Второй шанс. Его дочь

– Я, конечно, хотел с вами немного побыть. Но мне ж нельзя на бал. У меня пригласительного нет. И проник я нечестно. Меня надо поругать.

– Но ты больше так не будешь? – Анюта качает головой.

– Не буду.

Аня улыбается, а потом… а потом… о чудо! Она не торопясь осторожно касается пальчиками маленькой рыбки. И слегка ее поглаживает. Ладони Адама она не касается специально.

– Красивая, – заворожённо любуется маленькой фигуркой.

– Мне будет приятно, если ты ее себе возьмёшь.

– Мам, а мы такую сможем купить? – тянет с надеждой и бросает на меня заинтересованный взгляд. Имеет в виду настоящую…

Ох, Адам. Ну что сказать. Мне ж только аквариума не хватает для полного счастья…

– Нет, Анют. Это рыба-клоун. Она живет только в солёной морской воде, – спасибо, Адам. Вот этим он меня просто спас. – За такими аквариумами очень сложно ухаживать. Клоуны живут среди ядовитых актиний.

– Ну ладно. Тогда она будет жить здесь!

Малышка забирает игрушку и кладёт на полочку шкафа.

– Вот! – оборачивается и счастливо блестит глазками. – Жалко, у меня нет… акнитий!

– Актиний, – с улыбкой поправляет Адам. И тепло смотрит на дочь. – Ну я пошёл?

– Вообще-то в королевском дворце есть швейцар, – ни с того ни с сего замечает нравоучительным тоном. Слова-то такие откуда знает?

– Адам собрался уходить, Анют, – вмешиваюсь в разговор.

– Хорошо. Но он мог бы быть швейцаром.

Мужчина с надеждой смотрит на меня, но я непреклонно мотаю головой.

– Я вообще-то очень способный швейцар. Всем швейцарам… швейцар…

– Вот! Смотри, какая у меня корона! Это я сама сделала!

Они так легко общаются. Вспоминаю, как Лёша тяжело и серьезно общался с Аней. Всегда:

– Ну привет, Аня. Как дела? Что делали?

Я пыталась дать совет, но Лёша такой, какой есть: веселые беспечные разговоры у его не выходят так виртуозно, как у Адама…

Глава 11

АДАМ

Встреча с юристом по семейным делам закончилась два часа назад.

Сижу в кабинете, словно в трансе, и тупо втыкаю в стену. На улице уже начало темнеть.

– Адам Булатович, – сбоку раздается осторожный голос секретаря, – вы… вы просили вас… если дословно… «выпнуть из офиса, чтобы я до ночи в бумагах не просидел».

– Да-да, Маш, спасибо. Ты на сегодня свободна, хорошего вечера.

Не слышу ее ответа. Потому что я на самом деле не здесь. Я все ещё в гостях у Юли и Анюты. Все ещё обалдевший от тяжёлого вздоха Юли и её примирительной спокойной фразы:

– Анют, хочешь печенье Адаму предложим? А то швейцарам нелегко приходится… – от ее взгляда реально захотелось вжать голову в плечи. Но я от такого щедрого предложения, конечно, не отказался.

– Да! Тогда я помогу тебе налить чай! А ты, – вздёрнув носик и, как это ни странно, каким-то чудом посмотрев на меня свысока, слишком нравоучительно и строго заметила, – не забудь вымыть руки!

Да я готов был их даже продезинфицировать! Я и предположить не мог, что меня мирно и по-доброму пригласят.

Я смотрел на эту прекрасную девочку, которая мне, оказывается, родная… и я… честное слово, не знаю, как такое возможно, но у неё мои повадки. Она прикусывает нижнюю губу. Чуть поворачивает голову набок и, хитро прищурившись, смотрит на собеседника. Смешно морщит нос. Я реально видел! И я это не придумал!

Я просто сидел за столом и наблюдал за ней. Как зачарованный. Периодически выполняя детские поручения: чай попить, печенье попробовать, что-то ещё. Юля со мной вообще почти не разговаривала, только с дочкой. Нет, я не думаю, что со зла. Просто она так же, как и я… да в шоке, короче, все. Че уж там говорить…

Спустя полчаса настал момент, когда мы с Юлей остались в кухне одни. Анюта убежала найти какие-то свои рисунки.

Я как будто и не уходил никуда, все ещё там сижу, с ними…

– Ты меня удивил очень, – поднимаю глаза на Юлю. Чувствую напряжение. Давненько я так не волновался… дочь. Реально моя дочь! А я ещё брата подкалывал, ага… – Спасибо, что ты сказал… то, что сказал.

– Правду. Юль, мы с тобой не с того начали. Извини меня. Известие как головой об стенку. Да я до сих пор в проросте! – Юля улыбается, она всегда снисходительно относилась к подобным словечкам. – Слушай, она славная.

– Да. Она замечательная, – опускает взгляд на кружку и сжимает ее ладонями. Нервничает.

– Юль, я не хочу ничего ломать в твоей жизни. И в ее. Я просто ещё не понимаю, что делать. И как. Я бы хотел для начала пообщаться. Ну там… куда-нибудь сходить, съездить. Я не хочу тебя заставлять. Ну Юль, она ж дочь моя. Ты ж не станешь мне запрещать, да?

– Вы с ней хорошо поладили. И так быстро, – последний вопрос она пропускает мимо ушей.

– А чего с ней не поладить? Она внимательно слушает, с интересом, нормально отвечает.

Юля почему-то улыбается… кривовато, будто мои слова вызывают в ней чувство горечи. И она все ещё на меня не смотрит.

– А чего не сказала-то, Юль? Испугалась?

Она сейчас выглядит беззащитной. Хрупкой, маленькой. Слова ей даются тяжело. Я вижу, она бы предпочла не видеть меня никогда и уж точно не впускать в жизнь дочери.

– Я хотела, – пожимает плечами, но на меня смотреть отказывается все равно. – Я звонила тебе. Да какая разница уже…

Звонила?

– Нет, расскажи. Я хочу понимать.

– Я тебе звонила, когда узнала о беременности. Телефон был вне доступа. Я подумала, ты меня в чёрный список кинул.

– Ну что за глупость. Конечно, нет.

– Да я вижу уже. Через несколько дней приехала к тебе. Тебя не было. Потом ещё раз приехала. У меня тогда в семье проблемы были, и я испугалась. Честно, я хотела помощи попросить у тебя. В общем, рассказать не удалось. И я попросила Максима сообщить тебе, помнишь, твой друг?

– Рыжий. Ага. Мы с ним давно не общаемся.

– Ну вот, он сказал, что ты переехал за границу. Номер сменил. И я просто перестала стучаться…

– Ничего я не менял. У меня брат тогда в Брюссель переехал. Я с ним – за кордоном повялиться. Месяца полтора меня не было, да. А номер не менял. Телефон потерял просто. Может, вытащили. Не знаю. Ну короче, с местной симкой гонял. Контакта нового ни у кого почти не было.

– Понятно, – смотрит на меня, а я вообще не могу разобрать, о чем она думает.

– Ну капеееец… – провожу рукой по волосам.

– А если б ты узнал. Это что-то бы изменило?

Я честно как баран на неё уставился. Не понимаю, что сейчас ответить. Не знаю, как тогда поступил бы. Но говорю только то, в чем абсолютно уверен:

– Юль. Мы могли хотя бы обсудить вместе. И решать вместе. Я бы помогал деньгами, как минимум. Да и… блин… ну что значит изменило бы? Я не могу наверняка сказать, что было бы, если бы. Думаю, что я бы все равно присутствовал. Тебе было бы проще. Я бы с ней проводил время. Всем было бы лучше. Разве этого мало?

– Нет. Это огромная разница.

Хочу попросить рассказать об Ане что-нибудь, но не успеваю. Телефон вибрирует в кармане. Я пропускаю вызов намеренно. Сегодня не планировал вечерний променад.

– Адам, ты извини. Ей купаться скоро. Да и ко сну готовиться…

– Понял тебя. Пойду, конечно.

Спустя две минуты уже в коридоре раздаётся громкое:

– Анют. Адам уходит. Беги скорее сказать до свидания!

После короткого прощания мы с Юлей вновь остались вдвоем. Произношу ровное «До встречи», шагаю в подъезд. И только сейчас понимаю, что девушка последовала за мной, прикрыв за спиной дверь.

– Адам. Я бы не хотела, чтобы вы виделись, – крушит во мне зачатки спокойствия.

– Почему? – круто разворачиваюсь и смело встречаю ее взгляд.

– У нас с Аней сейчас сложный период. Она с характером. Я не всегда могу найти к ней нужный подход. А с тобой она легко пошла на контакт. И если вовремя не остановиться, то она будет ждать новых встреч. И лучше, чтобы их не было.

– Тебе лучше? А почему? – пытаюсь сдерживаться и не вспылить.

– Потому что ты очень ветреный человек. Ты просто сейчас растерян и сам не понимаешь, как реагировать на ситуацию и чего хочешь. Я же вижу. Ты… Адам… ты учитываешь только свои интересы и желания. Она для тебя как диковинный зверёк. Интересно за ним понаблюдать. Как игрушка. Но ее нельзя, наигравшись, поставить на полку. Она будет ждать. Она привыкнет. А потом, когда тебе надоест, она будет думать, что не понравилась тебе. Что с ней что-то не так. И винить в этом себя. Я ее очень люблю. Она самое дорогое, что у меня есть. И я хочу ее оградить от тебя и от твоих «мне надоело». От твоего равнодушия в будущем. Ей лучше будет без этого, поверь. Хоть один раз поступи так, как будет лучше для другого. Не приезжай больше.

Глава 12

ЮЛЯ

– У тебя телефон звонит, – Лёша касается виска твёрдыми прохладными губами, а я, мимолётно улыбнувшись, встаю с дивана и иду к подоконнику.

Адам. Трепетная дрожь опасно проходится внутри, как только я касаюсь корпуса телефона.

Зачем?

Чего он ещё хочет?

Невзначай кошусь на Лёшу. Он снова в мобильном. Каждый раз, когда есть возможность, Леша погружается в него. Хоть на полминуты, но без телефона он как без рук.

– Юля, я выйду поговорить, – и знаком указывает на дверь.

Коротко киваю в ответ, а внутри внезапно тяжелеет.

Радует только то, что разговор с Адамом останется без свидетелей, и я смело принимаю вызов.

– Юль, привет. Я ненадолго. Что делаете?

Хм. Прекрасный вопрос. Я в гостях у Леши. Часа через полтора собираюсь домой. Мама Анюту уложила полчаса назад – в девять, – о чем сразу мне отписалась. У нас уговор, я так меньше волнуюсь. Я вообще всегда за дочь волнуюсь, ничего не могу с собой поделать. Даже когда это лишнее. Даже когда я это осознаю.

– Анюта спит.

– Ой, прости. Я чёт не подумал совсем. Ну да, уже время вечернее. Не привык к детскому расписанию.

– Не расстраивайся. Какие твои годы.

– Юль. Давайте погуляем завтра? Я, ты и Аня.

– Я ведь попросила тебя подумать над моими словами. Ей без тебя лучше будет.

– Я подумал, Юль. Я… все услышал. И переваривал долго. Не смогу я о ней просто так забыть уже, понимаешь?

– Вот именно. Так может, ты позволишь ей легко позабыть тебя? Не привыкая?

– Хорошо. Давай вдвоём ещё раз встретимся и обсудим… все это?

Я понимаю, что он может добиться своего. И обязать меня терпеть его в своей жизни. А Ане? Это Ане надо? Что для неё будет лучше? Человек, который будет в ее жизни каждый день? Заботиться, помогать ей принимать решения и взрослеть. Будет за неё ответственным. Или вот такой инфантильный участник, в будущем появляющийся реже, чем папа выходного дня… Ответ очевиден. Если бы я хоть на секунду смогла поверить в то, что Адам сделает жизнь Ани красочнее, а не принесет разочарования и комплексы… Я бы всерьез задумалась. Но я не верю.

– Послушай. Давай ты снова все обдумаешь, и в этот раз учтешь не только свои желания.

– Могу тебе сказать то же самое. Давай ты не только о своих желаниях подумаешь? Я знаю, что мы разошлись не очень, и я тебе как кость в горле. Прости меня за это, пожалуйста. Но твои обиды и Анины интересы – это разные вещи. Ей со мной нравится. Если я буду присутствовать, это для неё будет лучше.

– А когда тебе надоест? Когда в твоей жизни появится желанный ребёнок, которому нужно будет менять подгузники, мерить температуру, гулять по два раза в день, уделять максимум свободного времени, посвящать свои выходные? Аня в каком месте твоего расписания окажется? Как ты сможешь присутствовать в ее жизни? Никак. Потому что не захочешь. Адам. Прошу, не порть нам жизнь.

– Я настаиваю.

– Ты просто не понимаешь, о чем просишь. Адам, люди – это не твои игрушки. Извини, мне пора. Пока.

Дрожащие пальцы отключают вызов и накрывают сжатые губы. Ну разве я не права? Он же исчезнет максимум через три месяца! А то и раньше! Он же ничего никому не обещает, правда? Я даже представить это не могу… Лёшу дочь вообще не воспринимает. А Адам сразу попал на верхушку пьедестала. Аня спит с рыбкой, которую он подарил. Когда засыпает, кладёт под подушку. Я не сразу заметила. А когда заметила… я просто сидела и плакала на полу. Долго.

Какая я дура. Зачем я вообще что-то кому-то рассказывала? Объяснила бы: перепутала. Все! И переехала бы от них всех подальше. Но нет. Оля же попросила прояснить. Ненавижу себя за это!

Глава 13

«Юля, если ты не обрисуешь мое присутствие, как это удобно тебе, я сделаю это с выгодой для себя».

Кто бы сомневался.

Ещё одна фраза врезалась в подкорку:

«Мы оба знаем, что когда-нибудь тебе придётся допустить меня до дочери. Только тебе решать, насколько это будет безболезненно».

Тяжело вздыхаю, невидящим взглядом провожая серые картины за стеклом.

Я не хочу, чтобы они общались. Потому что знаю, как легко Айдаров выбрасывает людей из своей жизни. Опирается только на свои собственные ощущения. С одной стороны, может, это и правильно – окружать себя теми людьми, которые играют важную роль для нас. Но только игра чувствами ребёнка – это совершенно другое. И я вижу ситуацию именно такой.

Если начнётся противостояние, рано или поздно оно выльется в неприкрытое столкновение, и тогда остановить неминуемое будет уже невозможно. Адам в любом случае своего добьётся. И сейчас я стараюсь обыграть все это и подать в наиболее приглядном виде. Приглядном для Ани.

Лёша при недавней встрече уточнил, что я решила по поводу Аниного отца. И когда мы вообще собираемся разгребать наши сложности. Причём откровенно мне сказал, что меня не поддерживает и ребёнок должен общаться с отцом. Хочу я этого или нет. В итоге с Лешей мы в тот вечер немного повздорили. Впервые за последние пару месяцев. Домой я возвращалась с тяжёлым чувством. Мама, ожидаемо, вопросы задавать не стала, но по моему лицу без сомнений поняла, что что-то не так.

Сидим с дочей в такси. Едем на встречу с Адамом. Вернее, мы договорились встретиться в популярном выставочном комплексе, а мужчина «случайно» к нам присоединится. Я решила. Сейчас это самое правильное и нейтральное.

Из последних сил надеюсь, что Анюта не захочет принимать его в нашу сформировавшуюся на сегодня компанию. Но как только мы вдыхаем влажный воздух, а Адам показывается на горизонте, я уже понимаю: меня ждёт жесткое разочарование.

– Девчонки, привет! Я даже не ожидал вас встретить, – лыбится ещё стоит. Гад. Прекрасно знает, что мне все эти встречи и его непоколебимое до поры до времени «Она дочь моя. И я имею право с ней общаться» аж до тошноты. Даже думать не хочу, что будет, когда он скажет: ну ты же не думала, что это серьезно и на всю жизнь? Я ж не обещал всегда приезжать.

Понимаю. Во мне говорит обида. Но разве она несправедлива?! Разве в будущем будет не так, как я предполагаю?! И сейчас я совсем не понимаю, что делать дальше. Я пытаюсь достучаться до Адама. Но не выходит.

Холодное приветствие с моей стороны совсем не имеет эффекта, и я стараюсь взять себя в руки. Очень стараюсь.

К моему счастью, Аня настороженно отнеслась к недавнему знакомому, заявив, что мы приехали «с мамой вместе гулять».

Но этот же и здесь выкрутился. Я, говорит, тоже один хотел прогуляться. Тем более что дальше мороженое продаётся…

Так, надо просто успокоиться. Ничего плохого не случится. Адаму скоро надоест упорствовать, а Аня к нему относится, как к третьему лишнему. Но это было до упоминания о мороженом. И теперь Анютка быстро и продуманно вошла в союзные ряды нашего аквариумного специалиста.

Каждый раз вижу Адама и теряюсь. Отчего-то до сих пор хочется ему поверить. Вопреки всему, что на душе лежит. Хочется думать, что он изменился, стал серьёзнее, взрослее, ответственнее. Хочется, чтобы он был таким, как раньше, но немножко другим. Парадокс.

Но разум отрезвляет, подсказывая, что ничего не изменилось. А ещё, что все происходящее должно быть на моих условиях.

– Предлагаю немного пройтись, причем без мороженого. А потом плотно пообедать.

– А почему без мороженого? – перебивает Аня.

– Потому что мы пойдём обедать в кафе. На десерт мороженое и возьмём.

– Ура! А Адам что – с нами? – дочь аккуратно уточняет.

– Вы что, меня бросите?! – мужчина округляет глаза наигранно и неожиданно. – Что, прямо здесь?! Я ж без вас потеряюсь…. Я уже почти заблудился, как вас увидел! Как я домой вернусь?

– Мам, – Аня тянет за руку, молчаливо просит, чтобы я присела к ней, и шепчет на ухо, – давай его пока что с собой возьмём? А то он же потеряется…

Да кто ж против?! Пусть теряется себе на здоровье!

Но вслух, конечно, произношу другое:

– Давай, уговорила. Только потом он домой уедет, – показательно зыркаю на Адама и четко произношу: – К себе домой. Один.

В целом день вышел очень даже удачным. Мы много смеялись, разговаривали о простом: о птичках, скворечниках, аттракционах. Адам постоянно задавал Ане вопросы: много ли у неё друзей, какое у неё любимое блюдо, любит ли она собак и кошек. А я про себя отметила, что он действительно пытается узнать о ней больше.

Ему это интересно. Аня это чувствует и раскованно включается в разговор.

– Слуу-ушай, – Адам кладёт меню перед дочкой, – смотри, какая картошка. В виде мышки.

Сидим в кафе. Последний рывок, и нужно будет домой возвращаться.

– Берём? – участливо интересуется Адам.

Я представляю, что будет дальше.

Анюта, зыркнув на отца, тут же сморщила носик.

– Нееее, я не буду картошку, – и показательно отодвигает от себя меню. Мужчину забавляет живая детская реакция. – А есть ещё что-нибудь?

– А чего бы ты хотела?

– Ммм… – доча сосредоточенно думает, приложив пальчик к губам, и выдаёт, – макароны и сосиски! И сок!

С последним словом Аня неуверенно смотрит на меня. Я вообще-то сама соки не пью и дочери не даю. Или нещадно разбавляю водой. Что-что, а за ее питанием слежу особо тщательно! И на вечные слова мамы «да дай ты ребёнку сок, она ж любит» всегда отвечаю одинаково: хочешь ее порадовать – свари компот. Морс сделай. Кстати, последний у нас периодически бывает. А ещё мы с Анюткой любим чай с облепихой, апельсином и мёдом.

– Ну давай пасту возьмём… – задумчиво перелистывает меню Адам. – Ну вот… можно… можно вот таку-ую.

– С колбасками? – сверкает глазками эта милейшая принцесса.

– Есть твои любимые креветки. А есть паста с рыбкой. Хочешь? – вмешиваюсь в разговор.

– А с колбасками не-еет? – надежда в детском голосе, как всегда, немного стучит мне по голове. Но разум настаивает: успеет она колбасой наесться. И я решительно машу головой.

Адам тут же воинственно вступается за дочь:

– Вообще-то…

– Вообще-то морепродукты полезнее, – заканчиваю за него фразу, и он тут же успокаивается.

– Ммм… ну ладно! Тогда я хочу с креветками!

– А ты очень их любишь? – не теряется Адам и вновь пускается в расспросы.

Доченька охотно рассказывает о своих интересах и вкусах. Она легко идёт с ним на контакт. Вообще она легко идёт на контакт почти со всеми. И только с Лешей меняется до неузнаваемости. И я иногда задумываюсь: может, это звоночек? Может, стоит прислушаться? Что я чувствую к Леше, если отбросить посторонние факторы и оставить только нас с мужчиной вдвоём? Не успеваю ответить на свой вопрос, как в сумке оживает мой телефон.

Только о нем подумала… Леша знает, что мы сегодня в первый раз втроём встречаемся с отцом Ани.

***

АДАМ

Юля как-то уж слишком печально взглянула на телефон и сообщила, что отойдёт на минутку. Она отошла не очень далеко, чтобы можно было держать нас в поле своего зрения.

Я стараюсь не думать о ее негативном настрое, но это отчего-то очень цепляет. Ну все могу понять, но сейчас не время неприязнь и холодность демонстрировать. Хотя… я, должно быть, и сам придираюсь: от девушки ни единого плохого слова и даже саркастичного намёка я не услышал. Но холодом веет так, что хочется включить обогрев.

Провожаю взглядом хрупкую фигурку, а когда осознаю это, резко отворачиваюсь. И возвращаюсь к Ане.

Сижу и просто рассматриваю дочь. Она скручивает желтую бумажную салфетку. Сначала я подумал, что Аня волнуется оставаться со мной наедине, и проявляется это вот так… Но спустя минуту понял, что она просто сосредоточенно мастерит что-то вытянутое.

– Что делаешь? – пытаюсь начать разговор.

– Это маме цветочек. Нас в садике Алена Викторовна научила.

– Тебе нравится в садике?

– Нет. С мамой лучше. Но мама говорит, что у каждого своя работа. У неё – журнал. У меня – садик.

Я подаюсь вперёд и зачем-то уточняю, хотя мне-то вроде как все равно.

– А мама в журнале работает?

– Да. Она редактирует статьи, которые ей отдают на проверку, – малышня задирает нос кверху и довольно прищуривается.

У меня чуть челюсть вниз не съехала. Юля в журнале? Редактором? Хм… Никогда бы не подумал. Интересно, а на какую тематику статьи?

– Анют, – я знаю, что Юля меня прибьёт, но все равно спрошу. Придвигаюсь ближе и понижаю голос до доверительного шепота, – а почему папа с вами не гуляет? Не хочет?

– Хочет.

Я опешил. Я… я…

– Просто он живет в другой стране, – поясняет Анюта, как само собой разумеющееся, а меня словно молния пронзила – даже пошевелиться не могу, и в груди что-то жжется. – И не может приехать. А ещё у нас нет его телефона. Поэтому позвонить мы тоже не можем.

– А ты бы хотела с ним когда-нибудь встретиться?

Она пожимает плечиками и голодным глазами смотрит на только что появившуюся перед ней тарелку.

– Это мнее-е? – тянется к вилке, и я не успеваю ответить, как внимание Ани переключается. – Ой, смотри, танцуют.

Пальчиком она указывает на большой экран на стене. Да, действительно, телевизор включён, по нему гоняют клипы.

Дочь (называть так Аню даже про себя ещё слишком непривычно, но мне это уже нравится) неотрывно следит за происходящим в телеке и даже начинает немного подражать.

– Танцами занимаешься? – подпираю щеку и восхищённо смотрю на малявку. И не могу подобрать слов. Какая же она…

– Да. В садике. Мне мама купила купальник розовый, – Аня как будто расцвела и прижала к сердцу руки, словно обнимает тот самый розовый купальник. А я просто плыву от ее лучистых глаз и детской искренности.

– Ты любишь танцевать? – мелкая такая, а уже свои интересы и увлечения есть. Я с малыми никогда не общался. Почти. У Софки племяшка была. Но она совсем не такая, как Аня. Все время ныла и орала, если что-то не по-её. Я долго никогда не выдерживал. А тут как будто со взрослым человеком разговариваешь. Когда тебя слышат.

– Угу, – тащит в рот креветку. Сначала прожёвывает, а потом заявляет: – Мама обещала меня отвести к настоящему тренеру. Когда-нибудь.

Последняя фраза напрягает. Почему – не знаю, но царапает так, что становится не по себе. Как будто с этой фразой связано что-то важное. Такое, что нельзя пропустить мимо.

– А давай я спрошу у мамы, и мы через пару недель вместе с ней тебя отведём к тренеру? Я тебе самого лучшего найду. Доброго и опытного. Давай?

В глазах малышки мелькает яркое чувство, но Аня тут же вновь переключается на креветки.

– Мама говорит, сейчас нельзя. Вот когда можно будет, тогда да.

– А почему сейчас нельзя?

– Мама говорит, что ещё рано. И надо сначала к врачу съездить. Вот когда сердечко выздоровеет, – Аня кладёт ладошку на рёбра слева и воодушевленно продолжает, – вот тогда можно будет.

Я не ожидал совсем. Не успел закрыться и подготовиться. Поэтому мощнейшая волна паники сбила меня с ног сразу же. На секунду на меня навалился весь ужас того, что я сейчас услышал. Это какие-то страшные слова. «Когда сердечко выздоровеет». У моей дочери проблемы со здоровьем?!

Все слова разом выветрились из головы, и только отголоски звонко отдаются в ушах:

«Когда сердечко…», «когда сердечко…», «выздоровеет…», «сердечко выздоровеет…», «когда выздоровеет…»

А когда оно выздоровеет?!

Подавив тяжелое чувство, наполовину сожравшее душу, я, сцепив ладони под столом, стараюсь как можно спокойнее произнести:

– Анют, а вы часто с мамой у врача бываете?

Дочь с энтузиазмом уплетает пасту, полностью сосредоточившись на тарелке. Но я терпеливо дожидаюсь ответа и момента, когда Аня вновь переключит на меня внимание.

– Нет, не часто.

Тяжело сглатываю, впиваясь в детское личико виноватым взглядом: меня не было рядом. Я ВООБЩЕ ничего не знал. Насколько серьёзные у нее проблемы?

Дальше я просто молчу, наблюдая, как она вновь накалывает креветку. И оглядывается, обводя зал глазами.

Возвращается Юля, с каменным лицом. Над столом повисает тягостное молчание. У девушки, видимо, тоже не сложился разговор.

– Мам, смотри, это тебе, – мгновенно оживает Аня и протягивает Юле скрученную салфетку. А я точно подмечаю момент, когда печаль в её глазах сменяется неуловимой нежностью и наполняется мягким свечением: когда она смотрит на Аню. В голове что-то щёлкает, и я неожиданно вспоминаю, как раньше Юля на меня смотрела. Так же. Вот таким же мягким задумчивым взглядом…