(Не)Правильная пара для оборотня

Эвэрли разворачивает машину на юг и прибавляет газу.

За окном мутным пятном несётся лес.

Я поворачиваюсь к Эвэрли, который, кажется, пришёл в себя, и строго спрашиваю:

– Что это, проклятье, было?

– Они тебе угрожали, – не разжимая зубов, бросает он.

– Смеёшься? Что они могли мне сделать?

– Точно – бесстрашной Райт никогда не требуется помощь, – говорит он с ядом в голосе. – Забей. Это было не ради тебя.

– А ради кого? – не понимаю я.

– Меня.

Слово повисает в воздухе, как что-то живое. Тяжестью ложится на плечи. Давит. Но понимания мне не добавляет.

Он "спас" меня, ради себя?

Что это вообще может означать?

Я отворачиваюсь от него и спрашиваю:

– Куда мы едем?

Эвэрли игнорирует меня выжимая газ на полную.

Хорошо, волк, но на вопросы мои ты всё равно ответишь. Довольно тянуть, пришла пара выяснить, что, чёрт возьми, с ними обоими творится.

Через пару минут машина сворачивает в лес и едет по бездорожью ещё минут десять. То есть до тех пор, пока перед нами не вырастает скалистая гора, у которой и тормозит Эвэрли. Парень сразу же выходит из тачки и направляется к горе. Я за ним.

Нагоняю я его, когда оборотень берётся одной рукой за выступ. Решил устроить себе горную прогулку? Сейчас?!

– Эвэрли! – хватаю я его за джинсовую куртку в попытке притормозить. – Нам надо…

– Отпусти меня, Райт, – снова рычит он, напрягшись всем телом. – Иначе сделаешь хуже. Себе.

– С нами обоими что-то…

Договорить я не успеваю. Парень снова рычит, разворачивается ко мне, обхватывает мои плечи руками и молниеносно впечатывает мои лопатки в жесткий камень. Я и испугаться, как следует, не успеваю! А Рик уже набрасывается на мои губы своими, словно голодный зверь…

И снова меня парализует, а в кожу впивается миллиард острых иголочек…

Сердце эхом отдаётся на скорый и отчаянный стук сердца напротив. Грудь сдавливает остро-сладкая боль, словно тому, что закручивается там ураганом, мало в ней места. Голова кружится от пьяняще-восхитительных ощущений. А руки живут своей жизнью, обхватывая крепкую шею и пальцами зарываясь в короткие волосы на затылке.

Эвэрли целует меня так, словно я всецело принадлежу ему-одному: жадно, ненасытно и свирепо. Меня никогда и никто так не целовал. И никогда я сама не ощущала, что поцелуи должны быть именно такими.

Словно то, что мы сплелись телами посреди леса и теряем рассудок от вкуса губ друг друга, нормально…

Но это же Эвэрли!

В голове возникает и тут же исчезает под чужим напором мысль его оттолкнуть.

Не могу. Физически не могу. Но прижаться к горячему телу сильней – запросто.

Вот только после этого меня грубо отталкивают. Эвэрли удерживает меня на расстоянии вытянутых рук и глухо бросает, прежде чем прямо с места прыгнуть выше моей головы:

– Сказал же, что пожалеешь.

Глава 3

Я иду искать Эвэрли спустя двадцать минут и нахожу его на краю обрыва с другой стороны скал. Порыв прохладного ветра подхватывает мои распущенные волосы и бросает их мне в лицо. Натягиваю на голову капюшон толстовки и поднимаю глаза на диск серебряной луны. Полнолуние. Яркое и притягательное.

– Ближе не подходи, Райт, – предупреждает меня оборотень, не оборачиваясь, и бросает в воздух камешек, что вертел в пальцах.

Наблюдаю за дугой полёта снаряда, пока он не скрывается от глаз, и опускаюсь на каменистый выступ. В воцарившейся тишине легко различается всплеск воды. Озеро, значит. Должно быть, вид отсюда классный.

– Ладно. У тебя есть идеи, что происходит? – спрашиваю я, обнимая себя руками.

Там, внизу, я места себе не находила, не зная, как поступить. Кинуться вслед за оборотнем, как того желало моё нутро, или же остаться на месте и ждать его возвращения, как уговаривал меня вернувшийся рассудок.

Нутро, в конце концов, победило, и теперь мной овладело долгожданное спокойствие, которое позволят ясно мыслить.

– Когда я увидел, как тебя окружила толпа парней… – глухо рассказывает Эвэрли. – Мне стоило только подумать о том, что ты можешь пострадать, как… как внутри всё буквально закипело от ярости. Я знал, что при случае ты можешь за себя постоять. Уговаривал себя, что тебе ничего не угрожает. И потом, какое мне дело до твоих разборок? Но… Зверь внутри меня считал иначе. Я едва сдержал его, потому что он рвался наружу, чтобы растерзать каждого из тех, кто стоял рядом с тобой, в клочья. Обратиться и разорвать их всех на куски – это желание затмило всё на свете. Пришлось быстро соображать, чтобы этого не допустить. Забрать тебя и увести подальше от них было единственным решением.

Эвэрли замолкает на мгновение, пока я обдумываю услышанное, а затем разворачивается на месте в мою сторону:

– Я весь день думал о тебе, Райт. И не понимал, какого хрена происходит. С какой стати мне хотеть тебя увидеть? Хотя бы увидеть. А по факту же хотелось гораздо большего. С чего вдруг? Я знаю тебя сотню лет, иногда ты меня нестерпимо бесишь, но желать тебя? Так, что крушу сносит? Это ненормально.

– Ни разу ненормально, – соглашаюсь я, стараясь не думать о том, как часто в груди стучит сердце. – Со мной тоже самое, Эвэрли. Там, на обрыве, что-то произошло. Что-то неправильное.

– Да, – смотрит он в сторону. – И повторилось, когда я тебя целовал… Смешно, но мой зверь ликовал. Я даже смог… – Эвэрли усмехается и вновь смотрит на меня: – Есть у меня одно предположение, но такого просто не может быть.

– Какое? Рассказывай! – нетерпеливо закусываю я нижнюю губу.

Рик подтягивает колено к груди и укладывает на него руку, опуская голову:

– Мне об этом рассказывал ещё прадед. Вроде как, сотни лет назад каждый оборотень мог иметь свою истинную пару. Тоже оборотня. Истинная любовь делала такой союз сильнее прочих волков. А, соответственно, альфами. Обоих. Со временем такие пары стали скорее исключением, чем правилом. А к сегодняшнему дню превратились в обычные байки. Но то, как меня к тебе тянет, Райт… То, что я ощутил, целуя тебя… Это всё похоже на то, что чувствовали Истинные.

– Но я не могу быть твоей парой! – выпрямляю я спину. – Хотя бы потому, что я не оборотень! И даже не человек! Я, чёрт возьми, вампир!

– Поверь мне, это то, что я не выношу в тебе в первую очередь, – усмехается он. А затем смотрит на меня серьёзно и пристально: – Но выходит так, что моему зверю на это плевать.

Моё сердце отзывается на эти слова сладкой истомой и вновь набирает обороты. Стучит громко и нетерпеливо, в попытке дотянуться до другого сердца. Сердца зверя.

Сдерживаю порыв кинуться к Эвэрли и рассматриваю его слова под другим углом.

Хорошо, он может списать свои чувства на внутреннего зверя. А я? У меня-то его нет. Я вампир!

– Сумасшествие какое-то! – выражаю я мысли вслух и прищуриваюсь на парня: – С этим можно что-то сделать? Как-то отменить? Разорвать? Уничтожить? В общем, как-то прекратить это безумие можно?!

– Я не знаю, Райт, – отворачивается он.

– А кто знает, Эвэрли? – начинаю я паниковать. – Твой отец? Дедушка? Или хотя бы кто-нибудь из ваших, из оборотней! Книги, может, какие есть на эту тему?

– Я не собираюсь говорить об этом с отцом, – отрезает Рик.

И мне снова становится интересно узнать, что между ними произошло. А ещё… Ещё мне хочется протянуть руку и сжать пальцами пальцы оборотня. В знак поддержки. Я скорее всего так и сделала бы, но, хвала небесам, сижу далеко от него.

– Почему? – спрашиваю я тихо.

– Это не твоё дело, Райт.

– Да брось, я спец по семейным разборкам! – шучу я.

Эвэрли смотрит на меня в упор примерно полминуты и снова отворачивается:

– Мой отец не тот, с кем можно поговорить по душам. Его заботят только он сам и собственный статус. И уж тем более, он не воспринимает всерьёз байки об истинных парах.

– Ну а твой дедушка? С ним ты можешь поговорить? Если твой прадед знал об этих чёртовых парах, то наверняка рассказывал о них ему.

– Мой дед покинул стаю, как только место альфы в ней занял мой отец…

Всё интереснее и интереснее.

– И где он сейчас?

– В глухом лесу? – пожимает Эвэрли плечами, не то спрашивая, не то утверждая. – Волк без стаи… Нам нужна семья, лидер. Хоть какие-нибудь. Иначе… В общем, я не уверен в психическом здоровье деда. Как и в том, жив ли он.

Н-да…

Я вздыхаю и вновь обнимаю себя за плечи.

Тупик. Мы зашли в тупик. Но нам необходимо придумать, как быть! Не сопротивляться же этой проклятой тяге всю оставшуюся жизнь!

– Эвэрли, мы обязаны что-то придумать, – говорю я твёрдо, поднимая на него взгляд.

– Знаю, – отзывается тот глухо. – Но пока единственный вариант – это держаться друг от друга подальше. Езжай домой, Райт – я сам доберусь к себе.

– Уверен? Я могу…

– Нет. Я даже сейчас с трудом сдерживаюсь, подойдёшь ближе, и я за себя не ручаюсь. Уходи, Райт.

Почему-то последняя пара слов царапает грудь. Обидой. Снова эти истинные штуки, или всё же мои собственные ощущения? Как в этом разбираться, когда не знаешь, что тебе навязывает дурацкая тяга, а что чувствуешь ты сам?

Смотрю, как Эвэрли вновь разворачивается ко мне спиной, и поднимаюсь на ноги. Нужно уходить, но что-то держит. Что-то, что сильнее меня. Сильнее нас обоих, мне кажется.

Ещё одна минута.

– Проваливай, Райт. Ну же.

Заставлю себя развернуться от напряжённой спины и иду к спуску. А сердце по ощущениям начинает обливаться кровью, затапливая нутро болью…

Спасает понимание, что страдаю не я одна. Такое себе утешение, но оно невероятным образом работает.

Помню, в классе восьмом я влюбилась. Всем сердцем до умопомрачения. В музыканта, разумеется. Я сходила с ума от его голоса с хрипотцой, скупала все плакаты с его брутальным изображением, клеила их по стенам и мечтала однажды встретиться с ним вживую.

Такая глупость, но образ, что он создавал в своих песнях и видеоклипах, заставлял меня вздыхать с обожанием. А потом он обзавёлся девушкой, интернет пестрил изображениями с их парой, и моя любовь прошла.

Но что-то подсказывает мне, что в нашем с Риком случае появление размалёванной вертихвостки не сработает.

Та сила, что нас связала не позволит, ни ему, ни мне, увлечься кем-то другим.

И это странным образом успокаивает.

Что, опять же, ненормально!

В общем, к возвращению домой я твёрдо настраиваюсь, не оставлять всё, как есть. Чего бы мне это не стоило, я выясню, что нас с Риком связывает, и как эту связь порвать.

Из гаража я иду прямиком в библиотеку дяди. У него там полно старинных книг, которые я так люблю изредка листать. В том числе, там есть специальная секция о вампирах. Мифы и легенды в основном, и давно мной просмотренные, но всё же. Тогда я могла попросту упустить информацию, которая будет полезна сейчас.

Пусть Эвэрли разбирается в происходящем со стороны оборотней.

Я же займусь стороной вампиров. Вдруг и у нас в истории было что-то похожее на дурацкое запечатление* (имеются ввиду оборотни Стефани Майер. прим.автора)

В библиотеку я врываюсь со всего размаха и тут же топорно торможу у дверей. Бабушка ставит книгу на место и, повернув голову ко мне, высоко поднимает брови. Она у нас жутко строгая, но справедливая.

– Бабуль, – киваю я ей в знак приветствия и аккуратно прикрываю за собой дверь.

– Что за пожар, Сью? – хмыкает она, оценив, как я исправилась.

– Никакого пожара, – заверяю я её. – Так… Легенды почитать зашла… Мифы… Всё как обычно.

– Как обычно, значит, – вновь хмыкает она и идёт в сторону специальной секции, цокая по паркету каблуками своих дорогих туфель.

Да, бабушка у нас модница, как, впрочем, и все остальные члены семьи. Кроме меня. Не знаю точно сколько ей лет, может, все восемьдесят, но выглядит она максимум на пятьдесят с хвостиком. Свой настоящий возраст женщина скрывает, и не выносит, когда мы с Сэм называем её бабушкой на людях.

Такая вот у нас вампирская генетика – стареем мы медленно. Но стареем, чего уж там. И умираем от старости. Никакого вам книжного вампирского бессмертия.

– Ты читала записки Лициана Эльгорта, дорогая? – ведёт бабушка острым ноготком по корешкам старых книг, ища какую-то конкретную.

– Конечно! Правда смысл далеко не каждой записки до меня дошёл…

– О, не страшно, милая. Некоторые из них требуют определённого времени, настроения и опыта. Так и что ты хочешь почитать сегодня, Сью?

Что-нибудь полезное об истинных парах у оборотней. Но сейчас не до хорошего. Так что сойдёт любое упоминание о романтической тяге вампира к вампиру или к человеку, к оборотню, наконец, не имеющей объяснения. Или имеющей. Как раз это всё бы упростило.

Я смотрю на профиль бабушки, задумавшись о том, сможет ли она меня направить, и понимаю, что она, сколько я её помню, была одинока. Дядя тоже никогда и никем не увлекался, если не считать эксперименты и любовниц. И тётя! У Сэм, естественно, есть отец. Но где он? Почему не живёт с нами? С ней?

Впрочем, я бы тоже сбежала от кого-то, вроде тёти Изабеллы.

– Бабуль… А мои родители… – опускаюсь я за круглый стол, подложив ногу на стуле под себя. – Они любили друг друга?

Бабушка хмурится не дольше секунды, а затем разворачивается ко мне и нежно улыбается:

– Конечно, милая. Почему ты спрашиваешь?

– Папа не сбежал бы от мамы, если бы они не погибли в той аварии?

– Что за глупости, Сью? – теперь она хмурится дольше секунды.

– Может, вампиры по природе одиночки? – задумчиво произношу я. – Посмотри на себя, дядю, тётю! Почему у вас нет пары? Ни у одного из вас? Куда делся дедушка?

– Сью, ты позволяешь себе непростительно много, – отчитывает она меня, но всё равно элегантно опускается на стул напротив: – Ричард был единственным мужчиной в моей жизни. Мы любили друг друга всем сердцем. Но он умер ещё до твоего рождения. Неудачный эксперимент. Или ты считала, что твой дядя первый экспериментатор в нашей семье?

– Если честно… да. Вы вообще мало рассказываете мне о своём прошлом, – выразительно веду я бровями. – Ну а что с остальными? Тётя?

– Настоятельно рекомендую вспомнить о такте, дорогая, – снова пеняет она мне. – Джек… Джек изначально не подходил ей, но… Знаешь, милая, вампиры скорее не одиночки, а однолюбы. Если мы влюбляемся, – по-настоящему, до глубины души, – то всего один раз и на всю жизнь. По крайней мере, так происходит в нашей семье.

– То есть дядя тоже кого-то любил? И почему у них не срослось?

Бабушка через чур быстро отводит взгляд в сторону, словно я затронула неприятную тему, но всё же отвечает:

– Они были слишком разные, милая. И его любовь осталась безответной…

Я кусаю губы, непроизвольно жалея дядю. Он, конечно, чудаковатый и вроде бы счастлив жить так, как живёт сейчас, но знать, что его любовь однажды отвергли… Должно быть ему было больно, верно?

Бабушка вдруг встряхивается и пристально смотрит на меня:

– Почему ты заговорила о вампирской любви, милая?

– А она проходит нормально? – облокачиваюсь я на стол, подаваясь вперёд. – Как у обычных людей? Нет поначалу странных ощущений? Что-то вроде того: что тебя тянет к человеку, которого ты терпеть не можешь?

– Ты говоришь про ненависть и любовь, между которыми расстояние в один шаг? – улыбается она.

– Нет! Ты этого человека вообще не рассматривал, как возможный объект вожделения, но одно случайное касание ваших губ… И необъяснимая сила начинает вас тянуть друг к другу.

– Не… не понимаю, милая. Тебя тянет к кому-то против… воли?

Мне не нравится, что бабушка выглядит напуганной, хоть и пытается это скрыть.

– Ты что-то знаешь, ба? Что? – взволнованно требую я.

– О чём ты, Сью? – отведя взгляд, поправляет она идеально уложенные волосы. А затем и вовсе поднимается на ноги: – Заболтала ты меня, дорогая, а у меня, между прочим, намечен серьёзный разговор с твоим дядей. Кристиан, да. Я должна идти к нему.

– Но… Бабушка!

– Ничего не знаю! – нараспев произносит она, быстро направляясь к дверям. – Доброй ночи, милая.

– Доброй, конечно, – ворчу я себе под нос, поднимаясь с места.

С бабушкой я ещё поговорю, при случае. Но, если книги не помогут, то завтра же.

***

Мне снится, что я леди Стелла, вампирша, жившая несколько сотен лет назад. Она пожертвовала собой ради спасения любимого в войне, что длилась несколько лет подряд. С оборотнями, конечно. В той войне много кто погиб, и с нашей, и со стороны оборотней. Глупая, пустая и бессмысленная дрязга, потребовавшая много ненужных жертв. Противостояние двух сильнейших рас в борьбе за первенство и власть – вечная тема.

Волки в то время круглосуточно находились в ярости, а соответственно людьми становились крайне редко. Огромные стаи разъярённых оборотней нападали на жителей деревень, где жил хотя бы один вампир.

Леди Стелле и её супругу лорду Демиану невероятными усилиями удалось отстоять деревушку, вблизи своего замка, и взять в плен нескольких волков. Они хотели понять, так же ли яростна и человеческая суть волка. Возможно ли прекратить войну, вернув оборотням их человеческий облик.

Их содержали в сытости и тепле, пытались с ними разговаривать, убеждали, что им ничего не угрожает. Со временем они стали успокаиваться, но личину не меняли. Они чахли. Каждый день кто-нибудь из них умирал, так и не вернув себе облик человека. Настолько была сильна их ненависть к вампирам. В конце концов, остался только один из десятерых. И на пятнадцатый день он стал человеком. Диким, неуправляемым, но всё же.

Ночью семнадцатого дня сэра Демиана и леди Стеллу предали. Люди это были, или вампиры – неизвестно. Ясно одно: кто-то выпустил оборотня из подземелья. И впустил в замок других волков. Демиан сражался безжалостно и свирепо, но леди Стелла была против новых убийств, пусть ей и грозила смерть. И вот дикий человек оказался напротив Демиана. Стелла умоляла его не нападать на её любимого, который был сильно ранен. Но оборотень не думал и секунды, в полёте обратившись в огромного волка. Его пасть в смертоносном укусе сомкнулась на шее леди Стеллы, вставшей на защиту супруга. Девушка умерла, а оборотень завыл белугой, словно не хотел её убивать. Он обратился в человека и склонился над телом погибшей, оплакивая её. Пока его сердце не пронзил меч лорда Демиана.

В легендах обозначается, что именно с того случая началось примирение двух противоборствующих рас. И за него больше всех радел лорд Демиан, в честь своей погибшей супруги, мечтавшей прекратить эту бессмысленную бойню.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.