Полная версия
Отбор сокровища у нагга
Витамина Мятная
Отбор сокровища у нагга
Ветер пыльной бури трепал волосы, острые песчинки царапали нежную кожу лица, забивались за пазуху просторной туники, щекотали голое, не привычное к грубому воздействию тело. Острые, жестокие когти пустынного дэва сжимали оголившийся живот. В грязно-серых клубящихся тучах грохотали раскаты грома, сверкали молнии. Крылья мучителя с таким же громоподобным хлопком разрывали воздух на части, унося меня все дальше и дальше от родного дома.
Сквозь пелену мечущегося песка я увидела два горящих во тьме глаза похитителя. Они пронзали яростной, отчаянной ненавистью, впиваясь в самую душу, как будто в произошедшем была виновата я.
Резкий порыв ветра, толчок и я лечу вниз. К смерти.
Когтистая лапа ловит меня в нескольких метрах от земли. Последний удар крыльев и спину холодит песок пустыни.
Сильные руки во тьме обнимают, а обнажённое разгоряченное тело вжимает меня в мягкую землю.
* * *Восточная ночь прекрасна. Полная луна, дует лёгкий ветерок.
Я шла по цветущему оазису рука об руку с незнакомцем. За нами по пятам тащилась моя старая нянька Фатима.
Это свидание в слепую было организовано моим отцом султаном Аш Ша`харном, который настырно пытался сбыть неправильную дочь с рук.
По чести сказать подобный тет-а-тет наедине с чужим мужчиной, не являющимся твоим отцом, дядей или братом был строго на строго запрещён, но на встрече настоял батюшка, нетеряющий надежды выгодно меня продать, будто я тюк шелка. Приказ отца в нашей стране – закон, и я подчиняюсь.
Как результат: я в компании высокопарного козла-паши, наряжена в шитые золотом одежды и увешана гроздьями украшений, от которых уже нестерпимо ноет шея и болит голова.
Но за исход встречи: «младшая султана Фирюза» vs «претендент на её руку» – я не беспокоилась. Все было готово заранее.
Мои верные служанки уже подлили касторовое масло в рис таинственному незнакомцу, выбранному мне в жертву отцом. А для верности сдобрили другими видами слабительного мясо, рыбу, сладости, вино и прочие угощения гостя. Осталось только посмотреть на результат и насладиться изощрённой местью.
Сын пустыни, вставая в выгодные, как ему казалось, позы, навешивал мне на уши длинные гроздья лапши, расписывая нашу будущую счастливую жизнь: подарки, которыми он меня осыплет, любовь, которую подарит, дворец, где мы будем жить, и прочую мутотень, которой мужчины пудрят нам мозг, думая, что незамужние наггини абсолютно безмозглы.
А я все ждала, изнывая от нетерпения, и наконец дождалась. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы не растянуть губы в коварном оскале пустынных дэвов.
Сначала послышались звуки типа «Ур-р…» и «Гр-р…» откуда-то из района широкого красного кушака, повязанного вокруг живота претендента на мою руку и сердце.
– Что это? – фальшиво испугалась я. – Тигр в кустах?
– Дэва моего сердца! Со мной ничего нэ бойся! – как-то озадаченно, без огонька ответил нагг-паша, ощущая постепенно нарастающее чувство дискомфорта.
Незванный жених слегка забеспокоился, но не подал виду, что что-то идёт не так. После мой покой потревожил тонкий протяжный заливистый писк, на манер: Пи-и-и-у-у-у…
– Что это? – притворно забеспокоилась я.
Отирая крупные капли пота с лица, навязанный жених нервно ответил:
– Вэрно соловей в саду поёт.
– Что-то несвеже соловушка заливает, Муш`ард-паша, – обмахиваясь кружевным платочком лукаво ответила я этому напыщенному наггу.
– Я нэнадолго покыну вас, дорогая… – обронил нагг-паша и приседая на полусогнутых, несостоявшийся жених быстро побежал, набирая скорость. Да так и исчез. Навсегда.
Говорят, улепётывал он из нашего оазиса очень быстро, меняя испорченные подштанники и караваны, сверкая пятками, далек-о-о так бежал, и скрылся где-то за горизонтом.
А несчастного ублюда, на котором ехал жених-паша пришлось усыпить, не выдержало вьючное животное такого ужаса.
Но я всего этого уже не видела, мне потом служанки рассказали.
С невинной улыбкой на губах и коварным замыслом на дне души я, брошенная женихом, развернулась и спокойно направилась обратно в свою золотую клетку.
Утром, конечно, был вызов на ковёр и выволочка от родителя.
А в чем, собственно, мог обвинить меня драгоценный батюшка – султан Аш Ша`харн? Я его указания выполнила в точности, даже наплевав на неприличные для девицы свиданки под луной, от которых, между прочим я могла с лёгкостью отказаться. Разврат-то какой! Но я подчинилась велению родителя и воле всевышнего.
Моя ль вина что жених подкачал и слабеньким оказался? И умишком и желудком. Пусть отец-султан мне покрепче выбирает, я же как никак его драгоценная и единственная незамужняя дочь!
В конце концов у меня была свидетельница: служанка, чей кристалл памяти безапелляционно подтверждал – правда на моей стороне! Ни словом, ни делом я не задела и не оскорбила достоинство Муш`ард-паши, а он бросил меня одну в саду и постыдно скрылся за горизонтом.
Султан бледнел, краснел, слушая мою исповедь в конце концов взорвался:
– Я тебе такого сильного жениха найду, которому ты своими коварными женскими кознями навредить не сможешь!
– Ага, не родился ещё такой нагг в восточных песках, – огрызнулась я и тут же прикусила язык, памятуя об уважении к старшим. Сделала вид, что смущена, поковыряла ковёр тапкой с загнутым носком и была отпущена отцом в свои покои под вопли:
– Неразумная дочь! Не жалеющая своего старого отца! Позор моих седин! О горе мне, горе!
В общем, после того случая с нездоровым пищеварением паши исчезли все мои женишки далеко и надолго. Мало кто хотел рисковать своими подштанниками, ублюдами, караванами и здоровьем. И я наконец-то смогла зажить спокойно, но вот же невезение!
Пустынные барабаны доложили: объявился новый соискатель моей руки и сердца. Не иначе батюшка расстарался. Моя разветвлённая сеть осведомителей в лице служанок и евнухов донесла: родитель за моей спиной готовит очередной коварный демарш. И быть бы мне замужем, если бы не верная прислуга.
Новый претендент – побочный сын какого-то там халифа. Можно сказать, дрянь женишок, но всех получше я уже успела распугать. А этот? Безземельный, без титула, но наглый и напористый, правда поговаривают, баснословно богат, можно сказать, до неприличия. Все что удалось выяснить моим верным служанкам: отец держал переговоры о женитьбе в строжайшей тайне!
Подслушивания под дверью батюшки так ничего и не дали, равно, как и копание в бумагах у него на столе.
Против замужества по договору без предварительных свиданий, где я могла как следует обработать женишка, восстало все моё существо и подлая женская натура.
Это была последняя капля. Все, Фирюза идет в открытое наступление! Султан Аш Ша`харн света белого невзвидит если посмеет просватать меня, без моего ведома!
Не будь я султанская дочь! Если не сживу со свету этого не в меру богатенького нагг-бея, пусть только сунется! Менять тогда непрошенному жениху караваны и подштанники. Я ему не нежный цветочек пустыни, а жёсткая колючка.
* * *После того как отец соизволил уехать из нашего оазиса, грозно наобещав мне на прощанье много женихов – целый караван и маленькую тачку в придачу.
Я развернулась и чеканя шаг стала подниматься по винтовой лестнице в свои покои. Мои комнаты расположены в самой высокой башне Агариш. Наш оазис – это академия невест. Хранилище для сотни дочерей наггов империи Агар`шайя.
Вдали от столицы Аш`шар нас учат быть слабыми и покорными. Из нас растят идеальных жён и наложниц. Для отцов мы лелеемые цветы пустыни, для мужей – тщательно оберегаемые сокровища. Нас крадут, продают, передают из рук в руки, выдают замуж по расчёту. В империи Агар`шайя наггини – кто угодно, только не люди. Мы – сокровища, бездушные украшения.
Я остановилась на лестничном пролёте и посмотрела вдаль. Из окна башни, забранного тонкой арабеской, я могла видеть больше, чем другие заточенные в неволе девушки.
Может быть, из-за этого моя душа так сильно восставала против оков замужества. Я – неразумная, непослушная дочь, желающая свободы.
Мне хотелось большего, чем мог предложить маленький замкнутый мирок будуара или гарема, в котором, как драгоценную жемчужину меня запрет мой муж и повелитель.
Нас, невинных пленниц, дочерей и жён наггов охраняли слишком ревниво и неистово. Для нас не существовало свободы. Для нас не было выбора.
С высоты своей темницы я наблюдала марширующих по широкой крепостной стене стражников. От внешнего мира с его страстями и бурлящей жизнью нас отделял высокий каменный заслон, настолько толстый и широкий, что по вершине могли проехать две повозки, вставшие в ряд. Но это не вся защита, высота стены доходила до третьего этажа дворца Агариш, а дальше непробиваемый прозрачный магический купол. Штурмовать эту преграду не смогла бы ни одна армия.
Внутри непреодолимой ограды цвёл райский сад, а вовне только палящее солнце, удушающая жара, безжизненная пустыня несущая смерть.
Остальным пленницам не был виден этот негостеприимный и смертоносный пейзаж, а я так часто вглядывалась в него, впитывая без остатка. Мои глаза с жаждой и надеждой смотрели за горизонт ожидая чего-то, что никак не приходило. Чувство, что рано или поздно это произойдёт не покидало меня.
Может быть поэтому я так отличалась от других воспитанниц. Они могли видеть только безоблачное голубое небо, фонтаны с кристально чистой водой и стайкой золотых рыбок, кипы зелени на раскидистых деревьях, да пышно цветущие искусственные клумбы.
Они не видели того, что видела я: далёкие оазисы, сверкающие на горизонте, вереницы караванов, медленно ползущих на встречу неизвестности и приключениям, пыльные бури, полыхающие молнии и пляшущие тени во вспышках небесного электричества.
Я видела их – пустынных дэвов. Это духи могущественных чародеев и звездочётов, танцующих громовой танец в сверкающих разрядах. Мощные, гордые, опасные и смертоносные. Не боящиеся раскатов грома, ловящих на своё крыло небесные зарницы. Они взлетали только в грозу искать пару, танцевать свой брачный танец.
Говорят, если поймать дикого пустынного дэва, можно заковать его в цепи и тогда он превратится в джинна, исполняющего все твои желания.
Одного из этих дикарей я приручу, уже недолго осталось.
Только мне нравилось любоваться духами пустыни, остальные пленницы сжимались в страхе, при одном упоминании о них.
Моя душа рвалась туда в необъятные дальние дали, жаждала приключений, испытаний и ещё чего-то, чему пока нет названия.
Но вокруг только приторно-сладкая, безопасная жизнь, без потрясений и происшествий, вечный сон души и разума.
Такова была наша тюрьма. Жилище бесправных, безмолвных и покорных сокровищ.
* * *В ворота въезжал караван родителя, я узнала его по цветным попонам ублюдов, красный с жёлтым, цвет пустынных львов. Отбывший рано утром султан Аш Ша`харн вернулся с полдороги в полдень. Среди наших вьючных животных затесались ублюды странного окраса. Слишком бледные со шкурой, словно выцветшей на солнце. И попоны на кораблях пустыни не султанской расцветки. Чёрные с серебром и зеленью по краям, будто погребальный саван.
«По дороге папаня встретил караван жениха и на радостях вернулся,» – молниеносно сообразила я.
Отец-султан, без моего ведома уже распорядился моей судьбой, продав какому-то богатею. Это все меняло. Одно дело вереница женихов, другое, когда тебя ставят перед уже свершившимся фактом замужества. А третье это когда жених буквально стоит на пороге. Времени оказалось ещё меньше, чем я думала.
Если высокопоставленный родитель вообразил, что я буду покорно сидеть и ожидать своей судьбы – он очень сильно ошибается.
Я присела на край оконной ниши и вгляделась в пейзаж. В башни гостей не пустят. Пока караван пройдёт через магический барьер, пока разгрузят ублюдов, пока поговорят с наставницами. Есть время до вечера, в восточных песках не любят спешить и мне это на руку.
Требовалось составить план действий.
Спрятавшись в нише, я тревожно всматривалась в стражников на крепостной стене. У одного из них был шлем в форме головы пустынного льва, у другого грифона. Воины маршировали, словно шакалы, прогуливающиеся по краю барьера, истекая слюной.
В восточных пустынях замужество – дело скорое, любой из этих нагг-беев с изогнутым ятаганом может оказаться тем самым женихом, которому меня запродал родитель.
Я уже привыкла подмечать у охранников этот пристальный взор, рассматривающий окна наших белых башен. Жадные глаза, сверкающие из тьмы, заставляли леденеть, слишком голодным был их взгляд.
Каждый мало-мальски титулованный нагг-бей мечтает урвать себе сокровище. Купить за баснословный калым у торговца-отца тщательно оберегаемый цветочек и первым его сорвать.
Возможно один из этих тюремщиков в сверкающих доспехах, что бросает на окна бесстыжие взгляды сквозь узкие щели шлема, станет моим мужем.
Но я поклялась, что ни одному из них я не достанусь!
Год назад, когда у меня начались лунные кровотечения, я стала совсем взрослой. Это означало: у меня впереди четыре года, чтобы выйти замуж. После этого, по мнению большинства, я стану сушёной курагой, сморщенным гнилым урюком, прокисшей ягодкой, на которую никто так и не позарился. Короче старой девой, нахлебницей сестёр и позором отца.
Я же воспринимала это по-другому: у меня есть всего четыре года, чтобы изловить пустынного дэва, превратить его в выполняющего желания джинна и убежать. Все эти годы я тщательно готовилась к одному – к побегу!
Передумав подниматься в свои покои, я направилась в астрономическую башню. Там меня ждал верный старик-дервиш. Учёный-звездочёт, владеющий магией и знающий тайны мира.
Приезд жениха означал только одно – побег запланирован на сегодняшнюю ночь, до того, как караван мужа увезёт меня в неизвестность.
* * *По закону в Агар`шайи дети принадлежат отцу, словно собственность. Они вольны нами помыкать, как им вздумается. Сыновья служат своему родителю до самой старости. А дочери до момента замужества, разменные монеты в политической игре султанов.
Но и после для нас, наггинь, нет свободы. До рождения первого ребёнка мы беспомощны, не владеем магией и не можем трансформироваться в боевые формы. Мужчины пользуются этим на полную катушку. Лишая свободы и под предлогом защиты, решают все за нас.
Поднимаясь по винтовой лестнице, я фыркнула. Как будто помимо магии и трансформации невозможно защитить себя иным способом! Проходя мимо вазы, со стоящими в ней пиками и прочим обоюдоострым оружием, я вынула оттуда секиру. Крутанула пару раз, привыкая к весу и толкнула дверь на крышу.
Астрономическая башня представляла собой плоское как лепёшка из тандыра пространство, наполовину закрытое стеклянным куполом. В раздвинутые створки высовывалось толстое рыло подзорной трубы.
Вдоль стен стояли столы с всевозможными бурлящими ретортами, прозрачными склянками и трубками.
Здесь гулял свежий ветер, унося запахи зелий и принося песок пустыни. Пахло магией и порохом.
Шестое чувство заставило обернуться и вскинуть секиру. Древко оружия приняло удар.
Серия молниеносных атак тростью и ребром ладони. С воплем:
– Ки-и-й-я! – старик словно птица взлетел в воздух, халат со звёздами полоснул на ветру подолом и перед моим носом уже замелькали пятки дервиша. Но я была готова, ловко парировала все выпады, выставленной вперёд, словно щит секирой.
Сильный удар ступней и тут же подсечка, я увернулась и отскочила.
Настала моя очередь наступать, я бросилась в атаку. Острие секиры засвистело в воздухе, лезвие превратилось в смазанное светящиеся пятно. Старик будто трава на ветру гнулся и уклонялся от смертоносного оружия во все стороны. Его трость без усилий отклоняла острый наконечник.
Изловчившись, я крутанулась в акробатическом пируэте, словно гибкая тростиночка и выбила-таки палку из рук учителя. В завершение кульбита встала в боевую стойку.
Звездочёт одобрительно сощурил свои и без того узкие глаза.
– Я спокоен за тебя, Бирюза! Ты готова! Лучшие хашисыны пустыни не ровня тебе в боевом искусстве. Большинство из них никогда не добьются за столь короткое время того, чего смогла ты. – Дервиш одобрительно кивнул и поклонился, сложив перед собой руки домиком. Я тоже с уважением склонилась в ответном поклоне, приложив ладонь, сначала ко лбу, а потом к сердцу.
Старик протянул руку, трость, скользя по полу, подлетела к чародею и сама прыгнула ему в ладонь. У звездочёта были раскосые глаза, длинные седые усы, как у сома и жёлтая будто чай кожа.
Учёный, прихрамывая и опираясь на посох, поплёлся к рабочему месту. Я послушной ученицей за ним.
Выждав приличествующее время, я заговорила.
– Я убегаю сегодня, – не смело обронила я, – Отец совсем распоясался даже возвратился с полдороги, лишь бы жениха проводить, вдруг заблудится в пустыне и не доедет. Батюшке не терпится убедиться, что товар передан с рук на руки, принят, получен и назад не вернётся.
Чародей далёких земель ничего не отвечал, только задумчиво поглаживал длинные усы и согласно качал головой.
– Ты – непослушная дочь. – Прошелестел дервиш, его голос был тих и надломлен. – Будь ты моей, по твоей спине давно прошёлся бы посох. – Хорошая дочь должна привести в дом жениха и принести почёт в семью!
Посмотрев на моё скисшее лицо, звездочёт обречённо махнул рукой, на манер: горбатого могила исправит.
– Но в тебе слишком много силы твоего отца. В молодости он был великим воином. У каждого свой путь, мой завёл меня в жаркие песчаные края и свёл с тобой, Бирюза. И хоть ты не обладаешь твёрдостью и чистотой Нефрита, ты не менее дорогое сокровище, радующее мой старческий взгляд. Я помогу тебе, – старик прошаркал к стенной нише и вынул из неё шкатулку, завёрнутую в ткань. Скрипнули петли, крышка сундучка открылась. – Вот они. Оковы Джинна.
* * *Вечерний вызов на ковёр к грозному родителю, не поколебал моей решимости, я уже была собрана и готова, поэтому удар перенесла стойко.
– Фирюза, моя неразумная дочь! – гремел батюшка, – Ты долго испытывала моё железное терпение! Видят пески, я избаловал тебя!
Батя, в белой чалме с большим пером и дорогом халате расхаживал взад-вперед как военачальник перед строем солдат. Изогнутый полумесяцем ятаган звенел о мягкие шевровые сапоги с загнутыми носами.
– Не я ли заботился о тебе?! Оберегая от всего, одевая в дорогие шелка?! Я предлагал тебе лучших сынов пустыни на выбор…
«Короче, батяня. – Подумала я про себя. – Ближе к делу, переходи к самой сути».
– Ты всех их отвергла, опозорив мои седины, обидев и смертельно оскорбив лучших наггов империи! И поэтому я сам выбрал тебе жениха!
Мой отец, по-видимому долго готовился к этому представлению. Султан олицетворял собой образец родительского гнева и величия, при виде которого я должна была в страхе пасть ниц и уткнувшись лицом в ковёр, смиренно просить прощения. А после, вскочив, стремглав бежать под венец, роняя тапки, спотыкаясь и падая.
Не на ту напал. А собственно, что он мне может сделать? Избить до полусмерти? Кому я тогда буду нужна с синяками? Запереть в оазисе? Испугал страуса песком. Я в застенке академии невест с семи лет томлюсь. Пора на волю.
Но сейчас открытый бунт не входил в мои планы. Я вспомнила главные заповеди примерной дочери.
«Воле отца не перечат, его приказы не ставят под сомнения». Опустив глаза к полу, я приняла покорный вид и смиренно произнесла:
– Да, батюшка, слушаюсь и повинуюсь!
– Погоди, – махнул рукой султан, он по-видимому ещё не закончил тщательно отрепетированную речь. – Так как я не бездушный родитель я даю тебе последний шанс найти себе мужа по вкусу, чтобы потом ты не могла упрекнуть меня в плохом выборе. В столице будет проходить отбор невест. Халиф изволит отбирать спутниц для своих семи сыновей. Ты отправляешься туда, помимо лучших цветков пустыни там будут и выдающиеся нагги империи, самые благородные и самые родовитые.
Султан ещё не произнёс свою речь до конца, а в голове у меня уже крутился хитроумный план. Наследник! Будущий халиф! Заполучишь хозяина земель – власть будет твоя, а уж заставить изменить законы страны… Жена, которая точно знает, чего хочет – легко добьётся от мужа желаемого. Наггини станут свободными, будут иметь право голоса, они смогут владеть собственностью и самостоятельно выбирать себе вторую половину!
– … Должен же тебе в конце концов хоть кто-то приглянутся…
– Да согласна я, согласна… – перебила я родителя, рассматривая пёстрый узор на ковре и думая о своём.
– Что? – не поверил своим ушам убелённый сединами султан. А где же глиняные вазы и подушки, летящие в него? Где женские вопли: «Не хочу женится!». Где слезы градом и обещание уйти в монастырь. Мужской. Или в пустыню к отшельникам извращенцам?
– Согласна?
– На все и сразу, и на жениха, и на отбор, – закончила я. – Могу я уже идти собирать вещи? – Спросила у ошеломлённого лёгкой победой султана Аш Ша`харна.
Я тут внезапно вспомнила про бурдюк с водой и лепёшки в дорогу. Кой-какую одежду я собрала и спрятала в саду, наручи для джинна у меня при себе, оружием я увешана как пальма финиками, а вот про еду я как-то забыла.
– Но смотри! Если не выберешь жениха до конца свадебного отбора: быть тебе замужем за Арш`хан-беем! Он просил твоей руки и я подписал бумаги! – потряс мне в след свитком пергамента батюшка, но угроза у султана получилось не столь страшна, как ему хотелось. Все удовольствие испортило моё полное и безоговорочное согласие и отсутствие интереса.
* * *Служанки замотали меня в километры газовой ткани, чтобы ни один взгляд, ни один лучик света не попадал на меня. Руки были затянуты в высокие перчатки – прикосновения чужаков запрещались.
Прислужницы, шипя и плюясь про себя ядом дёргали платье за завязки, трясли меня, как куклу, стараясь в отместку за отцовский нагоняй причинить мне мимолётную боль и неприятности. Для меня не важны их мелкие издевательства, и мнимые победы, мои мысли уже унеслись далеко в пустыню к парящим дэвам.
За мной приехал посланник от жениха, который должен был сопроводить меня в столицу, где я и встречусь с нагг-беем, уготованным мне в мужья. Это его, полный подарков караван ублюдов, выехал навстречу моему батюшке-султану и уговорил отца развернуть оглобли в обратную сторону.
Нет, этот Арш`хан-бей слишком быстр и шустер себе во вред. На востоке так дела не делаются.
Надо ли рассказывать, что я тщательно готовилась к отъезду в столицу и встрече с очередным потенциальным мужем. Молясь, чтобы свидание прошло максимально неудачно.
Уж я-то постараюсь, чтобы женишок запомнил меня не с лучшей стороны, самолично разорвал помолвку и, вздрагивая, вспоминал по ночам. И часиков этак в три утра просыпался в холодном поту, потому что я ему приснилась.
Для милого у меня припасены дрессированные змеи, ручные скорпионы и прочие пустынные гады. Ни о каком замужестве после знакомства с этой братией и речи быть не может.
Досрочную встречу с представителем жениха я затеяла, чтобы в один присест разделаться с двумя проблемами и САМОСТОЯТЕЛЬНО отправится в Аш`шар с чистой совестью и честно выполненным долгом по устранению жениха. А в столице уже ничем не рискуя и без препятствий приступить к охмурению сыночка халифа.
Голова разболелась от украшений, чтобы избавиться от боли я вышла в сад. Что-то этот представитель моей будущей жертвы не торопится к встрече со мной…
Не спеша прогуливаясь по саду, я и не думала смотреть под ноги, конечно же споткнулась обо что-то в траве. Собрав себя с земли и рассмотрев то, обо что я запнулась, я засмеялась, спугнув маленьких птичек с ветвей. В траве лежал толстый покрытый чешуёй хвост.
Мне пришло в голову подшутить, подняв ногу, я постаралась наступить на конец, осторожно, чтобы не было больно.
Скорее всего, оконечность тулова принадлежит наставнице. Их набирали из вдов и замужних дам по каким-то причинам решившим жить отдельно от мужей. Мы, затворницы академии невест, дружно не любили своих преподавательниц и дамы отвечали нам тем же. Мне показалось смешным так подшутить над наставницей. Вот неизвестная лежебока удивится, она там прохлаждается, а тут ее за другой конец схватили.
За секунду до того, как моя туфля без задника, наступила на чешуйчатую колбасу, конец резко вильнул. Нога опустилась в траву. Приманка выжидающе лежала. Ещё попытка! Мимо! Хвост дёрнулся и лёг рядом, ожидая и дразня.
– Вот как? Поиграться хочешь? – Спросила я у него, скинула туфлю с загнутым мыском в траву и подкравшись, пощекотала чешуйчатый бок пальцами. Хвост радостно забил по траве.
Весело! Противоположный конец тела прыгал по земле, словно лягушка, не давая себя поймать, но и не убегая далеко. Над головой затрещали ветки и посыпалась листва, кто-то завозился наверху, но я не обращала на это внимания.
