Истинная для двоих

Заметила указатель дамского туалета и рванула туда.

В одной из кабинок кого-то рвало, но мне было все равно. Выдернула несколько салфеток, намочила их и начала смывать косметику, чтобы выглядеть не так отвратительно. Пусть будет чистое лицо, а не эта маска шлюхи.

Удалось не сразу, но все-таки. Волосы пригладила, пожалев, что не засунула в сумочку резинку. Сейчас она бы очень пригодилась.

Из туалета вышла, торопясь убраться из клуба, пока эти двое не проснулись. Нет, я не думала, что они захотят продолжить знакомство, более того, я была уверена, что не захотят. Это просто клубный перепихон, то, что остается в ночи. Вот и все. Пусть там и останется!

Повезло, что на парковке стояло несколько авто. Такси. И пусть ценник мне озвучили неадекватный, я заплатила с радостью, только бы убраться отсюда побыстрее.

На часах было уже четыре, когда я вошла в квартиру. Тихо, стараясь не шуметь, скинула туфли и направилась в ванную. Мне хотелось смыть с себя все, но, уже пустив воду, я вдруг замерла.

Мне нравился запах, который остался на моей коже. Он вызывал странные чувства, необъяснимые, которые не давали мне успокоиться.

– Нет! – твердо сказала сама себе и залезла в ванну.

Я терла кожу до красна, стараясь убрать все, что могло напомнить об этой ночи, но… На моем теле остались отметины от поцелуев, от пальцев, от той бешеной страсти, что владела мною. Они сойдут не скоро и будут напоминать о случившемся еще долго.

Красная и распаренная выползла на кухню, но на пороге замерла.

– Я тебя разбудила? – спросила виновато. – Прости, я старалась быть тише.

– Не получилось, – Машка осуждающе поджала губы.

– Прости, – повторила я, кутаясь в халат, который закрывал меня до пяток.

Прошла к чайнику, поняла, что, несмотря на обиду, сестренка согрела для меня воду. Улыбнулась, взяла кружку, заварила крепкий чай. Все равно не усну, да и она тоже будет ждать утра.

– Хорошо погуляла?

Если бы Маше было не тринадцать, а хотя бы восемнадцать, я бы могла ей признаться. Наверное. Но, скорее всего, нет. Я – старшая сестра, я несу ответственность за нее, за ее воспитание, и не могу позволить моей аморальности испортить и ее жизнь.

– Да, неплохо, – я уткнулась в кружку.

Маша нахмурилась.

– Ань, что-то случилось?

– Глупости какие! – возмутилась наигранно. – Просто столько танцевать… Да я ног не чувствую!

– Судя по твоему виду, не только ног, – Маша успокоилась. – Приготовить завтрак?

Она встала, не дожидаясь моего ответа. Ей хотелось просто себя чем-то занять. Это я поступила малодушно, сбежала в клуб, оставив ее одну со страхами на целую ночь. А Машка держится. Может, это мне нужна помощь, а не ей?

Она достала из шкафа сковороду, поставила ее на плиту. Подошла к холодильнику, достала упаковку яиц, но сделала всего шаг, и вся упаковка полетела вниз.

Я отставила кружку, быстро поднялась и подошла к сестре. Ее плечи вздрагивали, Машка пыталась отвернуться, но я уже успела заметить, как по ее щекам катятся слезы.

Не сильнее. Просто старается сделать вид, что сможет вынести все это. И я бы старалась… Стараюсь. Но я старше. У меня нет иного выхода, я теперь отвечаю за нее.

– Маш, садись, я все сама сделаю, – обняла ее, прижала к себе.

– А-ань, как мы… как мы теперь будем? – всхлипнула, обхватила меня руками, вжимаясь, словно и я вот-вот исчезну.

– Потихоньку. Будем… привыкать, – произнесла я ненавистное слово.

– В кладовке лампочка перегорела, а на балконе полка шатается, – будто это ее успокаивало, начала перечислять Маша. – Мне нужно алгебру подтянуть и… биологию…

– Я помогу, – начала гладить ее по голове, чувствуя, что меня начинает трясти. – Я.

– Ты в алгебре ноль без палочки.

– Научусь. Буду с тобой учить, вспомню.

Нужно было найти слова, но их уже давно не было. Они закончились. И теперь никто не смог бы их отыскать, чтобы успокоить и ее, и меня. Остались слезы, которым не было края, и отчаяние. Я смогла спрятать его, сделать все, чтобы Маша не поняла, как трудно нам будет. Не знаю, сумею ли сделать все, что нужно, но постараюсь.

Она высвободилась из моих объятий и пошла к двери.

– Ты куда? – обеспокоенно спросила у нее.

– Попытаюсь пару часов поспать, – замерла, не оборачиваясь. – Лучше я все равно не сделаю, только испорчу еще что-нибудь…

– Маш…

Она ушла.

Мы справимся, мы сумеем пережить все, вынести все испытания. Это просто жизнь, ничего больше. Все идет своим чередом, как должно.

Я посмотрела на разбитые яйца, но убирать не стала. Слезы застили глаза, хотелось убежать на край света, только подальше отсюда, подальше от всего, что напоминало о них.

Боль. Нам с Машкой осталась только боль. Пустое место в душе. Дырка в сердце. Ее не заполнить, не заклеить, не починить. Все кончено.

Кое-как я дошла до зала и рухнула в кресло. На журнальном столике стояла фотография. Помню, как мама ругалась, что у нас нет ни одного нормального совместного фото, как она заставила сделать его, когда мы поехали на природу. Здесь все счастливы по-настоящему, без фальши, без обмана.

Родители и две дочери. Простая семья.

Которой больше нет.

Жизнь слишком хрупкая штука. Сегодня ты есть, а завтра от тебя не останется даже воспоминаний. Кто о нас вспомнит?

Наши дети.

Папа всегда говорил, что дети – это продолжение, это то, ради чего стоит жить. Вот мы и остались, когда их больше нет.

Мне двадцать три! Всего лишь. Что я могу сделать, что дать Машке? Это сейчас она позволяет себя обнять, разговаривает со мной, но что будет через месяц? А через год? Я не мать, а сестра, зачем слушать того, кто не может похвастаться опытом?

Мама бы разозлилась из-за моего решения, но я не могу иначе. Маша заслуживает нормальной жизни, а я… Я свое отгуляла. Сегодняшняя ночь прямое тому доказательство. Хватит. Я побыла в отношениях, пожила почти семейной жизнью. Отучилась. Попутешествовала немного. И теперь буду жить ради сестры. Она хотела в этом году подтянуть с папой предметы, значит, помогать ей буду я.

Нам осталось только пережить завтрашний день.

Я бы не хотела, чтобы она там была, не видела, как папу отключают от аппарата, но разве я смогу ее остановить? Папа был бы против. Но он уже ничего не скажет. Их с мамой разделила неделя. Целую неделю мы верили, что он к нам вернется.

Неделя…

В их комнате стоит урна с ее пеплом. Как я должна поставить там вторую? Увезти на кладбище и закопать? Ни за что! Мне так хочется, чтобы они оба были рядом. Со мной. С нами.

Но это невозможно.

– Проклятый сентябрь! Что же ты наделал!

Я плакала и знала, что за стеной плачет Машка.

Все, что у нас есть, это мы. В целом мире у нас больше никого нет.

Глава 3

– Анна Михайловна, – я устало подняла глаза. – Почему еще нет документов на «Гермес»?

Лидия Сергеевна меня раздражала. Хотелось схватить со стола клавиатуру и вмазать по ее наштукатуренной морде. Но я сдержалась, потому что начальство бить нельзя, это может плохо закончиться.

– Потому что они прислали мне реквизиты пятнадцать минут назад. Сейчас оформляю.

– Поторопись!

Фыркнула и ушла.

И чего приходила, спрашивается? Просто позлить? Да, такого от нее можно было ожидать. Начальница отдела вечно пыталась показать, что она и только она здесь всем руководит. Мымра крашенная.

Я опустила голову на руки.

Нервы пора лечить. Еще немного и не выдержу, или разревусь, или прибью кого-нибудь. А все из-за Машки, которая вдруг решила, что она взрослая! И как мне с ней быть?

Всего два месяца прошло с того самого дня. Неделю мы плакали, а потом начали возвращаться к нормальной жизни. Если можно ее так назвать. Нормальная… В этом нет ничего нормального.

И вечный стресс привел к тому, что я была сама не своя, реагировала неадекватно, злилась по пустякам.

– Ань, – Ксеня уселась на край моего стола. – Как на счет обеда?

При мысли о готовых обедах, которые можно было купить в нашей столовой, мне стало дурно.

– Нет, я пас. Последний раз закончился не очень хорошо.

– А что такое?

– Кажется, я отравилась, – поморщилась, вспоминая не лучшие минуты прошедших дней.

– О-о-о, – подруга слезла со стола и поправила юбку. – Может, тогда в кафешку сгоняем?

– Не могу, мне этот «Гермес» нужно оформить, они затянули с документами, а мне расхлебывать.

– Не обращай внимания на Лидушку, ей вечно все не нравится.

– Нет, я, правда, должна все доделать, – виновато улыбнулась и вернулась к открытому файлу.

– Я принесу тебе пончик, – подмигнула Ксеня и ушла.

Я рассеянно кивнула. Дел было много. И эти документы, которые нужно было отправить еще вчера, повисли над головой. Так недолго и спятить, пытаясь взвалить на себя непосильную ношу. Но я не могу иначе, я должна утвердиться на этом месте, доказать, что справляюсь… Мне нельзя потерять работу, ведь нам с Машкой больше не на что жить. Конечно, есть пособия, но сколько там? Только школа и кружки отбирают половину моей зарплаты, а девочка хочет выглядеть красивой. И даже если сейчас она об этом не задумывается, то через полгода я взвою, не зная, как вывести ее из депрессии из-за отсутствия какой-нибудь новомодное ерунды.

Нет, так нельзя.

Нельзя загонять себя в кабалу обязанностей и чужих желаний. Но что если мне от этого легче? Что если я не думаю о том, как бы могла сложиться наша жизнь?

Нет. Я все вынесу, все решу. Я смогу.

Я сильная.

– Привет.

Я подпрыгнула на месте, услышав такой родной, но почти забытый голос.

– Юля? – даже заикаться начала. – Юльк-ка? Ты что тут делаешь?

Подруга детства, которую я не видела по меньшей мере год, оперлась о стол и широко улыбнулась.

– Сюрпрайз! Не думала, что я найду тебя в этой дыре?

Да, когда мы расставались, я говорила, что непременно уйду от сюда, исполню свою мечту и… Не сейчас. Нет больше мечты. Закончилась.

– Нет…

– Тогда встречай! – Юлька нахмурилась, отодвинула бумаги, причем, сделала это аккуратно, чтобы ничего не помять, и умостилась на уголок. – А я вот удивлена. Честно. Приехала сюда по старой памяти, думала, поцелую дверь, развернусь и поеду искать дальше, а ты тут. Нет, это не честно! Мы же договаривались, что ты не будешь прозябать здесь.

– Юль, у меня не вышло…

Я и забыла, какая она деятельная. Школьные годы с ней были самыми лучшими, да и колледж пролетел словно сон, без скандалов, трудностей и слез. Она всегда была рядом, помогала, объясняла, выгораживала… И мечтала выбраться из серости, в которой росла.

Это мне повезло, папа и мама была чудесными, самыми лучшими… Просто самыми-самыми родителями! А у Юльки… Бывает так, что хоть и есть ребенок, но он не нужен. Родили – и ладно, накормили, одели, долг выполнили. Так мы и стали с ней почти сёстрами, моя мамочка любила и ее, всегда приглашала к нам, гордилась ее успехами так же, как и нашими с Машкой.

– Да вижу уж, – она закатила глаза. – Как дядь Миша такое допустил? Он же хотел тебя турнуть из дома, если и дальше будешь сиднем сидеть. Что, не смог? Мне с ним поговорить? Тебя за уши из дома выволочь не мешало бы.

– Юль, – в горле встал ком. – Юль…

– Ну, и чего «юлькаешь»?

Я должна ей сказать, это будет правильно, но так сложно.

Слезы навернулись на глаза, Юлино лицо расплывалось, скрытое полупрозрачной пеленой.

– Их нет…

– Кого нет? – не поняла она, чуть-чуть встревожившись.

– Мама и папа… Их нет. Они… Они в сентябре на машине разбились. Мы теперь с Машкой одни остались.

Юля побледнела. Наверное, она сейчас стала похожа на меня. Но у нее было больше сил, она смогла сдержаться, выдохнуть, мотнуть головой.

– Ох, Анька, ну, как же так, – сползла со стола, обошла его и обняла меня. – Как же вы теперь, маленькие мои. И почему мне не позвонила? Я бы тут же сорвалась с места, прилетела к тебе… Ну, почему не позвала, не сообщила?

Я не знала, что ей сказать. Мне не хотелось даже говорить обо всем.

Рассказать, что я сама позволила отключить папу от аппарата искусственного дыхания? И то, как держала его руку, понимая, что она холодеет? Как видела изменения в цвете кожи… Свой страх и ужас от осознания, что ничего не изменить. Нет, таким лучше не делиться, не говорить вслух. Пусть оно останется где-то в сердце, растворится в ежедневных заботах, забудется. Когда-нибудь все забудется.

– Я не могла, Юль.

И она меня поняла.

– А я со своими вообще не общаюсь, – она отступила от меня. – Глупо, но не могу иначе. Приезжала, мать денег тупо на водку просила. Я дала и… Не возвращалась, – Юля криво усмехнулась. – Да уж, я тут с такой надеждой к тебе ехала, а оно вон как… А Машка?

– Держится.

– Вам… Денег хватает?

– Да, с этим проблем нет, – признаваться, что все не так уж радостно, мне не хотелось.

Но я забыла, что Юлька меня слишком хорошо знает.

Подружка качнула головой, хлопнула меня по плечу:

– Ты здесь загнешься, в этом болоте. Я ведь чего приехала – мне помощник нужен, человек, которому я буду безгранично доверять.

– Юль, я не буду работу менять, – предупредила сразу, но она не успокаивалась.

– Я и не прошу. Слушай, там занятость – максимум пару часов, вечером, после основной, а оплата хорошая. Я договорюсь, тебя будут на тачке забирать, привозить, потом увозить.

Юлька упрямая, если приехала спустя столько времени, значит, задалась целью, и все будет так, как захочет она. Еще учась в школе Юля решила никогда не опускаться до дна, плыть к свету, выбираться из того кошмара, который видела вокруг себя каждый день. Да, мои родители помогали нам обеим, поддерживали, и ей хотелось доказать, что она достойна.

Интересно, что же за работу она нашла? Мы закончили экономический вместе, но я почти сразу устроилась сюда, о чем жалею, а Юлька полетела покорять большие города и вершины. Если очень хочешь, то можешь добиться многого, родители всегда так говорили…

– Я не могу, – качнула головой. – Я понимаю, но, правда, не могу. Деньги нужны, но Маша… Маша немного, – я не знала, как сказать, – Маша немного вышла из-под контроля.

– От рук отбилась? – Юля нахмурилась. – Я с ней поговорю.

– Не стоит, – поспешила улыбнуться. Мне было стыдно признаваться, что я упустила тот момент, когда мы с сестренкой могли стать ближе, когда обе так глубоко ушли в себя, что теперь шли разными дорогами. – Я знаю, что вы с ней хорошо ладите, но я… Я подумываю о психологе.

Вариант не самый лучший, но и он сейчас мне был не по карману. Зато, может, Машка бы выговорилась незнакомому человеку, обсудила все то, что ее тревожит, не стесняясь, не думая, что я считаю ее неправильной и глупой.

– Так, дорогая, теперь ты не отвертишься. Не надо петь мне песенки о том, как вы счастливы, купаетесь в роскоши и прочие семью семь удовольствий. Все я знаю и понимаю. Проблем не решу, но могу помочь. И ты мне поможешь. Слушай, Анька, тебе надо вылезти из этого болота!

– Юль…

– Не Юлькай!

– Я работаю, – она огляделась, словно думая, что кто-то может нас подслушать. – Я работаю на оборотней.

Вздрогнула. Вот же черт, она спятила.

Связываться с оборотнями себе дороже, это знает каждый. Может быть, в других городах все спокойнее, но не здесь, не у нас. Слишком много зла они причинили людям. Конечно, среди них, как и среди людей, есть разные – и хорошие, и плохие, и те, к кому можно относиться нейтрально. Но все-таки большая часть теневого бизнеса, преступности, всего, где крутились большие деньги, принадлежало этим животным.

Как Юлька могла с ними связаться? Неужели желание доказать, что она чего-то стоит, довело до плохой дорожки?

– Юль, но это же…

Подруга нахмурилась.

– Так, еще ты начни утверждать, что связываться с оборотнями нельзя! Радость моя, пойми, они благороднее и правильнее многих людей. Да я вообще о проблемах забыла с тех пор, как начала на Горского работать. Ань, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Да я сама не представляю, что бы со мной было… что сейчас со мной, после этих новостей. Пойду, наверное, напьюсь вечером, – она приоткрыла губы, втянула воздух, и резко подняла голову вверх, будто пытаясь заставить слезы вернуться обратно в глаза. – Хотя… Не напьюсь, он мне не позволит. Но я все равно прошу тебя о помощи. Нам обеим это нужно. Тебе хватит тонуть, пора выплывать на поверхность. Стадии принятия горя хороши, но нужно идти дальше, жить если уж не для себя, то для Машки. Поверь, не успеешь оглянуться, как наша крошка вырастет и притащит домой парня, а ты погрязшая в рутине будешь ей не советчиком, а помехой.

– Давай без страстей, – нахмурилась.

Не хотелось думать, что я стану для сестренки обузой.

– Думаешь, я не права? Ань, все так и начинается. Твоя раковина не вечная, треснет, потом себя не соберешь.

– Я не буду бросать работу, – предупредила ее.

– Да упаси Луна! Я об этом и не прошу!

– Луна? – удивилась такому восклицанию.

– Привыкнешь, – отмахнулась Юлька. – Оборотни страшные только на словах, на самом деле – чистые душки.

– Опасные, – буркнула, но она меня расслышала.

– Не зли их, и опасности никакой. В общем, я работаю в клубе «Бриллиант», веду всю бухгалтерию, закупки, персонал… Слишком много на мне, я одна не справляюсь. Максим чуть бизнес не упустил, пришлось поднапрячься. Хотя последние месяцы были очень плодотворными, с этим не поспорить, наверстали почти все, – хмыкнула Юля. – Но мне нужен помощник, которому я могу доверять на все двести процентов. Ты в деле?

А я… я молчала, не в силах произнести даже одного-коротенького «да». На меня нахлынули старательно подавляемые воспоминания. Я пыталась забыть ту ночь, оставить ее в прошлом. И не могла. Я не собиралась больше показываться в том клубе, не ожидала, что судьба преподнесёт мне такую свинью. Стереть то, что совершила, невозможно, память все время подкидывала картинки и…

Никто не понимал, почему я старалась нигде не бывать, никуда не выходить. А я попросту скрывалась, боясь столкнуться с одним из тех парней где-нибудь на улице. Они явно не бедные, уверенные в себе мужчины, которые просто провели горячую ночь с доступной дурочкой. Но ведь я была не такой! И стыд никуда не уходил, примешивался к удовольствию, мучил днем и ночью.

И что если я встречу их там?

– Ань?

Подняла глаза на Юлю. Не знаю, что она увидела в моем взгляде, но взволновалась, прикусила губу.

– Я, наверное, не смогу…

– Анна Михайловна, документы готовы? – Лидия выросла словно из-под земли.

– Да, две минуты, – ответила ей.

– А вы кто? – холодный, чуть завистливый взгляд достался подруге.

– А я так, мимо проходила. Ань, вечером за тобой заедут. Отказ не принимается.

Я только кивнула. Сил спорить не было. Поздно. Она права, стоит выползти из раковины и не прятаться из-за того, что я могу случайно встретить того, с кем один раз трахнулась. Подумаешь, по городу ходят сотни людей, знакомых и нет, а я боюсь, что в этом сумасшедшем забеге встречу именно их. Невероятно.

– Я жду, – топнула ногой Лидия, когда Юлька ушла, послав мне на прощание воздушный поцелуй.

Оставалось только нажать кнопку «печать», что я и сделала. Принтер загудел.

Вечером нужно будет все обсудить с Машкой, иначе я ее точно потеряю.

Глава 4

Стрелка часов подбиралась к девяти, а Маши все не было. Я звонила, но она не брала трубку, сбрасывала каждый мой звонок. Сестринская обида – самая страшная вещь. Никто не знает, к чему может привести неосторожно брошенное слово. Или несказанное. Мне стоило вести себя с ней иначе, но стоило решить так, и оказалось, что дверь уж закрыта, что меня никто не хочет слышать.

Юля звонила и предупредила, что машина приедет за мной к половине десятого, оставалось совсем немного времени, и я хотела все объяснить Машке, прежде чем уеду.

Щелкнул замок, и я вздрогнула, ожидая, что дверь откроется.

И вздрогнула еще раз, когда увидела, в каком виде была моя маленькая сестрёнка.

– Маш? – севшим голосом позвала ее, и получила в ответ лишь молчаливое презрение.

Я не обращала внимания на ее гардероб, а надо было. Ботинки на высокой платформе, короткое платье, похожее на то, в котором я искала приключения на пятую точку. Пальто – это было единственное, что можно было назвать приличным, остальное – рабочая форма девочки с трассы.

И макияж. Неумелый, крикливый, совершенно неуместный на юной мордашке.

– Что пялишься? – развязно спросила она и прошла мимо, направляясь в свою комнату.

– Что на тебе надето?

– Вещи, – она замерла, будто ждала, что я начну кричать.

Складывалось ощущение, что именно этого ей и хотелось. Почувствовать, что я строгий воспитатель, а не молчаливый наблюдатель. Но я не могла ругать ее, заставлять делать то, что мне хотелось, учить жизни…

– А где ты была?

– С друзьями! Еще вопросы будут?

– Нет, – они были, но это не разговор пяти минут, нужно больше времени. – Маш, меня сегодня вечером не будет дома, вернусь поздно.

– Куда ты? – на миг с нее слетела самоуверенная маска.

– Юля предложила мне с ней поработать, хочу посмотреть место.

– Юлька вернулась? – почти радостно воскликнула Маша и даже улыбнулась. – А она в гости придет?

– Хочу ее заманить. Очень надеюсь, что у меня выйдет.

Мелькнуло и пропало. Машка снова стала холодной, развернулась, никак не прокомментировав мои слова, и скрылась в своей комнате, громко хлопнув дверью.

Плохая я сестра.

Телефон зазвонил. Отстраненно посмотрела на экран. Незнакомый номер.

– Слушаю.

– Анна Михайловна, я уже у подъезда, – мужской голос уважительно поприветствовал меня.

– Спускаюсь.

Бросила взгляд на дверь в комнату Машки – завтра я с ней обязательно поговорю!

Машина действительно ждала у подъезда. Я даже замерла, но выдохнула и села на заднее сиденье.

– Здравствуйте, Анна Михайловна, Юлия Александровна просила доставить вас в целости и сохранности.

– А вы собирались по частям? – пошутила неловко.

– Нет. Но я это говорю, чтобы вы не волновались. Мы людей не едим.

Зря он это сказал, я тут же начала переживать, осознав ужасное. Он оборотень! Водитель машины, которая должна доставить меня к Юле, оборотень. Ох, а ведь я не собиралась с ними контактировать, думала, что смогу держаться подальше.

Кажется, он уловил мой страх, потому что я поймала край его улыбки, отраженной в зеркале заднего вида, и авто рвануло с места. Я едва успела пристегнуться, зажмуриться и подумать, что найду, как отомстить Юльке за все.

Мне кажется, я выучила дорогу к клубу, знала каждый поворот. Впрочем, это могло быть самовнушением. Но, не смотря на это, приехали мы быстро, водитель гнал, и мне казалось, что он вообще не притормаживал, словно для него не существовало красного сигнала светофора.

– Приехали, Анна Михайловна.

– Спасибо.

Вывалилась из машины, вдохнула холодный воздух.

– Анька, не тормози, – меня тут же сцапала за руку Юлька. – Пошли быстрее. Ты уж прости, что не через главный, – она потащила меня в неприметную дверь, на которой было написано «только для сотрудников». – Босса сегодня нет, и это просто счастье. Он с утра таким злым был, думала, всех на лоскуты порвет. Потом познакомитесь…

– Я еще не сказала, что буду тут работать, – каждая клеточка тела кричала «нет».

– Анька, я тебя знаю. Ты в том болоте задыхаешься, тебе что-нибудь поинтереснее подавай. Так что успокойся, вольешься быстро.

Ага. Только ты не знаешь, какие у меня воспоминания об этом месте. И лучше тебе не знать…

Мы прошли по служебному коридору и оказались в большом кабинете, в котором стояли два стола и три шкафа. Я огляделась и застонала, потому что поняла, в чем именно нужно было помогать.

– Нет!

– Ну, солнышко, ты ведь умеешь, – сделала круглые глазки Юлька.

– Нет. Ты знаешь, что я терпеть не могу систематизировать все за тобой.

– Но умеешь!

Выдохнула. Юлька – маленький гениальный ураган. Она могла высчитать все, разрулить любую проблему, но совершенно не умела придерживаться порядка. Я помогала ей, учила записывать, складывать все по местам… Безуспешно. Стоило оставить ее без присмотра, и все нужно было начинать сначала.

– Ты сеешь хаос…

Целый час я пыталась вникнуть, где у нее что находится. Еще полчаса ушло, чтобы хоть немного раскидаться с тем, что лежало на столе, но мы обе понимали, что это только начало. Непочатый край бумаг, одни из которых нельзя было терять ни в коем случае, а другие легко можно было выкинуть еще полгода назад.

– Пить хочу, – выдохнула Юля, потягиваясь. – Сходим?

– В туалет, – поняла, что мне хочется двух противоположных вещей.

Она проводила меня до нужной двери и оставила, наказав не уходить далеко. Впрочем, я и не собиралась этого делать.