Обещай, что навечно…

Crazyoptimistka

Обещай, что навечно…

1.Аарон

– Сынок, – мама осторожно заглядывает в комнату, – ты готов?

– Да, осталось только галстук завязать, – киваю в ответ и снова перевожу взгляд на свое отражение в зеркале.

Но мама не уходит и мнется на пороге. Я ее очень люблю, но эта гиперопека откровенно говоря достала. Да, я понимаю, что после всего случившегося наша и, в частности, моя жизнь уже не будут прежними. И что ей попросту страшно за меня, я тоже понимаю. Хотя последнее время только и делаю, что успокаиваю ее. Но сколько можно? Неужели нельзя просто сделать вид, что все в относительном порядке?

– Давай, помогу, – мама видит, как я нервно дергаю галстук, который все никак не хотел завязываться нормальным узлом.

В ее руках кусок полосатой ткани мгновенно принимает должный вид, но она не спешит отпустить меня. То и дело смахивает невидимые пылинки с пиджака, попутно перемещаясь к моим волосам и обратно.

– Мам, что не так? – не выдерживаю и перехватываю ее ладонь. – Твое беспокойство очень ощутимо. И оно начинает передаваться мне.

– Ты уверен в своем решении? – озвучивает она то, что держит ее в напряжении последнее время.

– Да.

– Аарон, милый, тебе необязательно…

– Нет, обязательно.

– Почему это для тебя так принципиально? Почему ты не хочешь продолжить обучение дома?

– А почему я должен соглашаться на это? – Вот и все. Настроение летит к чертям и мне даже кажется, что галстук превращается в удавку, которая намеренно сжимается вокруг горла. – Лишь бы тебе было спокойно от того, что я сижу в четырех стенах без права на свободу?

– Господи, Аарон, что ты такое говоришь! – Восклицает мама и сжимает губы в тонкую линию, при этом покрываясь багровыми пятнами на лице. Нервничает. Злится. – Ты волен передвигаться так, как тебе это удобно.

– Да, да, но почему-то, как только я собираюсь выйти из дома, рядом оказываешься либо ты, либо охранник. Думаешь, я совсем тупой и ничего не понимаю?

– Да пойми же ты, – она срывается на крик, – я же беспокоюсь о тебе! Это все ради твоего блага! Слишком мало времени прошло после…того случая. Еще меньше с твоей последней попытки оставить нас. Я боюсь, что ты выйдешь за эту дверь и больше не вернешься.

Она замолкает и отводит глаза, в которых появились слезы. И мне тошно от этого. Тошно от самого себя. Сам ведь довел ее до такого состояния и теперь не знаю, как скинуть ярлыки, которыми меня успели обвесить все вокруг.

– Мама, прости. – Делаю вдох и тянусь к ней. – Я виноват.

– Нет, милый, нет. – Она тоже старается взять себя в руки. – Может быть, ты прав и пора научиться доверять тебе. Но моему материнскому сердцу становится больно от одной мысли, что тебя могут обидеть. А ты даже не сможешь постоять за себя. Ты ведь уже не тот Аарон Аллен, которого все знали. И люди… они ведь чувствуют, когда их соперники становятся слабыми. Их жестокость может не знать границ.

Я знаю, о чем она говорит. И все это время морально готовился к подобному сценарию. Да, я уже не тот, кем был. Не глава баскетбольной команды, не первый красавчик класса, не заводила шумных вечеринок. Теперь я прикован к инвалидному креслу и стая шакалов уже на низком старте, чтобы занять мое место в обществе. Но побывав под мириадами капельниц и почти перешагнув за грань, начинаешь смотреть на мир уже иначе. Прежние атрибуты жизни кажутся бесполезными. Кубки, деньги, тачки… Вообще все потеряло смысл. И хочется просто не сойти с ума от резкой смены уклада своего существования.

– Мне необходим этот свежий глоток воздуха, – сглатываю и укладываю руки на металлические дуги колес, – мне нужны мои друзья. Старые, если не побоятся остаться рядом. Или новые, кто решится познакомиться. Я не хочу чувствовать себя изгоем, уродом и балластом. Я хочу вернуть хоть капельку того, что было раньше.

– Аарон, – мама вздыхает, – что мне с тобой делать?

– Принять таким, каким я стал.

– Я приняла. Давно.

– Нет, – качаю головой и отъезжаю в сторону,– ты делаешь вид. И это огромная разница. Да, один из твоих сыновей стал сломанной игрушкой, которую не починить. Да, больше не будет красивых семейных фотографий. И да, я превратился в вечно злого человека, которого достала эта притворная жалость. Не можешь смириться, что я такой? Подожди приезда Джейсона и ты снова почувствуешь себя мамой нормального парня, который сворачивает горы на своем пути, а не наседкой для инвалида.

Я намеренно делаю ей больно. Потому что такое настроение. Потому что меня реально достало все вокруг и приезд брата только подливает масла в огонь. А еще банально переживаю из-за первого дня учебы и вместо поддержки снова слышу одно и то же.

Не надо. Не стоит. Может, домашняя программа?

В меня перестали верить. А эта опека все больше и больше смахивала на простое желание упрятать меня от посторонних глаз. На всякий случай. Мало ли что мне взбредет в голову, верно?

– Поступай, как знаешь, – выдает мама после затянувшегося молчания. Она уже научилась не обращать внимания на мои перепады настроения. Вряд ли сама до этого дошла, скорее всего, помог наш семейный психолог.– Я попрошу водителя подать машину.

– Спасибо.

Вот и все. Шаг сделан и назад дороги нет. И я очень надеюсь, что сегодняшний день хотя бы чуть- чуть возродит во мне что-то былое, хорошее. А не угробит все под корень.

Выруливаю из комнаты и нажимаю на кнопку подъемного устройства, которым в рекордные сроки обзавелся наш дом. Что сказать, теперь все вокруг было подстроено под мое удобство. Но вместе с этим, в доме больше не проводились мероприятия. Как будто всякие приспособления для инвалидов могли расстроить гостей и испортить праздник. Как будто я сам стал грязным вкраплением в семейном бриллианте, которое никак не удалишь. И из-за этого, стоимость камня падала все ниже и ниже.

2. Аарон

– Сделай еще круг, пожалуйста, – с шумом вдыхаю воздух и в сотый раз вытираю вспотевшие ладони об брюки.

Вся моя уверенность сдулась, как воздушный шарик сразу же, как только машина завернула за угол, и показались стены колледжа. Кстати, это был уже пятый круг, который мы наворачиваем рядом с ним, но мое сердце вообще не стремилось утихомириться. Черт, если бы кто-то раньше мне сказал, что я буду чего-то бояться… Я бы рассмеялся тому человеку в лицо и, может быть, даже плюнул. Потому что Аарон Аллен никогда и ничего не боялся. Но, оказывается, это было в прошлой жизни. А сейчас меня знатно потряхивало от напряжения.

– Сэр, может быть вас отвезти в другое место? – слышится голос водителя.

– Нет, – качаю головой, – не стоит. Еще круг и останавливаемся.

Благо Билл понимает все с первого раза и следует моим указаниям. Хороший мужик. Один из немногих, который смотрит на меня без *бучей жалости. Иногда пару часов разговоров с ним действовали на меня лучше, чем дорогостоящие сеансы психотерапии нашего семейного психолога. Потому что там мне втирали о том, что жизнь по-прежнему прекрасна и что чудо подстерегает нас на каждом шагу. А Билл говорил болезненную правду, где я не проснусь однажды исцеленным и не побегу навстречу радужному будущему. Но в моих руках есть ресурсы, которые позволяют сделать так, чтобы все вокруг было не таким дерьмовым, каким казалось вначале. Особенно в тот момент, когда я пришел в себя и меня огорошили новостью об инвалидности.

– Приехали, – Билл останавливает машину у ступенек и выходит на улицу, чтобы открыть мне дверь. При этом он нарочно медлит, тем самым давая мне пару минут для подготовки к встрече с внешним миром. Который в лице многочисленных учащихся уже с удивлением взирал на габаритный Crafter, купленный специально для моей перевозки. Да, как бы я ни хотел сделать свой приезд менее запоминающимся, вариантов у меня было немного. А точнее, никаких. Потому что я мог появиться либо на спец авто с выдвигающейся платформой, на которую я мог сам заехать и выехать. Либо же на шикарной иномарке с коляской в багажнике. Но тогда бы Бену пришлось бы вытаскивать меня из машины на руках и на глазах у всех присутствующих усаживать в коляску. А это, согласитесь, выглядело бы слишком позорно. Так что мне оставалось лишь напялить солнцезащитные очки на глаза и сделать большой вдох, готовясь встретить тот пиздец, который ожидал меня за пределами машины.

– Удачи, – тихо говорит водитель, как только я оказываюсь на улице. – Если что, сразу же набирайте.

– Если что, я всех просто перееду коляской, – нервно отшучиваюсь, чувствуя эти пристальные взгляды, которые как тараканы блуждали по моему телу и лицу, забираясь под кожу и вызывая неприятный зуд.

– Хорошо, тогда наберите меня, чтобы я помог вам замести следы, – едва уловимо улыбается он мне в ответ и вновь возвращается на свое водительское место.

Я же откидываюсь на спинку кресла и оглядываюсь вокруг. Здесь ничего не изменилось с того момента, как я пропал с радаров студенческой жизни. Тачки на парковке соревновались своим видом по крутости, как их владельцы и владелицы. Которые, кстати, находились тут же и с презрением фыркали на проходящих мимо студентов из серии «беднота». А те, в свою очередь, словно мыши, пытались проскользнуть незамеченными. Только у кого-то получалось, а у кого-то нет. И чье-то утро в первый учебный день началось со слез и убитой в хламину самооценки. Стандартная картина маслом.

– Хэй, вы только посмотрите, кто это у нас здесь объявился! – две крепких ладони опускаются мне на плечи и я вздрагиваю. Но тут же расслабляюсь, когда их владелец обходит коляску и я вижу его лицо.– Неужели Аллен соизволил притащить свой зад на учебу? Я думал, твоя маменька упечет тебя под домашний арест до старости.

– Привет, Майк, – отвечаю на его крепкое рукопожатие и тот притворно морщится. – Да ладно, не заливай, что тебе больно.

– Да это я просто в шоке от того, каким ты стал хилым. – Друг смеется. – Ну, ничего дядюшка Майк поможет тебе вернуться в былую форму. Девчонки скоро снова будут падать перед твоей ширинкой на коленки.

– Смутно представляю, как это вообще возможно теперь, – усмехаюсь, – но с удовольствием бы на это посмотрел. А бегать тоже научишь заново?

Да, я сам намеренно делаю на этом акцент. Потому что не хочу, чтобы все вокруг считали, что у меня теперь есть комплекс по поводу своего нынешнего вида и состояния.

– Нахрена оно тебе? – щурится Майк и пинает носком кроссовка из лимитированной коллекции стальное колесо моей коляски. – Если у тебя такой ох**тительный апгрейд? Ты только прикинь, какая у тебя фора перед остальными. Щелкнешь пальчиками и любая тут же станет твоей.

– Прямо вот любая.

– Не, ну а че? Ты ей такой, милая, садись на мой космолет любви я докачу тебя с ветерком до дома.

– Придурок, – толкаю его и вздыхаю.

– Прокатиться дашь? – не унимается Майк.

– Только, если сядешь мне на ручки, – не остаюсь в долгу.

– Вот засада, – ржет он в ответ, – а я-то думал, что мы лучшие друзья и у меня есть какие-то привилегии в наших отношениях.

– Да, есть. Я тебе первому отдавлю ноги своей навороченной коляской и угроблю твои новые кроссы, пойдет такой расклад?

– Да пофиг, мне батя еще закажет. Ты же знаешь, что для таких как мы, все эти шмотки и тачки – фигня. Захочу через месяц новую Бэнтли и она у меня будет. А ты мне про какие-то кроссы втираешь. Пойдем лучше к нашим, они соскучились. Особенно Рут.

На последнем имени у меня внутри все неприятно содрогается. Ведь Рут была лучшей подругой Кими. Моей девушки, которая не выжила в той аварии. И, честно говоря, я был поражен, когда в больнице вместо скорби в ее глазах увидел какое-то облегчение. Потому что, как она тогда сказала, ей теперь не нужно скрывать свои чувства ко мне. Чокнутая девица, которая думает, что я теперь обращу на нее внимание. И это после всего случившегося.

Однако не успели мы тронуться с места, как визг колес привлек наше внимание. Из подержанной тачки вылетает девчонка и пинает спустившуюся шину.

– Да что б тебя! – слышатся ее ругательства и мы с Майком синхронно переглядываемся.

– Эй, ты, – какой-то качок из старшего потока останавливается на своем спорт каре рядом с ней. – Ты еще долго будешь возиться со своей рухлядью?

– А у тебя какие-то проблемы? – с ходу заводится девчонка и выглядит весьма… зло.

– Да, это мое место. Так что давай, дуй чинить свое корыто в другое место. Это тебе не бесплатная парковка, здесь места только для учащихся этого колледжа.

– Во-первых, пошел нахрен. Это место станет твоим только тогда, когда я увижу твое имя на асфальте. А во-вторых, это корыто, как ты выразился, будет стоять здесь до окончания всех пар. Потому что я тоже теперь здесь учусь, ясно?

И пока тот тип явно офигевал от такой наглости, она взлетает по ступенькам и ровняется с нами. Что дает мне немного рассмотреть новенькую. Средний рост, около метра шестидесяти, копна рыжих вьющихся волос, завязанных в небрежный хвост. Одежда явно из масс-маркета. Потертые джинсы, белая майка и накинутая поверх клетчатая рубашка. Грудь – хорошая полная двойка. Но не это привлекает внимание. Ну, почти не это, хотя в сочетании с осиной талией и классной задницей, она отлично выглядит даже в этой убогой одежде.

Но когда я отлипаю от созерцания ее форм и перемещаю взгляд на лицо, на мгновение весь мир вокруг перестает существовать. Никогда в жизни я еще не встречал людей с настолько правильными чертами лица. Она выглядит как кукла, которую старательно вырезал из мрамора талантливый мастер. А еще глаза. Обычно у рыжих цвет глаз зеленый той или иной степени яркости и оттенка. А у нее они были похожи на растопленное серебро, что нереально контрастировало со всей внешностью. Я даже приспустил очки на нос, думал, что показалось, но нет.

– Эй, новенькая, – слышится рядом голос Майка, – а ты в курсе, что у нас здесь дресс-код? Почему не в форме?

– А тебе какая разница? – девушка останавливается напротив.

– Потому что я расстроен.– Сально юморит Майк.– Ведь я не вижу твою аппетитную попку в юбочке.

– Уж поверь, извращенец, она будет смотреться лучше, чем твои убогие кроссовки. – Легко отбривает его девчонка.

– Эй, это новая коллекция!

– Да? А выглядят еще хуже, чем гаражные тапки моего деда. Ой, ты еще больше расстроен? Тебя, наверняка все осыпают комплиментами? Значит, я тебя огорчу. Кроссы убогие, подкаты твои убогие и рожа твоя тоже убогая.

После этого она берет и идет дальше, оставляя Майка в замешательстве, а меня в недоумении.

– Мне нужна вся информация о ней, – слышится едва слышный голос друга.

– Как только добудешь, – обретаю следом голос, – скинь мне ее.

– Тебе-то зачем?

– Зацепила.

– Аллен, без обид дружище, но тебе не по зубам.

– А тебе? – нарочно не сбавляю скорость на пульте и уверенно качусь вперед.

– И мне. – Майк шагает рядом. – Но от этого заводит еще сильнее.

– Ну так давай сделаем по старинке.

– Батл? Ты уверен?

– А что? Боишься проиграть инвалиду? – не удерживаюсь от сарказма.

– Да ты гонишь! – Ржет Майк. – Я ж тебя уделаю в два счета.

– Что-то мне подсказывает, что это вряд ли. Ты сам сказал, что у меня теперь есть козырь в руках.

– Думаешь, она даст тебе из жалости? Окей, бро, так даже будет интересней.

На этом мы оба замолкаем, так как оказываемся у толпы остальных друзей. Они приветствуют меня, говорят ободряющие вещи и много шутят. А еще не делают акцент на моем новом положении. И я расслабляюсь. Тот прежний Аарон Аллен просыпается внутри меня и поднимает голову. Он улыбается. А ведь все не так запущенно, как я думал. И что-то мне подсказывает, что этот учебный год будет очень запоминающимся.

3.Аллегра

– Дочка, вставай, – слышится назойливый голос мамы. – Ты опоздаешь.

– Я никуда не поеду, – бурчу в ответ и прячу голову под подушку.

Но мама была бы сама не своя, если бы не добивалась того, чего хотела. Потому с меня срывают покрывало и после некоторых минут борьбы лишают и подушки.

– Если сама не встанешь, стащу тебя за ногу, – предупреждает родительница.

– Ты бессердечная женщина.

– Ага. – С легкостью соглашается она. – А еще я киллер для твоего хорошего настроения.

– В данный момент я тебя повышаю по званию и теперь ты – Голлум, отобравший мою прелесть. – Тычу пальцем в подушку. – Никогда не прощу тебе такую подлость.

– Ну, спасибо, дочка, – мама возмущенно ахает, – что из всех жителей мира фэнтези ты выбрала самого уродливого и горбатого.

– А я тебе давно говорила, – зеваю, – надо меньше сидеть за компьютером. Осанка-то портится.

За что тут же получаю моей же подушкой в лицо.

– У тебя есть всего двадцать минут до начала пар, так что шевелись. – Слышатся вновь командные нотки в ее голосе даже тогда, когда она уже вышла из комнаты. На что я закатываю глаза и обратно откидываюсь на спину. – Аллегра!

– Да встаю я, встаю! – Со стоном отрываю задницу от кровати и плетусь в ванную, а оттуда прямиком к шкафу, на дверце которого висит приготовленная форма в цветовой гамме герба колледжа. Белоснежная рубашка, темно- синяя юбка в складку и пиджак с галстуком в зеленую полосу. Как бы мама не заливалась соловьем, что зеленый идеально подходит к моим рыжим волосам, я все равно оставалась верна своему мнению. Ужасная форма в такую же ужасную расцветку. И выгляжу в ней, как школьница – переросток. Но у нас с мамой был уговор и для того, чтобы она воплотила мою мечту в реальность, я должна была пойти ей на встречу. А именно, продержаться в новом колледже этот год и не создавать там проблем. С моим вечно неконтролируемым языком и стабильным притягиванием проблем это, конечно, сложновато. Но я пообещала быть паинькой.

– Доброе утро, пап, – целую его в щеку, когда оказываюсь на кухне.

– И тебе доброе утро, как настроение?– отзывается он в ответ.

– Взять мешок денег и свалить подальше, чтобы меня никто не нашел.

– Только никакой Мексики, там нереальная жара и контрабанда всего чего только пожелаешь.– Понимающе отвечает папа и тут же получает легкий подзатыльник от мамы. – Выбирай какой-нибудь остров, там климат лучше.

– Да вы оба издеваетесь что ли? Мне что одной только надо, чтобы у ребенка было хорошее образование и не менее отличное будущее?

Мы с папой переглядываемся. Блин, довели. Когда мама начинает вот так говорить, дальше следуют либо слезы, либо испорченное настроение на весь день. А бывает и два в одном. Потому что я не вижу этого пресловутого будущего, а мама цепляется за любую призрачную надежду на жизнь «как у всех».

– Мамуль, ну мы же шутим. Куда я денусь? Сейчас поеду грызть гранит науки и быть милашкой. – Обнимаю ее со спины.

– Подожди, я тебя сейчас подвезу. – Вздыхает она. Огорченно, но не плаксиво.

– У меня есть своя машина, как-нибудь сама справлюсь.

– Вот-вот, «как-нибудь» – самое лучшее определение работы твоей колымаги. Как всегда где-то заглохнет в лучшем случае.

– А вот не надо так говорить. Я вчера ее перебрал всю, – папа гордо выпячивает грудь, – так что ласточка летает. Брось, Лина, все будет хорошо. Нужно быть оптимисткой.

– Ну, уж нет, хватит в семье и двоих вечных оптимистов, как вы. Так что я предпочту остаться реалисткой. Ладно, дуй, давай на учебу. А то не хватало только тебе опоздания в первый же день. – Мама протягивает мне небольшой пакетик. Прямо как в младшей школе. Только в нем помимо сладких батончиков еще теперь и таблетки.

Прощаюсь с родителями и вылетаю на улицу, где меня ожидает моя машина. Уже предвкушаю, как вытянутся лица этих мажоров, когда я заеду на парковку. Но лично я не комплексовала по поводу того, что она подержанная. Да, старенькая и не всегда заводится с первого раза, но зато она моя и куплена на кровно заработанные деньги. Сажусь в салон и по привычке поглаживаю торпеду:

– И тебе доброе утро, моя хорошая. Знаю, ты, как и я не очень хочешь туда ехать, но нам нельзя огорчать маму. Так что давай сегодня без происшествий пока я не разведаю местность для наших будущих приключений.

И моя ласточка мгновенно отзывается рокотом заведенного мотора. Отлично, есть еще несколько минут на то, чтобы заскочить в кофейню по дороге. Сегодня именно тот особенный день, когда я могу позволить себе чашку вкуснейшего кофе. А это затмевает даже тот факт, что мне придется вытерпеть десятки оценивающих взглядов на себе.

Кофейня – мой персональный рай. Даже не задумываясь, подпишусь под каждым словом. Когда вхожу туда, меня сразу же окутывает неповторимый аромат кофейных зерен и сладких десертов. Идеальное комбо для того, чтобы твой день начался с правильной ноты. Была бы моя воля, я жила бы здесь. Или…

– Добрый день, что будете заказывать? – отвлекает меня бариста от созерцания объявления на стенде.

– Карамельный капучино с собой, пожалуйста. – Задумываюсь. – И, пожалуй, еще пончик с кремом. Скажите, а вакансия еще свободна?

Паренек за стойкой бара кидает на меня оценивающий взгляд и кивает.

– На второй стойке лежат бланки с анкетами, можете заполнить. Опыт работы есть в таких заведениях?

– Нет, но я быстро учусь и к тому же обожаю кофе со сладостями. – Улыбаюсь, когда он протягивает мне заказ и отхожу в сторону, чтобы быстро черкануть свои данные.

Стандартная анкета с обычными графами, правда, последний вопрос вызвал удивление.

– «Будь у вас возможность получить эту вакансию или десять тысяч долларов, чтобы вы выбрали?» – тихо читаю вслух и чувствую, как губы кривятся в усмешке.

В очень печальной усмешке и пишу то, что думаю. А именно, что деньги, конечно, хорошо. Но они не всегда могут помочь. Я же очень хочу обычного человеческого общения. Мимолетного, ненавязчивого и без какой-либо смысловой нагрузки. И его мне могут дать только посетители данного заведения. Звезд с неба не прошу, по головам ради карьеры идти не собираюсь. Вот вроде бы и все, что им нужно знать первое время. Передаю лист баристе и, подхватывая стаканчик с пончиком, разворачиваюсь на выход. Однако, как в очень плохих шутках, врезаюсь в какого-то типа и мой драгоценный напиток проливается на мою рубашку вместе с юбкой, а так же заляпывая модный кардиган умника, который смотрит на меня так, как будто я ему сейчас нагадила на ботинки.

– Что, в помещении тоже солнце светит? – фыркаю, когда выбрасываю стаканчик в урну и тянусь за салфетками. Благо все почти под рукой, только сделай шаг влево.

Парень стягивает солнцезащитные очки с глаз и с надменным выражением лица оценивающе осматривает меня с головы до ног. Но меня этим не проймешь.

– Ты должен мне новую порцию. – Прикладываю салфетку к мокрой рубашке, чтобы хоть как-то прикрыть проступивший сквозь мокрую ткань лифчик. – А еще химчистку.

– Послушай, малышка, я тебе ничего не должен. – Парень кривится. – Если бы ты плотно закрыла крышкой свой стакан и не зевала по сторонам, ничего бы не случилось. А на счет химчистки… хорошая мысль.

И совсем неожиданно после этих слов он просто берет и стягивает свой кардиган, оставаясь посреди зала с оголенным торсом.

– Законченный эксгибиционист, – отвожу взгляд в сторону и оцениваю реакцию посетителей. Женская половина, не стесняясь, поедает его глазами и запивает это действие своими напитками. Парней мало, но и они, насупившись, стараются побыстрее покинуть помещение.

– Мне еще долго ждать? – Он кивает на вещь в своей руке. – Как заберешь из химчистки, можешь обратно принести ее сюда.

– Угу, разбежалась, – демонстративно отпихиваю его плечом, когда прохожу мимо.

Но не тут-то было, крепкая хватка на запястье заставляет остановиться и развернуться обратно.

– Я. Сказал. Принесешь. Обратно. – Цедит сквозь зубы этот гад и сваливает кардиган мне на голову. – Чистым.

Мне хватает всего секунды, чтобы оценить произошедшее. Еще секунда уходит на то, чтобы стянуть этот проклятый кусок тряпки с головы. Две секунды на то, чтобы расстелить его на ближайшем стуле и с нескрываемой ухмылкой вытащить свой очень жирный пончик из крафтового пакетика.

– Ты что удумала? – с неприкрытой злобой шипит бедолага в мою сторону. – Ты знаешь, сколько он стоит?

– Нет, – пожимаю плечами и перекладываю пончик прямо на ткань, а затем заворачиваю его в нее. – Да и какая разница? Химчистка же не покупка, так что мне он обойдется в разы дешевле.

– Дрянь, – звучит мне в спину, когда я закрываю за собой стеклянную дверь кофейни.

Ну, дрянь так дрянь. Я могла бы быть милой, но он сам не захотел нормального разговора и такого же человеческого решения нашего конфликта. А если со мной не по-людски, я тоже не остаюсь в долгу. Правда, настроения даже после такой маленькой мести все равно паршивое. Приходится завернуть в проулок, чтобы сменить форму на свою повседневную одежду. В джинсах и майке мне гораздо комфортнее, но отсюда вылезает первая проблема. Как я в таком виде явлюсь на пары?