Лапа в бутылке

Война и прибывающие из Америки военнослужащие дали ей такую возможность, и Джули присоединилась к многочисленной армии девушек Ист-Энда, весело проводящих время с янки.

Хотя в то время ей было лишь семнадцать, Джули быстро приобрела некую утонченность, выгодно отличавшую ее от других хихикающих цыпочек, что торчали на углах улиц и влюбленными глазами поедали американских рядовых, прогуливающихся по Пикадилли. Она зналась исключительно с офицерами, и ее убогая однокомнатная квартира зачастую пустовала по ночам. Вскоре Джули сделалась обладательницей внешнего лоска, который не пробил бы и паровой молот, полного ярких одежек гардероба, глубоких познаний плотских желаний мужчин и счета на пятьдесят фунтов в банке «Пост Оффис Сэйвингс». Некоторое время ей жилось хорошо. Но война закончилась, и американцы вернулись домой. Потянулись скудные годы, и жизнь превратилась в сплошные ухищрения. Обманным путем ей удалось избежать отправки на фабрику. Обманным путем ей удалось раздобыть талоны на одежду, исхитряться добывать еду и деньги. По случаю она получила работу в двухпенсовой библиотеке, хоть и платили там всего два фунта десять шиллингов в неделю.

Крутиться приходилось постоянно, и Джули начала сознавать, что тем, кто сейчас не рискует, приходится ох как туго. Получалось, либо ты честен и живешь в нужде, либо нечестен – и живешь в свое удовольствие. Золотой середины не существовало. Она знала, что у «Бридж-кафе» дурная репутация, что там собираются ворье и всякая шпана, но деньги предлагали хорошие, а это главное. Она устала выживать на пятьдесят шиллингов в неделю.

– Будешь работать у Хьюарта, познакомишься с крутыми парнями, – сказал ей молодой спекулянт. – А если с толком разыграешь свои карты – не будешь ни в чем нуждаться. Девчонка с такой зачетной внешностью должна ловить от жизни кайф. А в твоей библиотеке много кайфа?

Семь фунтов в неделю! Это решало все. Пусть кафе сомнительное – ей-то что? Она в состоянии сама о себе позаботиться. Если Хьюарт возьмет ее, она готова на него работать.

Хьюарт же, едва увидев Джули, сразу понял, что девчонка ему подходит.

– Могу предложить тебе два вида работы, – сказал он ей. – Одна из них дневная, за три фунта в неделю. Ничего особенного. Кое-где прибраться, приготовить сэндвичи для ночных клиентов. Работа не переломишься… Но все же работа.

– А другая? – спросила Джули, чувствуя, что возьмется именно за вторую.

– А-а, другая… – Хьюарт подмигнул. – Другая работенка что надо. Для честолюбивой девушки, которая умеет держать язык за зубами. Тебе, может, и подойдет.

– И сколько платят?

– Семь фунтов в неделю. Сидеть за кассой и принимать сообщения. Работа ночная – с семи вечера до двух ночи. Главное – держать рот на замке, а когда я говорю на замке – значит на замке, это ясно?

– Я не болтаю, – уверенно сказала она.

– И не стоит начинать, во всяком случае не в этом районе. Помню девушку, чуть постарше тебя и такую же хорошенькую, которая, как-то раз услышав то, что ее не касалось, принялась трепаться. Ты же знаешь, как это бывает: девушек хлебом не корми, дай языком почесать, это их вторая натура… Ее нашли в глухом переулке. Внешность попортили изрядно. Так что болтать не стоит.

– Не напугаете, – резко ответила Джули. – Я не вчера родилась.

– Ну да, ну да… – усмехнулся он. – А ты смышленая. Я как увидел тебя, сразу понял: справишься. Так, теперь слушай. Здесь мы оказываем услуги нашим клиентам, понятно? И важная часть этих услуг – передача сообщений. Вот тут-то твоя смекалка и пригодится. Ни в коем случае ничего не записывать. Передавать сообщения быстро. Их может быть до двадцати за ночь. Например, тебе позвонят «насчет Джека Смита». Ты должна знать, кто это и здесь он или нет. Если его нет на месте, ты так и ответишь и примешь сообщение для него. Твоя задача будет состоять в том, чтобы Джек получил его сразу же, как придет, и никто не должен знать о том, что ты ему передала. Короче, нужно все время крутиться и быть начеку. Ничего, справишься. Вижу, ты девица не промах. – Заметив, что она колеблется, Хьюарт продолжил: – И больше ты ничего знать не должна, ясно? А из-за того, чего не знаешь, в историю не вляпаешься, верно? Зато будешь иметь шанс перехватить немного легких деньжат. Кое-кто из парней будет отстегивать тебе фунт, а то и пару за передачу сообщения. Сам видел: иногда дают. Да, вот еще что: ты нравишься мне. Возьмешься за работу – с меня восемь фунтов в неделю. И это справедливо, не так ли? Парни будут от тебя без ума. Ты девушка толковая, да еще и хорошенькая. Я в людях разбираюсь. Подумай: восемь замечательных фунтов каждую пятницу. Подумай о шелковых чулочках, которые сможешь купить на них.

Но Джули не любила пороть горячку и хотела узнать побольше о работе, прежде чем браться за нее. Так она Хьюарту и сказала.

– А вот тут ты ошибаешься, – ответил ей Хьюарт. – Ничего тебе знать не надо. Как и мне. Я просто держу это место, поняла? Сюда приходят парни и девушки. Передают сообщения, иногда пакет-другой, а я предлагаю им еду и оказываю небольшие услуги, но вопросов не задаю. Иногда сюда заглядывают и полицейские. Задают всякие вопросы. Ну а поскольку я ничего не знаю, я же не стану им лгать, верно? И с тобой могут захотеть потолковать, но если ты ничего не знаешь, что ты можешь им рассказать? Вот что я называю быть толковой.

– Сюда приходит полиция? – опешила Джули. – Не думаю, что мне это понравится.

Хьюарт нетерпеливо махнул рукой:

– Ты не хуже меня знаешь, что полиция всюду сует свой нос. Работа у них такая. И не важно, где работаешь ты, они все равно припрутся рано или поздно. Кому какое дело? Темными делишками мы не занимаемся – всего лишь оказываем услуги. И не наша забота, если клиенты кафе отчебучивают какие-нибудь фокусы, верно? Кроме того, за что, по-твоему, я предлагаю восемь монет? По сути, работа стоит пятьдесят шиллингов. За полтинник-то я мог бы нанять десятки девчонок, сотни. Но я плачу восемь фунтов одной, потому что легавые могут задавать вопросы. Не утверждаю, что они непременно станут их задавать, но говорю «могут» и знаю, что девушки не любят впутываться в дела с полицией. Да никто не любит… Потому я и плачу побольше.

Такое объяснение показалось ей разумным, да и деньги Хьюарт предлагал замечательные. Если она упустит этот шанс, другого может и не представиться.

– Хорошо, – сказала Джули. – Я согласна.

С удивлением она узнала, какой легкой оказалась новая работа. Кафе ожило лишь после одиннадцати вечера. Потянулись постоянные посетители, и вскоре помещение наполнилось сигаретным дымом и приглушенным гулом голосов. «Я словно в первом ряду партера», – подумала Джули. Сидя в застекленной кабинке кассы, она чувствовала себя не участником происходящего, а скорее невидимым зрителем, наблюдающим через потайное окно за развитием странной, захватывающей пьесы. Хьюарт с зажатой в зубах сигарой и крупным бриллиантом, сверкающим на мизинце, в эту первую ночь оставался рядом с ней и вполголоса рассказывал о посетителях кафе.

– Вон тот тип в бежевом костюме – Сид Бернстайн, запомни, – монотонно бубнил Хьюарт. – У него большой магазин мехов на Гидеон-роуд, ты его, наверное, видела. Если вдруг захочешь недорогую шубку, тебе к нему: скажешь, что от меня, он все устроит. Парень, с которым он говорит, – Герцог. Прозвище получил за свои изысканные манеры. Понаблюдай за ним, никогда не увидишь его хлебающим чай из блюдца. Не стоит интересоваться тем, чем он зарабатывает себе на жизнь. «Меньше знаешь…» А вон тот, в сером костюме, – Пагси. Важная птица на собачьих бегах. Уж он-то знает, как взбадривать собачек допингом… – Хьюарт осекся, прочистил горло. – Ладно, не бери в голову. Просто запомни, что он Пагси, остальное забудь. Малый, что сейчас прикуривает сигарету, – Голдсэк[1]. Вот тебе пример, что значит смышленый. Когда года два назад я впервые увидел его, парень не стоил и тридцати шиллингов. А нынче он может выписать чек на десять кусков и не поморщиться. Он один из самых крупных игроков на тотализаторе.

Джули запомнила Бернстайна, Пагси и остальных. А еще внимательно слушала не только Хьюарта. Так, ей удалось перехватить несколько отдельных слов из разговора Пагси и Герцога, когда те проходили мимо нее.

– Не стану я ничего разбивать, – говорил Пагси. – Либо двадцать пять тысяч, либо ничего. Да нормально ты справишься, что тебя беспокоит?

– То, что для меня это слишком крупная партия, – с сомнением отвечал Герцог. – Говоришь, большая часть из них «Плэйерс»?

– Все верно. – Пагси поднял глаза, перехватил взгляд Джули и подмигнул ей.

«Двадцать пять тысяч „Плэйерс“, – подумала Джулия. – Сколько же они выручат за эту сделку?»

На следующий день из утренней газеты она узнала, что со склада в Хаундсдиче было украдено двадцать пять тысяч сигарет. Сложить два и два труда не составило.

Жизнь в кафе представлялась Джули полной разнообразия и азарта. Да и телефон не давал скучать. Сообщения, которые она получала, казались ей начисто лишенными смысла.

– Передайте Пагси, что борзая сегодня хороша. Поняли? Борзая сегодня хороша.

– Попросите мистера Голдсэка позвонить мне. Бой Блю в двенадцать.

– Сообщение для мистера Бернстайна. То же время, то же место, К.О.Д.

И все в таком ключе. Закодированные сообщения озадачивали и заинтриговывали, ведь в них речь шла о деньгах для их адресатов. Пагси, Голдсэк и другие наживались с помощью этих сообщений, потому что были ушлыми и обладали информацией. Она завидовала им и в то же время понимала, что не должна роптать, поскольку к концу своей третьей рабочей недели заработала двенадцать фунтов: восемь от Хьюарта и четыре – чаевыми.

Однако чем больше Джули получала, тем больше хотелось. Ее расходы возросли. За четыре фунта в неделю она сняла маленькую меблированную квартиру на Фулэм-Пэлэс-роуд. Она прикупила одежды; тратилась на кино и безделушки, которые покупала в больших магазинах. Как же славно не работать днем!.. Славно, но одиноко. У нее совсем не было друзей. Поскольку работала она по ночам, встретиться с кем-нибудь днем не могла: днем все были на службе.

Джули очень не хватало мужского внимания, и она вздыхала по былым дням, когда могла запросто подцепить себе кавалера, просто прогуливаясь перед одним из офицерских клубов. Сидеть одной в кинозале не такая уж большая радость. Ей нужен был мужчина рядом, который говорил бы ей ласковые слова, покупал подарки и которого она, если б захотела, удостоила бы своим расположением.

Мужчинам, с которыми она знакомилась в кафе, было не до нее – их занимали только деньги. Ей ничего не стоило заполучить Хьюарта, но уж больно тот стар. Первое время он порядком докучал ей, но она быстро нашла способ справиться с проблемой. Укрывшись за стеклянными стенами своей кассы, она оставляла ему мало шансов лапать себя. Начеку ей приходилось быть, лишь приходя на работу и уходя домой, и она старалась делать это в компании с другими работниками кафе. Дабы совсем не лишиться расположения хозяина, некоторые вольности она ему все же позволяла, и Хьюарт, как и предсказывал спекулянт, довольствовался малым. Она же мечтала о дружке, ровеснике, который разделял бы ее интересы и не лапал постоянно.

Джули проработала в кафе более трех месяцев, когда там появился Гарри Глеб. Едва увидев его, она тотчас заинтересовалась, поскольку не обратить на такого парня внимания было просто невозможно. Его широкая улыбка невольно заставляла улыбнуться в ответ. Смех был заразителен, а уверенность в себе – безмерна. Он казался лихим и ярким. К тому же элегантно одевался. При взгляде на его ручной росписи галстук у Джули перехватило дыхание. Копна волнистых темных волос, тонкая ниточка черных усов, зеленовато-серые глаза, искрившиеся грубоватым добродушным юмором. Хотя человеком он был жестким, бессовестным, недалеким, дерзким и эгоистичным – он не мог не нравиться. На лице Гарри неизменно играла улыбка, он всегда был готов рассказать анекдот, одолжить фунт-другой, уступить очередь на подбрасывание монетки или напоить вас допьяна. Он знал по именам едва ли не всех официантов самых модных ресторанов Вест-Энда. Он был знаком с большинством проституток Вест-Энда, повес и авантюристов, и всем он нравился. Он был типичным лондонским аферистом, и ему было плевать, знают об этом или нет.

Джули Гарри казался сошедшим с киноэкрана. Сравнивать его с другими мужчинами – завсегдатаями кафе – все равно что сравнивать Кларка Гейбла с жирным стариком, сидевшим рядом с ней сегодня в подземке. Однако она вела себя крайне осмотрительно и умело скрывала впечатление, которое он на нее произвел. Джули отлично сознавала силу своей привлекательности и была уверена, что рано или поздно он сам сделает первый шаг.

В это время Гарри вел дела с Сидом Бернстайном. Не любил он «Бридж-кафе», как не любил и Хьюарта, но поскольку сюда ходил Бернстайн, Гарри стал ходить тоже. Он сразу обратил внимание на сидевшую в стеклянной кабинке Джули, и так как любая красотка вызывала в нем легкое волнение, он проявил к ней умеренный интерес. Но как-то раз вечером, когда Джули выбралась из своей кабинки, чтобы передать сообщение Герцогу, и у Гарри появилась возможность увидеть ее фигуру, он не удержался и выдал длинный низкий свист.

– Ох, ничего себе красотка, – проговорил он Бернстайну, ткнув большим пальцем в сторону Джули. – Где, интересно, Хьюарт нашел такую?

Бернстайн понятия не имел об этом, и после его ухода Гарри неторопливо подошел к кассе и принялся флиртовать с Джули. Она уже давно и терпеливо дожидалась этого, но виду не подала: держалась с Гарри довольно холодно, посмеивалась над его лестью и пренебрежительно осаживала, когда познакомилась с ним поближе.

Гарри притягивал к себе женщин, как магнит булавки. Поведение Джули его удивляло. Женщин он всегда воспринимал как сентиментальных и слезливых созданий, с которыми можно поразвлечься, если больше заняться нечем. Но эта девушка ни на кого не похожа, он готов был поклясться. Держалась она довольно приветливо, но в глазах ее Гарри видел злую насмешку, и это нервировало, раздражало его и ясно свидетельствовало: она знает, что у него на уме, и потому, казалось, всерьез его не воспринимает. Он старался быть с ней предельно милым, внимательным и угодливым, да только ни к чему это не приводило. Такое отношение интриговало Гарри – именно этого Джули и добивалась. И теперь он постоянно заглядывал в кафе, чтобы перекинуться с ней словечком, подарить пару шелковых чулок или коробку конфет, всякий раз пытаясь преодолеть барьер язвительной насмешливости, который она воздвигла, чтобы держать его на безопасном расстоянии. Время от времени он просил ее сходить с ним куда-нибудь, но Джули отказывалась. Рисковать остаться впоследствии брошенкой она не собиралась. Опытом отношений с мужчинами она обладала большим и знала: чем дольше морочить ему голову, тем более пылким он станет, когда она уступит.

Когда миссис Френч спросила Гарри, есть ли у него на примете девушка, которая могла бы им помочь, он сразу же подумал о Джули. Она хотела денег, была сообразительной и достаточно дерзкой, чтобы рискнуть. Однако его немного беспокоило ее упорное нежелание проявить к нему расположение. Так или иначе, ему придется пойти на радикальные меры, чтобы сломить ее сопротивление, и лучшим выходом, решил он, будет, если она потеряет работу в кафе до того, как он сделает ей предложение. Пока есть работа и кое-какой регулярный доход, Джули остается независимой, а если у нее будут сомнения, она может отказать ему. Гарри панически боялся независимых женщин. И сейчас, полагал он, именно независимость Джули разделяла их.

Значит, первое, что необходимо сделать, – добиться ее увольнения. Но как? Он едва не сломал голову, но так ничего и не придумал. Положение Джули у Хьюарта было прочным, и казалось, ничто не может вынудить ее когда-нибудь уйти из кафе.

– Нет, ну должен же быть какой-то выход, – утешал себя Гарри.

И выход нашелся. Однако все произошло не совсем так, как ожидал он.

III

Два вечера спустя после встречи Гарри с миссис Френч в кабинке Джули зазвонил телефон, и заполошный женский голос спросил:

– Будьте добры, мистер Гарри Глеб здесь?

Джули почувствовала, как по телу побежали мурашки. Гарри не заходил уже три дня. Она начала подумывать, не слишком ли была с ним строга, толкнув этим в объятия другой.

– Боюсь, его нет, – ответила она, гадая, что за женщина ему звонит.

– Вы уверены? Это очень срочно. Он сказал, что будет здесь. Вы не могли бы проверить еще раз?

Истерические нотки в ее голосе испугали Джули. Из своего кабинета вышел Хьюарт, увидел, как Джули, привстав, оглядывает кафе, пытаясь пробиться взглядом через плотную завесу табачного дыма, и подошел к ней.

– В чем дело?

– Мистера Глеба спрашивает женщина. Похоже, очень взволнована.

– Все женщины мистера Глеба очень взволнованы. – Хьюарт кисло улыбнулся. – Это их естественное состояние. Курицы безмозглые. Нет его.

– К сожалению, сегодня мы его не видели, – проговорила Джули в трубку.

Последовала пауза, в трубке слышались только гудение и потрескивание, затем женщина сказала:

– Он придет. Не могли бы вы попросить его сразу же позвонить? Запишите, пожалуйста, мой номер.

Джули записала номер, пообещала передать сразу же, как только мистер Глеб появится, и повесила трубку.

Хьюарт нахмурился и проворчал:

– Хотел бы я, чтоб этот парень держался отсюда подальше. Проку от него никакого.

Несколько минут спустя в кафе неожиданно вошел Гарри. Джули поманила его рукой.

– Привет, – сказал он, завернув к ней. – Только не говори, что ты в кои-то веки рада меня видеть.

– Несколько минут назад тебе звонили. Какая-то женщина просила тебя перезвонить ей. Сказала, срочно. Риверсайд, пять-восемь-восемь – сорок пять.

Улыбка его тотчас угасла, взгляд стал напряженным.

– Я позвоню от тебя, хорошо?

Таким он ей нравился: сейчас Гарри уже не напоминал беспечного мотылька и даже показался ей суровым и опасным. Наблюдая, как он крутит телефонный диск, она заметила, что рука его нетверда.

– Дана? – Никто в помещении, кроме Джули, не мог слышать его. – Это Гарри. Что стряслось? – Он слушал, и Джули видела, как белели его пальцы, все крепче сжимавшие трубку. – Давно? Ясно. Продолжай в том же духе. Ладно. Да не психуй ты, все будет хорошо. Да… да. Все, пока. – Он дал отбой.

– Кто-то что-то о тебе пронюхал? – спросила Джули, пристально глядя на него.

– Ну да. – Несколько мгновений он вглядывался в ее лицо. – Выручишь? – Он быстро глянул через плечо и бросил ей на колени небольшой пакетик, завернутый в белую папиросную бумагу. – Придержи у себя до завтра, хорошо? Никому не показывай. Если кто спросит, передавал ли я тебе что-либо, – ни слова. Сделаешь?

– Попроси кто другой – ни за что, а для тебя сделаю, – ответила Джули и улыбнулась.

– Умничка. А как насчет того, чтоб завтра встретиться со мной? С меня ланч.

– Завтра не получится, я очень занята, – что, конечно, было неправдой. – Может, послезавтра. Завтра вечером будешь здесь?

– А как же! Прибереги эту вещицу для меня. Ладно, пока. – И Гарри быстрым шагом направился к выходу. Открыв дверь, он вдруг резко остановился и шагнул назад.

Вошли двое мужчин – оба крупные, в плащах и мягких шляпах с опущенными полями. У Джули внутри все оборвалось: она узнала их. Полиция! Вот почему Гарри так спешил избавиться от свертка.

Гарри заговорил с полицейскими. Он непринужденно улыбался. Остальные посетители кафе – мужчины и женщины – наблюдали молча и недвижимо, будто стараясь ничем не привлекать к себе внимание. Инспектор уголовной полиции Доусон, которого Джули знала в лицо, резко дернул головой в сторону кабинета Хьюарта. Гарри пожал плечами и двинулся назад по проходу между столиками. Прошагав мимо Джули, он на нее не взглянул.

Едва полицейские скрылись в кабинете, все посетители рванулись к выходу. Через несколько секунд кафе опустело. В испуге Джули схватила свою сумочку и хотела было сунуть в нее пакетик Гарри, но в последний момент передумала. Сумку они проверят в первую очередь, решила она. Быстро оглядев пустое кафе, она подняла юбку и сунула пакетик за верх пояса.

В кабинете Хьюарта полицейские пробыли недолго и появились оттуда вместе с Гарри, за ними следовал Хьюарт, бледный от бешенства. Полицейский помоложе шагал по проходу вместе с Гарри – так вдвоем они и вышли из кафе. Хьюарт и Доусон ненадолго остановились, поговорили о чем-то, затем направились к Джули. Доусон приподнял шляпу. Он был приверженцем старых добрых традиций и верил, что вежливость всегда окупает себя.

– Добрый вечер, мисс. Вы знаете того молодого парня, Глеба?

Она вызывающе взглянула на Доусона:

– Не знаю. А если б и знала, то не пойму, вам-то что за дело?

– Разве не он только что говорил с вами?

– Он всего лишь покупал сигареты.

Доусон сверлил ее взглядом, пока она не отвела глаз.

– Разве? Когда я его обыскивал, сигарет при нем не было. Как вы объясните это?

Джули изменилась в лице. Это был прокол, и серьезный. Она промолчала.

– И он ничего не передавал вам на хранение?

По спине Джули пробежал холодок, но она заставила себя встретиться с проницательными глазами инспектора.

– Нет.

– Вы позволите осмотреть вашу сумочку?

– Вы не имеете никакого права заглядывать в мою сумочку, – возмутилась она. – Но если это доставит вам удовольствие – прошу. – Она подтолкнула сумочку к Доусону, но тот не притронулся к ней.

– Все в порядке, мисс, я не стану. – Он глянул на Хьюарта. – Что ж, до скорого, Сэм. Увидимся на днях. – Инспектор обежал взглядом опустевшее кафе и подавил улыбку. – Прости, что подпортил тебе торговлю. Твои клиенты, на мой взгляд, чересчур впечатлительны.

– До свидания, – проговорил Хьюарт, тяжело глядя на него.

Повернувшись к Джули, Доусон приподнял шляпу.

– Не знаю другого парня, способного быстрее втянуть девушку в беду, чем Глеб, – проговорил он. – Может, и есть такие, да только я сомневаюсь. Доброй ночи.

Когда он вышел, Хьюарт злобно взглянул на Джули.

– И что это значит? – угрожающе спросил он. – Какого дьявола ты тут вытворяешь?

Джули подняла брови:

– О чем это вы, не понимаю?..

– Я поговорю с тобой, когда мы закроемся, – бросил Хьюарт и, скрывшись в кабинете, грохнул дверью.

Джули надевала шляпку перед щербатым зеркалом, что висело на стене подсобки, когда вошел Хьюарт. В кафе они остались одни, все служащие уже разошлись по домам.

– Что передал тебе Глеб? – со свойственной ему прямотой резко спросил он.

Враждебный тон и ледяной взгляд подсказали Джули: будь осторожна.

– Вы что, не слышали, что я ответила Доусону? – огрызнулась она. – Ничего он мне не передавал.

– Я отлично слышал, что ты ему ответила. – Сэм близко подошел к ней. – Если не умеешь врать, лучше молчи, ясно? Доусон усек, что у тебя рыльце в пушку. Если он и не догадывался, что Глеб передал тебе кольца, то понял, что между вами что-то есть.

Кольца? Джули показалось, что лицо ее побелело под слоем макияжа.

– Я… Я не понимаю, о чем вы…

– Вот что, крошка, – сказал Хьюарт, видя ее испуганный взгляд и смягчая тон. Джули очень нравилась ему, и он не желал никаких проблем с ней. – До сих пор ты вела себя как чертовски смышленая девушка, но сейчас поступаешь глупо. Глеб не наш человек, мы не имеем с ним никаких дел, а он – с нами. Глеб чужак, понимаешь? Ты этого не знала. Мне следовало подсказать тебе. Ладно, я не виню тебя, не думай. Просто он такой жук, от сделок с ним ничего никому не выгорит.

– Говорю же, он ничего мне не давал, – повторила Джули с бешено колотящимся сердцем. Стоит ей признаться, что взяла краденые кольца у Глеба, как окажется во власти Хьюарта. Какая же она дура, что взяла пакет. Могла бы и догадаться, что там краденое. Она страшно злилась на себя за свою наивность.

Хьюарт не сводил с нее внимательных глаз. Его грубое, словно высеченное из камня, лицо посуровело.

– А теперь послушай. Нынче вечером некая знатная дама оставила на своем туалетном столике три бриллиантовых кольца стоимостью в тысячу фунтов. Оставила буквально на пару секунд, не больше, – и они исчезли. Пару секунд, чуешь? Это Глеб: действует стремительно, глазом моргнуть не успеешь, и специализируется на кражах из спален. Его почерк. Доусон знает его как облупленного, я тоже. Сразу после ограбления Глеб примчался сюда, и я так думаю, что женщина, звонившая ему, предупредила, что полиция у него на хвосте, и он скинул добычу тебе. Это тоже одна из его «фишек». Ему плевать, что, спасая так свою поганую шкуру, он ставит под удар другого. Знай, Джули, Глеб мерзкая тварь. Мне не нравятся парни, которые сюда тащат за собой копов. Бегать за ним у меня времени нет, и я хочу получить эти кольца.

Джули схватила шляпку и пальто и резко направилась было к двери, но Хьюарт заступил ей дорогу.

– Ну-ка стой. – В глазах его сверкнула угроза.