Ключи от моего сердца

– Но меня, тетушка, это мало утешает. Даже если Хранитель тогда был молод, сколько же ему теперь, спустя пятьдесят лет?

– М-да, – Эдита откинулась на спинку дивана и запустила руку в волосы, поправляя шпильки. – Теперь-то уж точно вальсировать не возьмется. А впрочем, кто их, магов, знает…

– У меня есть четыре года, – Лиса не заметила, что произнесла не раз повторяемую фразу вслух. В последнее время ее жизнь менялась с такой скоростью, что трудно угадать, на какой срок можно рассчитывать на самом деле.

– Сколько бы ни выпало, потрать их, милая, с толком. Живи, веселись, флиртуй. Познай пыл юных мальчиков. Еще успеешь завянуть рядом со стариком.

– Эдиточка, – в дверь сунул нос дядя Хенрич, – ты сегодня как пчелка, но совсем забыла обо мне.

– Иду, Пусик, иду!

Алисия отказалась выходить к ужину, сославшись на усталость. На самом деле она сидела, уставившись в окно, за которым опять кружил снег, и размышляла о севере, о Хранителе и о словах Стефана, предложившего выбор: потратить жизнь на старика или найти ключи от Белых врат и повернуть время вспять.

«Интересно, а я буду сожалеть о своем поступке? – Лиса поковыряла пальцем снежный узор, кружевом расползшийся по углам окна. – Лучше бы не помнить, чтобы не мучиться угрызениями совести».

Алисия представила, как крадется в ночи со связкой ключей, передает их братьям, а те открывают Белые врата.

– Хранитель, наверное, рассердится, – вздохнула она.

Ела в одиночестве, не чувствуя вкуса еды. Умывшись, забралась в постель и, натянув одеяло до носа, произнесла вслух самый веский аргумент, оправдывающий ее неблаговидный поступок по отношению к человеку, который так к ней добр и щедр:

– Юлек не ослепнет.

Глава 5. Кого ценит Хранитель

Провожали леди Виру в пансион всем семейством. По такому случаю съехались ее двоюродные сестры с мужьями и многочисленными детьми. Всем хотелось посмотреть на невесту Хранителя, а прежде всего, на него самого. Но в конце прощального вечера большинство разодетых дам испытало разочарование: хотя жениху заранее соколиной почтой отправили приглашение, он явиться не изволил.

К величайшему облегчению Алисии.

– Нет, ну в самом деле! – возмущалась тетушка, в последний раз перед отправкой инспектируя сундуки, в которые уложили Лисины обновки. – Негоже прятаться от тех, кто вскоре сделается родственниками. И потом, мне хотелось получить одобрение за свои труды. Снарядить девочку в двухнедельный срок сродни подвигу. Нет, я понимаю, если бы требовалось одеть ее кое-как, я же расстаралась, организовала все наилучшим образом. Столько сил, столько нервов!

– Милая, Хранитель знал, кому довериться.

– Ах, Пусик, только ты меня ценишь! Ханна! – Эдита нервно обернулась на служанку, возящуюся со шляпной картонкой – та никак не хотела закрываться: то перо вываливалось наружу, то лента. – Неужели никто не слышит, что в дверь стучат? Где все?

– Малгуся и Вада повели барышень с детьми в конюшни: туда сегодня пригнали аруйских жеребцов. Кавела и Сига вы еще с утра на ярмарку за провизией отправили. Данута возится с тестом, да и не ее это дело до двери ходить. А у садовника выходной, он, наверное, в своем сарайчике пьяный спит, – Ханна монотонно перечисляла, кто из слуг куда делся, не замечая, что Эдита ее прожигает взглядом.

– Что, мне самой теперь двери открывать, раз все такие занятые?

Ханна, наконец, заметила недовольство госпожи, бросила картонку, из которой тут же вывалилась шляпка, и скрылась за дверью.

– Пусик, распустил ты слуг, пока я была занята Алисией!

Дядя вытаращил глаза и густо покраснел, но предусмотрительно смолчал. Он попытался выбраться из подушек, коими обложился, сидя на диване, но ни с первого, ни со второго раза не справился. Он барахтался в шелковых думочках и еще больше багровел.

Лиса прикрыла рот ладошкой, чтобы не заметили ее улыбку. Настроение ей теперь ничто не испортит. Хватит того, что вчера издергалась в ожидании Хранителя, но слава Великому, жених не пришел. Остался от силы час, и она отправится в новую жизнь, где не будет пригорелых каш, тесного платья и сношенной обуви. Кузины за ужином рассказали про королевский пансион – сами провели в нем четыре года

– Да что за упорный дятел? Стучит и стучит! – Хенрич в сердцах расшвырял подушки.

– Велено вам передать, – в комнату влетела Ханна. В ее руке находилась небольшая коробка с вложенной под бант карточкой.

– Мне? – тетушка недоверчиво повертела протянутый сверток, похожий по размеру на шкатулку, обернутую серебряной бумагой.

– Посыльный так и сказал: «Велено передать леди Эдите Пилли».

– Кем велено? – тетушка, развязав бант, извлекла атласную карточку, на которой не было ни слова. – Что это? Шутка какая-то? – она в недоумении повертела визитку, но с той вдруг посыпались снежинки.

Дядя через плечо Эдиты заглянул в дрожащую в пальцах супруги записку. Снежинки, слетая одна за другой, обнажили витиеватую надпись, прячущуюся под ними.

«Благодарю за помощь. Хранитель», – вслух прочел дядя.

– Боже, как мило! – тетя глупо улыбалась, забыв о посылке, которую вытащил из ее рук Хенрич. – Я совсем запамятовала, что Хранитель маг.

Только Лиса открыла рот, чтобы расспросить, что за маг ее жених, поскольку о многих из владеющих магией ходили страшные истории, вмешался дядя Хенрич.

– Смотри, Эдита, – завороженно произнес он. В шкатулочке на бархатной подстилке лежали серьги из зеленых камней, которые как нельзя лучше подходили к огненным волосам миниатюрной женщины.

– О, Хенрич! Это же изумруды! Надо бы показать подарок Хранителя моим девочкам! – тетя взяла коробку и заторопилась к выходу. Уже у двери обернулась на Алисию: – Забудь все, что я тебе говорила. Никакого флирта, никакого пыла с безусыми юнцами! Для такого мужа стоит себя поберечь.

***

– Ну что ты, точно медведь-шатун, ходишь из одной комнаты в другую? – на меховом вороте Вайги висели бусины растаявших снежинок. Хранитель, только что затворивший за собой дверь, растерянно хлопал глазами, привыкая к яркому свету лампы в ее руках. – Совсем одичал!

– Память тревожит, – произнес он и, пряча ключи в карман, зашел за спину ведьмы, чтобы помочь снять шубу. – Ты почему не разделась внизу?

– Так нет никого, даже наружной охраны. Попрятались, должно быть. Да и какой дурак, кроме меня, высунет нос из дома в такой день? – Вайга тряхнула головой, расправляя примятые огромным воротом волосы. На них так же, как жемчуг, нанизанный на нити, блестели капельки воды. – Ты когда в последний раз спускался? На дворе такая вьюга! Чудо, что я вообще не сбилась с пути.

– Выходит, Винд вернулся? – Хранитель поспешил вниз, бросив шубу Вайги появившемуся слуге. Распахнув двери и шагнув за порог, загородил локтем лицо – сильный ветер бил мелкими снежинками, которые резали как стекло. Волосы взметнулись и стеганули по плечам, будто пойманная за крыло птица.

– Так вот в чем дело! – Вайга пряталась за широкой спиной Хранителя. Ей приходилось кричать, чтобы перебить вой ветра. – Я-то думаю, откуда вьюга? Еще час назад ничего не предвещало! А, оказывается, Винд нерастраченную силу сбрасывает! Надолго уходил-то?

– На полмесяца, – Свеярид развернулся и, подпихнув ведьму, переступил порог. Дверь с ревом захлопнулась. Огромный светильник, висящий по центру круглого холла, ответил перезвоном хрустальных подвесок.

– А! Ну, значит, пару дней еще пометет! А куда посылал-то? – Вайга семенила, подстраиваясь под широкий шаг Хранителя. Тот вошел в просторную кухню с добела выскобленным столом, снял с очага, предварительно обмотав руку полотенцем, большой котел.

– А ты сама посмотри, – бухнув его на стол, забрался на скамью, показывая тем, что ведьма должна сесть напротив.

– Так и знала, что ворожить заставишь, – она извлекла из кармана мешочек с сосновыми иголками и кусочками янтарной смолы, из другого еловую шишку. Бросив все в кипяток, понаблюдала, как распаренная шишка раскрывается, как меняются запахи на кухне: только что витал аромат жаренного с розмарином мяса, что сейчас «отдыхало» на огромном блюде, накрытое чистой тряпицей, и вдруг остро запахло лесом, морозной свежестью. Старуха проковыляла к окну, с трудом сняла огромный крюк и с еще большим напряжением распахнула створки – ветер тужился захлопнуть их назад. Собрав с подоконника снег, ведьма слепила плотный снежок и поспешила к котлу, оставив окно на волю вьюги – та застучала крюком, требуя ее впустить в дом, где прыгало в очаге ненавистное пламя. Снежок, сопровождаемый быстрым шепотом, в которым слова сливались в единый звук, не оставляя места паузе, в котле не растаял, а тонкой ледяной корочкой заволок всю поверхность только что исходящей паром воды.

Ведьма, вооружившись деревянной ложкой, разбила корочку и, помешивая, заставила лед встать дыбом. Вскоре в его очертаниях появились узнаваемые здания.

– Ух ты ж! Королевский дворец! – восхитилась ведьма.

– Верти, верти дальше!

Ложка разбила прозрачный дворец, и на его месте выросло другое здание: о два крыла полукругом, с веерной лестницей, с кованной оградой, опоясывающей застывшие корявыми льдинками деревья и пруд с лебедями.

– Никак твоя зазноба перебралась в королевский пансион? Проторенными дорожками ходишь? – Вайга пытливо посмотрела на Хранителя.

Тот оторвал довольный взгляд от ледяного строения, где остроконечные шпили уже начали подтаивать. Горящее в очаге пламя хоть и трепетало под напором пробующего пролезть в трубу ветра, со своим предназначением справлялось. На кухне среди высоких шкафов, где поблескивала чистотой посуда, а в горшках росли анис да розмарин, было тепло и уютно. Хранитель любил здесь засиживаться, думать о будущем и о былом, отхлебывая из чашки чай, размешанный для большей пахучести с каплей меда.

– Так всем проще: и мне, и ей. Я возвращаю ей все то, чего она была по вине братьев лишена: теплый дом, девичьи радости, подруг, – Хранитель поводил пальцем по лужице, растекшейся по столу. Ведьма почувствовала, что Ярид хочет что-то сказать, но не решается. Помолчала, давая ему возможность оборвать затянувшуюся паузу. – Вайга, знаешь, а я видел ее. Вот так же близко как тебя.

– Да ну! Все-таки не утерпел! Не напугал девчонку?

– Она и не догадывалась, что я был рядом. Кинула в меня огрызком яблока, – против воли его губы растянулись в улыбке. – Смышленая, подвижная.

– Красивая?

– Красивая. Но ты же знаешь, я за этим не гонюсь. Алисией зовут, – произнес и прислушался к звуку имени. Повторил еще раз. – Алисия.

– Так вот куда Винд мотался!

– Сейчас выпустит «пар» и придет для отчета.

– Если уж в замок Виру ездил, то не скоро «пар» выпустит. Считай, денька три бесноваться будет.

– Я подожду. Торопиться некуда, – Хранитель тряхнул головой, собрал волосы под черную ленту и закинул за спину.

Вайга в задумчивости рассматривала его.

– Я вижу, на твоих висках седины гораздо меньше стало. И суровая складка меж бровей разгладилась.

Хранитель сдержанно улыбнулся. Он и сам заметил, что с рук исчезла мелкая сеточка морщин.

– Хоть бы поделился своим умением, – с упреком произнесла Вайга. – Вот умру я по дряхлости, как тогда жену искать будешь?

– А ты влюбляйся каждый раз заново, – глаза у Свеярида блестели. – Любовь и не такое чудо сотворит.

– Сам знаешь, мы ведьмы такие: полюбивши раз, другой любви не ждем.

– Не того ты, Вайга, выбрала.

– Знаю, что не того, но сердцу не прикажешь, – вздохнула и глаза опустила. Совсем как в молодости. Но тогда на лице пылал румянец, а сейчас… сейчас там глубокие морщины и кожа цвета пригретой солнцем земли.

– Прости.

– Нет в том твоей вины, – ведьма засуетилась. Огляделась в поисках своей шубы. Слуга, будто почувствовал, вырос у двери.

– Останься. Боюсь, на самом деле заплутаешь.

– С тобой в одном доме? Ну уж нет. Еще здесь я слезами подушку не мочила, – последнее произнесла тихо, себе под нос.

Вот вроде и привыкла, что не смотрит на нее как на женщину, а всякий раз обидно. Ей бы уйти вместе с Фростом, ведь звал и не раз, а она уперлась. Молодая была, горячая. Все не верила, что не сможет в себя Хранителя влюбить. Не влюбила, как ни билась, но все равно не ушла. Сначала оправдания себе искала, мол, рядом с Хранителем старость нескоро наступит, а она как-то неожиданно нагрянула. Конечно, не через полсотни лет как у людей, а гораздо-гораздо позже. С вечера засыпала, чувствуя в себе женский огонек, а, проснувшись, поняла, что тот потух. К зеркалу подойти боялась. Возненавидела свое отражение, плакала. На глаза Свеяриду долго не показывалась, избегала встреч, а как случайно столкнулись, он и не заметил, что Вайга уже старуха. Видать, и прежде не особо в лицо смотрел. И что теперь? Ни красоты, ни сил, ни надежды.

– Рис, подай и мою шубу. Провожу. Заодно на обратном пути к Винду загляну.

Вайга усмехнулась. Не терпится Хранителю разузнать о своей Алисии. И боль острой иглой толкнулась в сердце. Ревность. Уж сколько раз душила ее в себе, а все живет.

Глава 6. Перед зимним балом

Два года в пансионе пролетели как один день. Все было внове, все волновало. Поначалу Алисия дичилась: и манерами нужными не обзавелась, и двигаться правильно не умела. Благо, хоть читала без запинки и писала без ошибок. «Врожденная грамотность» – так высказался преподаватель словесности, хваля за большую любовь к книгам и ругая за то, что читала не ту литературу, которая развивает хороший вкус.

Но все оказалось поправимо.

Если до приезда Алисии Виру в пансионе жили лишь девочки из дворянских семей, то вскоре после ее появления в королевское учебное заведение прибыли «дочери народа», понятия не имеющие, как правильно говорить, не умеющие есть вилками и вовсе не читающие даже неправильную литературу. На их фоне Лиса была уже не столь ужасна, и насмешки от «истинных леди» прекратились.

Возмущенные появлением в элитном учреждении «дворняжек» преподаватели и воспитанницы быстро угомонились, стоило вмешаться королю. Он объявил, что насильно никого не держит, ропщущие должны смириться – королевство берет курс на обновление крови. Уж слишком часто у высших дворян появлялись дети с врожденными болезнями, причина которых крылась в близкородственных браках. Чтобы служить примером, Эмерик Второй удочерил двух сестер, осиротевших после пожара в купеческих рядах, присвоил им титул принцесс и посулил выдать замуж в самые благородные семьи, если не своей страны, то соседних. Приданое обещалось быть грандиозным.

Протестующие сразу прикусили язычки. Кто отважится пойти против короля? Фырканье на новонареченных «дворянок» строго пресекалось, а известие, что содержание дочерей народа оплачивает сам Хранитель, и вовсе примирило с их существованием. Спрягали глаголы, осваивали арифметику и танцевали плечом к плечу как обладательницы голубой крови, так и простые горожанки. Все вместе, шаг за шагом, юные леди королевского пансиона приобретали лоск.

Алисия невольно прислушивалась, если речь заходила о загадочном благодетеле. Живущая с ней в одной комнате девушка однажды открылась, что ее отец все еще надеется породниться с северным князем, который никак не определится с выбором жены.

– Поговаривают даже, что ею непременно будет одна из воспитанниц королевского пансиона!

Эти откровения заставили Лису не выдавать, коль уж сам Хранитель молчит, факта их обручения. Да и вообще, что есть обручение? Если слушать рассуждения подруг, то у Алисии Виру все было неправильно: ни знакомства с женихом, ни помолвочного кольца на пальце. Подписаны какие-то бумаги и только. И вообще, нет даже намека на произошедшее предложение руки и сердца. Впору усомниться, что жених вообще существует.

Стоило признать, молчание Хранителя волновало и заставляло мыслями вновь и вновь возвращаться к нему. Когда они увидятся? Как себя вести при этом? Лиса каждый раз замирала, когда в просторную залу, куда собирались воспитанницы в день посещений, заглядывала дежурная и называла фамилии тех, к кому пришли.

– Алисия Виру? – тут непременно нужно было подняться, чем бы ты не занималась: музицировала, читала стихи или пробовала себя в рисовании. Таков был порядок. Дежурные не должны бегать по этажам и выискивать воспитанниц, родственники которых изволили посетить своих чад. – К тебе тетушка.

Алисия выдыхала и спешила к Эдите. В теплую погоду они прогуливались в парке вокруг чудесного пруда, в котором жили лебеди, в ненастье спешили укрыться в кофейне или зимнем саду.

Но как же Лиса боялась, что в один из родительских дней, а таковые случались раз в месяц, в пансионе объявится жених!

– Алисия Виру? К тебе дедушка.

В этот момент она сгорела бы от стыда.

Но странное дело, после того, как Хранитель два года не давал о себе знать, ей сделалось даже обидно: что она за невеста, если о ней не вспоминают?

Хотя, нужно быть честной, подарки продолжали сыпаться. Что есть, то есть. Вот и накануне первого в жизни Алисии бала из дома дяди доставили коробку с платьем, туфельками и списком поучений, написанных собственноручно тетушкой Эдитой – чего юной леди ни в коем случае нельзя делать, если какой-нибудь выученик пажеского корпуса вскружит ей голову.

«А, может, Хранитель передумал? Ведь тетушка лишь раз обмолвилась, что вещи оплачены им, а после ни звука. А что? Леди и лорд Пилли люди тактичные, могли просто скрыть, что у жениха планы в отношении меня поменялись. Учится, присмотрена – и то хорошо! Дядюшка знаменитый конезаводчик, его жеребцы не раз брали призы, дела идут в гору, и что ему стоило купить любимой племяшке бальное платье?»

– Девочки, вы, случайно, не знаете, Хранитель уже женился?

– Если бы он женился, мы даже здесь бы слышали, как воет мой отец, – Мажанна, дочь главного поставщика вин для королевского двора, печально улыбнулась своему отражению в зеркале.

– Почему ему так важно породниться с северным князем?

– Он ругает себя за то, что не уберег виноградники на террасах Саймарии – их погубил внезапно грянувший мороз. А вновь посаженные и близко не дают того букета, что так нравился королю. Его Величество уже не раз выражал сожаление, – Мажа распустила волосы, тряхнула головой и потянула за локон, спиралькой упавший на лоб. – Если бы Хранитель женился на мне или моей старшей сестре, папа по-родственному договорился бы повернуть время вспять. Ему нужна всего лишь одна ночь, когда следовало жечь костры, а не надеяться на Высшего.

Мажанна через зеркало посмотрела на подруг.

– Вы, наверное, думаете, боже, какую она несет чушь? Ради каких-то виноградников жертвовать собой? Во-первых, никто не видел Хранителя и не может описать, как он выглядит. А вдруг он отменный красавчик? Ведь маги живут долго, очень долго. Во-вторых, вы сами должны были почувствовать – северный князь широкой души человек. Только за это его уже можно уважать. Ну и в-третьих, я за своего отца готова жизнь отдать, не то что руку и сердце. Я просто не могу смотреть, как он мучается. Десять лет прошло, а папа переживает так, будто виноградники погибли вчера…

– Я подозреваю, мы закончим учебу, но так и не увидим Хранителя, – вторая соседка по комнате – Ивона, оторвалась от учебника истории. – За два года ни разу не появился.

– А я думаю, он не преминет показаться на этом зимнем балу, – потупив взор, чтобы подруги не заметили волнения, произнесла Алисия. Она вертела в руках письмо от Юлека. Как всегда, ничего не значащие фразы: «Живем хорошо, не волнуйся, от Уршулы привет», а буквы все больше кривятся, и строки ползут вниз.

– И мы, конечно же, так и не узнаем, кто из присутствующих на балу Хранитель, – Мажанна с ненавистью дернула гребнем кудри. Она не понимала своего счастья – другие девочки мечтали о красивых локонах, из-за чего приходилось спать с накрученными волосами, а эта грезила о гладких прядях. – Маска надежно скроет его лицо.

– О, если бы одна из нас знала хоть какую-нибудь примету Хранителя, по которой его можно вычислить! – Ивона отодвинула книгу – разговор о таинственном князе и предстоящем бале куда интереснее захватнических войн на рассвете цивилизации. – Например, он приволакивает ногу, из-за чего опирается на трость. И трость непременно с набалдашником в виде головы северного волка с оскалившейся пастью…

– Бедняжечка, – пожалела хромого Хранителя Мажанна, – как же он будет вальсировать?

– Я знаю одну примету, – вызвалась вдруг Алисия. – Вернее, слышала, что говорила о нем леди Рута, свекровь моей кузины. – У него седые волосы.

– Точно! Волосы никуда не спрячешь, – Мажа бросила гребень и в возбуждении заходила по комнате. – А давайте разглядывать всех, кто попытается скрыть их под шляпой или капюшоном. Надеюсь, на балу для молоденьких девушек седых окажется не так много?

– И что ты сделаешь, когда обнаружишь старика? – непонятное чувство собственничества шевельнулось в груди Алисии.

Мажанна растерялась, даже остановила свой бег по комнате.

– Ну, вам покажу, чтобы потом обсудить, стоит выходить за него замуж или нет.

– А я переживаю за танцы. Как бы самой кого-нибудь не изувечить, – Ивона отличалась кукольной красотой – глаза на пол-лица и маленький ротик, но до чего же нескладны были ее движения! Будто не она управляла своим телом, а кто-то свыше дергал за веревочки. «Наша деревянная красотка», – шутя называла ее мадам Фло – учительница бальных танцев. – Приедут королевские пажи, начнут приглашать, а я, будто увалень какой, отдавлю все ноги.

Алисия, вспомнив, что по традиции на зимний бал (куда еще в прошлом году им, пятнадцатилетним, был заказан вход) приглашают воспитанников пажеского корпуса, застыла. Она видела их из окна – белозубых, подтянутых, в одинаковой парадной форме. Даже слово «пажи» произносилось старшими девочками с определенным придыханием и мягким звуком «ж-ж-ж». Все юноши, в отличие от королевского девичьего пансиона, где теперь обучались и горожанки, были из дворянских семей, а значит, могли составить в будущем отличную партию. Вот почему так переживала Ивона – она мечтала о молодых и красивых пажах, а не о хромых старцах.

«Паж-ж-жах… ах…»

Хранитель за разговорами о пажах был забыт. Подруги повытаскивали из шкафов приготовленные для волнительного события наряды, разбросали по комнате ленты, кружевные маски, веера. Одеваться не стали, просто прижали к себе платья и покружились, представляя, что уже танцуют с воспитанниками военного корпуса. Шептались до полуночи, делясь милыми девичьими секретами, коих накопилось не так уж и много. Настоящая жизнь только начиналась, и ее предвкушение кружило голову.

Глава 7. Таинственный незнакомец

– Ой, девочки, я так волнуюсь, – Мажанна теребила книжку для танцев, болтающуюся у нее на запястье. – А вдруг меня никто не пригласит?

– С чего бы это? – Ивона по-деловому осмотрела подругу, расправила кружевной воротник, словно паутинка прикрывающий ее обнаженные плечи. Мажа собрала волосы в высокую прическу, постаралась зализать их, но непокорные кудряшки все равно рвались на свободу, и эта небрежность делала девушку особенно милой. – Ты хороша как никогда.

– Ой, спасибо! – блестящий взгляд Мажанны скользил по залу, где уже собрались воспитанники пажеского корпуса. Он заняли стратегические места меж колонн, оставляя центральную часть сказочно-нарядной залы открытой, и вступавшим в помещение ученицам пансиона невольно приходилось кружить вокруг огромной елки – главной достопримечательности новогоднего маскарада. – Вы тоже очень-очень…

Мажа не договорила, встретившись взглядом с одним из пажей. Ее лицо пошло пятнами, когда тот поднял руку, затянутую в белую перчатку, и игриво помахал ей.

– Она уже забыла о Хранителе, – Ив толкнула Алисию плечом. – Не видать ее папочке виноградники.

Лиса трудно сглотнула. Во рту от волнения пересохло, а в голове стоял гул из голосов, шарканья ног и шелеста множества серебристых лент, что свисали с потолка и, поддавшись легкому сквозняку, волновались, будто водоросли в воде. Ивона что-то еще говорила, подначивая Мажанну, но Алисия ничего не слышала. Она, с тех пор как очутилась в зале, искала глазами старика и только что нашла такового – весь в черном, несмотря на праздничное событие, он стоял у окна. Маска ворона с огромным клювом не могла скрыть блестящие белые волосы, лежащие на его плечах. Высокий, подтянутый, с гордой посадкой головы, он тоже не отрывал взгляда от Лисы, а когда она запнулась, наступив на краешек платья, улыбнулся и поднял вверх узкий бокал с игристым вином.

– Распрямись! – Ивона легонько стукнула веером по спине Алисии. – Чего вся скукожилась? Не хватало еще, чтобы ты растянулась посреди залы.

– Не привыкла ходить на каблуках, – Лиса была рада, что подруга ее отвлекла, и их разговор выглядел естественным: ей не хотелось мило щебетать о пустяках и поглядывать через веер на пажей. Неестественный смех, жеманные позы невыгодно отличали впервые допущенных до бала учениц от остальных. Наверняка завтра мадам Хобс сделает выговор, что юные леди не усвоили уроков манер и вели себя как торговки на ярмарке.