А сколько ещё неизведанного! Найду! Обниму! Не отдам никому! От ненависти до любви и обратно. Что обещает её лицо

– Крейг… Крейг, – раздался тихий голос.

Поначалу Крейг принял его за галлюцинацию. Но, сфокусировав взгляд, увидел прозрачные от боли глаза Джейн.

– Больно… – простонала она, – Ты обещал, что мне не будет больно…

Эта присказка появилась после совместного прыжка с парашютом. Джейн тогда напомнила ему их разговор на яхте, а он, как заправский Мефистофель20, театрально шипя, дал обет, что больно не будет, раз – и всё! С тех пор, каждый раз, когда Джейн чего-то опасалась или сомневалась, Крейг говорил: «Я же обещал, больно не будет». Такая между ними была игра. И, в итоге, Джейн всегда соглашалась с мнением мужа и покорно подчинялась его воле.

– Ты попала в аварию, – ответил Крейг, боясь поверить в чудо, и осторожно накрыл руку Джейн своей.

– Я помню… Рин?

(Будучи во французской части Канады, супруги приучили себя звать сына, ради безопасности, исключительно французской частью его имени. И только когда Джеп сам начал ощущать себя Рином, Крейг позволил им с Джейн выходить из дома)

– С ним всё в порядке. Не волнуйся.

– Крейг, мне надо… многое тебе рассказать…

– Т-с-с! Всё потом. Тебе надо беречь силы!

– Нет, сейчас!.. Мы оба знаем… «Потом» не будет…

– Не говори так! У нас всё ещё будет!

– Крейг, про пулю в сердце… мне объяснили давно… сразу… Я всегда тебя слушалась… Теперь ты меня послушай…

– Джейн, пожалуйста! Давай я лучше вызову врача!

– Я – не Джейн… И не Скарлетт… У меня было много имён… Но Скарлетт среди них… не было…

Крейг замер на этих словах, так и не дотянувшись до кнопки вызова персонала.

– Меня зовут Шерил21… Шерил Далтон… У нас была счастливая… крепкая семья: мама, папа… и мы – близняшки… я и Летти22… Нам было по двенадцать… когда счастье закончилось… Фирма отца разорилась… Он не выдержал удара… Свёл счёты с жизнью… Мама не умела ни зарабатывать… ни тратить деньги… Нам было по четырнадцать… когда она окончательно спилась… а мы были в долгах… и могли оказаться на улице… Летти тогда придумала… как нам выжить… Она всегда была заводилой… Мы сколотили банду… И начали грабить богатые дома… У меня хорошо получалось шпионить… а у Летти составлять план… В шестнадцать нас поймали… Вместо допросов мы… долго заполняли тесты… А потом нас поставили… перед выбором… тюрьма или разведшкола ФБР… Выбор не большой… Мы выбрали ФБР…

Крейг слушал заворожённый. Слова любимой долетали до его сознания, но мозг отказывался воспринимать информацию. Слишком много было всего. Две девочки-подростка, столкнувшиеся с недетскими проблемами, вынужденные принимать взрослые решения, вместо того, чтобы заглядываться на мальчиков, страдать от первой любви, готовиться к выпускному балу.

– После окончания школы… нас разделили… Мы знали, что это… навсегда… Но успели договориться… о способе связи… И поклялись отомстить тому… кто был источником… наших бед… Крейг Фаррел… так говорил отец…

Крейг дёрнулся, услышав своё имя. Шерил это заметила.

… Я поняла… что это не ты… а твой отец… когда начала изучать тебя… Всё, как и раньше в банде… Я шпионила… Только тогда мы осуществляли… план вместе… а теперь она работала одна… Мне вообще повезло больше… Я была в тени… а Летти постоянно рисковала… Я её видела… а она только один–два раза в год… получала от меня весточку… и могла оставить свою… Ещё я обеспечивала ей алиби… если возникала необходимость… Для этого… мне создавали ту же внешность… что и Летти… Операция с тобой… стала для Летти последней… В сообщении мне… она написала, что забеременела… и соскочила с крючка ФБР… И предостерегла – опасайся Стива… Так она называла своего… непосредственного начальника… Ты его знаешь под именем… Вуди Стоун… Не знаю… что между ними произошло… но до этого они были любовниками… Летти была одержима мыслью… покончить со службой в ФБР… Для этого она стремилась… выйти замуж за Стива… родить ребёнка…

А это вообще какой-то шпионский детектив, слишком далёкий от реальной жизни. И, тем не менее, это была их жизнь – Шерил и Летти, Летти и Шерил. Двух возлюбленных Крейга…

– Больше я Летти не видела… У меня были свои задания… Но я знала… что она родила сына… Джепа… Мы по-прежнему обменивались информацией… Однажды я прокололась… Меня вычислили… и подстрелили… Но мне опять повезло… даже дважды… Пуля попала не в сердце… а чуть ниже… И киллер не сделал… контрольный выстрел в голову… Из ФБР меня выкинули… Кому нужен агент… который может умереть у любую минуту… Почти год я лечилась… Как только смогла… отправила весточку Летти… Но не нашла ни её сообщения… ни ответа на моё… Начала искать… Я шла по её следам… как собака-ищейка… Они с Джепом много переезжали… Последний адрес… где они жили… после которого след обрывался… Там произошёл… странный случай… Исчезла женщина с ребёнком… с мальчиком… Окно в их квартире… было разбито… Соседи вызвали полицию… Но дело каким-то образом замяли… Это было примерно в тоже время… когда меня ранили… Летти я так и не нашла… Я думаю это была она… Дело замяли из-за ФБР… Позже я нашла Джепа и Стива… Он сменил имя, но внешность… не менял… Странно, что не стал менять… фамилию Джепа… Летти исчезла… а Джеп оказался со Стивом…

Всё это было очень подозрительно. «Опасайся Стива» писала Скарлетт-Летти…

– Крейг! Я не знаю… кто отец Рина… Для меня он – сын Летти… и этого достаточно… Пообещай мне… что позаботишься о нём… защитишь его…

– Обещаю! – выдавил из себя Крейг.

– И ещё… Отправь моё письмо Летти… Я понимаю… это бессмысленно… Уже три года прошло… как от неё ни строчки… Но всё же… Я расскажу как…

…Зная, что их разъединят после окончания разведшколы, Шерил и Летти придумали способ не терять связь друг с другом. Их семья принадлежала англиканской церкви, а потому посещение Вашингтонского кафедрального собора не могло вызвать подозрения у их начальников. Дело в том, что ещё в детстве они обнаружили, что там, в третьей исповедальне по правой стороне от входа, окошко между священником и исповедуемым открывается. Просунув в окошко руку, можно нащупать щель в деревянной стене исповедальни и положить туда небольшую записку. Даже если кто-то чужой и обнаружит послание, прочесть его не сможет даже Роберт Лэнгдон23. Простенький числовой код, где цифры означают порядковый номер буквы из некоего текста. Но для этого надо знать источник текста. Шерил и Летти выбрали 117-ю страницу романа «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Летти не составило труда выучить её наизусть. Шерил для этого понадобилось поднапрячься. Каждая буква текста использовалась только один раз. Если была нужна вторая буква «а», например, то ей присваивался порядковый номер из текста, где она встречалась второй раз и так далее…

Шерил замолчала. Она бесконечно устала. Но она не могла расстаться с Крейгом, не сказав ему самого главного:

– Крейг… прости меня… и Летти за всё… За то, что сделали тебе… Ты когда-то сказал… что прошёл путь… от любви до ненависти… Мы с Летти прошли обратный… от ненависти до любви… Я люблю тебя… Уже давно… Ещё с тех пор… как шпионила за тобой… Прости, что не призналась… тебе сразу…

У Крейга перехватило дыхание. Они жили вместе уже год, занимались любовью каждую ночь, но ни разу не говорили о любви. Он наклонился и нежно прикоснулся губами к руке Шерил:

– Я тоже тебя люблю!

– Поцелуй меня, пожалуйста!

Крейг привстал и, стараясь не задеть трубки приборов, которыми была окутана любимая, припал к её губам. Сначала осторожно, а потом всё более глубоко и страстно. Шерил застонала, и Крейг прервал поцелуй.

– Я сделал тебе больно? – с ужасом спросил он.

– Нет! – успокоила Шерил, – Сладко!

А у самой из глаз выкатились слезинки и проложили две блестящие дорожки по щекам.

– Пожалуйста… сходи за доктором, – попросила Шерил Крейга.

Он поспешил выполнить её просьбу, начисто забыв, что может сделать это, не выходя из палаты. Шерил хладнокровно отсчитала про себя 30 секунд и потянулась к многочисленным трубкам, поддерживающим её жизнедеятельность…

Она не собиралась жить беспомощным инвалидом, гадящим под себя. Не хотела висеть на шее любимого бомбой замедленного действия с пулей под сердцем. Одно дело, когда он об этом не знал, и совсем другое, когда он будет сходить с ума, ожидая удара каждую минуту. Долг перед Летти она выполнила – Джеп в надежных руках Крейга. И с любовью своей она попрощалась…

… Крейг уже был около дверей доктора, когда тот выскочил из кабинета, и, не обращая внимания на посетителя, поспешил по коридору. Крейг обернулся – в палату Шерил забегали люди. Он развернулся и побежал обратно.

Шерил лежала, вытянувшись на кровати, с букетом выдернутых трубок, зажатых в руке. Руке, которую он целовал ещё минуту назад. Что же ты наделала, любимая!?!

20 – образ злого духа в мифологии эпохи Возрождения. Приобретает широкую известность благодаря философской драме «Фауст» И. В. Гёте. Прилагательные «мефистофелевский» и «мефистофельский» означают – язвительный, злобно-насмешливый (из Википедии)

21 – в переводе – «любимая»

22 – в переводе – «счастливая»

23 – вымышленный профессор религиозной символогии в Гарвардском университете из конспирологических романов Дэна Брауна «Ангелы и демоны», «Код да Винчи», «Утраченный символ», «Инферно» и «Происхождение».

17

Крейг стоял у окна и наблюдал, как Рин играет в догонялки с няней. Мальчик смеялся. Пожалуй, впервые после смерти Джейн. Крейг про себя звал её тем именем, под которым полюбил. Имя Шерил никогда не слетало с его уст, когда она была жива, а сейчас, когда её не стало, говорить о ней было не с кем.

Они никогда не говорили о Джейн с Рином. Крейг свято выполнял данное любимой обещание позаботиться о мальчике, но для него не достаточно было знать, что Рин – сын Летти. Даже того, что он сын его и Летти, было мало. Он часто думал о том малыше, который погиб вместе с Джейн. И ещё о том, знала ли она сама, догадывалась ли, что не только пуля, но и маленькая жизнь находилась у неё под сердцем? Прощаясь с ним, она ничего не сказала о своей беременности.

С уходом Джейн жизнь потеряла для Крейга всякий смысл. Исчез азарт к работе, к зарабатыванию денег, к построению новой империи. Ничто и никто не трогало ни его сердце, ни душу, ни даже тело. У него не было никаких желаний. И что самое страшное – он не испытывал от этого дискомфорта. Что на работе, что дома, Крейг решал только сиюминутные задачи. Одна из них – поиск няни для Рина, похоже, наконец-то, с приходом Вивьен24, решена.

За этот год без Джейн, сколько нянь сменилось у Рина Крейг посчитать бы не смог. Одни не выдерживали сами гнетущей обстановки в доме, другие не могли справиться с Рином. Пятилетний малыш оказался один на один с горем – потерей матери и отчуждением отца. Он капризничал, ершился, вредничал, требовал к себе повышенного внимания и, поскольку его капризы Крейг выполнял тотчас, достаточно было одного его слова, чтобы очередная претендентка на должность няни лишалась работы.

Некоторых выгонял сам Крейг. Стоило ему заметить, что няня старается обратить его внимание на себя, как её участь была решена. Кокетничающие с ним женщины вызывали у Крейга только брезгливость.

Вивьен потому и задержалась, что смогла за несколько дней испытательного срока не только усмирить буйный нрав Рина, но и с Крейгом выбрала правильный тон поведения – держала дистанцию, смотрела прямо в глаза хозяину без дерзости, но и без подобострастия, зазывными взглядами не стреляла.

Крейг заметил, что теперь уже сам поглядывает на Вивьен с чисто мужским интересом, не сразу. А когда понял, что ему доставляет удовольствие наблюдать за ней, за её живостью, слушать её прозрачный смех, видеть белую полоску зубов между соблазнительными губами, желание накрыло его девятым валом.

Колебания не были свойственны его натуре, а Вайда Вейдера, который мог бы притормозить его ради осторожности, рядом не было. И Крейг отправился в комнату няни, выждав час, которые ей, по его разумению, должно было хватить, чтобы уложить Рина спать, и самой подготовиться ко сну.

Крейг постучал в дверь Вивьен и открыл дверь, не дожидаясь разрешения. Вивьен в ночном пеньюаре стояла у окна, обхватив себя за плечи руками, и вглядывалась в ночное небо. Она развернулась на звук открывающейся двери и увидела хозяина, застывшего в проёме. Крейг молчал, давая возможность женщине прийти в себя от неожиданного визита и как-то отреагировать. Например, сказать – У Вас какой-то вопрос, месье? Или что-то подобное. И тогда бы он понял, что его визиту не рады, сказал бы что-то незначимое и ушёл.

Но Вивьен молчала. Мало того, она повернулась к нему лицом и разомкнула руки, опершись ими о подоконник. Крейг воспринял этот жест как приглашение, и подошёл к Вивьен вплотную. Осторожно дотронулся до её волос – какие они у неё шелковистые, и начал теребить прядь. У неё ещё была возможность остановить Крейга: холодно спросить – что ему нужно? Возмутиться, оттолкнуть. Но она ею не воспользовалась.

Вивьен ждала Крейга. Она давно замечала его взгляды, обращённые к ней. В них не было ни теплоты, ни похоти. Только боль проглядывала сквозь маску непроницаемости. Его душа потихоньку выползала из пучины горя из-за потери жены, по дороге натыкаясь на острые колючки воспоминаний.

Вивьен подняла голову вверх, вглядываясь в эти измученные глаза. И Крейг запустил руку в её волосы, притянул её лицо к себе и впился в губы.

Ненадёжная преграда шёлка пеньюара в момент оказалась на полу. Не очень много времени понадобилось и чтобы скинуть одежду Крейга в четыре руки…

24 – в переводе – «живая, оживлённая»

18

Бурная ночь осталась позади, но не принесла Крейгу облегчения. Она больше походила на какое-то безумие. Они с Вивьен сходились друг с другом, как в схватке, потом отступали, чтобы через мгновение наброситься вновь. Оба были голодны, сексуально голодны. Про себя Крейг всё знал, а выяснять причину её голода ему не хотелось.

Вивьен проснулась ранним утром, и не от солнышка, а от неутолённого, вернее, неутолимого желания. Крейга рядом не было. Его одежды на полу не было тоже. Но он ещё не ушёл. Стоял около окна, вглядываясь вдаль, и механически застёгивал пуговицы своей рубашки.

Вивьен подошла к Крейгу, прижалась щекой к его спине, обхватила руками за талию и сказала:

– Позволь мне?!

Но, вместо того, чтобы застёгивать пуговицы, начала их расстёгивать. И тут Крейг её узнал, узнал её руки, вспомнил её дыхание на своей спине:

– Скарлетт?!… Летти?!

Повернулся в кольце её рук, обхватил ладонями её лицо и вгляделся с жадностью в её глаза. Глаза, почему-то, были голубыми, а не медовыми.

– Ты знаешь моё настоящее имя? – потрясённо произнесла Скарлетт-Летти-Вивьен.

– Джейн… Шерил мне всё рассказала. Как ты нас нашла?

– Она оставила мне записку. Это долгая история. Мы…

– Я знаю, – перебил Крейг, – Это я положил записку в ваше условленное место. Она не успела…

– Как это случилось?

– Автомобильная авария. Несчастный случай. Шесть дней в коме… Пришла ненадолго в себя… И всё…

Прошёл год со смерти Джейн, но каждое слово давалось Крейгу с трудом, как будто несчастье с любимой произошло только что.

– Я была на кладбище. Знаешь, что удивительно? В тот день, когда Шерил не стало, ко мне вернулась память, – сказала Летти, пытаясь увести Крейга от горьких воспоминаний, переключить его внимание на себя.

Но это не так-то просто оказалось сделать.

– Да, Джейн рассказывала мне об эффекте близнецов, – упрямо называя жену любимым именем, сказал Крейг, – В тот день, когда, как считала Джейн, ты погибла, её ранили на задании, и она попала в больницу. Но ты жива. Значит, Джейн ошибалась?

– Нет. Это была я. Шерил писала мне об этом. Спасибо, что не выкинул из тайника предыдущие её послания. Так я узнала как она жила эти годы, думая, что я погибла, но продолжая общаться со мной.

– А как жила ты, Летти?

– Как всегда – чужой жизнью, – ответила Летти, расцепила руки и отошла от Крейга.

Он продолжал её волновать, а разговор предстоял долгий и сложный, и Летти уселась в кресло и предложила то же самое сделать Крейгу. И начала рассказывать ему издалека. О том, с какой радостью взялась выполнять последнее своё задание (тогда она ещё не знала, что оно будет последним), чтобы осуществить то, в чём они с Шерил поклялись больше десяти лет назад – отомстить Крейгу Фаррелу. О том, каким трудным был её путь от ненависти до осознания, что полюбила его ещё до того, как поняла, что есть два Крейга Фаррела, и сын за отца не отвечает…

В этой части рассказа Летти для Крейга не было ничего нового. Об этом ему уже рассказывала Джейн.

… О том, каких душевных мук ей стоило решение о выполнении задания до конца, где на кону была любовь к нему. Но они с сестрой были друг для друга и заложницами и гарантами послушного поведения. И любовь к сестре, да и к себе тоже, безжалостно призналась Летти, перевесила.

О том, как не осторожно, не правильно повела себя, когда в квартиру к ней нагрянул Стив. Это было уже после того, как арестовали его, Крейга, а её «задержали», как свидетеля. Ей бы, как бывало раньше, сыграть с ним в игру – «Я или секс?», и выбрать секс. Стив бы решил, что она устала, получил бы свою толику удовольствия и оставил бы её в покое. А она, вся в переживаниях за его, Крейга, судьбу, не стала скрывать от Стива, что больше его не любит, и попросила уйти, а он взбеленился. Они ссорились и дрались. Но силы были слишком не равны. И кончилось это тем, что Стив её жестоко изнасиловал, оправдывая свои действия тем, что ей, как проститутке на окладе, должно быть привычно предоставлять своё тело в распоряжение любого мужчины. Да, она именно так себя и чувствовала – проституткой, которую ФБР подкладывает в постель к объекту, чтобы усыпить его бдительность, чтобы выведать секретные сведения, чтобы обеспечить его отсутствие, когда это нужно, присутствием в постели с ней. Взаимоотношения со Стивом были её отдушиной. В них она чувствовала себя женщиной – любимой, желанной, уважаемой. До тех пор, пока не встретила настоящую любовь…

Вот что имела в виду Летти, понял Крейг, когда написала сестре – «опасайся Стива».

… Она решила не скрывать факт изнасилования от руководства и написала на Стива рапорт. То, что служебное расследование закончилось для него увольнением, она узнала значительно позже. А пока её включили в программу по защите свидетелей, из которой выкинули, как только скрывать беременность стало не возможно. Из ФБР уволили – кому нужен агент с ребёнком на руках? Чему она, Летти, была бесконечно рада. Рада вдвойне – и тому, что вскоре станет матерью, и тому, что покончила с «любимой» конторой.

И началась их с Джепом кочевая жизнь. Они переезжали из города в город не из-за охоты к перемене мест, а потому что Летти постоянно чувствовала, что за ними следят. И это не было паранойей, ведь однажды к ним с сыном ввалился Стив…

Видимо, за Скарлетт-Летти следили не только агенты Варда, понял Крейг, но и Стив. И в какой-то момент их пути пересеклись. Стиву удалось убрать агента Курта Рассела, как лишнего свидетеля, когда он решил «навестить» бывшую подчинённую и возлюбленную.

… Наученная предыдущим горьким опытом, Летти постаралась вести себя с ним спокойно, не отвечать на его обвинения в предательстве, в сломанной судьбе, но покорно предоставить ему изнасиловать себя на глазах у двухлетнего малыша – такого она допустить не могла. Но, если в прошлый раз Стивом двигала обида, то сейчас он полыхал ненавистью. Их борьба закончилась тем, что он ударил её по лицу с такой силой, что она, отлетев, пробила головой окно и выпала с десятого этажа. Но ей повезло – она упала в бассейн на крыше соседнего дома. Даже дважды повезло – хозяин бассейна оказался дома. Он не дал ей захлебнуться и вызвал врача. Ни скорую, ни полицию вызывать не стал. На это у него были свои причины…

«Повезло дважды» – тоже самое говорила Крейгу Джейн, когда рассказывала о своём ранении.

… Несколько месяцев Летти была в коме, а когда очнулась – не помнила ни кто она, ни как её зовут. И для неё началась новая жизнь. С чистого листа. Летти стала женой Дарвина25, того человека, который спас ей жизнь. К чести Дарвина надо сказать, что он не стал разыгрывать из себя мужа, пользуясь амнезией Летти, хотя полюбил её с первого взгляда. Честно всё рассказал, что знал сам о ней, вернее, об обстоятельствах, при которых увидел её впервые на дне своего бассейна. И о своей любви. И о том, что, если она согласится выйти за него замуж, то её жизнь будет подвергаться ежедневному риску. А вот с чем это связано – ей лучше не знать. Что-то подсказывало Летти, что и до Дарвина её жизнь не была безоблачной и спокойной, и она согласилась.

Так на свет появилась Вивьен Кларк. Летти тогда не помнила, что её зовут Летти, а имя Вивьен, почему-то, отозвалось в её сердце мелодичным звоном. Лишь когда память вернулась, она смогла связать узелком ниточку, протянувшуюся от имени Скарлетт, под которым она полюбила впервые в жизни, с именем Вивьен. Скарлетт О'Хара – героиню романа «Унесённые ветром» и Вивьен Ли – актрису, которая играла её роль в одноимённом фильме.

Память вернулась год назад. Шесть ночей Летти мучили сны. Снилось что-то очень важное, но что – она никак не могла вспомнить, когда просыпалась. А потом, вдруг, как будто кто-то вставил вилку прибора в розетку, она вспомнила всё и всех…

Крейг не мог не отметить схожесть происходящего одновременно с близняшками. Шесть суток пробивалась душа Джейн сквозь заторы памяти Летти в её снах. И только когда память Летти включилась, Джейн себя выключила.

Летти не стала скрывать от мужа, что она вспомнила себя настоящую. Ведь они друг для друга не только супруги и любовники, но и друзья. А для Летти Дарвин прежде всего друг, а только потом муж и любовник. Дарвин отпустил Летти найти сына и сестру. Она первым делом отправилась в Вашингтон, и в тайнике исповедальни Кафедрального собора нашла письма от Шерил. Остальное было делом техники.

25 – в переводе – «дорогой друг»

19

Вот тебе и наука! Вот тебе и соционика с дуальными парами! «Теоретическое обоснование двух половинок одного целого», как сказал когда-то Стив. Да, Крейг-Мастер обратил в своё время внимание на Скарлетт-Летти-Советчика и даже, казалось, полюбил её, а потом узнал Джейн-Шерил, и вся стройная теория дуализма рассыпалась в прах. Шерил, хоть и была близнецом Летти, то есть, по законам астрологии имела абсолютно одинаковый с ней гороскоп, но характером, душой, жизненными устремлениями, категорически с ней не совпадала. А по теории дуализма относилась к психотипу Администратор25, пусть и находящимся в одной и той же соционической квадре26 с Мастером и Советчиком, но не составляющим самую гармоничную с Мастером дуальную пару. Не должна была составлять, быть самой для него притягательной. И, тем не менее, Крейг полюбил и до сих пор любит Шерил, а не её, Летти. Это ясно, как день.

Ну, и сколько времени она ещё будет прятать голову в песок? Месяц? Год? Всю жизнь? Может, прошедших двух месяцев достаточно? В конце концов, это не честно ни по отношению к Шерил, ни к Крейгу, ни к себе самой.

…Они бросились в объятия друг друга, как два изголодавшихся волка. Слишком многое их связывало – сын, общие тайны, любовь к Шерил, секс. Но чем дальше, тем больше Крейг замыкался в себе, отдалялся от Летти. Вёл себя отстранённо. Стал чаще и дольше задерживаться на работе. Страсть в постели исчезала, таяла на глазах. Общение всё больше пахло горечью…

Летти вздохнула и посмотрела на часы. Часы показывали час ночи. Крейг ещё в спальне не показывался. Значит, как и обычно в последнее время, сидит на террасе в одиночестве. И Летти решительно поднялась с постели.

Крейга она, действительно, нашла на террасе. Он сидел в кресле с недопитым бокалом красного вина в руке, уставившись куда-то вдаль.

– Ты тоскуешь по ней?

Крейгу не надо было уточнять – по кому он тоскует, не надо было называть имени, которое было постоянно у него на сердце. И ответил он коротко:

– Да!

– Мне тоже её не хватает. Пусть мы и не виделись половину жизни, но мы знали, что есть друг у друга…

– Я всё время прокручиваю в голове нашу с ней первую встречу на яхте. Наше противоборство в замке. Это ещё до того, как выкрали Джепа. Наше бегство через границу…

– Расскажешь?

Крейг надолго замолчал. Летти уже решила, что так и не дождётся ответа. Но он, всё-таки, заговорил:

– Я был раздавлен фактом твоего предательства. Но ровно до того момента, как узнал о твоей беременности. Моя ненависть подспудно искала за что зацепиться, чтобы оправдать тебя, и нашла…

Летти в этот момент невольно вспомнила строчки стихотворения русского поэта позапрошлого века, которые её зацепили, когда она их прочла, но понять суть которых тогда не смогла: «Да, можно любить, ненавидя, Любить с омрачённой душой…»27 Видимо о таком моменте, как описывал сейчас Крейг, когда в душе человека борются ненависть и любовь, писал поэт…