Хозяин моих желаний

Все эти извращения – прерогатива вот таких, пресыщенных жизнью, как Миша. Когда все можно, когда ты все попробовал и надоело. Вот тогда и доходит дело до всяких извращений.

А я простая училка. У меня опыт – всего два мужчины в прошлом. Обычный скучный секс, не всегда приводящий к оргазму. А потом Новый год и этот взрыв. Адреналиновый секс в туалете. В туалете!!! Да как я докатилась до такого? А на балконе? В мороз? В минус двадцать пять? Блядски прыгать на голом мужике и позволить ему даже не предохраняться.

Безумный секс сразу с двумя мужчинами одновременно. Они брали меня друг у друга на глазах. Вместе. А я бесстыдно кончала, просила еще, сама проявляла инициативу. Как я могла? Это же грязь для нормальной женщины. Я зареклась не жалеть. Сделала и сделала. Но потом все равно накрыло, я начала стыдиться себя такой, и воспоминания захотелось похоронить. Начала цепляться за Вадима. Такого нормального и обычного. Как те, кто был у меня до него. Я увидела в нем шанс все отмотать и опять стать такой, как раньше. Не выходило, но я продолжала себя уговаривать и пытаться из последних сил. Проблема стала тем самым большим слоном в тесной комнате, которого ты слепо не хочешь замечать.

Но хуже всего было то, что Миша продолжал звонить. Я же ждала этих звонков каждый день, чтобы удостовериться, что он все еще обо мне помнит. Но не брала, понимая, что ни о каких отношениях не может быть и речи. Как может нормальный мужик хотеть женщину, с которой у него был тройничок по пьяни? Не начинается с такой ошибки ничего хорошего.

А он все равно звонил и не отпускал. И я по-дурацки радовалась, что, может быть, ему наплевать на Влада, как и мне? Может, действительно было и было? Может, попробовать? И ведь я бы сама взяла трубку, дошла бы до этого через пару дней или неделю. Миша бы приехал, обаял и привез сюда добровольно, если бы захотел.

Но разве можно признаться себе во всем вот этом? Что я сама хотела, но не могла себе позволить, потому что позволить себе все это – значит стать ненормальной окончательно.

– Так что ты свободна. Если хочешь моральную компенсацию, можешь назвать любую сумму.

– Не хочу, – к горлу подступает ком.

– Ммм, – он ударяется затылком об спинку дивана, – что тогда?

– Ничего.

– Ничего, – Миша делает глоток виски и ставит бутылку на пол. Его язык проезжается по губам и исчезает за ними. Немного подвисаю на том, какие они влажные и блестящие, и поднимаю взгляд выше. Мишины глаза с вопросом устремлены на меня.

Черт!

Опускаю взгляд, понимая, что все это время как голодная дура пялилась на него, и Миша заметил. Его ладонь, все еще зажатая в моих, слегка сжимает мои пальцы и выскальзывает, лишая последнего физического контакта. Я ощущаю пустоту и разочарование. Миша отпустил. Совсем. А я этого хочу?

Тяжело вздыхаю и провожу ладонью по влажным волосам, убираю с лица пряди, его завесившие, и поднимаю взгляд на Мишу. Он максимально расслаблен и смотрит с легким любопытством и вызовом, отслеживая все мои движения. А они нервные и рваные, потому что я все никак не могу решиться. Хочется подняться и гордо уйти, но тянет остаться и быть рядом.

Облизываю пересохшие губы и слышу легкий смешок сверху. Вскидываю на Мишу вопросительный взгляд. Он лишь продолжает рассматривать меня из-под опущенных ресниц, не двигаясь ни на миллиметр.

И я понимаю, что не сдвинется. Я сказала стоп, и Миша меня услышал.

Робко кладу ладонь ему на грудь и сжимаю майку, сама слегка подаюсь вперед, сокращая расстояние между нашими лицами. Мишины брови дергаются вверх. Черт! Да что я творю? Сама же утверждала, что ничего не хочу! Миша отстал, и зачем теперь навязываться?

Задерживаю дыхание и прикасаюсь к его губам своими. Свободной рукой зарываюсь в кучерявые мягкие волосы и сжимаю.

Миша не отталкивает, но и не отвечает. Его губы лишь слегка приоткрываются, впуская меня в чужой рот. Подаюсь еще ближе, прижимаясь к его телу халатом, и скольжу языком между зубами, прикасаюсь своим языком к его. Ощущения дурманящие и затягивающие. И мне нужно больше, намного больше.

Немного отодвигаюсь и смотрю в потемневшие глаза.

– Чего ты хочешь, Снежа? – хрипло спрашивает Миша.

Глава 09

Неужели и так не ясно, чего я хочу? Чувствую, как к лицу приливает краска, и отвожу глаза. Вот сейчас Мишин напор очень бы пригодился, но он просто сидит и не двигается. Манит собой, своим горячим дыханием и мужским терпким запахом.

– Тебя, – выдыхаю совсем тихо и смотрю вниз на свои ладони, которые я до боли сжала в замок.

– Но ты же понимаешь, Снежа, что милого и романтичного мальчика из меня не получится. Ты сама сказала, кто я, – в его хрипловатом голосе отчетливо слышны насмешливые нотки.

Сказала…

Все прекрасно знаю и понимаю.

А еще вынуждена себе признаться, что милый мальчик мне и не нужен. Я хочу Мишу таким, способным защитить меня, вырвать из лап неминуемой смерти, готовым даже убить. Все эти качества не присущи ранимым мальчикам. Они могут концентрироваться только вот в таком мужчине – большом, решительном, бескомпромиссном, четко понимающем, чего он хочет и не согласным на меньшее.

И это заводит. Чертовски. То, что Миша именно такой.

Таким я видела его с самой первой встречи, таким он врезался в мое сознание и захватил его. Я глупо бежала, упрямилась и злилась не только на него. Злость была такой сильной еще и от осознания того, что рядом с ним я сдаюсь, поддаюсь ему и его безумию.

Дело во мне.

Миша для меня с первой же встречи не был простым любовником на одну ночь. Уже тогда я безумно хотела большего, но понимала, что ему этого не нужно. Ни тогда, ни сейчас Миша не говорит о нормальных чувствах или отношениях. В его глазах горит лишь желание и похоть. Он хочет мое тело. И я уверена, предложил бы деньги, если бы был уверен, что я возьму.

А я хочу его целиком.

Страсть и чувства, что она разжигает в груди, опасная штука… И если Миша сделал столько, чтобы я оказалась здесь, то, возможно, у нас и будет шанс. Эти две недели только наши. И когда они закончатся, ему будет так же сложно отпустить меня, как и мне его.

– Миша, – кусаю губы и нерешительно поднимаю на него глаза, – я хочу попробовать то, что ты предлагаешь.

– Будешь послушной девочкой? – голос становится бархатным и чувственным. Пальцы легко поглаживают меня по щеке и цепляют подбородок. – Что скажешь?

– Буду, – нетерпеливо облизываю губы и смотрю, как его подрагивают и изламываются в ухмылке.

– Такой, как сегодня? – большой палец проезжается по моим влажным губам и прикасается шершавой подушечкой к кончику языка во рту.

– Такой, как ты захочешь, – убираю его руку и подаюсь вперед, чтобы поцеловать такие манящие меня губы. Я хочу попробовать. Узнать обо всем, что ему нравится, и понять, понравится ли это мне. Страх перед ним ушел. Если Миша остановился в такой критический безумный момент, услышав мое «стоп», то сможет контролировать себя со мной и дальше.

– Ты сама попросила, – его ладонь уперлась мне в шею и сжала, удерживая на расстоянии и пресекая инициативу. Миша сам легко подался вперед, потерся о мою щеку своей, проехался губами по линии подбородка, прикоснулся к уголку губ. Я лишь нетерпеливо продолжала теребить пальцами его футболку и не отваживалась на большее.

– Идем, – пальцы на шее сомкнулись сильнее и потянули вверх, заставляя встать на ноги. Я растерянно посмотрела за окно, где машину припорошило окончательно, и сейчас можно было рассмотреть под снегом лишь ее контуры. Никуда мы отсюда в ближайшее время не уедем.

Миша сжал мой локоть и подтолкнул к центру гостиной, заставляя остановиться там. Его пальцы бесцеремонно дернули за пояс халата, который сразу поехал и развязался, не сдерживая больше ткань, разъехавшуюся на груди, обнажая полоску кожи.

Захотелось укрыться от его пытливого взгляда, скользнувшего от яремной впадины до пальчиков ног, но я не посмела закрыться. Миша увидел легкое смятение у меня на лице и прикусил губу. Ему все нравится. И моя внутренняя борьба с самой собой тоже.

Мужские пальцы грубо столкнули халат с моих плеч, от чего ткань мягко опустилась кучей у моих ног. Я задышала интенсивнее, видя, как жадно и внимательно Миша рассматривает мое тело. Пальцы очертили ключицы, легли на колышущуюся от волнения грудь и сжали розовые соски.

– Вот сейчас и проверим, насколько послушной ты готова быть, – с легкой издевкой произнес он и поднял с пола ремень, который валялся в стороне. Провоцирует все время и проверяет мою решимость.

Дыхание сразу остановилось, и иголочки страха расползлись по телу. Черт, он не сделает ничего слишком ужасного. Я верю.

Мягкая выделанная кожа коснулась моего живота, поехала вверх, и пальцы вместе с ремнем подняли мой подбородок наверх.

– Может, хочешь сказать стоп? – прозрачные глаза пронзили арктическим холодом.

Я лишь покачала головой и сосредоточилась на его губах.

– Умница, – Миша обошел меня вокруг, и пальцы коснулись воспалённой кожи, где он полоснул ремнем совсем недавно. Ощущения были покалывающими, терпимыми и даже возбуждающими, заставляющими кровь быстрее бежать по венам. – Заведи руки за спину, – раздалось вкрадчиво в самое ухо.

Беспрекословно подчинилась, и мои запястья оказались сжаты в кольце ремня. Сзади послышался шум снимаемой и падающей на пол одежды. Я замерла в предвкушении. Все мое естество жаждало лишь одного, его прикосновений. Грубых, мужских, властных.

Миша прижался к спине своим твердым телом, и меня словно ошпарило кипятком. Его ладони бесцеремонно сжали мои бедра, и гулкий шлепок со звоном обрушился на все еще чувствительную кожу ягодиц.

– Понравилось бегать? – прозвучал издевательский вопрос.

– Нет, – я покачала головой и зажмурилась. Дурацкая была идея с побегом. Дурацкая и детская. Полностью в моем репертуаре.

– Хочешь еще? Может, тебя отпустить? – ладони грубо сжали грудь, и я почувствовала горячее прикосновение его члена, который проехался по ягодицам и копчику.

– Нет, – судорожно сглотнула, и ладонь властно надавила мне на плечи, заставляя подогнуть колени и опуститься на ковер.

– Сейчас ты мне очень нравишься, – раздался хриплый возбужденный голос на ухо, и моя щека оказалась прижатой к высокому ворсу ковра. Горячее дыхание за спиной стало совсем рваным и меня придавило тяжестью мужского тела.

Пальцы огладили бесстыже отставленную попу, и горячая головка члена уперлась во влажный вход. Мгновение и все тело прошило сладким удовольствием, смешанным с легкой болью из-за приличного размера Миши.

Я выдохнула и расслабилась, полностью отдаваясь безумию, которое сейчас происходило между нами.

Миша не нежничал, он наказывал, раз за разом врезаясь в мое податливое тело. Грубо, мощно, на всю длину. И мне нравилось, глаза сами закатывались от удовольствия, а с губ срывалось его имя, смешанное с криками и стонами.

Хотелось еще, больше, до самого предела. На мою шею легка горячая ладонь и потянула наверх, перекрывая доступ к кислороду, жесткие губы впились в пульсирующую венку, проложили мокрую дорожку до уха и буквально вгрызись в податливый рот, гася все звуки.

Миша наращивал скорость до сумасшедшей, заполняя все пространство вокруг звуком пошлых шлепков наших тел. Внутри все горело и сжималось в ожидании подступающего оргазма. И он будет мощным, это чувствовалось по тому, как жар из центра живота расползался по всему телу, накатывал адреналиновым безумием этого дня. Задышала чаще, поверхностнее, теряя последний разум.

– Жди меня, – раздалось сипло в ухо и взрыв, который должен был случиться, отступил, лишь запредельно повысив чувствительность и превратив огонь внутри в пожарище. Я стиснула зубы и растворилась в Мишиной гонке, чувствуя, как и его добивает. Тяжелое тело надо мной окаменело и замерло, освобождая удерживаемый взрыв внутри вместе с выстрелом горячей спермы. Мой собственный оргазм послушно последовал за ним. Разрядка накрыла мощно, до срыва голоса и неконтролируемой дрожи. Тело било в сладких спазмах, и Миша каждый раз добивал, подаваясь синхронно вперед.

Горло засаднило от криков, и я облизала губы, чувствуя, что все еще похоронена под Мишей. Тяжело, но безумно хорошо и правильно сейчас.

Не хочу ничего анализировать, потом, когда все закончится – у меня будет на это время. А сейчас никакого анализа. Только он и я.

Миша отстранился и сдернул ремень с моих запястий, которые ныли. Я растеклась по ковру и перевернулась на спину, рассматривая своего любовника.

Захватывающее зрелище. Миша хорош. Большой, тренированный, с четко очерченными мышцами и рельефным прессом. Хорош, и знает об этом.

Смотрит сверху, как победитель на свой трофей. И я готова им быть сейчас для него. Сопротивляться нет ни сил, ни желания.

– Ты же не думаешь, что мы закончили? – усмехается довольно.

У меня хватает сил, только чтобы покачать головой. Я вообще ни о чем думать не могу.

Миша опирается на ладони по обе стороны от моего лица и продолжает смотреть. Глаза бегают по лицу и разметавшимся вокруг него волосам, будто пытаются впитать все детали моей внешности, запечатлеть их в памяти.

– Так прекрасна, – его взгляд становится жестким, – я бы ни за что не отдал тебя какому-то волку. Ты – моя.

– Твоя, – отвечаю чуть слышно и веду пальчиками по его идеальным чертам. Мишу не портит ничего, и даже появившиеся морщины лишь добавляют образу брутальности и мужественности. На него хочется смотреть и смотреть.

Прикрываю глаза, когда его губы прижимаются к ключице, чувствую, как острые зубы прикусывают кожу, и выгибаюсь, опять хватая ртом воздух. Миша скользит зубами по груди, прикусывает и оттягивает соски, сжимает кожу на животе. Его укусы болезненные и возбуждающие. На коже наверняка останутся метки, которые заставят еще несколько дней с содроганием вспоминать о моей встрече в лесу со стаей и представлять, что было бы, если бы шесть голодных челюстей вонзились в мою плоть.

Миша и сам сейчас, как хищник, но от него уже не убежишь.

Меня снова наполняет толчками, раскалывающими и распаляющими. Тело не отошло еще после первого оргазма, все внутри чувствительно и откликается мгновенно. Исступленно царапаю его грудь, хватаюсь за плечи, впиваюсь губами в шею и опять теряю контроль.

– О боже, как хорошо, – распластываюсь под ним и захожусь во втором оргазме.

Прикрываю глаза и проваливаюсь куда-то в себя. Слишком этот день был насыщенным. Моему мозгу требуется перезагрузка, возможность отключиться и разложить все по полочкам, чтобы, проснувшись, посмотреть на все произошедшее свежим взглядом.

Чувствую, как мое тело отрывается от ковра и прижимается к Мишиной груди. Обвиваю его шею ладонями и прижимаюсь губами. Не хочу отлипать от него ни на секунду. После череды шагов по лестнице и коридору меня вносят в комнату и опускают на кровать.

Миша хочет разомкнуть мои пальцы, но я только сильнее их сжимаю и утыкаюсь лицом в его шею. В ответ раздается протяжный вздох, и он вместе со мной забирается под одеяло.

Жмусь к его груди, веду носом по коже и закидываю на Мишу ногу. Хочу чувствовать его как можно ближе. Пару минут мое дыхание восстанавливается и выравнивается. По спине порхают мужские пальцы, в висок доносится легкий ветерок дыхания. Меня, наконец, отпускает, и сознание погружается в сон.

Сновидения прерываются фазами покоя, чтобы потом снова ворваться в них оглушающими звуками выстрела, ржавым запахом брызнувшей на меня крови. Золотисто-желтые глаза все не отпускают, заставляют всматриваться в их бездну, в которой лишь голод и поджидающая меня смерть. Смертельный оскал обнажается и летит на меня, заставляя цепенеть, молиться о пощаде и громко кричать.

Мне кажется, я кричу на самом деле и далеко не один раз, но теплые надежные объятья окутывают раз за разом, заставляя вынырнуть из отчаяния и страха, почувствовать себя вновь живой и в безопасности.

Над ухом раздается успокаивающий шепот, и я постепенно прихожу в себя, забываюсь, погружаюсь в сон, чтобы через какое-то время все повторить.

Проснувшись утром, первое, что я чувствую, это напряжение в пальцах. Открываю глаза и понимаю, что все так же цепляюсь мертвой хваткой за Мишину руку. Он мирно дышит, раскинувшись на кровати, а я, подобно зверьку, обвила его своими конечностями.

Судя по напряжению в теле, так я вела себя всю ночь. Улыбаюсь его выдержке и рассматриваю красивый профиль.

– Сейчас хотя бы отпустишь? – раздается хрипло, и губы разъезжаются в улыбке. – У тебя стальная хватка.

– Так уж и быть, – тихонько бормочу и убираю с его тела ногу и руку, – можешь быть свободен.

– Спасибо, – Миша поворачивает ко мне лицо, – ты много разговариваешь во сне.

– А еще кричу и зову маму, судя по всему, – вздыхаю и утыкаюсь лицом в подушку.

– Это стресс, – он поднимается на ноги и потягивается всем телом. – Я в душ.

– Давай, – провожаю Мишину спину, когда тот скрывается в дверях моей спальни, и укутываюсь обратно в одеяло.

Вот и закончился мой побег попыткой быть съеденной заживо волками и потрясающим сексом с садистом Мишей.

Точно больная.

Обычно на стрессе люди страдают, копаются в себе, истерят. Им вообще не до низменных потребностей. А ты забралась к Мише в койку и пообещала быть послушной.

Рехнулась ты, Снежана…

Глава 10

Поднимаюсь с кровати, все еще кутаясь в уютное одеяло, и так в этом коконе и подхожу к окну. Снежная буря утихла, и пейзаж за окном опять выглядит девственно нетронутым. Все следы вчерашнего безумия похоронены под белым покрывалом. Будто и не было ничего.

С тихим вздохом разворачиваюсь в комнату и сбрасываю одеяло на кровать. Ненадолго застываю, рассматривая измятые простыни и вспоминая тревожную и полную кошмаров ночь. Все же без последствий встреча с волками для меня не прошла. Страх и тревога прорвались в мои сны и долго мучили. Хорошо, что Миша был рядом.

От скомканных и смазанных воспоминаний о том, как он успокаивал, целовал и прижимал к себе каждый раз, когда я вскакивала и орала, как дурная, становится теплее на душе. Ради человека, который тебе равнодушен, так стараться не будешь.

Миша, возможно, и сам не осознает, что я значима для него. Но это придет, ему от меня никуда не деться, по крайней мере, в ближайшее время.

Принимаю бодрящий душ и долго стою перед шкафом: хочется выбрать что-то поэффектнее, но и повода для излишнего самодовольства Мише давать не собираюсь. Поэтому выбираю нейтральное белое трикотажное платье. Освежает, с рыжими волосами, стянутыми в высокий объемный пучок на голове, смотрится эффектно.

Прислушиваюсь к желудку, который неприятно урчит из-за того, что еды в нем не было довольно давно, и спускаюсь на первый этаж.

Тут все так же, как мы оставили вечером, только вода вокруг одежды и обуви высохла. Отношу обувь к порогу, а разбросанные по кухне и гостиной вещи собираю для стирки. Заняться чем-нибудь, что займет руки, будет для меня не лишним. Долго держу в руках собственную куртку, пахнущую псиной и ржавчиной. Он впитавшейся и высохшей крови ткань стала дубовой и с багровым грязным оттенком. Опять накатывает страх и фантомные воспоминания. Сердце начинает биться учащенно, и кожа покрывается мурашками.

– Решила заняться домашней работой? – сзади меня обнимают крепкие руки, и это помогает справиться с напряжением. С Мишей сразу же приходит спокойствие. Горячие губы чувственно целуют в шею и ладони сжимают ягодицы, заставляя вспомнить, сколько всего было между нами вчера.

– Моя единственная куртка, нужно привести ее в порядок, – выдаю немного заторможено, потому что все внимание теперь сконцентрировано на жарких объятьях.

– В шкафу у входа висит голубой пуховик как раз твоего размера, – зубы тихонько прикусывают мочку уха, и куртка из рук кучей оседает на пол.

– Не заметила, – облизываю мгновенно пересохнувшие губы.

– Это я уже понял, – Миша со вздохом отстранился, не забыв провести ладонями по полной груди. – Что хочешь на завтрак?

– Омлет и кофе, – поднимаю куртку и одежду. – Пойду заброшу в стирку. А где стиралка? – осматриваюсь вокруг.

– В подвале есть прачечная, – обойдя меня с одеждой в руках, он направился к кофемашине.

Отлично…

– А подвал где?

– Вон та дверь, – Миша указывает пальцем в сторону двери, рядом со шкафом-купе у входа.

Белая, глянцевая… А слона то я и не заметила.

– Отлично, – направляюсь к ней и спускаюсь по витой лестнице в подвал. По дороге щелкаю кнопкой выключателя и осматриваюсь. Передо мной вытянутый коридор с несколькими дверями. Прачечная находится сразу, дверь в нее приоткрыта, и я сваливаю одежду в свободную корзину. Сама возвращаюсь в коридор и продолжаю осматриваться.

Одна дверь ведет в гараж, сейчас пустой. Вторая в кладовку с несколькими холодильниками и полками, забитыми продуктами. Тут можно и всю зиму просидеть при таком количестве еды. Еще в одном помещении небольшой склады всякой всячины – коробки, швабры, инструменты и прочее.

Замираю перед последней дверью. Она отличается от всех своим ярким алым цветом. Дергаю за ручку. Закрыто. В груди неприятно ноет. Подвал, странная комната. Глупо, конечно, но ассоциации с Синей бородой тревожно накрывают. А что если Миша периодически возит сюда вот таких вот ничего не подозревающих девушек и творит с ними все, что его извращенной душе угодно.

Уху… И что? Складывает их трупы за красной дверью? Закатываю глаза и обзываю себя дурой. Смысл? Труп, если что, проще в лесу бросить – там его волки быстро растерзают, и следов не останется.

Из меня вырывается нервный смешок. Уже про трупы думаю. С моей фантазией в такие места нельзя, могу и спятить. Разворачиваюсь на пятках и врезаюсь в Мишу, от которого в испуге отскакиваю, и впечатываюсь спиной и затылком в красную дверь.

– Все хорошо? – на лице Миши играет заинтересованная улыбка.

– Да, – спохватываюсь и заливаюсь краской, представляя, насколько неадекватной сейчас выглядела, – ты меня напугал. Нельзя же так подкрадываться.

– Я не хотел, – он пожимает плечами. – Увидел, что ты такая вся задумчивая стояла, вот и решил спросить, все ли хорошо.

– Да, все отлично, – расплавляю плечи и гордо марширую мимо Миши, – осматривала твой подвал.

– Нашла что-нибудь интересное? – разворачивается он следом за мной и идет по пятам.

– Гараж, склад, кладовая, прачечная и вон та закрытая комната, где ты хранишь трупы тех, кто на твое предложение не согласился, – оборачиваюсь на Мишу и вижу, как один уголок его губ дергается и раздается заливистый хохот, усиленный эхом в вытянутом пустом коридоре подвала.

– Снежа, мне определенно нравится твое чувство юмора, – он глубоко дышит, пытаясь успокоиться, и широко улыбается.

– Ну, если не трупы, тогда что там?

– Не скажу, – становится он серьезнее.

– И вот тут мне нужно испугаться, видимо?– я закатила глаза и вошла в помещение прачечной. Куртка полетела в одну стиральную, светлые Мишины джинсы, мой флисовый костюм и всякие мелочи в другую.

– А ты не боишься? – он стоит, подперев плечом косяк двери, и неотрывно следит за моими действиями.

– После того, как меня чуть не сожрали заживо? – прижимаюсь бедрами к стиральной машинке и постукиваю пальчиками вытянутой руки по ее крышке. – Вряд ли ты сможешь переплюнуть волков, так что нет.

– Думаешь, я безопасный? – его голос и движения стали нарочито небрежными. Миша приблизился ко мне вплотную и навис сверху, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. Ладонь плотно обхватила мое лицо и наши глаза встретились. Его ледяные и мои беспокойные. – Что скажешь?

– Я тебя не боюсь, – тихо шепчу ему в самые губы, а сама неосознанно цепляюсь пальцами за машинку и поверхностно дышу.

– Очень зря, – Миша прикрывает глаза и проводит своей легкой щетиной по моей скуле. – Волки в лесу, а я здесь.

Он отпускает меня так же быстро и отступает к двери.

– Буду ждать тебя наверху минут через десять на завтрак. Не опаздывай, я этого не люблю.

Оставшись в одиночестве, я присела на небольшой диванчик в углу прачечной и сосредоточилась на крутящемся барабане стиралки. Кровь начала отходить от куртки и окрасила собой всю воду. Опять нехорошие воспоминания полезли в голову, но я быстро постаралась выбросить из мыслей, не позволяя стать заезженной пластинкой, которая будет меня постоянно мучить.

Да, случилось вот такое ужасное событие в моей жизни. Но это не значит, что теперь нужно начинать бояться каждого шороха рядом. Я все так же буду гулять в лесу у мамы в деревне, потому что волки там не водятся и это безопасно. И даже зимой. Вот как только приеду к ней через пару недель, так и схожу прогуляться.

И Мишу не боюсь, просто робею. Он большой и взрослый мужчина, сильный и властный, но не ужасный и страшный. Это все разные вещи.

Рассеянно проследив за часами на стене, я отправилась наверх, рассудив, что испытывать Мишино терпение на прочность буду в другой раз. Сейчас хочется есть и желательно много. Аппетит проснулся зверский и свернул все внутренности в узел.