Две сестры

В возрасте двадцати четырех лет, уже имея за плечами кое-какой опыт работы и несколько интересных, хотя и спорных, статей, Морис впервые переступил порог Даблин Ньюсуик. Ему отчаянно хотелось работать в каком-нибудь крупном издании, и Даблин Ньюсуик подходила ему не меньше, чем любая другая газета.

Морису повезло. Самоуверенный молодой человек заинтересовал главного редактора, и Шеннон был принят на работу внештатным сотрудником. Не прошло и трех месяцев, как Морис был зачислен в штат, и с тех пор судьбы Мориса Шеннона и одной из ведущих газет Ирландии Даблин Ньюсуик были неразрывно связаны.

Мистер Паррингтон, занимавший в то время пост главного редактора газеты, был одновременно ее оплотом, душой и совестью. Он проводил на работе двадцать четыре часа в сутки, ел там, спал там и даже женился на молоденькой стенографистке, которая каждое утро являлась в контору, чтобы перепечатывать его документы. Джейкоб П. Роббер, единоличный владелец газеты, хлопот не знал с мистером Паррингтоном. Под его руководством Даблин Ньюсуик стала одной из самых известных и читаемых газет города и приносила стабильную прибыль.

Морис Шеннон тоже сыграл свою роль в процветании газеты. Именно с его подачи Даблин Ньюсуик стала затрагивать острые социальные и политические темы, которые не всегда находили отклик в душах сильных мирах сего, но неизменно окупались интересом читателей.

Это были золотые деньки. Морис быстро становился знаменитым, его неоднократно пытались переманить конкуренты, но он оставался верен Даблин Ньюсуик и Чарльзу Паррингтону. Так продолжалось около шести лет, и Морис, который со свойственной ему беспечностью никогда не пытался загадывать на будущее, был уверен, что такое состояние вещей сохранится долго.

Но жизнь полна неожиданностей, на первый взгляд не связанных между собой, но способных повлиять на размеренный ход человеческого существования самым кардинальным образом. В тот год, когда Морис Шеннон праздновал свое тридцатилетие, мэром Дублина был выбран некто Кейси О’Шелли, непримечательный на вид человек, но обладающий серьезными связями в деловых кругах. И вольный тон Даблин Ньюсуик все сильнее раздражал влиятельных приятелей мистера О’Шелли. Джейкобу П. Робберу было сделано внушение. Ему аккуратно указали на то, что его газета в последнее время переходит все границы, что абсолютно неприемлемо в цивилизованном обществе. Роббер все понял с полуслова и не на шутку испугался. Гнев этих людей был чреват ужасными последствиями, и бизнесмен стал уделять Даблин Ньюсуик гораздо больше времени.

Чарльзу Паррингтону такое вмешательство понравиться не могло. Он обнаружил, что хозяин, который раньше смотрел сквозь пальцы на очень многое, стал чересчур внимателен даже к абсолютно безобидным материалам. Роббер требовал, чтобы с ним согласовывали каждую тему, и Паррингтону не составило большого труда догадаться, откуда ветер дует. Он пробовал сопротивляться. Но Джейкоб П. Роббер был непреклонен. Он вовсе не желал, чтобы Даблин Ньюсуик превращалась в оппозиционную газетку.

Кто-то должен был уступить. Джейкоб П. Роббер был моложе, упрямее и богаче, и Чарльз Паррингтон вскоре подал в отставку. На самом деле все знали, что владелец газеты фактически уволил его.

В то время многие сотрудники покинули Даблин Ньюсуик. В их числе был бы и Морис Шеннон, если бы не своевременное вмешательство Паррингтона. Он принимал проблемы Мориса близко к сердцу и всегда старался по возможности помогать ему. Именно Паррингтон посоветовал молодому человеку не горячиться.

– У Роббера есть голова на плечах, – с горечью признавал он неоднократно. – Не спеши, Морис. Не позволяй мелочной обиде взять вверх. Ты и Даблин Ньюсуик неразделимы, а я, наверное, стал слишком стар и не могу идти в ногу со временем…

Морис возмущался, спорил, но в конечном итоге послушался своего наставника и остался.

Первый год тесного сотрудничества Шеннона с Джейкобом П. Роббером был весьма бурным, но со временем они оба научились уступать. Роббер понял, что Шеннону свобода творчества нужна как воздух, а Морис согласился ставить его в известность относительно своих планов. И дело пошло.

Паррингтон оказался прав. Джейкоб П. Роббер постепенно превращался из чисто номинальной фигуры в настоящего владельца, железной рукой управляющего своими подчиненными. Газета процветала, но Морис Шеннон все равно с тоской вспоминал беззаботное удалое время, когда у руля стоял Чарльз Паррингтон…

Чарльз ни за что не отправил был меня брать интервью у актриски на отдыхе, ворчал Морис, пододвигая к себе телефонный аппарат. Он-то прекрасно умел распределять обязанности между всеми.

Морис разглядывал красный диск телефона, машинально отодвигая неприятный момент. Предварительная информация собрана, разведка проведена. Роббер сообщил ему, что Флер Конде остановилась в отеле Меррион, и что с главным портье существует договоренность. Если он сошлется в разговоре на владельца Даблин Ньюсуик, его беспрепятственно соединят с мадемуазель Конде, проживающей в гостинице под совершенно другим именем. Он сумеет убедить эту дамочку побеседовать с ним, возьмет у нее интервью, напишет стандартную статью и забудет об этом мерзком задании как о кошмарном сне. Так чего же он ждет?

3

– Отель Меррион, добрый день.

Морис явственно ощутил, как скулы его невидимой собеседницы сводит вышколенная улыбка.

– Добрый день. Я бы хотел побеседовать с мистером Дарэнхью, – сказал Морис, бросив беглый взгляд на бумажку с именем главного портье.

– Минуточку.

Вскоре в трубке раздался низкий мужской голос.

– Дарэнхью у телефона.

– Вас беспокоит Морис Шеннон от мистера Роббера, – представился Морис. – Я бы хотел переговорить с мисс Флер Конде.

Вот идиотское имя, мрачно добавил он про себя. Так и не знаю, правильно ли я ставлю ударение…

– Сейчас я соединю вас с ее номером, – без колебаний ответил Дарэнхью.

Морис невольно усмехнулся. Интересно, сколько Робберу пришлось отстегнуть, чтобы заставить этих людей раскрыть секрет француженки?

Один, два, три, четыре, пять. Гудки казались бесконечными. В обычной жизни Морис Шеннон не отличался терпением, и если бы он звонил своей сестре или матери, он давно бы в сердцах швырнул трубку. Но сейчас все было по-другому. На работе Морис преображался, и если будет надо, он готов просидеть так хоть весь день, терроризируя мадемуазель Конде бесконечными звонками. Посмотрим, у кого нервы крепче…

– Алло, – ответили на том конце провода.

Морис торжествующе улыбнулся. Всего лишь восемнадцать гудков. Сущие пустяки.

– Здравствуйте, – заговорил он с самими чарующими интонациями, на которые только были способны его связки. – Я имею честь беседовать с миссис Уолтергейм? Меня зовут Морис Шеннон и…

– Я не миссис Уолтергейм, – бесцеремонно прервали его. Женщина говорила на безупречном английском, и лишь изысканная правильность ее речи выдавала в ней иностранку.

– Простите, – извинился ничуть не обескураженный Морис.

Он не сомневался в том, что Флер Конде, зарегистрированная в отелем под именем миссис Уолтергейм, не сама поднимает телефонную трубку. Наверняка это горничная или секретарь. Актрисы любят путешествовать с толпой прислуги, а этот пронзительный грубоватый голос вряд ли может принадлежать звезде французской сцены!

– Что вам надо? – резко спросила женщина. – Миссис Уолтергейм отдыхает.

Значит, она здесь, обрадовался Морис. Что ж, не сегодня, так завтра, но я ее достану.

– Я представляю Дублинское Общество Любителей Древностей, – проникновенно выдохнул он, стараясь говорить вкрадчиво и волнующе. – До нас дошла информация, что миссис Уолтергейм интересуется старинными украшениями и обладает некоторыми весьма редкими экземплярами…

Эту легенду он выдумал только что. Морис вообще предпочитал действовать по наитию. Сколько раз он убеждался в том, что экспромт ему удается гораздо лучше, чем любая тщательно продуманная версия.

– Экземплярами чего? Что вы такое говорите, молодой человек? – Судя по голосу, женщина была сбита с толку. Или ирландский акцент Мориса был слишком силен для ее иностранного уха?

– Драгоценностей, редких, древних украшений, – вежливо уточнил Морис.

Он так и представлял себе свою собеседницу. Скорее всего немолодая и не слишком сообразительная. Капризная актриса всюду таскает ее за собой, потому что она верная сторожевая собака, и на ее фоне так легко чувствовать собственное превосходство.

– Какое вам дело до драгоценностей миссис Уолтергейм? – подозрительно спросила женщина.

Морис выразительно поднял глаза к небу. Она еще глупее, чем он предполагал. Но трубку пока не бросила, это хороший знак. Значит, он на верном пути.

– Наше общество коллекционирует разные древности, вернее полезную информацию о них, поэтому мы всячески заинтересованы в пополнении нашей коллекции. Вы понимаете меня, миссис…

– Мисс Преджиде, – процедила женщина.

Я был прав, ухмыльнулся Морис. Типичная старая дева в услужении у более молодой, богатой и удачливой женщины. Тут любой характер испортится.

Он устроился в кресле поудобнее и принялся излагать мисс Преджиде подробности работы мифического общества любителей антиквариата. Он так и сыпал именами и цифрами, надеясь ошеломить бедняжку и произвести на нее впечатление. Более того, Морис слишком хорошо знал, что его глубокий голос, способный выразить в одном восклицании целую гамму чувств, неотразимо действует на прекрасный пол. Металлические нотки неискоренимого ирландского акцента придавали этому голосу дополнительное очарование. Никто не мог устоять, если Морис Шеннон действительно желал понравиться.

– Ах, вы так интересно рассказываете, – кокетливо сообщила ему очарованная мисс Преджиде, не ставшая исключением из общего правила. – Но я не уверена, что мадемуазель… миссис Уолтергейм захочет встретиться с вами… Она так нелюдима…

Пусть она хотя бы переговорит сейчас со мной, чуть не брякнул Морис. Разительная перемена, произошедшая с неприступной мисс Преджиде невероятно забавляла его и заставляла надеяться на то, что с мадемуазель Конде он тоже справиться без труда.

– Я не сомневаюсь, что если вы передадите миссис Уолтергейм мою просьбу, то ей обязательно захочется заглянуть к нам. Думаю, вы сами не отказались бы составить ей компанию…

Морис замолчал, давая женщине возможность домыслить остальное самой. На несколько минут воцарилась интригующая тишина. Морис мог поклясться, что мисс Преджиде лихорадочно соображает, как бы ей убедить свою строптивую и нелюдимую хозяйку принять предложение галантного ирландца. Наверняка она уже умирает от желания увидеть этого мистера Шеннона воочию!

– Мистер Шеннон, вы знаете, миссис Уолтергейм уже проснулась и зовет меня. Я, наверное, попробую переговорить с ней прямо сейчас. В это время она обычно бывает в хорошем настроении.

– Я был бы вам чрезвычайно признателен, – проникновенно заговорил Морис. – Вы даже не представляете себе, насколько я…

Но удаляющиеся шаги показали ему, что мисс Преджиде уже находится вне зоны слышимости. Будем надеяться, что ей удастся убедить неприступную миссис Уолтергейм, подумал Морис. Он еще не решил, как заставит Флер раскрыть свое инкогнито и встретиться с ним, но пока это было несущественно. Он уже завоевал симпатии одного человека из ее окружения, для первого раза этого было достаточно.

– Мадемуаз… Миссис Уолтергейм согласилась переговорить с вами. – Голос мисс Преджиде прерывался от радости и волнения.

– Спасибо. – Морис постарался сдержать восторг.

Достопочтенному члену Дублинского Общества Любителей Древностей не годится вопить, словно мальчишке. Но оговорки в речи этой милой дамы поистине великолепны. Неужели она не догадывается, что выдает свою хозяйку с головой?

– Алло, я слушаю вас, – раздался в трубке другой голос, и Морису стало некогда размышлять о переменчивости женского характера.

Голос Флер Конде был очень низким, с хриплыми чувственными нотками. Она говорила медленно, с явным иностранным акцентом, правда, несколько иным, чем мисс Преджиде, но это ни в коей мере не умаляло красоты звучания ее речи.

– Простите, что беспокою вас, миссис Уолтергейм, но я хотел бы…

– Все в порядке. Если бы вы беспокоили меня, я бы не взяла трубку.

Мориса прервали с настоящей королевской бесцеремонностью. Эта женщина привыкла повелевать, это чувствовалось и в манере разговора, и в интонации, и в словах. Да, орешек будет покрепче, чем мисс Преджиде, подумал Морис с азартом. Задание Роббера, казавшееся таким скучным и бессмысленным, стало ему нравиться.

– Я представитель Дублинского Общества Любителей Древностей…

– Преджиде уже сказала мне об этом.

Манера этой женщины граничит с невежливостью! Морис нахмурился и решил перейти в атаку. Хватит бархата и меда, пора побряцать сталью.

– Значит, вы согласны на мое предложение? – довольно агрессивно спросил он.

На том конце послышался серебристый смех. Мориса внезапно прошиб холодный пот. Эта женщина словно играет с ним!

– Что смешного в моих словах?

– Простите. Я не совсем поняла, о чем речь, но ваша скорость мне нравится. Я люблю быстрых мужчин.

Это было настолько неожиданно, что Морис позорно закашлялся.

– То есть, вы согласны?

Он быстро пришел в себя после секундной заминки. Очарование ее голоса бесспорно, но Морис решил не терять времени даром. Эта покорительница мужских сердец считает, что может справиться с любым? Естественно, все указывает на это. Резкая смена темы, волнующая откровенность, эротизм в голосе… Вот пусть и попытает свои силы на нем. А он тем временем выполнит задание Роббера, и обе стороны будут довольны.

– Смотря на что… – В голосе Флер прозвучал откровенный намек, призыв, но Морис не посчитал нужным откликнуться на него.

Я с тобой не собираюсь играть в эти игры, мелькнуло у него в голове.

– Я бы хотел встретиться с вами, показать вам наши замечательные экспонаты и послушать о ваших драгоценностях. С вашего позволения я бы сфотографировал их и внес бы в наш каталог…

И тут до Мориса впервые дошло, что его идея с дублинским обществом любителей древностей была далеко не самой лучшей. Любой здравомыслящий человек сразу поймет, что здесь дело нечисто.

– А если у меня нет древних драгоценностей? – весело спросила Флер, отбросив на секунду томность.

Морис расстроенно цокнул языком. Вот и первый здравомыслящий человек.

– Но меня надежно проинформировали, миссис Уолтергейт, что…

– Не Уолтергейт, а Уолтергейм, – ледяным тоном поправила его Флер. – Давайте начистоту, мистер Шеннон. Кто вы такой и что вам от меня надо? И не вздумайте вновь заводить эту историю насчет древностей.

Морис только диву давался. В мгновение ока его собеседница из интригующей соблазнительницы превратилась в грозного судью. Она не спрашивала, она требовала, и не подчиниться этому голосу было невозможно.

– Я бы хотел взять у вас интервью, мадемуазель Конде, – честно признался Морис, поняв, что с играми пора завязывать.

Флер помолчала. Морис затаил дыхание.

– Вы журналист? – спросила она.

Можно было вздохнуть с облегчением. Она не стала ни отпираться, ни возмущаться.

– Да. Еженедельная газета Даблин Ньюсуик.

– Дурацкое название.

– Не более, чем остальные.

Снова молчание.

– Откуда вы про меня узнали?

Голос Флер был напряжен, и Морис невольно пожалел ее. Ведь недаром она старалась скрыть свое настоящее имя… Снова он с отвращением вспомнил о Роббере. Послать его, Мориса Шеннона, заниматься этим гадким делом! Подслушивать и выпытывать…

– Я бы предпочел не раскрывать свой источник, – вежливо ответил Морис. – Но смею вас уверить, что больше об этом никому в Дублине неизвестно.

Он отнюдь не был в этом уверен, но что еще он мог сказать?

– О чем вы хотите меня спросить?

Морис замялся. Он знал, как брать интервью у политиков и адвокатов, преступников и обывателей, но о чем беседовать со светской львицей… Этим занимались другие сотрудники Даблин Ньюсуик, и Морис пожалел, что не сообразил обратиться к ним за советом. Например, Терри Ллойд в два счета набросал бы ему план интервью. Терри славился своим умением найти общий язык с любой капризной звездой!

– Я еще точно не знаю…

– Не знаете? – с издевкой спросила Флер. – Хорошенькое дело.

– Я соображу на месте, – буркнул Морис.

Самая странная беседа из всех, что когда-либо были в его жизни, а уж он немало повидал странностей!

– Почему же вас послали охотиться за мной? – продолжала неумолимая Флер. – Неужели не нашлось никого поопытнее?

Она откровенно смеялась над ним, и акцент в ее речи стал еще заметнее.

– Я не занимаюсь светской хроникой, зато специализируюсь в добывании информации, – запальчиво выдал Морис и тут же пожалел об этом.

– Самое подходящее занятие для газетного писаки, – уничижительно произнесла Флер.

Морис чувствовал, что теряет контроль над собой. Эта дама издевается над ним самым бессовестным образом. В любой другой ситуации, там, где от его хладнокровия зависела судьба важных материалов, он никогда не терял головы. Но сейчас терпеть насмешки… ради чего?

– Я же не называю вас пошлой актриской, хотя кто знает, что я о вас думаю? – грубовато парировал он. – Почему же вы позволяете себе оскорблять меня?

– О-ля-ля, – протянула Флер, – вот так ирландские джентльмены…

Краска бросилась Морису в лицо.

– Простите, я увлекся нашей очаровательной перепалкой, – выдавил он из себя.

Ответ Флер снова заставил его потерять контроль над собой.

– Я согласна встретиться с вами, – заявила она. – Приходите завтра сюда к четырем часам. Я предупрежу, чтобы вас беспрепятственно пустили.

И прежде чем Морис успел что-либо сказать, она повесила трубку.

Вот дрянь, выругался он вслух. Величайшая актриса современности! Тьфу!

Морис встал из-за стола. Хорошо, что его рабочее место отделено перегородками от остальных, и никто из сотрудников не слышал его разговор с Флер Конде. Значит, он может представить им любую версию и выставить себя в самом выгодном свете. Нельзя сказать, чтобы тщеславие Мориса было непомерно раздуто, но кому понравится, когда над ним в глаза смеются?

Морис вышел в главный зал и направился к столу Люси Стивенс.

– Передай Робберу, что завтра в четыре я встречаюсь с Флер Конде, – небрежно бросил он.

Люси вспыхнула.

– Ты с ней говорил?

– Только что.

– И она сразу согласилась встретиться с тобой?

– Не сразу, – хмыкнул Морис. – Но у меня нашлись веские аргументы.

Он и сам не понял, почему Флер внезапно сменила гнев на милость и предложила встретиться.

– Класс… Морис, ты чудо… – Люси смотрела на него глазами, полными собачьей преданности. – Только у тебя могло такое получится. Ни один журналист не брал у нее интервью в течение пяти лет!

Люси молитвенно сложила руки на груди. Она выглядела сейчас необыкновенно хорошенькой, и Морис впервые с удивлением заметил, что мисс Стивенс, пожалуй, самая привлекательная девушка Даблин Ньюсуик. Эти большие голубые глаза, пухлые соблазнительные губки. Фигура, правда, немного полновата, но идеальных людей не бывает… В этой Люси Стивенс определенно что-то есть.

– Кстати, Люси, – Морис чуть наклонился к девушке. – Давно хотел спросить тебя, почему бы нам не поужинать вместе как-нибудь? В итальянском ресторанчике прекрасная пицца, или, если хочешь, можно заглянуть в кабачок дядюшки Тилля, там чудесно готовят мясо.

Люси покраснела от удовольствия.

– Это было бы здорово, Морис…

– Тогда как насчет сегодня?

Люси кивнула.

– У тебя есть несколько часов, чтобы решить, куда ты хочешь пойти, – Морис беззаботно улыбнулся и пошел к себе, оставив Люси наедине со своими мыслями.

Восторг мисс Стивенс не поддавался описанию. Подумать только, сам Морис Шеннон пригласил ее поужинать!

Морис догадывался, что многие женщины находят его привлекательным и отнюдь не прочь завлечь его в свои сети, однако ему всегда удавалось достойно избегать расставленных ловушек. Смыслом его жизни были отнюдь не любовь и хорошенькие женщины, а работа. Когда Мориса упрекали в том, что он слишком мало чувствует и слишком много думает, он отвечал с неизменной улыбкой, что таковым его сотворила природа, и что жизнь его подчинена велению разума, а не сердца.

Дамы находили это обстоятельство весьма досадным. Они не отдавали себе отчет в том, что привлекательность Шеннона лишь увеличивалась благодаря его небрежному отношению. Каждая красотка грезила о том, что именно у нее получится приручить хищника и насладиться его обожанием и покорностью. О том, что же делать с ним дальше, ни одна не задумывалась всерьез.

Морис же с насмешкой взирал на их попытки, считая все это мышиной возней. Хотя поужинать с Люси, конечно, будет очень приятно…

4

Ровно без пятнадцати четыре Морис вошел в отель Меррион. Настроение было радужным, одежда безупречной. В руках он сжимал небольшой букет из фиалок, чтобы смягчить в кокетке дракона и пробудить в актрисе женщину. Причин сомневаться в собственной неотразимости у него не было. Вчера мисс Люси Стивенс вполне наглядно доказала, что перед Морисом Шенноном не устоять ни одной женщине. Если, конечно, он этого захочет.

– Я Морис Шеннон, миссис Уолтергейм ожидает меня, – сказал он немолодому мужчине за стойкой с ключами.

Тот сделал знак рукой, и к ним подошел тщедушный мальчик в ливрее.

– Джимми, проводи мистера Шеннона наверх.

Мальчик кивнул головой и без слов пошел вперед. Морису оставалось лишь удивляться тому, как здесь все было налажено. Если бы у нас также слушались Роббера, беспорядка было бы гораздо меньше, хихикнул он про себя.

В лифте было огромное зеркало, и Морис не удержался и окинул себя пристрастным взглядом. Нельзя опозориться перед этой Флер Конде…

Из зеркала на него смотрел великолепно одетый мужчина в дорогом твидовом пиджаке, одолженном вчера у приятеля, и рубашке в тон. Морис стремился создать образ этакой элитной небрежности, вольготной элегантности, и ему показалось, что он вполне справился с задачей. Он чуть взъерошил густые темные волосы, отчего его лицо приобрело задорное мальчишеское выражение.

Я, конечно, не красавец, заключил он про себя, но женщинам нравлюсь. Не думаю, что между этой Флер Конде и Люси Стивенс большая разница. Все они из одного теста сделаны.

– Вам сюда, – буркнул Джимми. – По коридору направо. Двести пятый номер.

Морису захотелось дать невежливому юнцу подзатыльник, но вспомнив, как он вертелся в лифте перед зеркалом, передумал. Мало ли что думает о нем этот Джимми!

– Держи, это тебе. – Морис протянул мальчику мелкую монету.

Тот взял ее с достоинством и сунул в карман ливреи.

– Удачи вам, – неожиданно сказал он и скрылся в лифте, прежде чем Морис пришел в себя.

Забавный мальчуган, улыбнулся он, но вскоре все мысли о маленьком коридорном вылетели у него из головы. Перед ним была великолепная дверь из темного дуба, и Морис с трудом мог представить себе, какой красоты номер скрывается за ней, и сколько все это может стоить.

Он закрыл и открыл глаза, вздохнул поглубже, тряхнул волосами и решительно постучал. Морис Шеннон был готов к бою.

Дверь открыли не сразу. Вначале послышалась какая-то возня, беготня, и даже звук падающих стульев. Морису стало смешно, и он постучал еще раз. Вскоре раздались шаги, щелкнул замок и…

Морис понял с первого взгляда, что перед ним не Флер Конде. Конечно, он и не рассчитывал, что она лично откроет ему дверь, но все-таки разочарование было слишком сильным. Его небрежная поза и обаятельная улыбка пропали втуне.

Перед ним стояла невысокая рыжеволосая молодая женщина. Ее глаза сурово смотрели на него сквозь толстые стекла очков, толстый слой пудры на лице ясно указывал на то, что она всеми правдами и неправдами старается скрыть дефекты кожи. Мешковатый свитер и потрепанные джинсы тоже не особенно красили ее. Впрочем, женщину легко можно было бы назвать миловидной, если бы не нахмуренный лоб и поджатые губы, изрядно портившие ее.

– Я Морис Шеннон, – представился Морис. – А вы, наверное, мисс Преджиде. Помните, мы с вами разговаривали вчера?

– Я не мисс Преджиде, – на удивление тихо и робко сказала женщина. Нежный голос совсем не вязался с хмурым выражением лица. – Проходите.

Она отступила в сторону, пропуская Шеннона. Ничего не понимающий Морис шагнул вперед.

– Миссис Уолтергейм пригласила меня сегодня, – начал он, чувствуя, что женщина не собирается ничего говорить. – Она не предупреждала вас?

Он не был уверен в том, что незнакомка в курсе инкогнито Флер. Может быть, это просто горничная, убирающая в номере. Хотя для горничной женщина вела себя слишком свободно, да и одета была совсем не в униформу. Но кто знает, какие порядки в этом отеле?