте, обдуваемые ледяным ветром, который вымораживал до костей. Тёплая квартира показалась прогретым солнечным пляжем, столько удовольствия принесло обычное помещение.

Я присела на пуфик, снимая отсыревшие кроссовки. Несколько минут сидела, наслаждаясь долгожданным теплом. Прикрыла глаза, погружаясь в сонную негу.

–– Как вам фильм, Аня? – Голос доктора вывел меня из полусонного состояния.

Я сидела, растерянно хлопая глазами. Что сказать-то? Ведь кино я не смотрела…

–– Очень понравилось, – в очередной раз соврала я.

–– А какие кадры особенно зацепили? – Снимая куртку, не отставал настырный врач.

–– Да все понравились… – Рассеянно ответила я. И бухнула, не подумав: – Особенно кадры природы, живописные пейзажи!

Врач посмотрел на меня дикими глазами и пробормотал:

–– Фильм, вообще-то, о космосе был.

Глава 3

Несмотря на выходной день, проснулась очень рано. Со сном постоянно были проблемы. Чаще всего, я тяжело засыпала, а по дороге на работу умирала от наваливающейся дурманом дремоты. В выходной день, наоборот по закону подлости просыпалась, едва стрелки часов оказывались на шести утра. Вот и теперь.

Открыв глаза рано утром, с досадой выругалась про себя и честно попыталась заснуть вновь. Напрасно: тяжелые мысли непрошенными гостями рвались в мозг. Я безуспешно боролась с ними, затем, не выдержав, встала и отправилась в ванную комнату. Затем на кухню. Старалась не шуметь, не желая будить доктора, но, благодаря своей обычной неуклюжести – уронила чашку, потом звонко отметилась встречей с полом ложка…

В дверях кухни появился заспанный доктор Илья, встревоженно спросил:

–– С вами все в порядке, Аня? Сегодня суббота, а вы не спите…

–– Не могу, – измученно улыбнулась я, делая глоток кофе, – как назло, именно в выходные сон исчезает ни свет ни заря…

–– И мне кофе, пожалуйста, – присев напротив меня на табурет, Илья озабоченно потер лицо. – Не понимаю, почему вы так упорно отказываетесь от гипноза. Я уверен, это могло бы помочь. В вашей жизни случилось что-то очень неприятное. Оберегая вас, сознание блокирует воспоминания. Если применить гипноз, то скорее всего, вспомните о своем прошлом. А если нет – неизвестно, как долго мозг будет снимать этот блок. И уберет ли вообще…

Я напряглась. Снова неприятные разговоры. Вскочив с места, разогрела воду в чайнике, быстро накидала в чашку доктора растворимый кофе и сахар. Налила кипяток и поставила перед ним.

–– Не хочу… Возможно, со временем, если воспоминания не вернутся сами, – пробормотала я. – Слишком много всего. Головные боли, бессонница – из-за этого боюсь какого-либо постороннего вмешательства в подсознание.

–– Напрасно! – Оживленно всплеснул руками доктор, едва не опрокинув чашку с кофе, – это совершенно безопасно!

–– Нет, – процедила сквозь зубы, начиная злиться. Что ты привязался ко мне? Сказано: не хочу! Вслух я произнесла: – Прошу вас, доктор, не давите. Я соглашусь, но нужно время.

–– Хорошо, – отступил врач. – Как сейчас себя чувствуете? Голова не болит?

–– Нет. Все в порядке, – старательно врала я, вспоминая, куда убрала обезболивающие таблетки. Голова начала глухо, словно издалека напоминать о себе. Так ворчание грома у горизонта предвещает скорую грозу.

Напившись кофе, мы разошлись по своим комнатам. Я нашла таблетки, выпила одну, и снова улеглась в постель. Как же паршиво на душе, от того, что вынуждена врать. Закрыв глаза, вспоминала прошедшую неделю, безрадостную и серую, полную монотонной грязной работы. Единственное, что украшало каждый прожитый вечер – присутствие в жизни доктора Ильи. Я пыталась обманывать себя, но была вынуждена признать, что мужчина стал занимать мое воображение намного больше, нежели в качестве просто друга.

Убеждая себя, что мы – всего лишь друзья, всё больше замечала, как тянусь к доктору, как хочется чаще видеть его лицо, слышать смех, даже немного нудные рассуждения.

Доктор часто показывал различные карточки с картинками, спрашивал, что, по моему мнению, изображено на них.

–– Для чего? – Однажды спросила я.

–– Я полагаю, картинки помогут сдвинуть ваше ассоциативное мышление с места. А оно, в свою очередь, поможет разблокировать память… – Пояснил врач, собирая карточки со стола.

Помимо карточек, я занималась какими-то бесконечными тестами.

Я много читала в свободное от работы время, надеясь, что чтение поможет восстановить какие-то фрагменты памяти. Но, увы, пока изменений не было. Несмотря на это, продолжала верить и надеяться. Ведь, если память начала возвращаться, то процесс непременно придет к логическому завершению! В то же время меня раздирали противоречия. Страшно было узнать что-нибудь такое. А что, если я преступница? Одна эта мысль доводила до панической дрожи.

Отношения на работе оставляли желать лучшего. Многие санитарки смотрели на меня косо, иногда едко комментируя отношения с доктором Ильей. Я не обращала внимания на интриги и сплетни, но подружиться с кем-либо из девочек так и не смогла. Между мной и остальными санитарками пролегла незримая пропасть, несмотря на мое дружелюбное отношение к коллегам. Я не чуралась работы, когда просили помочь, и видела в глазах людей благодарность. Но, одновременно с этим замечала во взглядах недоверие, осторожность. Я была чужой, странной женщиной с проблемами в голове, непонятно как затесавшейся в их ряды.

Как-то меня попросили сопроводить больного: операционных сестер тоже не хватало. Вдвоем с Галей, тоже санитаркой, мы помогли ему лечь на каталку и отвезли в операционную. Несколько раз перехватывала взгляды хирурга-ортопеда, Ивана Николаевича Ратунского. Заинтересованные взоры врача вызывали неприятные ощущения. Хирург-ортопед слыл большим сердцеедом, но в основном охотился на медсестер. Странно, что его внимание привлекла обычная уборщица. Я предчувствовала, что скоро мужчина сделает попытку к сближению, и всячески сторонилась его.

– Аня! – где-то в глубине желудка неприятно екнуло.

Я оказалась права. Из операционной, вслед за мной, выскочил Иван Николаевич:

– Аня, хочу с вами побеседовать. Думаю, тема разговора вас заинтересует. Сегодня, после работы, буду ждать на дороге, рядом со шлагбаумом. Подойдёте, хорошо, – он даже не спросил, а утвердил.

Я удивленно вскинула глаза. Неужели так самоуверен? Но хирург уже удалялся. Мысленно спросив у его спины, о чём будет разговор, я в задумчивости поплелась обратно. Сначала решила, что не собираюсь обсуждать с хирургом ничего. По раздевающим взглядам, которыми он обливал в последнее время – было ясно о чём пойдёт разговор. Но чем ближе становилось окончание работы, тем более странные мысли одолевали.

Иван Николаевич сказал, что тема разговора заинтересует… Что, если ему что-либо стало известно о моей личности? А если именно на мою заинтересованность сделан его расчёт? После долгих размышлений пришла к выводу, что не буду встречаться с хирургом. Интуиция не предвещала ничего хорошего от предстоящего свидания. Потому, после работы, я торопливо выскользнула из больницы и заспешила домой, натягивая капюшон поглубже.

–– Аня! – Громогласный крик раздался прямо у самого уха.

Вздрогнув, обернулась. Иван Николаевич догонял меня. Мысленно чертыхнувшись, я размышляла, как не слишком грубо избавиться от ловеласа.

–– Что же вы убегаете? Я жду, – подойдя совсем близко, мужчина придержал меня за рукав, как будто боялся, что сбегу. Несмотря на мороз, он был без шапки.

–– О чем вы хотели поговорить? – Без лишних предисловий спросила я.

–– Как вы сразу… Пойдемте в машину, холодно же, – он махнул в сторону своего автомобиля. Я покачала головой:

–– Не собираюсь. Говорите здесь.

–– Я слышал, вас ищут. – Эта короткая фраза произвела настоящий фурор в душе.

–– Кто? – Я подалась вперед всем телом так, что капюшон слетел с головы.

–– Пойдёмте в машину, поговорим. Это уже смешно. Боитесь меня, что ли? – Зачем-то оглядываясь по сторонам, произнес хирург.

«Он врёт. Даже не думай садится в машину», – зашептал внутренний голос.

–– Нет. Говорите здесь, – сухо проговорила я, прекрасно помня о том, сколько сплетен ходило вокруг персоны врача.

–– Ну что же, не хотите – не надо. Думал, вам будет интересно, кто вас ищет, – одарив напоследок надменным взглядом, мужчина молча удалился.

Запрыгнул в машину и уехал, даже не взглянув более в мою сторону. Я постояла некоторое время, сбитая с толку таким поворотом, потом одумалась и торопливо зашагала домой. Мороз окольцевал голову сквозь тонкую ткань хлипкой шапочки, я вновь натянула капюшон… Домой к Илье Сергеевичу пришла продрогшая и несчастная.

–– Что-то случилось? – Впуская меня в прихожую, сразу спросил чуткий доктор.

–– Нет… Ничего. Устала и замерзла, только и всего, – сняв верхнюю одежду и кроссовки, поспешила в свою комнату.

– Мойте руки, я приготовил спагетти с соусом болоньезе, – сказал доктор Илья.

Войдя в комнату, я обессиленно опустилась на кровать. Какой-то бред. Так и не поняла, что было нужно хирургу ловеласу. Надо было сесть в машину, не накинулся бы, не маньяк в конце концов. Чувствовала себя глубоко несчастной. Возможно, только что своими руками отодвинула так необходимую информацию в неведомые дали.

«Не будь идиоткой!», – проснулся неугомонный внутренний голос. «Ты прекрасно понимаешь: это была уловка, чтобы заманить тебя в постель!» Да, я так и думала. А что, если ошибаюсь и ему действительно стало что-то известно обо мне? Как теперь узнать? Пожалуй, если мужчина еще раз попытается заговорить на эту тему, то попытаюсь всё разузнать. А если нет, то пусть так останется. Тот, кто меня ищет, найдёт, с помощью хирурга или без неё.

–– Аня! Ну что же вы не выходите? – Раздался укоризненный голос Ильи Сергеевича и тихий стук.

Я вздохнула, встала, открыла дверь, вопросительно воззрилась на доктора.

–– Ужин, – напомнил он и с укором причмокнул: – Я вас жду. Всё давно остыло.

Мы ужинали на кухне. Телевизор был включен, но я ничего не слышала, погружённая в свои размышления. Доктор изредка метал укоризненные взгляды: я рассеянно ковырялась вилкой в тарелке. Аппетит пропал. Наконец, измучив себя, доктора и спагетти, я не выдержала и поднялась из-за стола:

–– Не хочу есть. Прошу прощения, Илья Сергеевич. Пойду к себе, полежу, неважно себя чувствую.

–– Где болит? – Встревожился доктор, откладывая вилку в сторону. Потянулся к моему лбу.

–– Не надо! – Не ожидала, что обычная забота вызовет такую волну злости. – Вы мне не муж, не отец, не брат! Даже не любовник! Я могу побыть в одиночестве?!

Раздражение вскипело, мгновенно переродившись в гнев:

–– Вы достали своим бесконечным присмотром! Хватит, я устала! Я не ребенок и не больная!

–– Аня… Я просто… Беспокоюсь за вас… – Опуская голову, пробормотал доктор.

Но меня уже увлекло яростным гневом, как во время шторма утлую шлюпку несёт коварной волной:

–– Вы даже не представляете, что это такое: жить без воспоминаний! Не знать, кто ты, каждый день ощущать себя убожеством, ущербным, без прошлого! С обрубком вместо памяти, как с культей вместо конечности! Что вы лезете в мою душу?! Каждый день! – Орала я, всё больше повышая голос. – Не знаю, кто я есть, какая на самом деле! Хочется пойти и стукнуться изо всех сил этой пустой головой о стену, чтобы из неё хоть что-то вылетело, вместе с мозгами! Я ненавижу себя! Я – сраный урод!

Голос мой достиг наивысшей точки, почти писка, сорвался и стих. Слёзы, бурные, горячие и очищающие, хлынули из глаз. Я рыдала, опустившись на табурет, закрыв лицо руками. Вместе с бурным потоком из души постепенно испарялся гнев.

Крепкие ладони осторожно прикоснулись к плечам. Наклонившись, доктор прошептал:

–– Ну всё, всё. Поплакали и хватит. Сейчас дам таблетку успокоительного, ляжете и уснёте. А завтра это покажется дурным сном. Вы просто переутомились… Надо лечь пораньше, – ласково как ребёнка уговаривал Илья Сергеевич.

Голос убаюкивал…

Глава 4

      На следующий день я старательно отводила глаза, стараясь не встречаться взглядом с доктором Ильей. Было невероятно стыдно за вчерашнюю детскую истерику и грубые слова, брошенные сгоряча. Выпив чашку кофе двумя глотками, я торопливо оделась и выскочила из дома. Мороз на улице заставил съежиться. Я почти бежала, стремясь, как можно быстрее нырнуть в больничное тепло.

Выполняя по порядку рутинные обязанности: протирку поверхностей дезинфицирующим раствором, мытье полов, старалась не думать ни о чём. Это получалось вполне успешно: в сознании царили пустота и тишина. Такое состояние было намного лучше и приятнее, нежели бесконечное самокопание в поисках истины и своего «Я».

Дошла очередь уборки в ординаторской.

–– Анна! Доброе утро! – Врачей еще не было и от звука голоса я вздрогнула.

Передо мной стоял хирург-ортопед собственной персоной. Надо же! Я так сильно старалась выбросить все из головы, что напрочь забыла о вчерашнем происшествии.

–– Доброе утро! – Неохотно выдавила я.

Разговаривать с Ратунским не то, чтобы не хотелось… Тошнило даже от взгляда на него.

–– Насчет вчерашнего… Если есть желание узнать обо всем, сегодня расскажу. Вечером. Сами сядете в мою машину. Буду ждать. Договорились? – Хирург, как будто издевался.

Дразнил как котёнка, издали помахивая перед мордочкой игрушкой на верёвке.

–– Не собираюсь! – Грубо ответила я.

В этот момент в ординаторскую вошел ещё один доктор. Мысленно возблагодарив Бога за появление людей, молча доделала работу и вышла. Внутри вскипала ярость, от которой темнело в глазах. Каков ублюдок!

Больше никаких разговоров! Я окончательно уверилась, что Иван Сергеевич лжёт о том, что меня кто-то разыскивает. Не очень разговорчивая прежде, теперь я стала молчаливой, замкнулась в себе. Ратунского сторонилась, но его присутствие в одном отделении держало в постоянном напряжении.

– Анюта, хотела спросить… – Галя, санитарка из челюстно-лицевого отделения, находящегося напротив нашего, подошла ко мне. – Мне сегодня надо встретиться с одним парнем, а у меня двое висят, надо за ними присматривать. Так мне этот парень понравился, выручи, пожалуйста. Подежурь сегодня вместо меня, прошу! Я заплачу.

Я собиралась отказаться, но, взглянув в умоляющие глаза Гали, осеклась. Она была не менее странная, чем я, эта Галя. Сорокалетняя бездетная женщина, она бесконечно проводила время на сайтах знакомств. Искала свою вторую половинку, уверенная в том, что он непременно ждет ее на просторах интернета.

При этом женщина умудрялась зарабатывать очень неплохие деньги: она постоянно брала подработку в виде присмотра за больными. Родственники, которые были в состоянии платить, щедро одаривали санитарку за присмотр за травмированными. Но Галя при этом еще всячески пыталась устроить личную жизнь!

С момента моего трудоустройства прошел месяц и за это время я два раза подменяла женщину на суточных подработках (когда она подрабатывала, то буквально жила в стационаре). Оба раза она щедро оплачивала подмену. Сначала было неловко брать деньги, я отнекивалась, краснела и говорила, что просто выручила ее. Но, увидев, сколько она заплатила, в следующий раз согласилась без колебаний. Правда, доктору Илье не нравились такие подработки:

–– Аня, не стоит вам браться за подобную работу. Не уверен вообще, что вам надо работать санитаркой. Побольше бы отдыхать, а вы на сутки остаетесь. Перегружаете организм.

Вспомнив о своей вчерашней истерике, я ненадолго задумалась. Перед Ильей Сергеевичем было стыдно. Не хотелось показываться на глаза.

–– Смотри, какой красавчик! – Достав телефон, Галя показала фото мужчины, с которым собиралась встретиться, – ну как тут устоишь?! Ведь правда красавчик?

–– Хорошо, Галь, останусь вместо тебя, – равнодушно скользнув взглядом по холёному лицу красавца на снимках, я поинтересовалась: – А ты уверена, что на встречу с тобой придет именно он? Правда, очень хорош. Даже слишком для Доброславля…

–– Анюта, ты лучшая! – Во взгляде Гали искрилась благодарность.

–– Смотри, аккуратнее там с ухажером… Главное, чтобы хороший человек попался, – пожелала я.

–– Ой, спасибки, родная! – Галина тут же упорхнула на крыльях счастья.

С некоторой завистью посмотрела ей вслед. Потом, со вздохом отправилась проведать её подопечных. Их я уже знала: сморщенный старичок, лет восьмидесяти (поскользнулся и сломал ключицу), и молодая женщина, лет тридцати, которая попала в ДТП. У нее был перелом обеих ног. Женщину было особенно жалко: она постоянно плакала, боялась остаться инвалидом-колясочником на всю оставшуюся жизнь. Я утешала её, как могла. Вот и сейчас я перехватила грустный взгляд её влажных глаз. Стало не по себе, но я улыбнулась:

–– Здравствуйте, Надежда! Как себя чувствуете?

–– Добрый вечер, Анечка! – Торопливо вытирая слезы, проговорила женщина. – Знаете, я постоянно вас жду. Понимаю, что моя санитарка Галя, а высматриваю вас… Может быть, вы могли бы хоть иногда навещать меня? Так легко с вами. Я совсем забываю о болячках…

–– Конечно, буду приходить! – Неловко улыбнулась я. – Если вам и вправду, становится легче… А сейчас, быстренько сделаем обтирание, хорошо?

Мы занимались гигиеническими процедурами и болтали о том, о сём, почти два часа. Надежда отмякла, взгляд стал довольным. Было очень приятно, что женщина хоть ненадолго отвлеклась от тяжелых мыслей. Она рассказывала о своей жизни. Тридцать два года, учительница начальных классов, у нее ещё не было своей семьи, никого, кроме мамы. Мне было искренне жаль её. Если бы было в моих силах, сделала б всё, чтобы женщина поправилась. Наконец, я спохватилась.

–– Простите, Надя, надо же успеть к Семёну Юрьевичу!

Успела и к дедушке, помогла ему поужинать. Левая рука у него была слабой после инсульта, а правая ключица была травмирована.

–– Анечка, вы как лучик солнца среди зимы, – подслеповато помаргивая, смотрел добрыми глазами дедушка.

Стало очень приятно, защекотало в гортани. Какое-то чудо происходит, когда люди, нуждающиеся в тебе, благодарят. И тогда кажется, что на самом деле, никакая я не преступница (может быть, это недоразумение!) Бесконечная давящая тревога отступает и становится легко, как будто тело парит в невесомости… Точнее, моя измученная душа.

Я тянулась к пациентам, совсем необязательно именно к этим, «платным». Так же радостно приветствовали меня «бесплатные». Но общаться с ними приходилось, как правило, на бегу, времени хронически не хватало вследствие большого количества работы. Тогда, как в случае с «платными», можно было не спешить. Это было личное, нерабочее время, которым я могла распоряжаться, как желала.

Пообщавшись с дедушкой, вышла из палаты и направилась в комнату отдыха. Ещё днем отправила Илье Сергеевичу сообщение, что остаюсь на ночную подработку. Дело в том, что подопечным Гали в любой момент могла понадобиться помощь. Ответ доктора Ильи даже немного разочаровал. Короткое «Хорошо». Выходит, ему наплевать на меня и вся его забота – показуха? Дурацкие мысли навязчиво крутились в голове.

Сделав глоток крепкого чая, вздохнула. Что за человек такой? Заботится обо мне человек – и начинаю раздражаться и беситься. Не обращает внимания – и опять не то… Что тебе надо, женщина?!

В дверь раздался стук. Я вскочила, мельком глянув на часы. Была уже половина первого ночи.

–– И снова, здравствуйте! – За дверью стоял не кто иной, как назойливый хирург-ортопед.

Почувствовала, как в кишках противно забурлило.

–– Никак не оставите меня в покое? – Сухо поинтересовалась я.

–– Я на дежурстве. Совсем необязательно, что остался на дежурство из-за вас, – холодно парировал в ответ Ратунский.

Мгновенно ощутила, как горячая краска заливает лицо. В самом деле, у человека дежурство, а я решила, что он явился по мою душу. Ну и самомнение!

–– Извините… Вы что-то хотели? – Намного мягче спросила я.

–– Да. Зайдите в ординаторскую, – приказным тоном заявил хирург.

В глотке застряли готовые вырваться слова возмущения. Возможно, надо чем-то помочь, а я снова о себе, любимой. Что возомнила? Покорно кивнула:

–– Сейчас?

–– Да! – Он развернулся, и, не издав больше ни звука, удалился в другую сторону.