Великий Грешник

Николай Гридчин

Великий Грешник

Когда в течение очень многих лет занимаешься одним и тем же делом, дни постепенно превращаются в часто сменяющиеся кадры какого-то фильма. Пусть и с небольшими отличиями, но будни смешиваются с выходными, зима – с летом. Человек входит в привычный ему темп и проводит в нем всю свою жизнь. Именно такой была повариха придорожной столовой «Аленушка», находящейся где-то на трассе М-3, в Брянской области. Проработав там больше двадцати лет, женщина пропустила, прогнала через себя и накормила громадное число дальнобойщиков, экспедиторов, шоферов, туристов, да и просто путников, захотевших подкрепиться в дороге. Сегодня к их числу прибавились двое мужчин, совершенно друг на друга не похожих. Один был одет в темно-синий, не самый дешевый костюм, обут в черные, не самые дешевые туфли и следил за временем, посматривая на швейцарские, не самые дешевые часы. «Бизнесмен, и, поди, миллионер. – подсказывала чуткая женская интуиция – Чего только забыл в этой глуши?». Другой являлся воплощением бродяги, лесника и какого-то военного в одном флаконе. Мятая клетчатая рубаха на футболку, затертые джинсы, на обувь взглянуть страшно. Но плечист, мускулист, небрит и выправлен по струнке. «Видать, охранник бизнесмена, – не унималось бабье «шестое чувство», – Но чудной какой-то».

Подойдя ближе, мужчины ввели повариху в еще большее заблуждение. Они разговаривали не как начальник и работник, а больше, как друзья. Потом долго спорили, за чей счет будет банкет. А в конце заказали одни и те же блюда и ушли за самый дальний столик. «Чудные какие-то. Москвичи, наверно». Таков был окончательный вердикт поварихи для двух странных посетителей.

Итак, Дмитрий и Владимир возвращались в родные брянские пенаты с очередной работы, проголодались и решили заскочить в первую попавшуюся столовую, коих тысячи на дорогах нашей страны.

– Ну, Дима, теперь туляки могут продолжить купальный сезон. – быстро произнес Володя перед тем, как забросить внутрь очередную ложку борща.

– И не говори. Официально заявляю, русалок в этой луже больше не будет. Как минимум, лет десять точно. – Дима уже покончил с борщом и принялся за второе. – Приличная, кстати, кухня. Намного лучше, чем в Калуге.

– Ой, не напоминай, – Володя инстинктивно сморщился. – И почему сразу «лужа»? Нормальное озерцо, живописное даже немного. Деревца, горы такие приятные, песочек у берега…

– И бешеная утопленница отдыхающих рвет и мечет. – Дима расплылся в улыбке.

– Ну, да. Не без этого. Ешь, давай, юморист. Через часок уже дома будем.

– А я-то что? Это ж ты разговор…

Дима не успел договорить. Его прервал телефонный звонок.

– Так, – протянул, с досадой, парень, – Надейся на лучшее, готовься к худшему.

– Варфоломей?

– Он самый. Пойду, переговорю.

Димы не было минут сорок. Володя успел закончить трапезу, проверить электронную почту, позависать в соцсетях и даже построить глазки симпатичной блондинке, сидящей неподалеку. Компаньон возник перед ним внезапно. На его лице читались одновременно печаль, ярость и удивление.

– Покушал? Молодец. «Домой» отменяется. Едем в Архангельск.

– Куда? – Владимир аж подпрыгнул.

– Куда слышал. Отче сказал, что там, в области, в лесах какой-то нечистый завелся. Похож на лешего, но не леший. Местные спецы – половина сами в разъездах, а половина третьи сутки днем по лесу мотаются и вечером матчасть штудируют. Все, как в песок. Что ты там говорил? Еще часок, и будем дома?

– Сглазил.

– Вот именно.

***

Русский Север. Край, где Время не властно. Как раньше, во времена Рюрика, так и сейчас, в эпоху селфи и лайков, здесь живут только сильные духом, способные на все и ко всему приученные. В жилах северян, не важно, приезжих и оставшихся или оседлых, поколениями ходящих по этой земле течет не просто кровь. Она смешивается с Подвигом. С каждодневным Подвигом противостояния суровому климату, капризной природе, даже самому себе. Но северяне этого не замечают. Они просто живут, сохраняя память и опыт предков, Подвиг и Силу.

Именно сюда приехали Дима и Вова, те самые люди, которых в душе можно тоже считать Истинными Потомками Севера. В Архангельске их встретил глава местных Причастных, настоятель Успенской церкви, отец Михаил. Это был мужчина лет пятидесяти, невысокий, коренастый, немного пузатый. Короткие темные волосы с небольшой проседью, широкая и недлинная борода. На правой руке не хватало половины мизинца, а левое запястье обезображено большим шрамом – следы встреч с нечистой силой тех краев. По этим же причинам он ходил, вынося по окружности несгибаемую правую ногу. На все предложения поберечь оставшееся здоровье и уйти на покой отец Михаил отвечал одинаково: «Идите вы к бесам. Я пока живой. Что еще нужно?».

Жил отец Михаил в просторном бревенчатом доме, одиноко и аккуратно стоящем в сопках. Там же он и разместил дорогих гостей. Священник не стал тратить время зря и еще по дороге домой объявил общий сбор всех архангельских Причастных. Как только Дима и Вова сбросили вещи рядом с широкими сосновыми кроватями, компанию их черному Дефендеру, стоящему за окном, составили Патриот, две Нивы и старенький Патрол. В дом вошли шесть человек – довольно большая группа, если учесть, что здесь только половина. Все как на подбор, ни дать ни взять – потомки викингов. Русые, бородатые, высокие и татуированные. После знакомств и обменов любезностями отец Михаил обрисовал ситуацию:

– Значит так, ребята. Недели две назад это началось. Шатались по лесу туристы, день шатались, два. И на третий день, когда они сели на привал у какого-то дуба большого, произошло страшное. Было десять человек, в живых осталось двое. Егеря их потом нашли, там кордон недалеко. Девушка, она в критическом состоянии в больнице до сих пор. И парень. Он особо не пострадал, потому что сразу спрятался под камнем. Но и сказать ничего толком не может, то ли шок, то ли психом стал. Повторяет только: «Свист, свист». На то, что от остальных осталось, смотреть страшно. Эта нечисть плоть с них с живых отрывала. Упокой, Господи, души усопших…

Произнося эти слова, отец Михаил осенил себя Крестным Знамением. Архангельские тоже все троекратно перекрестились. Вова, как обычно, записывал что-то в свой талмуд, а Дима внимательно слушал, что говорит священник.

– Полиция, естественно, начала разбираться. Парнишку этого бедного под стражу взяли. Сговорились с егерем, поехали на место. Пока суть да дело, до темна провозились, остаться решили там же, на егерском кордоне. Уж не знаю, о чем думал, отличиться похоже решил. Следователь молодой ночи дождался и один к тому дубу пошел. Там его нечистый дух и погубил…

Отец Михаил снова перекрестился. На этот раз все последовали его примеру.

– Хорошо хоть мальчишку того блаженного отпустили. Полиция это дело сразу бросила, написали, что зверь дикий всех задрал. Хотя какой там зверь? Ну, да и Бог с ними. Нам же проще. Ребята сперва подумали, что это оборотник, но Луны только не было для оборотника-то. Еще и свист какой-то. Бог знает, что происходит. В общем, поехали мы на место, осмотреться хотя бы. Ножи железные взяли, винтовки с железными пулями, вдруг и правда оборотник. Нашли этот дуб злосчастный, а подле него все кровью залито. Да никакой оборотник такого не сотворит. И тут свист, громкий, заунывный, как ветер какой-то. Мы оружие в руки и приготовились. А оно все свистит и свистит, ничего не делает. В общем, решили мы уйти и ночью вернуться. Пришли к тому дубу опять, костерок развели, сидим и ждем. И тут снова свист. И шорохи какие-то. Мы к оружию сразу, да тут оно как нападет. На Серегу напало. Серега, покажи.

Тут один из викингов встал, развернулся спиной и показал всем присутствующим ужасные рваные раны, зашитые совсем недавно.

– Нихрена себе, – Дима не смог сдержать удивление, – И как? Видели вы, кто это был? Или что это было?

– Маленькое оно, легкое, – Сергей оделся и сел обратно, – И рвать со спины начинает. У тех всех самые серьезные раны тоже были на спине.

– Ну, дела.

– В общем, мы с такой дрянью раньше не сталкивались, – К разговору опять подключился отец Михаил, – Вы, ребята, на слуху у всех. Сложные случаи – ваш профиль. Вот и позвонил я Варфоломею, попросил вас.

– И правильно сделал, – Дима не мог скрыть досады, – Мы же три недели дома не были, почему бы до месяца не добить.

– Остынь, – Володя впервые включился в разговор, – Не видишь, что ли, случай реально серьезный. Отец Михаил, Варфоломей про лешего, вроде что-то говорил. Да и по рассказам вашим больше леший, а не звероподобный.

– Вот мы тоже потом так подумали все. Да вот только не похож он и на лешего. Эти-то духи злобные. Свистят, скребут, путников в кугу заводят, губят в лесу. Да вот не телесные они, не могут так рвать запросто.

– Тоже, верно, – Володя встал, – Ладно, мы, с вашего позволения пойдем немного отдохнем с дороги. Все-таки, полторы тысячи верст за два дня – это ощутимо.

– Конечно, ребята, отдыхайте.

Архангельские встали одновременно, как по команде. Распрощавшись с Володей и Димой, они быстро покинули дом. Отец Михаил тоже решил ребят больше не беспокоить и ушел на подворье. Занавесив шторы, ребята упали на свои кровати и почти сразу мирно захрапели.

***

На следующее утро Дима и Вова поехали к тому самому дубу. Отец Михаил долго сетовал, что ребята не хотят брать с собой его и викингов, но в конце концов смирился, дал им винтовки и карту. Когда в лесу закончилась даже колея, Дима заглушил Дефендер и с досадой огласил:

– Все. Дальше пешедралом.

Едва они вышли из машины, как Володя устремился к багажнику, чтобы переодеться. Начался диалог, который повторялся почти на каждой вылазке, но ребятам не надоедал.

– Что, в «бриони» не очень удобно земельку-то мшистую топтать? – Дима так и расплылся в улыбке.

– Во-первых, не «бриони», а «фануччи», – Владимир менял синий костюм на простенькую брезентовую «горку», – А, во-вторых, куда уж лучше, чем стиль канадского пролетария.

– Зато я не трачу постоянно время.

– Зато я не выхожу и в пир, и в мир в одних шмотках.

– В нашем деле нужно выглядеть неброско и одежку носить удобную. А не щеголять по лесополосе в костюме, который той самой лесополосы дороже.

– Какого ты опять пристал, понять не могу. Хоть раз из-за моего дресс-кода были проблемы? Даже не так. Скольких проблем мы избежали, благодаря моему дресс-коду? Запомни, Дима, если на человеке костюм чуть дешевле его почки, значит и относиться к нему будут также. А к небритому громиле в джинсах старше него самого вечное подозрение обеспечено.

– Все сказал, денди брянского разлива? Пошли уже лешего изводить. До вечера, надеюсь управимся. Стельки перевернул?

– Да. Лутовку взял?

– Да.

Леший – злой дух, хозяин леса и всех его обитателей. Никто точно не знает, как он появляется. Одни легенды говорят, что это душа заблудившегося в лесу, которая не может найти пристанище себе и поэтому заставляет плутать других путников. Другие считают Лешего защитником природы и верят, что изводит он только тех, кто лес не чтит и не уважает. Действительно, не всегда этот дух несет людям зло. Случается, что Леший предстает в образе старца и указывает путникам верную дорогу или советует свернуть, если впереди их ждет гибель. Так или иначе, от проделок Лешего человек может заблудиться насмерть, и поэтому от него нужна защита. По древним поверьям необходимо «запутать следы». Раньше для этого меняли правый и левый лапоть, сейчас достаточно перевернуть в обуви стельки. Как оберег можно использовать лутовку – очищенный от коры кусок липового дерева. Убить Лешего можно только оружием из чистого металла – железа. Железный нож является лучшим средством почти ото всей нечисти.

Вот и сейчас, перед тем как идти к злополучному дубу, ребята решили оставить винтовки в машине и ограничиться одними ножами. Дима расстегнул ножны с Ка-Баром, чтобы при первой же возможности его достать. Володя держал руку в кармане, прямо под своей выкидухой. Шли они недолго, где-то полчаса, по слегка притоптанной тропинке, оставленной отцом Михаилом и его людьми. Дуб был действительно огромный, величественный. Ствол не смогли бы обхватить и пятеро. Крона раскинулась на многие десятки метров. А высотой тот дуб мог потягаться с трехэтажкой точно.

– Красивый. – Дима так и застыл.

– Ага. В лучших традициях Толстого. – Вова встал и начал прислушиваться.

Лес, как лес. Тишина, спокойствие. Ни намека на свист. Даже птицы не поют. Ребята начали осматриваться на предмет чего-то подозрительного или необычного, но кроме палок, застарелой листвы и зеленой травки не было ничего. Даже кровь как-то очистилась с этих мест

Ребята уже было решили идти обратно к машине, но тут появилось оно. Где-то вдали раздался сильный свист. Затем начал стремительно приближаться. Кроме свиста, можно было различить едва заметное ржание лошади.

– Дима, ты слышал? – Первым из задумчивой сосредоточенности вышел Володя.

– Ага. Наша тема. Приготовь нож.

Ребята достали ножи и встали так, чтобы не выпускать из поля зрения ни деляну, ни друг друга, ни окрестности. Вдруг неизвестно откуда выскочило оно. Маленькое, косматое, костлявое чудище с глазами, выпученными и выпавшими из орбит. В груди монстра зияла кровоточащая дыра, но проблем из-за этого он, видимо, не испытывал. Потому что, только выйдя из чащи, закричал по-человечьи и напал на Володю. Все произошло мгновенно. Монстр сбил его с ног, перевернул и начал драть спину. Дима набросился на нечисть сзади, попытался ударить ножом. Чудище истошно завопило. Дима нанес второй удар, затем третий, с частотой швейной машинки, и поставил точку своим коронным ударом в сердце с проворотом. Монстр обмяк и свалился рядом с Вовой. Дима поднялся на ноги.

– Эй, пижон, живой?

– Вроде, да. Эта падла меня конкретно покоцала.

Володя попытался встать, но истекал кровью. Дима наскоро разделся, приложил к ранам футболку и зафиксировал ее рубахой. Хоть какая-то помощь. А в машине есть аптечка.

– Дима, что это было за нахрен? И сдохло ли оно?

– Хороший вопрос.

Дима обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нечисть, но ее на привычном месте не было.

– Вова, ты идти можешь? Валить надо. Эта хрень живая и свалила.

– Могу, вроде.

Дима помог Володе встать, получив в свой адрес смесь оскорблений за неделикатность и благодарностей за спасенную жизнь. Ребята быстрым шагом отправились обратно к машине. Вова обхватил Диму за шею, тот помогал ему передвигаться.

– Ну, и кто меня штопать будет?

– Скорее всего, кто-то из Причастных. Или я.

– Не, не, не. Только не ты. Я еще помню Астрахань.

– Помнит он. Ну, так сам бы и зашился, раз такой умный.

– Да ладно тебе, не кипятись. Вон машина. Помоги мне сзади лечь.

Дима аккуратно положил Володю на заднее сиденье израненной спиной вверх, завел Дефендер и со скоростью пули помчался к отцу Михаилу.

***

Смутное воспоминание, казалось бы, давно уже ушедшее. Карельский лес, небольшое озеро, деревянный маленький домик. Мужчина и женщина – два любящих сердца, бьющиеся в унисон. Да, именно здесь, вдали от городского шума, постоянно разрывающихся мобильников и вечного движения сотен автомобилей под окнами они по-настоящему счастливы. И пусть отпуск уже подходит к концу, они наполнены положительными эмоциями на пару лет вперед. И ничто не сможет поменять такого настроя…

Дождь, первый раз за две недели. Пронизывающий северный ветер. И ночь. Та самая ночь. Она у него на руках, на последнем издыхании. А он зажимает глубокую рану на ее животе и повторяет только одно: «Все будет хорошо, милая. Потерпи немного, скоро все будет хорошо…». А где-то вдалеке какой-то парень, крича и матерясь, продолжает бить ножом страшное, косматое чудовище. Ночь. Ветер. Дождь…

***

Владимир с трудом открыл глаза. Он лежал на животе, заботливо укрытый толстым шерстяным одеялом. В голове мелькала всего одна мысль: «Пить». Повернув голову, он увидел на прикроватной тумбочке кружку. «Пить». Володя попытался поднять руку, у него это почти получилось. Он потянулся за кружкой, но в последний момент опрокинул ее. Тяжелая, железная кружка с бряцанием упала на пол. «Пить». На звук, как вихрь, примчался Дима.

– Воу-воу, полегче. Только очнулся и сразу дебош устраивать. Я думал, что у меня на такие дела монополия.

– Пить. – Володя собрал все силы и как можно отчетливо прохрипел это слово.

– Так сразу и скажи. Зачем кружки-то ронять. – в руках у Димы появилась бутылка с водой. Он поднял кружку, дунул в нее и налил почти до краев. – Сам пить сможешь?

Володя кивнул и перевернулся на бок. В области спины сильно защипало. Он сморщился.

– Э, нет, дружище. Так дело не пойдет. Давай-ка дубль два.

Дима поставил кружку на тумбочку и помог Володе сесть. Спину защипало еще сильнее. Володя еле сдерживался, чтобы не закричать.

– Вот, уже лучше. – Дима дал кружку в руки компаньону, – Только не расплескивай больше. Вода нынче дефицит.

Володя в три глотка осушил кружку, отдал ее Диме и уставился на пол:

– Что … произошло? Почему мне так … плохо?

– Нихрена. Плохо ему. Тебе повезло неимоверно. Литра два крови потерял, а то и все три. Когда я тебя привез, отец Михаил вообще подумал, что ты – не жилец. Но я сказал пару ласковых и тут же появился лепила из его свиты, бинты, нитки-иголки и пара пакетов с кровушкой. Где взяли – не знаю. Короче, подлатали тебя, перевязали и восполнили допустимые кровопотери. Неделю ты в отключке провалялся вот так, на брюхе. Пока отдыхал, раны подзатянулись. Еще пару дней, и можно швы снимать. Короче, ты жив, почти здоров, пришел в себя и это – главное.

– Спасибо тебе, Дим, за все.

– Да ладно, чего уж там.

– С этой нечистью что? Нашли? Устранили?

– А вот здесь, брат, сложнее. Мы так и не смогли толком понять, что это за нахрен, поэтому парни отца Михаила просто ходят метрах в двухстах от этого проклятого дуба и следят, чтобы никто туда не совался. Благо, желающих немного. Какой-то журналист был, по загривку получил за наглость, кстати. И парочка тинейджеров, их хватило слегка шугануть. Вот такие дела.

– Ясно. Крайне фиговые дела. Ты бы пожрать что-нибудь принес воскресшему-то. А то даже как-то неудобно. Сейчас обратно пойду

– Ах, вот ты как заговорил. Ну, раз такой умный, сейчас будешь кушать самую гнусную северную пищу. Ребята съездили, форели наловили. А я запек. Только что вынул. Ты прямо вовремя очнулся. К ужину.

***

Прошло еще три дня. Володя окончательно поправился. Ежедневные компрессы на каких-то целебных травах намного ускорили процесс заживления его боевых ранений. Сегодня мужчине уже снимали швы. Сегодня он уже мог вернуться в строй и продолжать борьбу.

Наступил вечер. Владимир удобно уселся за стол с кружкой чая, открыл свой неизменный талмуд и стал складывать воедино все фрагменты этого дьявольского пазла. Удивительно, но никто не говорил про ржание лошади. А ведь Володя отчетливо помнил, что свист сопровождался именно этим ржанием. Так. И эта нечисть. У нее же была дыра в груди, причем застарелая, смотрелась очень органично. Почему нападает именно со спины? Тоже интересно. Так. Что еще? Дуб. Почему оно нападает только возле этого дуба? Привязка к месту? Значит случилось что-то именно там. Так. Архангельская область, север. Откуда здесь вообще такой большой дуб? А если…

Вова встал и пошел к книжному шкафу. Найдя полку с надписью «Старые о городе», он начал перебирать и перелистывать все книги, что там стояли. Обнаружив нужную, Володя вернулся с ней за стол, открыл параллельно карту и ноутбук и принялся анализировать свои догадки. Спустя два часа кропотливого изучения, он пошел гостиную, где отец Михаил и Дима вот уже полдня играли в шашки.

– Я, похоже, знаю, с чем мы имеем дело, – глаза Володи прямо-таки светились, – Либо это череда удивительных совпадений, либо печальная закономерность.

– Тебя что в философию потянуло? – Дима не мог не съязвить – Может опустим лирику и перейдем к физике? Что ты там накопал?

– Короче, я зацепился за дуб. Почему оно нападает только возле этого дуба? Да и вообще, откуда на севере такой большой дуб? И я подумал. Не мог ли этот дуб появиться на том месте специально? Может его посадил кто? Сажать дуб в обычном лесу глупо, поэтому, вполне возможно, что это не обычный лес.

– Ну, да. Венский. – привычка Димы язвить иногда бесила его самого. Но что поделать, такой человек.

– Глуховский. Этот лес являлся частью земли какого-то помещичьего рода Глуховских. Я почитал. В интернете сказано, что они – выходцы из Польши, каким-то образом попали сюда, взяли землю, занимались лесозаготовками.

– А дуб тут при чем?

– А это любимое занятие одного из барчат, Александра Глуховского. Очень растения любил, вот и попытался высадить дубовую аллею. Ну, аллеи не получилось, но вырос красавец-одиночка. Так вот, я начал копаться дальше и узнал, что в пятидесятых годах девятнадцатого века горе страшное произошло в семье Глуховских. Уехал пан-хозяин по своим владениям живой, а вернулся холодный. Ножом его укокошили. Прямо в сердце.

– У того нечистого тоже дырень была в области сердца.

– Вот. Начинает доходить.

– Так ты хочешь сказать, что это мстительный дух? Убили, и теперь он сам всех мочит?

– Скорее всего. Я начал копаться дальше. В коми-зырянских повествованиях есть такой персонаж – Ичетик. Злой дух утопленного матерью младенца, заблудившегося путника или, – здесь Вова сделал мхатовскую паузу, – Или убитого человека. Выглядит как то, что на меня напало. Да и повадками похож.

– Мы в Архангельске, – Дима немного смутился и начал осмысливать, – какие коми-зыряне? До них по сотне километров в любую сторону.

– Я тоже так подумал. А потом нашел крепостные книги. Там значится кучер Иван Иванов. И пометка стоит, что он зырянин. Что мешало помещице согрешить с кучером и родить от него пану? Тогда – абсолютно ничего.

– Логика есть. И чем нам грохнуть этого…Как ты сказал? Учетчика?

– Ичетика. А вот это самое интересное. Ни в одном бестиарии, бумажном или электронном, нет информации, как его убить. Но мне другое в голову пришло. Только надо нам съездить на Соловки.

– Куда? – у Димы округлились глаза, – Туда-то зачем?

– Ты притчу «О двух великих грешниках» Некрасова читал?

– Кого?

– Так, ясно. Ты вообще в школе учился?

– Класса до восьмого.

– Оно и видно, – Вова нашел в телефоне нужны текст и передал Диме, – На, возьми. Окультуривайся в рамках школьной программы.

По мере того, как читал Дима, можно было заметить, что настроение его поменялось раз пять. Удивление, еще большее удивление, озарение и, наконец, закономерный вопрос, адресованный Володе:

– Что ты задумал? Зачем на Соловки?

– Начало перечитай. «…мне в Соловках ее сказывал инок, отец Питирим…».

– Ну, и что? Это художка.

– Некрасов путешествовал часто, в том числе и сюда, на север, заезжал. Почему он не мог посетить Соловки и поговорить со старцами?

– Это когда было? Сейчас ты что хочешь там найти?

– Какие-нибудь упоминания об этом Питириме. Может, старые иноки знают о нем что-то.

– Не может быть настолько старых иноков.

– Дим, ты ехать не хочешь?

– Поехали. Без проблем. Смысл от этого какой?

– Достоверность. И возможность узнать получше, чем можно грохнуть эту тварюгу. Дим, до Соловков тысяча сто километров отсюда. С учетом нашего стиля езды, и, если будем меняться. Плюс сон, плюс время там. Дня через три уже вернемся. Поехали.

– Ладно, хрен с тобой. Погнали. Но бензин туда-обратно с тебя.

– Вот и ладушки.

***

Шел четвертый час, как ребята отправились в сторону знаменитого Соловецкого монастыря, однако не один из них не сказал другому ни слова. Володя смотрел в окно на почти не меняющийся северный пейзаж, а Дима рулил, изредка перещелкивая песни под настроение. Именно он и не выдержал первым:

– Так, великий следопыт. Раз уж мы едем по твоей наводке в место, хоть и удивительное, но очень отдаленное, попробуй мне объяснить, что ты все-таки задумал.

– Хорошо. Только шутки и психованность при себе оставь. А они сейчас появятся. В общем, я вскрыл, путем нехитрых манипуляций, электронный архив Соловецкого монастыря. Искал хоть что-то об этом Питириме. И знаешь, нашел любопытные сканы. Первый – с книги шестидесятых годов девятнадцатого века. На ней числился инок Питирим, восьмидесяти лет от роду. Потом послереволюционные протоколы регистрации заключенных монахов Соловецкого лагеря. На них тоже числился Питирим. Просто Питирим, без фамилии, мирского имени, документов. Возраст вписали «с его слов» семьдесят восемь лет. Это при условии, что в старой книге никакого Питирима больше не было, хотя по идее должен был быть. И последний документ – список монахов, проживающих в Вознесенском скиту Соловецкого монастыря. Датирован две тысячи шестнадцатым годом. Там числится два Питирима – одному около тридцати, а возраст второго – восемьдесят пять. Итак, что мы имеем. Три века, три документа, три Питирима, причем почти ровесники. Ну, за исключением того, что века разные. Странным не кажется?