
Полная версия
Время цвета апельсина
– Так тут и заняться больше нечем, если не читать, то скучно.
– Ну, я-то найду себе занятие, – с этими словами я вытащил из кармана записную книжку, – я же поэт, член Союза писателей.
– Правда? – в её глазах проскочила искра недоверия и любопытства одновременно.
– Ну да, хочешь, я тебе прочитаю что-нибудь?
– Ну прочитай. Она отложила книгу, сделав на нужной странице закладку. После чего повернулась на кресле так, чтобы быть ко мне лицом. До этого она сидела ко мне в пол оборота. Я полистал свою книжку и стал читать.
От белого света,До тёплого взгляда,Как будто бы вечность,Тянула нам руки.Слова без ответа,Лишь только быть рядом,Свечою зажечься,Без боли, без муки.От первого жеста,До томного вздохаМелодия спелаБалладу простую.Нам в прошлом нет места,И это неплохо.Зима не успела,А мы не тоскуем.От первых признаний,До радостной встречи,Часы не сдаются,Но так было надо.Когда много знаний,То путь бесконечен.Слова всё ж найдутся,Была бы ты рада.– Ну как, понравилось? – спросил я после нескольких секунд тишины.
– Понравилось, – глаза Апельсинки за это время, что я читал, изменились. В них проснулось живое женское любопытство. Теперь для неё я стал не просто напарником, а ещё и собеседником. Как минимум.
Однако обрушивать на неё сразу всё своё творчество я не стал. У меня и желания не было её покорить, скорее захотелось похвастаться. Впрочем, общаться с красивой женщиной всегда приятно, и я ничего не имел против того, чтобы познакомиться с Апельсинкой поближе. Кстати, и Апельсинкой я её ещё не называл. По крайней мере вслух.
День тянулся не спеша, и возможностей поговорить было много, но мне хотелось отвлекать Апельсинку от чтения. Читала они много, и читала хорошую литературу. За всё время нашего общения я ни разу не видел у неё книгу в мягком переплёте. Она часто ездила в Дом книги, и покупала книги именно там. У неё был хороший вкус.
Каждый час мы по очереди ходили на обход, чтобы прогуляться. Иногда нас баловал своими посещениями Валерий Иванович. Оказалось, что у этого видного мужчины страсть к трём вещам. Он любил баню, женщин, и кошек. В моём понимании женщины и кошки, – это было одно и то же. Он лукаво улыбнулся в усы этому моему сравнению, но дискутировать не стал. Он ходил регулярно в магазин Пятёрочка, что находился рядом с транспортной проходной, и покупал там кошачьи консервы. На территории завода, в автомастерской жила беременная кошка. Это было испуганное существо, с большими огненными глазами. Котов на заводе не водилось, но если их никто не видел, это вовсе не значит, что они не заходили в гости с соседнего предприятия. Так или иначе, но скоро кошке надо было рожать, и у котят была незавидная судьба. Никто брать по домам их не будет, а где жить, непонятно. Одну кошку терпели, а вот целый выводок? Хотя голодная смерть им не грозила.
Жил на транспортной проходной бездомный пёс Шарик. Сколько ему было лет, и откуда он взялся, никто не знал. Он мог исчезнуть на несколько дней, но всегда возвращался. У него была своя миска, которая стояла недалеко от проходной двери, и добрые работницы предприятия каждое утро оставляли на проходной пакет с костями, или колбасными обрезками. Столько Шарик съесть не мог, он же был не слоном, в конце концов. И остатки его обедов, завтраков, и ужинов доставались остальным обитателям завода, в основном воронам.
Валерий Иванович лично показал мне, где живёт кошка в мастерской, и попросил наливать ей воды. После чего вышел на улицу, и позвал обычным кис—кис-кис других кошек, живущих неподалёку. Одна спустилась с крыши, другая выползла откуда-то из подвала. Все они как-то поделили территорию проживания, и есть из одной миски категорически отказывались.
– Жалко их, – говорил Валерий Иванович, вываливая консервы на металлическую плиту, – ничего не смогу с собой поделать.
Кошки ели торопливо, словно кто-нибудь может у них отобрать еду.
– Вы уж тут как-нибудь с ними поаккуратнее, – попросил Валерий Иванович, и ушёл к себе в кабинет. А я постоял рядом какое-то время, дождался того, что кошки доедят, и после этого вернулся к Апельсинке. Она вышла из здания проходной на улицу, и прохаживалась взад-вперёд, сладко потягиваясь.
– Всех покормили? – заботливо спросила она, когда подошёл поближе.
– Ага, теперь нам надо каждую свою смену смотреть за ними, чтобы всегда у них была еда, и вода.
– Вот ты этим и займёшься, – глаза у Апельсинки смеялись, – тебе Валерий Иванович поручил, так что выполняй.
– Почему это только я, – вступил я в спор не ради того, чтобы Апельсинку убедить, а ради самого разговора, – тебе разве их не жалко.
– Жалко, но я не могу взять их к себе. У меня и так живёт кошка Тигра, и и пёс Грин.
– Вот как! Так вы втроём живёте?
– Неа, вчетвером.
– А кто ещё с вами?
– Мой бывший, – взгляд Апельсинки был прямой, и открытый.
Мне конечно, очень захотелось расспросить её о бывшем, но сейчас, пожалуй, рано было это делать. Апельсинка пошла на обход, а я вернулся на своё рабочее место, пытаясь написать что-нибудь. Но понял, что все мысли начинают крутиться вокруг моей напарницы. Чем-то она меня зацепила. Чуть позже, я понял чем именно, – мне с ней было интересно.
Остаток смены прошёл как-то незаметно, что для дежурства в выходные дни нормальное явление. Если возле главной проходной работает магазин, и всё время есть какое-то движение, то на транспортной проходной тишина стоит, как на кладбище. В этом есть свои плюсы и минусы. Впрочем, я в любой ситуации всегда ищу положительные моменты.
Первым по графику на транспортной проходной должен идти спать мужчина, но и Апельсинка, и Надя всегда шли спать первыми, оставляя мне шанс выспаться. Мне досидеть до трёх часов ночи проще, чем в три проснуться. Опять же, было время для творчества. Мне ведь, чтобы творить, достаточно ручки и бумаги. Вдохновение всегда было моей постоянной спутницей, да и сейчас оно со мной.
Сменили нас, как и положено, после половины восьмого утра. Передав следующей смене журнал, и подробные инструкции, мы пошли на главную проходную переодеваться. По дороге я спросил Апельсинку, где она живёт.
– Недалеко от Зоопарка, а что, хочешь проводить? – лукаво улыбнулась одна.
– Сейчас нет, – ответил я честно, – я просто спросил.
– А ты где живёшь? – мне показалось, что Апельсинка спросила меня не только из вежливости.
– На юго-западе, от метро Проспект Ветеранов ещё восемь остановок, а что, можешь подвести?
– Ага, сейчас! Я домой, в душ, и спать! – как отрезала, произнесла Апельминка, и, войдя в коридор соединяющий выход во внутренний дворик с главной проходной, она зашла в комнату, где переодевались женщины. Переоделась она довольно быстро, и, помахав всем остальным рукой, выскочила на улицу. Там она подошла к «двойке» выпуска начала семидесятых годов, села за руль, и уехала. Мне это показалось забавным. Дело в том, что у моего дяди была «копейка» 1971 года выпуска. Она до сих пор жива, хотя время её не пощадило. Нам она досталась по наследству, после смерти дяди. Я не люблю сидеть за рулём, хотя вожу машину неплохо. А вот Апельсинка, судя, по всему, любила поездки в качестве водителя. У нас было много времени впереди, и я не сомневался, что ещё спрошу Апельсинку об этом.
Домой после смены мы ехали на метро вместе с Никитиным. Он выходил на Балтийском вокзале. По дороге он рассказывал о своей прежней работе, и о том, где он работает ещё. Я его слушал не внимательно, мне это было не интересно, а ему просто хотелось похвастаться своим послужным списком. Я – то относился к себе, как к охраннику, с глубоким чувством иронии, а для него это было всё. Вся жизнь в охране. Что делать? Такие люди нужны государству.
Через три дня мы снова встретились с Апельсинкой, но уже на главном посту. День был будний, и приходилось много стоять, и постоянно кого-то пропускать через проходную магнитным пропуском. Самое трудное для меня было отключить мозг, и сдать себя в аренду. Словно это не я стою на проходной, а кто-то другой. В кармане куртки у меня лежала записная книжка, где я писал стихи. Но воспользоваться ей днём на главной проходной было невозможно. Только после восьми вечера, когда закрывался магазин, и сразу же закрывались главные двери на ключ. Вот тут можно было расслабиться немного, и позволить себе творить, стараясь не попадаться старшему на глаза. Хотя, Валерий Иванович вряд ли бы мне высказал что-нибудь грозное. Он вообще не поднимал голос. Никогда.
Апельсинка первым дело побежала в магазин. Ей что-то захотелось съесть вкусненькое. По графику у неё был обход, но потому, как она деловито сказала, что идёт за продуктами старшему, я понял, что это не запрещается. С другой стороны, Валерий Иванович, и сам ходил за кормом для кошек, так что всё выглядело логично. Я попросил Апельсинку купить мне минеральной воды. Она тут же попросила выдать ей денег. Деньги я ей дал, и она ушла. Мне надо было сидеть два часа на главном посту и, чтобы не заскучать, я попробовал что-нибудь написать. Но ничего в голову не лезло. Просидев с открытым блокнотом полчаса, я отложил эту затею. Встал со своего места, и походил взад-вперёд по вестибюлю. Тут вернулась Апельсинка, и сказала, что воды минеральной без газа нет, и вернула мне деньги.
– А что ты не купила что-нибудь другого? – спросил я.
– Откуда я знаю, что ты выбрал бы ещё? – просто ответила Апельсинка.
– Вот если бы ты знала номер моего телефона, ты позвонила бы? – попытался я выяснить ситуацию до конца.
– Конечно. Какой у тебя номер? – Апельсинка вынула из сумки мобильный телефон, и приготовилась набирать цифры.
Я продиктовал. Апельсинка нажала вызов, и через пару секунд у меня в кармане раздался звонок. Я вынул телефон из кармана и увидел незнакомый мне номер.
– Этой мой, – подтвердила Апельсинка, когда я показал его ей.
– Ты что сейчас собираешься делать? – вопрос был глупым, потому как наши планы были чётко расписаны в графике.
– Пойду поем пред сном, – ответила Апельсинка, – ты хочешь что-то предложить?
– Да, ты можешь сказать первую строчку стихотворения?
– Зачем?
– Ну, вот мне никак не приходит в голову, с чего бы начать стихотворение, а ты можешь помочь.
– И ты, что, пока я буду спать, напишешь?
– Конечно, я быстро пишу.
Апельсинка задумалась на несколько секунд, а потом сказала: – Вот тебе фраза, – Любовь приходит и уходит.
– Хорошо, – я тут же записал её в свою книжку, – как проснёшься, я дам тебе её прочитать.
– Не думаю, что у меня будет такое желание, – сказала Апельсинка, – я пошла есть.
Наступило девять часов, моё время для сна. Я проследовал в комнату для отдыха, и почти тут же заснул. Через два с половиной часа меня сменила Апельсинка, а я, совершенно не выспавшийся, вышел на ночное дежурство.
Сочинять стихи сразу не было никакого желания. Я спал, сидя на стуле. Валерий Иванович мне тонко намекнул, что не стоит этого больше делать. И я большим удовольствием вышел на обход.
На улице было прохладно. Меня это освежило, и я с удовольствием размял ноги. Походив по маршруту, я дошёл до того места, где можно было присесть под светом ночного фонаря, достал записную книжку, и стал писать. Когда не думаешь о том, что будешь делать и как делать, слова приходят намного быстрее. До конца я сразу не дописал, но был уверен, что вернувшись на пост, когда Валерий Иванович сам уйдёт отдыхать, я спокойно допишу стихотворение. Так и произошло. Приставать к Апельсинке с просьбой его прочитать я не стал. Она не выспалась ещё больше, чем я. Ничего страшного, начитается ещё.
До того, как мы с Апельсинкой снова дежурили на одном посту, прошло не одно дежурство. Мы встречались утром на построении, мы могли перекинуться несколькими словами, когда я в качестве патрульного подменял напарника Апельсинки, но чтобы просто посидеть и поболтать свободного времени у нас не было. И вот, когда оно наступило, и мы могли спокойно сесть рядом и поговорить, я достал свою записную книжку.
– Ну что, готова слушать? – задал я ей вопрос.
– Что-то новое написал? – Апельсинка отложила в сторону свою книгу, которую читала.
– Ну как же! Я просил тебя сказать первую строчку, и вот написал стихотворение.
– Слушай, я уже и забыла.
– И даже не помнишь, какую строчку мне предложила обыграть?
– Напомни.
– Любовь приходит и уходит.
– А, точно! Ну прочитай, что у тебя получилось.
Я придвинулся к Апельсинке поближе, и стал с выражением читать. У меня не самый красивый почерк, и это ещё мягко сказано. Так что иногда и сам не понимаю, что написал.
Любовь приходит и уходит,На сердце камнем ляжет снег.И силы вроде на исходе,А жизнь становится как бег.Сказать – Всё, стоп! Остановиться,И посмотрев потом назад,Искать свои родные лица,Кому всё можно рассказать.Кому открыть не только душу,А всё, что связано с тобой.Когда есть кто умеет слушать,Тревоге будет дан отбой.И, оглядев глаза, кто рядом,В минуты скорби и тоски,Пойми, друзей других не надо,Когда они с тобой близки.Они предать тебя не смогут,И не оставят одного,Подскажут верную дорогу,Чтоб не встречать на ней врагов.Любовь приходит и уходит,Ей верность тяжело хранить.Козырных карт полно в колоде,Но только дружбу не купить.– Ну, как, понравилось? – спросил я после небольшой паузы, которую я выдержал после того, как закончил читать.
– Я немного удивлена, – произнесла, немного подумав Апельсинка, – обычно после фразы любовь приходит и уходит, добавляют, – а кушать хочется всегда.
– А вот мне это в голову вообще не приходило, – ответил я рассеянно, потому, что удивился такому её ответу. Но про себя решил, что ей, скорее всего, понравилось. Но больше в тот вечер к ней со стихами не приставал.
А они писались сами собой, не спрашивая у меня на это разрешения. В те вечера, когда у меня было патрулирование по графику, я обязательно писал по два – три стихотворения. И как-то незаметно Апельсинка стала занимать в моих мыслях всё больше места. Я не называл её по имени, я редко кому посвящаю стихи, но то, что в стихах я стал обращаться к ней, это факт. Хотя назвать её своей музой я не могу. Музы всегда вокруг меня витают, я позволяю им это делать без ущерба для собственного здоровья. Кроме того, помимо нашего общения с Апельсинкой, на работе со мной случались и другие интересные происшествия. Но обо всём по порядку.
Глава 4
Подвиги местного значения
И Валерий Иванович, и Сергей на каждом построении напоминали нам о том, что по ночам на территорию завода могут проникнуть проверяющие. Это молодые, здоровые, спортивные парни, специально нанятые охранным предприятием для того, чтобы проверять работу охранников в полевых условиях. Перелезть через забор с колючей проволокой для них – раз плюнуть. Поэтому по ночам необходимо быть особенно бдительными. Меня всё время подмывало их спросить: – А что, кроме проверяющих, никто не может к нам проникнуть? Но подумав, решил, что спрашивать не стоит. Мне-то какая разница, кто там через забор полезет? С другой стороны, вынести таким способом фарфоровое изделие достаточно сложно. Его и разбить можно, и повредить. Вряд ли кто-нибудь из сотрудников будет ночью таким образом сервиз похищать. Вот вывезти на машине, заранее припрятав, – другое дело.
И надо же такому случиться, что накануне выхода нашей смены, такой проверяющий проник на территорию, и в течение двух часов его не могли обнаружить. Маршрут движения патрульных проложен так, что они обходят все закоулки завода, и не видеть человека они не могли. Если, конечно, они реально ходили, во-первых, а во-вторых, если он от них не прятался. Ночи тёмные, мест, где можно укрыться, достаточно. Как там было на самом деле, никто из нас не знает, однако есть документ, а именно составленный проверяющим акт о том, что в течение двух часов, с 2.00 до 4.00, он находился на территории завода и никто из охранников его не обнаружил.
– Это очень серьёзное ннарушение, – говорил Сергей, прохаживаясь перед нами рано утром, – вся сменна будет оштрафованна. Если ввы не хотите таких же последствий, то отнеситесь с свои обязаннностям очень серьёзнно.
А вечером, когда всё начальство уехало после трудового дня по домам, в приватной беседе Валерий Иванович рассказал, как проходят проверки на других предприятиях.
– Вот например, на «Ливизе», что на Пулковском шоссе, так там специально ящик водки спрятали в машине. И на транспортной проходной её не нашли. Водитель ничего не знал, его не посвящали. Всё, как положено. Документы, машина опломбирована. Осматривали её сквозь пальцы, если вообще смотрели. И вот так ящик водки выехал за территорию. В результате уволили всю смену. Не только тех, кто виноват конкретно, а кто стоял на других постах тоже. Так что такие проверки, – это не шутки.
Говорить, что я стал относиться к своей работе более ответственно после такой информации, я не буду. Как был равнодушен к должности охранника, так и остался. Как писал стихи под фонарями, так и продолжил писать. Но по сторонам смотрел. Интересно же поиграть в шпионов. Вдруг я замечу кого-нибудь, кто через забор перелез, что тогда делать? Нет, конечно, по инструкции, я обязан немедленно доложить старшему смены о происшествии. А может быть, двинуть непрошенного посетителя чем-нибудь по голове? Чтобы отбить охоту лазать по ночам, а? Вряд ли бы я так поступил, но буйная фантазия рисовала у меня и такие картины.
Через месяц Валерий Иванович не вышел в нашу смену. Он поменялся со старшим первой смены, которого мы постоянно меняли. Если Валерий Иванович в прошлом майор милиции, и выправка у него чувствуется, то этот господин напоминал инженера-строителя. Ходил постоянно с дипломатом, носил дворянские усы, и говорил как-то неуверенно, не доводя фразу до логического конца. Собственно говоря, я не был удивлён, что в его смене не досмотрели за провокатором. Жёсткости ему явно не хватало.
Я в тот день работал на главной проходной, а Апельсинка на транспортной вместе с Александром Макаровичем. Со мной была Надя. Никитин прогуливался патрульным, подмигивая своим хитрым краморовским глазом. День выдался суетный. На заводе велись ремонтные работы, и количество временных и разовых пропусков выросло в разы. Поскольку все рабочие были из Средней Азии, то было ощущение, что Золотая Орда возвращается. Все они были на одно лицо и проверить паспорт на подлинность физиономии было не так-то просто. Количество записей в журнал посещений зашкалило. Надю это раздражало, потому что писать приходилось ей, а лица сверять и пропускать внутрь мне. Старший смены вышел из своего убежища и находился рядом, на случай непредвиденной ситуации, но всё обошлось. Никитин специально убежал подальше, чтобы не участвовать в этой кутерьме, и появился только чтобы поменять нас на обед. Уходили временные рабочие по одному и нам было намного проще определить, кто есть кто. Остаток рабочего дня прошёл довольно спокойно.
Мне выпало время первого сна. Ровно без пяти минут девять я отправился в комнату отдыха. Там я вынул из глаз контактные линзы, снял униформу, и сразу же уснул. Усталость накопилось в достаточном количестве, чтобы подарить мне крепкий сон. Мне даже ничего не снилось.
За полчаса до полуночи Надя меня разбудила. Я быстро оделся, вставил линзы, в глаза, и пошёл умываться. Старший первой смены ждал меня на первом посту.
– Я вас прошу быть очень внимательным, Андрей, – сказал он, словно извиняясь передо мной, – возможны очередные провокации. Так что вы не спите, а смотрите в оба?
– Когда это я спал на посту? – спросил я у него. Ответ был мне хорошо известен. Я заснул однажды, когда была моя очередь ходить в патруль, и соответственно, я ложился спать последним. Тогда в кабинете 303, в пять утра я заснул сидя. И меня разбудил только что проснувшийся Валерий Иванович. Но старший первой смены мог этого и не знать.
– Вот и хорошо, что не спите. Я на вас рассчитываю, Андрей, – в голосе старшего не было такой уверенности, – второй оплошности нам не простят.
Он повернулся ко мне спиной и ушёл походкой не уверенного в себе человека. Я понимал его состояние, но не мог представить его на своём месте. У меня было два часа времени, чтобы что-нибудь написать. Я достал блокнот, положил его на столик, и задумался. В голову не приходила ни одна умная фраза. Да пусть хоть глупая, но всё равно не приходила! Помучившись, но ничего так и не написав, я спрятал ручку в карман, и встал с места, чтобы походить по вестибюлю. Размяв ноги, я подошёл к выходу. Выход на улицу проходил через тамбур, который открывался автоматическими дверями, когда посетитель подходил к ним вплотную. Так произошло и на этот раз. Я вошёл внутрь тамбура. Там было довольно прохладно, и голове стало намного легче. Я вообще холод переношу намного проще жары. И зиму люблю намного больше лета.
Постояв так какое-то время, я прошёл на своё рабочее место. Блокнот лежал там же, открытым белым листом сверху. В этот момент мне почему-то вспомнилась моя знакомая, которая помогла мне устроиться сюда на работу. Последняя наша встреча закончилась её звонком, на который я не ответил. И вот тут мне пришли в голову строчки, которые ставили точку в наших недолгих отношениях. По крайней мере, так тогда казалось мне. Я вытащил из кармана ручку, и стал быстро писать. Двенадцать строчек появились буквально за десять минут, и без исправлений.
Плачет небо сегодня уставшее,Тёплый дождь как весны откровения.Мы с тобою теперь стали павшими,Воевав за любовь без сомнения.Водопад горьких слёз очищением,Моет город от грязи и праздности.Боевым, но не нужным крещением,Мы любовь опустили до разности.Солнце скрылось за серыми тучами,Но его увидать дело времени.Что с тобой в результате получим мы?Пустоту и амбиций немерено.Ну вот, дежурство уже прошло не зря. Я спрятал ручку в карман куртки, закрыл блокнот, и посмотрел на часы, висевшие на стене. Была половина первого ночи. Сам я с тех пор, как у меня появился мобильный телефон, перестал носить наручные часы. В них уже не было никакой необходимости.
Настало время ещё раз размять ноги. Я прошёлся по вестибюлю несколько раз туда и обратно, и снова зашёл в тамбур. Двери послушно разъехались в разные стороны и меня всего накрыла волна свежего холодного воздуха. Я глубоко вздохнул полной грудью и тут же замер. Справа от меня, в тени, возле закрытых ворот на парковку, стоял человек и совершал какие-то манипуляции с мобильным телефоном.
Возможно, что это был не телефон, но этот предмет помещался на руке и он светился. В этом месте на улице росло несколько елей, и угол этот не освещался уличными фонарями. Более того, видеть, находится тут кто-нибудь или нет, из вестибюля невозможно из-за конструкции здания. Только из тамбура, и то не всё. Человек не мог меня видеть, потому что в вестибюле было темновато, а тамбур не освещался вообще. Да он в мою сторону и не смотрел. Он то ли писал сообщение, то ли наговаривал на диктофон, – мне было этого не понять. Звать старшего тоже пока не было смысла. В этот угол иногда приходили выпившие пива помочиться. Но что-то мне подсказывало, что этот человек пришёл сюда не за этим. Наконец, он выключил светящуюся штуковину, положил её во внутренний карман куртки и полез на дерево. Он ловко пробрался по веткам на высоты бетонного забора парковки, прошёл по нему, стараясь не задевать колючую проволоку, которая тянется по всему периметру, добрался до ворот, и спустился по ним на территорию завода. Я понял, что это проверяющий.
Рацию я всегда носил в нагрудном кармане, чтобы она была всегда под рукой. Я быстро извлёк её, и включив на передачу, вызвал старшего: – Первый пятому! Срочно подойдите на первый пост!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.