Кнопка. Под прикрытием

Ульяна Гринь

Кнопка. Под прикрытием

Глава 1. Охота – это жизнь

Прыжок, усилие, рывок – и бамс! Вурдалак с противным звуком шлепка кулём свалился на брусчатку, а я – на вурдалака, скривившись от отвращения. От существа воняло протухшей кровью и фекалиями, но долг превыше всего. Усевшись ему на спину, я попрыгала для верности и, прижав коленями к земле его длинные жилистые руки, выдохнула:

– Попался, гад!

Вышеупомянутый гад только дёрнулся без особой надежды на успех и затих, тяжело, с присвистом дыша. А я коснулась пальцем экрана часов. Тот вспыхнул мягким приглушённым светом, и на меня глянули красные глаза дежурного. В этот раз дежурил Петя-вампир. Я выдохнула:

– Агент два ноль шесть, высылайте бригаду зачистки на Чистые пруды! И передайте шефу, что гнездо уничтожено.

– Кнопка, ты что, вурдалака поймала? – изумился Петя, а я фыркнула:

– Кому Кнопка, а кому госпожа Воронцова-Вельяминова! Давай резче, а то он, гад, вырывается.

– Щянещирищающ, – прошуршал вурдалак, с усилием подняв голову от грязных камней мостовой.

– Вырываешься, – я толкнула его голову обратно.

– Кнопка, ты там полегче! Ещё обвинят в превышении пределов необходимой самообороны, – беспокойно заметил Петя, и вурдалак оживился, если можно было так сказать о нежити:

– Ща, ща, общищю!

– Тебя никто не спрашивал! – рявкнула я, подпрыгнув ещё разок на костлявой спине. – Адвокату будешь ныть! А я зафиксирую все полученные травмы, не беспокойся.

Гонка вымотала до самого последнего дыхания, и я, отключив вызов, прикрыла глаза. Тут нужна большая зачистка… Вурдалака видели смертные, департамент межсущностной полиции старается этого не допускать. Ну, а что поделать? Другого выхода у меня не было. Да они мне спасибо скажут ещё, в ноженьки будут кланяться!

Вурдалак вдруг взвизгнул и задёргался, стараясь вырваться. Вздохнув, я хорошенько приложила нежить ударом кулака по лысой башке. Никто мне никуда кланяться не будет. Зачистят память, уберут манну из гнезда и с брусчатки, чтобы смертные даже не задумывались о том, что видели что-то странное и необычное… Если только шеф похвалит. Хотя у шефа выдрать из уст похвалу – это как поменять местами луну и солнце.

Экран часов снова ожил, и Петя весёлым тоном сообщил:

– Бригада в пути. Много народу видело?

– Ну, человек сто, наверное. Я не считала, как ты можешь себе представить.

– Кнопка, а как ты гнездо-то, а? Их же там под дюжину обычно.

– Петенька, я тебе обязательно расскажу, когда мне позволят слезть с этого… трупа ходячего, – пообещала я голосом, который не предвещал ничего хорошего.

– Ты посиди, посиди, – рассмеялся вампир. – Что, неудобно?

– Петька! Он воняет!

– Кнопь, ты теперь тоже! – со сдавленным смешком сообщил Петя и отключился. А со стороны Башни Колдуна уже замаячили мигалки. Какой приятный зелёный свет! Перекликается с сине-красными человеческими, когда кареты Скорой помощи везут больных в Склифосовского.

– Смотри, трупик, это за тобой, – я посильнее нажала коленом на лопатку вурдалака, и тот шепеляво отозвался:

– Ща не пощеду!

– А куда ты денешься… Не поедет он!

Чёрная закрытая машина тормознула у ограды, дверца отъехала с характерным металлическим лязгом, и на асфальт спрыгнули трое крепких парней. Двоих я хорошо знала – близнецы Хасановы, оборотни из весьма уважаемой семьи чеченских вампалов. Третьего видела пару раз в Башне, но имени, а тем более сущности его не знала. Именно он обратился ко мне:

– Где зачищать, старшина?

Ишь ты, какие мы официальные! Разве что не козырнул. Я всё равно не смогла бы ответить из-за занятых рук, но зато я могла коварно улыбнуться. Глянула на нашивку и ответила:

– Зачищать отсюда и до обеда, старший сержант.

Он нахмурился, и пришлось показать ямочки на щеках. Я же прекрасно знаю, что они действуют на мужчин обволакивающе, как молоко на желудок, и те оставляют всякие попытки к сопротивлению.

– Я имела в виду – отсюда и до гнезда, в Третьяковке на третьем этаже.

– Это что, километров пять? – присвистнул Ильяс.

– Три. С половиной.

– Ты за ним гналась от Третьяковки? – его брат Имран выглядел озадаченным.

А вот старший сержант, который не представился, даже бровью не повёл, будто преследовать вурдалака три с половиной километра по вечернему городу бегом было самым обычным делом. Он кивнул Хасановым, указав на нежить:

– В машину его и вызывайте подкрепление. Нам не справиться, нужна большая мощность. Старшина, вам поймать такси или вы с нами поедете?

О, прелестно, мне даже подали руку! Но я была бы не я, если бы приняла помощь от этого мороженного леща. Самостоятельно поднявшись с нежити, которую тут же подхватили и уволокли в машину, встала на затёкшие ноги и улыбнулась широко:

– Да я уж как-нибудь сама, благодарю покорнейше. Удачи, мальчики!

Ночной город беспокойно пульсировал светофорами, рекламой, освещёнными фасадами. Уставшие мышцы ног медленно восстанавливались, и к лучшему – топать мне было далеко. Общежитие на Арбате… Или зайти в Башню, перекемарить на койке у курсантов? Да, Башня существенно ближе. Правда, там и шума больше. Как департамент магзащиты ни старался, изолировать звуки города не смог. Но мне город не мешает. Я люблю засыпать под шум машин и даже под сирены Скорой…

Голова вдруг закружилась с такой силой, что улица поплыла вокруг меня, словно хоровод девушек в сарафанах. Я резко остановилась, схватившись рукой за столб, и встряхнулась почти по-собачьи. Глаза медленно вернулись на своё место, ловя фокус, но чувство лёгкого головокружения осталось. Лекарство! Где-то в кармане было… Я пошарила по куртке, по джинсам, и наконец нащупала пузырёк. Вяло отколупав крышечку, выкатила на ладонь два последних шарика, покрытых яркой зелёной глазурью. Ого! Завтра как штык к Лазареву! Иначе сдохну от болей и вот этой круговерти перед глазами.

Закинувшись таблетками, я сунула пустой пузырёк в карман толстовки и шарахнулась к стене – прямо за спиной взвыла сирена. Потом выдохнула – сирена замерла на характерной высокой ноте и издала пару лающих воплей. Наши.

Обернулась.

– Кнопка, ты в Башню? Тебя подвезти?

– Русик, ты кретин! – беззлобно обругала я сидевшего за рулём блондина. – Разве можно так пугать?

– Не знал, что можно напугать старшину Воронцову-Вельяминову, – он широко улыбнулся, показав шикарные белые зубы с торчащими клыками. В такие моменты мне всегда представлялся его хвост, виляющий из стороны в сторону. Оборотень Руслан Покровский – самый дружелюбный оборотень на свете. И глаза у него светлые, открытые и всегда ясные, хотя у других волков они часто наливаются кровью, как у вампиров…

– Ты первый, кто после этого остался жив, – пробурчала я, садясь на пассажирское сиденье серой Тойоты с нарисованным манной логотипом ДМП на дверце. – А что ты тут делаешь?

– С патруля сменился, еду сдавать смену.

Русь тронул машину, не обращая внимания на светофор, и я схватилась за поручень дверцы. Сколько раз уже клялась себе не садиться в патрульную машину! Наши ребята гоняют, как дурные мажоры, и ГИБДД им не указ. Правда, пока обходилось без жертв, но блин, когда-то это случится…

– Слушай, по рации говорили… Ты серьёзно гнездо вурдалаков в одиночку уничтожила? Верю, легко, от тебя это… попахивает.

Я вздохнула. Сегодня мне точно спать не придётся. Уже все в курсе. Думала, до завтра хоть отдохну, но нет. Паломники потянутся, желающие приложиться к ручке святой охотницы… Ну гнездо, ну вурдалаков… Что тут такого? Прямо, нашли подвиг…

– Русик, отстань! Гнездо и в одиночку. Дальше что?

– Кнопка, перестань звать меня этой собачьей кличкой!

– Русик, я перестану, если ты перестанешь звать меня канцелярской принадлежностью!

– Тебя все так зовут.

– Тебя тоже.

– Это не повод.

– Ой всё, – прибегла я к истинно женскому приёму. – Останови, я в Башню.

Русик тормознул на площади и схватил меня за руку, когда я как раз собиралась выйти:

– Кнопь, когда мы с тобой поужинаем?

Опять двадцать пять! Я аккуратно освободилась, не желая применять силу, и буркнула:

– Зависит.

– От чего, Кнопка?

– От всего. Но главное – от направления твоих мыслей.

– Да понял я уже давно, что ты меня держишь за друга, – Руслан поймал мою ускользнувшую ладонь и поднёс к губам. – Но я никогда не перестану добиваться.

– Флаг тебе в руки, Русь, и барабан на шею! А я пойду попытаюсь поспать!

– Давай я приду к тебе и подоткну одеялко, – глаза Руся снова смеялись, и я просто стукнула его кулаком по темечку – не больно и необидно, по-дружески:

– Желающих будет немало, приготовь плазмат.

– Я приду, когда разочарованные толпы поклонников скроются в темноте коридоров Башни, – таинственным полушёпотом ответил Русик и молниеносным движением чмокнул мою кисть. – Иди, о прекрасная старшина Кнопка! Жди меня, и я вернусь!

– Клоун!

Его слова вызвали у меня долгожданную улыбку. Напряжение от стычки с вурдалаками спало, и я ощутила приятный расслабон во всём теле. Нет, Руся надо принимать на полставки личным психологом! Как у него получается меня рассмешить? Откат придёт попозже, и я надеялась, что никого рядом не будет в этот момент. Мои откаты – зло для существ…

– Если решишься поужинать со мной, мой номер у тебя в телефоне.

– Удалю, ей-богу удалю нафиг! – пригрозила я и вышла из машины. Русик с тихим жужжанием опустил пассажирское стекло и наклонился так, чтобы его было видно из окошка:

– Кнопь, отдохни, ладно?

– Договорились, – улыбнулась я и пошла к воротам Склифа. Не оглядываясь. С Руся станется догнать…

Но сзади только взвизгнули шины, и я хмыкнула сама себе. Он хороший. Но я не чувствую к нему того, что зовётся искрой, бурей, безумием. А без этого нельзя любить.

Башня Колдуна стояла в самом центре Сухаревской площади. Видимая только существам, конечно же, иначе люди бы постоянно объезжали её на своих машинах. В далёких лохматых тридцатых годах прошлого века поступил приказ разобрать её, чтобы не мешать движению, и отец нынешнего хранителя, представитель славной династии Древних, провёл несколько лет, разрабатывая технику сокрытия Башни. Его решение оказалось элегантным, одновременно новаторским и весьма древним. Башню просто перенесли в соседнее измерение, оставив несколько входов и выходов, неощутимых для смертных. Людям оставили только часть подземных ходов, чтобы не вызывать слишком сильных подозрений. Но библиотека со старинными книгами существ была запечатана от смертных. И так те жалуются, когда видят мелькающего у входа охранника, называют его духом чернокнижника…

Где главный вход, я знала превосходно. Каждое существо чуяло его нутром. Но чтобы войти, был необходим пропуск. Нащупав на шее артефакт, я потёрла его между пальцев. Бесцветный камушек вспыхнул жаром, засветился, и воздух передо мной разошёлся снизу вверх, как будто расстегнули невидимую молнию. Вытащив пропуск из-под майки, я приготовилась показать его охраннику, но тот махнул рукой дружелюбно:

– Здравия желаю, старшина! Проходите, я вас узнал.

– Спасибо м-м-м, – пробормотала я, безуспешно пытаясь вспомнить имя охранника. Костя? Коля? Клим? Что-то на «К»…

– А можно автограф? – он оглянулся по сторонам и шагнул ко мне, протягивая планшет. Я шумно выдохнула. Началось. Уже и до охраны добралось известие о гнезде вурдалаков… Нет, серьёзно, я что – звезда, чтобы автографы черкать? Шеф меня за это по головке не погладит! Но блин, как приятно-то! Не поклон в ножки, однако целый автограф!

Я тоже оглянулась, проводив взглядом исчезающий за пеленой измерения город, оставляющий после себя только шум машин и далёкую сирену Скорой, а потом быстро расписалась стилусом по экрану планшета:

– Спасибо!

– Это вам спасибо, старшина Воронцова-Вельяминова! Дома покажу, жена завидовать будет! Она читает запоем криминальные новости в «Вестнике существ Москвы»!

– Тогда передавайте ей привет, – усмехнулась я, ощущая горячий компот славы, заливающий сердце и согревающий меня изнутри.

– Не премину, конечно же, обязательно, спасибо ещё раз! Удачи!

Пытаясь сдержать распиравшую меня гордость, я прошла к лифту. В кабинке замешкалась. Спуститься сразу в казарму или сначала подняться на второй? Там, небось, ребята ещё работают, погреюсь ещё чуть-чуть в лучах новой славы… Пристанут с расспросами, конечно, но лучше сразу, чтобы потом уже качественно отдохнуть. Но за меня всё решил голос, раздавшийся из динамика на потолке лифта. С тресками и шумами, он велел безапелляционным женским тембром:

– Воронцова-Вельяминова, тебя ждёт шеф! Повторяю, агент два ноль шесть, шеф ожидает в кабинете немедленно.

Эх ты ж доля наша… Я вздохнула и утопила кнопку с цифрой «2». Шефа нельзя заставлять ждать.

На втором этаже было тихо. Только слышно было клацанье клавиш компьютера за одним из столов. Ага, Вадька отчёт строчит. Остальные уже смылись по домам. Странно, я думала, будет больше трудоголиков… Махнув Вадьке рукой на ходу, я вошла в предбанник начальственного кабинета. Секретарь, младший лейтенант Вика Ивановна Прохорова, а попросту офисник по прозвищу Пуговка, всплеснула руками, оторвавшись от приготовления подноса с чаем и сдобными булочками:

– Кнопка! Девочка моя! Что же ты творишь?!

– Вик-Иванна, а что такое? – удивилась я. – Чего я такого сделала?

– Вот шеф тебе расскажет, что ты сделала, – пообещала нечисть, спрыгивая со стула и стаскивая поднос со стола. Прошествовав к двери, она толкнула её пухлой коротенькой ножкой и возвестила всё тем же стервозным, громким и высоким голосом:

– Сергей Власьич, к вам Воронцова-Вельяминова, как велели!

– Пусть войдёт, – прорычал шеф.

Я вошла.

Кабинет подполковника всегда представлялся мне тем, что должно было бы быть за дверцей шкафа в Нарнию. Загадочный лес, коряги, снег, полумрак, тишина – и леший за письменным столом. Хотя шеф лешим не был, вид он имел соответствующий. Заросший бородой по брови, лохматый, угрюмый, подполковник Сероволковский вызывал у подчинённых либо беспричинный страх, либо тайную ненависть. У всех подчинённых, кроме тех, кто знал его вне кабинета Департамента межсущностной полиции.

– Здравия желаю. Вызывали, Сергей Власьич? – тихонько спросила я, пытаясь казаться незаметной на фоне дуба в кадке. Эх, жаль, что я не дриада, так бы просто растворилась в листве…

– Старшина, здравия желаю, – устало буркнул шеф. – Войди. Спасибо, Вика, ты можешь быть свободна до завтра.

Пуговка с усилием взгромоздила поднос на стол, до которого едва доставала макушкой, и отмахнулась безо всякой субординации:

– Как же, как же, уж дождусь, когда запирать кабинет надо будет. А вот вы не задерживайтесь, нечего тут ночевать, дом есть всё-таки!

Фыркнув, шеф подождал, пока Пуговка скроется за дверью и глянул на меня налитыми кровью глазами. Если бы я не была уверена в собственной безгрешности, перетрухнула бы знатно. А так только вытянулась по стойке смирно, следя за прохаживающимся шефом глазами. Он не спешил начинать разговор. Сероволковский предпочитал три раза подумать, прежде чем открыть рот. И эта привычка тоже была своеобразной манерой психологического давления на собеседника. Но сегодня мне было море по колено и горы по плечо. Я лихо бросила, прекратив желать стать дриадой и давясь желанием похвастаться:

– Господин подполковник, я бы отчёт вам завтра принесла.

– И принесёшь, – согласился Сероволковский. – Объявляю тебе благодарность за уничтожение гнезда вурдалаков. С занесением в личное дело. По такому поводу тебе полагается премия.

– Ух ты! Здорово! – воскликнула я, а потом прищурилась: – Сергей Власьич, вы хотели сказать – я получу премию?

– Я сказал ровно то, что хотел сказать, – снова рыкнул Сероволковский. – За нарушение должностных инструкций и техники безопасности объявляю тебе строгий выговор с занесением в личное дело. И лишаю премии.

– Но… Как это? За что? – растерянно протянула я. – Ведь гнездо того… тю-тю!

Подполковник грохнул тяжёлым волосатым кулаком по толстой столешнице, аж чашечки на блюдцах подпрыгнули с жалобным звоном. И я вздрогнула, снова замирая в позиции смирно, под рык шефа.

– Старшина Воронцова-Вельяминова, что предписывает инструкция при встрече с вурдалаком?

Стальные нотки в вопросе заставили меня сглотнуть вязкую слюну. На автомате я выдала заученный текст:

– Сообщить в Башню, вызвать в подкрепление бригаду зачистки и оставаться в укрытии, по возможности, не выдавая своего присутствия и соблюдая тишину.

– Вот. Во-о-от. А ты что сделала, девчонка?

Ярость окрасила радужку оборотня в пятьдесят оттенков оранжевого и красного. Подполковник едва сдерживался, чтобы не наброситься на меня одним прыжком и не откусить голову… Конечно же, он этого не сделает! Ведь объявил благодарность всё-таки! А мне надо держаться до конца.

– Я, господин подполковник, приняла решение попытаться уничтожить гнездо, потому что вокруг были смертные! А эти твари вонючие свили гнездо в самом людном месте! Обнаглели они. Надо было их проучить!

– Бестолочь! А если бы там была самка с детёнышами?!

Сероволковский сорвался на крик, и я вдруг ясно поняла, какую глупость вытворила. Самка вурдалака, защищающая потомство, опаснее орды безмозглых кваркеров. Последствия схватки с такой ордой я видела лично несколько лет назад, во время бунта нежити. Многие тогда умерли от рваных ран, причинённых острыми когтями, а другие – от заражения крови ядовитой слюной кваркеров…

– Не было там самки, – тихо, но уверенно пробормотала я. Шеф услышал и раздражённо спросил:

– Ну вот откуда ты могла знать? Откуда?

– Я чувствовала.

– Что ты чувствовала? Ты не медиум, не ведьма! Ты охотница! Я могу понять твоё чутьё, когда речь идёт об эмоциональной нежити, но вурдалаки не имеют эмоций! У них не происходит эманации ауры просто потому, что у них нет ауры!

– А всё равно я чувствовала…

Сероволковский устало вздохнул, проводя ладонью по лбу, словно стряхивая с себя негатив. Потом махнул, усаживаясь в кресло:

– Садись, Кнопка. Чаю попьёшь со мной?

– Попью, – согласилась, устраиваясь на стуле напротив. Шеф подвинул мне сахарницу:

– Давай, сласти побольше. Как голова?

– Нормально, спасибо.

– Покажись завтра Лазареву. Не шути с этим.

– Есть, господин подполковник.

– Брось, Кнопка, не сейчас. Официально я тебя вздрючил, теперь поговорим камерно. Ну как ты могла? Ты же понимаешь, что напугала всех! Я думал, у меня сердце остановится, когда мне принесли новость на хвосте!

– Вы же сами сказали, Сергей Власьич, что я охотница, – осторожно ответила я, помешивая сахар в чашечке. – И знаете, что я лучшая охотница в Москве! Ничего же не случилось!

– Но могло случиться, – веско заметил он. – Представь себе, Кнопка, что сейчас думают курсанты? Что думают твои товарищи-агенты? А думают они вот что: Воронцовой-Вельяминовой можно, значит, и нам можно! К демонам должностные инструкции! К демонам технику безопасности…

– Простите, Сергей Власьич… Об этом я не подумала.

– Не подумала. А ведь инструкция не от скуки прапоров писана. Она кровью писана для сохранения вашей же жизни!

– Ну ладно вам, не ругайтесь больше, – улыбнулась я примирительно. – Больше не буду, честное охотничье!

– Конечно, не будешь, – вдруг подмигнул мне подполковник и откусил половину от булочки. Зажмурился от удовольствия: – М-м-м, моя любимая мясная начинка! А не будешь потому, что у тебя времени не будет. Агент два ноль шесть, с завтрашнего дня ты направлена на секретное задание.

Я замерла с чашечкой у рта. Секретное задание? Ого себе! Это мне вроде надо радоваться и прыгать до потолка, но сегодня я слишком устала для счастья. Поэтому спросила осторожно:

– Сергей Власьич, а я буду работать под прикрытием?

– Разумеется. Легенду и документы получишь завтра в секретном отделе. Сегодня отдохни хорошенько, потому что задание очень ответственное и опасное.

– Ура! – восхитилась я. – Да тут пахнет внеочередным званием!

– Кнопка! – строго пресёк мой восторг шеф. – Ответственное и опасное, ты слышала?

– Как раз для меня, – я самодовольно улыбнулась. Конечно, кому ещё доверить опасное задание, как не Кнопке, лучшей охотнице со времён революции? – А куда я отправлюсь?

– Повышать квалификацию в МаГУ, на факультет змееведенья.

– В Сибирь?! Там же холодно!

– Попила чай? Можешь быть свободна. И запомни – режим абсолютной секретности включается за порогом моего кабинета.

По выражению лица Сероволковского я поняла, что он закончил шутить. Сибирь и змееведы ждут меня. Знать бы ещё, что за задание!

Глава 2. Долгие проводы – лишние слёзы

Откат наступил, слава всем богам всех существ, когда я уже приехала в общагу. Было три часа ночи, все смертные, бессмертные и полу-смертные спали мирно в своих постелях, а я валялась на полу, скрючившись в позу зародыша, и задыхалась, колотясь от ледяных объятий жёсткого озноба. Голова, наоборот, пылала огнём, но, повинуясь истеричному телу, дробно билась о потёртый линолеум комнаты. Наученная опытом, я не пыталась сопротивляться и просто ждала, когда приступ пройдёт, стиснув зубы, чтобы не прикусить язык…

Я Кнопка. Лучшая охотница на нежить со времён… не знаю, с каких времён. Я не знаю, где и когда я родилась, да и родилась ли вообще. С того момента, как помню себя, я жила у чужих людей, которые запрещали называть себя папой и мамой. А потом отдали меня в интернат, исчезнув навсегда из моей жизни. В десять лет я встретила Сероволковского. Он был тогда моложе, не такой лохматый, но точно такой же угрюмый. Не говоря ни слова, шеф ДМП забрал меня из интерната и поселил в маленькой комнатке своего огромного дома. Кроме меня там жили ещё люди… Ну как люди. Существа. Но это я поняла уже потом.

Огненный обруч, сжимавший голову, слегка отпустил, и озноб перестал обнимать. Подтянувшись на руках, я добралась до кровати, куда не успела упасть, и кое-как влезла на неё. Господи, как же хорошо жить на адреналине, если бы не откат! Погони, задержания, допросы… Это кайф и настоящая жизнь! Если бы не откаты… С утра к Лазареву, пусть крутится как хочет, но найдёт наконец чёртово лекарство.

– Кнопка, тебе водички принести?

Я разлепила тяжёлые веки и прямо над кроватью увидела торчавшую из стены полупрозрачную голову – кудрявую и щекастую. Застонала:

– Васька, уйди!

– Чё уйди, я пришёл узнать, может, чего надо…

– Надо будет – приду на кухню и попью водички! – рявкнула из последних сил. Призрак пожал едва виднеющимися из стены плечами и скрылся в соседней комнате. Натянув на себя покрывалко, я снова свернулась клубочком и поудобнее устроила голову на подушке. Ненавижу откаты… Надо спать, спать, спать, а мне нельзя. С утра в секретный отдел. А потом в Сибирь…

Прыжок, усилие, рывок – и я упала с кровати. Вурдалак, самка с детёнышем в руках, оказался ненастоящим. Мне приснилась погоня, как живая, как будто я снова пережила её. А в реальном мире светило позднее сентябрьское солнышко, птички ещё пели последние в этом году песенки на ветках за окном. Потирая ушибленную задницу, поднялась и досадливо поморщилась, оглядев одежду. Джинсы со вчера не сняла, майку будто корова жевала… Ещё и воняет, как в общественном туалете, где унитазы забились.

Шесть утра. Могло быть и хуже, а так хотя бы три часа сна. Я решительно разделась, замоталась в покрывало и потащила шмотьё и постельное бельё, снятое с кровати, в кухню. По пути зацепилась покрывалом за велосипед, чуть не загремела вместе с ним и шёпотом выругалась на Ивана Денисовича, который взял нехорошую привычку оставлять своего железного коня в коридоре.

На кухне было распахнуто окно.

Сквознячок раздувал тюлевые занавески, прямо как в кино, а на подоконнике, свесив ноги наружу, сидела Лариска и расчёсывала костяным гребнем распущенные светлые волосы, тихонько и довольно мурлыча какую-то мелодию.

– Однажды ты свалишься с третьего этажа, – бросила я русалке, запихивая простыни в стиралку. Туда же отправились джинсы с майкой, столовая ложка порошка… нет, две столовых ложки! Лариска обернулась и сморщила нос:

– Аделаидочка, ты в какой помойке ночевала? Или арестовала вчера оборотня-скунса?

А, да, приятно познакомиться, Аделаида – это тоже я. Как можно догадаться, своё имя я терпеть не могу, и почему – тоже понятно. Однако Лариска – существо бесхитростное, наивное и настолько блондинко, что ей на это абсолютно наплевать. Она одна из всех друзей зовёт меня Аделаидочкой, не идя лёгким путём и не сокращая до Ады. Впрочем, если выбирать из двух зол, уж лучше канцелярская принадлежность…

– Не скунса, а вурдалака, – пробурчала я, запуская машинку. – Я в ванную.