Академия ЗОЖ – 2

– Юноша! – взбрыкнула ведьма, но быстро осеклась, сообразив, что она же сейчас современная молодая девушка, которая сказала бы что угодно, но не это возмущенно-презрительное: «юноша».

А между тем у блондичика глаза быстро подернулись сизым туманом, что, как я уже прекрасно знала, свидетельствовало о том, что он вовсю использует свой дар и вытягивает эмоции из ведьмы. Было так странно наблюдать, как страдает мое тело от непомерных аппетитов эмпата, а душа между тем радуется, что спасение пришло, откуда и не ждали. Вражина на глазах теряла силы, судорожно пыталась освободиться их плена сковывающих перчаток, но с каждым движением действовала все медленнее, а тело становилось все более вялым. Изрядно похудевший Тео спустил голод с цепи и не контролировал свои силы, отчего уже через несколько секунд у моего настоящего тела подогнулись коленки.

Похоже, сейчас призрачная ведьма могла использовать свою силу только при помощи моей крови и не владела чистой силой слова. Вот только, интересно, почему? То ли действительно еще не вернула все знания, и ее умения не устаканились в новой голове, то ли нужно было освежить все с помощью гримуара? Интуиция подсказывала, что второе, и она просто растеряла свои знания за спустя столько десятилетий магического бездействия в статусе привидения.

Хотелось надавать великому потомку по бледным ушам, но тут эмпат резко отстранился от «Дженни» и выпучил глаза так, будто хлебнул эмоций через край и они у него полились из носа и ушей. Потом парень надул щеки, словно готов был отдать обратно все только что жадно съеденное, после чего судорожно сглотнул и стал захватывать ртом воздух, будто рыбка на берегу.

Значит, голодал великий потомок рода Гун, голодал, а потом, припомнив, что только от меня по-прежнему мог чувствовать вкус эмоций, решил взять в осаду Летуна и ждать появления хозяйки? Помнится, последний раз мы как раз на бревнышке и встретились…

А тут что – не вкусно? Ну да, родименький, тебе-то невдомек, что Дженни нынче не та, – мрачно восторжествовала я про себя.

Но тут же поймала прямой и слегка сметенный взгляд Тео Гуна.

– Вы живы? – еще раз сглотнув неприятное послевкусие, спросил эмпат. И как-то так подозрительно-вопросительно голову на бок повернул. Думка в глазах появилась и пропала вновь, а парень согнулся пополам, будто от боли в животе, словно хотел поесть на и так переполненный желудок.

– Жива, – я наблюдала, как ведьма борется с тем, чтобы не закрыть глаза. О, как я ее сейчас понимала, знакомое чувство полного эмоционального опустошения. Я тоже как-то была под ударом голода эмпата и больше не желаю. Ведьма, конечно, и подумать не могла, чем обернется эта ее ночная вылазка в стан врага. Теперь, она медленно соскальзывала на пол по телу эмпата, засыпая на ходу.

– Дженни? – внезапно в лоб спросил Тео Гун, отчего я вздрогнула всем телом. Не ожидала! Никак не ждала узнавания с его стороны! Да, мать моя тигрица, Алан мне в глаза смотрел – не признал, Эрис смотрел – не разглядел, а это блондинчик только присосался на эмоции – и на тебе. В яблочко!

Пока я вставала с морального броска на лопатки, золотишко ликовало:

– Что и требовалось доказать! – важно заметил слиток-интеллигент в форме правой перчатки.

– А я че говорил! Поведется! – левая перчатка раздувалась от гордости.

– Точные расчеты и никакого допинга, – хвастался воспитанное золотце.

– Уработали! – подвел итог второй братец.

Оставалось только диву даваться такой хитросделанности обоих товарищей. Вот не зря говорят, что детище на творца похоже! А эти два кадра так, вообще, от двоих хозяек понабрались. Подумать страшно что будет, если эволюция продолжиться…

Между тем метелка бросилась к своей хозяйке, на ходу запутавшись в прутиках и шмякнулась навзничь на пол. Грохот разнесся такой, что я вопросительно покосилась на дверь: « А где, вообще, Эрис?!» – но драконом и не пахло.

Зато распаленным любопытством эмпатом – вполне. Я же хранила гробовое молчание, изо всех сил игнорируя вопрос великого потомка рода Гун.

«Меньше знаешь – лучше аппетит, Тео» – транслировала я про себя. Но голодающей оставаться в стороне не желал и думал по-другому.

– Дженни! – сказал, словно пнул словом, поставил в упрек. Небрежно отодвинул ногой от себя мое настоящее тельце и я еле сдержалась, чтобы одернуть его. Но я же Мари, так нельзя! Хотя, стоит признать, эмпат внес огромный вклад в «разоружение» ведьмы. Но могу ли я ему доверять?

Сразу вспомнилось, как недавно вцепилась в Тео в поисках защиты, когда рука, вырвавшаяся из земли, крепко схватила меня за ногу, живо всплыли в голове слова парня: «Ты слишком проблемная дева!»

Нет, это, конечно, так и есть. Но насколько же моя проблемность возрастет в его глазах, когда он узнает правду, если он уже тогда не хотел иметь со мной дела и действовал только из гастрономических интересов? Боюсь, тут он мне не помощник, да и не могу я на такого сомнительного типа рассчитывать…

Тео Гун с этими его по-рыбьи стеклянными глазами смотрел на меня так, будто видел насквозь. Заставлял меня чувствовать себя, словно я стою перед ним в душевном воплощении, и он прекрасно видит истинную меня сквозь оболочку физического тела Мари.

– Это ты, – констатировал факт он, и в голосе не было ни доли сомнения. –  Мои глаза могут ошибиться, но не мой вкус.

То, как эмпат причмокнул после последней фразы, заставило меня дернуть плечом в знак неприязни. Тео поймал это движение в капкан глаз и улыбнулся, как охотник, что успешно расставил ловушку на зверя, а тот не долго думая, сиганул ему прямо в руки.

– Что и требовалась доказать, Дженни. А теперь сделай милость, утешь мое любопытство и расскажи, как ты докатилась до такой жизни…

Та-а-а-к! Как там Мари бы к нему обратилась? Юноша? Нет-нет-нет, это лексикон призрачной ведьмы… Так-так-так… О!

– Адепт Гун, вы повредились умом? Неважно выглядите.

– Согласен насчет второго, – Тео провел кончиком языка по верхнему ряду зубов, будто проверяя, не застряло у него что-нибудь там. А, учитывая, чем он совсем недавно питался, то даже подумать страшно, что он может обнаружить между зубов… – Но в этом только твоя вина. Твоя и твоего бревна.

– Адепт Гун…

Великий потомок вышеупомянутого рода сложил руки за спиной в замок и широко расставил ноги. Высокомерно поднял подбородок, не проявляя к куратору Мари Финис и доли должного уважения. А потом начал:

– Эмпатов практически невозможно обмануть на эмоции. В нашей природе чувствовать их запах даже на расстоянии, а во время подпитки все становится в разы насыщенней. Есть эмоции, от которых сносит крышу: влюбленность, возбуждение, вожделение. Есть просто вкусные: радость, удовольствие, веселье. А есть со специфическими нотками, на любителя: ревность, агрессия, азарт. Так же есть с горчинкой, менее вкусные, их любят редкие извра… представители нашего вида, но все же и это есть: злость, разочарование, печаль.

– Адепт Гун, мы не на лекции… – сделав выражение лица как можно более каменным, я сделала последнюю попытку прервать его обличительную речь. Но как бы не так: только глазюками своего бледнючими сверкнул оскорблено, но продолжил.

– Так вот. Это знают все, даже в общеобразовательных учебниках пишут, – надавил голосом Тео Гун, настаивая на продолжении своей речи. – Но мало кто знает, что и у каждого человека вкус особый. У каждого вида – особенно хороши ведьмы. Но, в академии, как тебе известно, об этом уже прознали – произошла утечка, – он криво улыбнулся и хмыкнул своим мыслям. – Но и эта информация есть у посторонних. И только эмпаты знают, что вкус зависит не от тела, а от души.

Тео Гун подошел ближе, гипнотизируя взглядом. Я почувствовала движение сбоку и увидела, как тревожно село на кровати чучело. Да, мой друг, понимаю, мне тут тоже не по себе! Но эмпат продолжал наступать, заставляя пятиться, и говорил:

– Предки баловались экспериментами, пытались оставить податливые тела для подпитки. Ты, наверное, слышала о нашумевших делах живых мертвецов три столетия назад?

Наверное, в моих глазах читалась паника, раз он остановился и решил дальше не давить. Остановился и просто продолжал:

– Так знаешь?

– Читала. Это же про случай с сотней людей, что остались лишь с частичкой души, годной только для того, чтобы тело оставалось в живых?

– Именно. И не делай такие глаза – предки отдали большую цену за этот эксперимент своими жизнями. Постыдные страницы истории эмпатов, написанные кровью. Но именно тогда мы выяснили, что без целостной души тело хоть и может испытывать, например, удовольствие, но оно совсем не имеет вкуса.

Я молчала. Смотрела на него с мыслью, станет ли он моим врагом или другом. И подумала, что второе явно предпочтительней. Нейтралитет-то сохранить вряд ли получится, а личность он уж больно опасная во всех отношениях. Высосет вот так и не заметит…

– Когда отец рассказывал мне об опыте предков, я всегда думал: «Как это, безвкусно? Всегда какой-то оттенок вкуса есть, пусть и слабый, пусть и неприятный» А вот когда съел этот гадкий гриб с твоей деревяшки на себе испытал, что это такое. Пытался питаться любовью, страданиями, страстью, а испытывал лишь отвращение и пустую отрыжку в ответ. Все безвкусно, скупо, сухо, ватно. До отвращения. И только ты тогда была вкусной.

Тео обернулся на лежащую на полу «Дженни»:

– Я с голодухи набросился на нее, думал – помру от объедения, – Гун резко повернул голову ко мне, блондинистые волосы всколыхнулись, челка закрыла один глаз. – А это было как налить воду в банку из-под компота: вкус лишь на уровне фантазии мог уловить нотки сухофруктов. И тут так же. А я же еще по незнанию налакался по самую крышу…

И так с претензией в мою сторону раз – шажок.

– И вот, представь, у меня эта эмоциональная вата в горле, в ушах, в носу. И сквозь нее пробивается твоя терпкость двойственных эмоций. И от кого? От этого тела куратора, которую все уже считают мертвой!

И еще шажок-упрек. Но в этот раз я не стала отступать, встретила его высоко поднятой головой…

Глава 5

– Ай, щекотно! Что это? Фу! Что за комок? Бэ-э-э! Кто-нибудь, уберите его!

В такой ситуации трудно удержаться и не посмотреть, что же там происходит у слитков. Вроде ведьма временно нейтрализована… Что же еще им неймется?

Нехотя повернула голову и замерла от неприятного холодка. Знаете, именно такого, что предвещает все неприятности, от которого даже пятки немеют. От такого, что смотришь, и четко знаешь – это ловушки расставлена по твою душеньку, никак иначе.

И вот, лицезрея свалявшейся комок черной шерсти, в мозгу живо ожила картинка непутевого кота, что окончил свои веселые деньки печальным образом. Не может быть! Не верю! Наш котяра, хоть и порядком плешивый, но все равно не в пример этой повидавшей лучшие времена шкурки! Но откуда она взялась?

– Уберите , а? У нее из-за пазухи выскочила, дрянь редкостная! – не унимался слиток. – Щекотит как, а?! Ну спасите уже! – орал во все горло златоносный уникум.

Я окинула на прощание эмпата недружественным взглядом и перевела свое внимание на черный комок свалявшейся шерсти. Слитки, что все еще боялись сдать свои позиции сковывающих перчаток, изо всех сил отталкивались, но ждали освобождения, а на них темной волосатой завесой разлеглось нечто пушистое и чернявое.

Перевела взгляд на встревоженное и взлохмаченное чучело, что присело на постели, на озабоченный внезапным нападением «пушистика» золотой дивизион и заподозрила неладное. Уж больно этот комок отрыжки походил на шкурку Зака, а учитывая, что ведьма совсем недавно без малейших зазрений совести вонзила острие клинка в потенциальную «меня», то и этот подарок тоже был припасен не так просто. Хотела ли она подставить Зака? Ведь неспроста же она хранила такой кусок плешневелой пушистости за пазухой.

– Это что? – рассуждения вырвались вслух. – Шерсть?

– Блох не видно, нити похожи на синтетические. Подделка налицо, – напыщенность от собственных умственных способностей заставила слиток чувствовать себя невероятно важным.

А вот я запоздало догадалась о беде, что чуть было не случилась. Ведь если бы ведьма всадила свое смертоносное лезвие по назначению, а после добавила бы шерстку черного кота, то, как минимум, возникла бы неразбериха.

Когда я подошла к мирно сопящей во сне ведьме и взяла в руки щекочущий комок шерсти, то тут же уверилась в подставе. Мирный сон Зака вдали от гномов – лишь миф, который навязала грымза. Братец до сих пор страдает, а эта нахалка решила избавиться от меня, да еще приплести в кровавые разборки мою родню. Ух, негодница! Мало тебя Тео опустошил, надо было…

Вот тут я пожалела собственное родное тельце и решила: что бы то ни было, надо отправить ведьму восвояси, от греха подальше, пока не придумала еще что-нибудь более извращенное. И эмпата отослать, а то больно прозорливый в своих гастрономических изысканиях. И Эриса найти, а то как претендовать на статус жениха Мари – так он первый, а как беда – поминай как звали. Где его носит? Сказал же до этого: я рядом, зови, если что. Так вот «Что» уже случилось. Где, спрашивается, защитник?

– Зак у гномов, – зачем-то сказала я чучелу, которого видела последним оплотом нормальности в этой странной ситуации. На что пугало важно кивнул, абсолютно разделяя мою точку зрения. И на том спасибо! Надо будет не забыть отметить его первое слово, сказанное недвано, дабы говорил побольше.

– Бабах! – дверь ударилась о стену и отлетела назад, закрывая стоящего в дверном проеме Эриса Драгоса. На лбу алой потрескавшейся кровью была начерчена руна забвения – это всплыло в мозгу Мари и моем само собой, будто непоколебимая истина. Ого, оказывается, иметь знания опытной ведьмы очень даже выгодно! И как же не повезло призраку со мной – в моих недрах серого вещества ни одного знания руны, ни единого заклятия – чистый лист. Пусть кушает, не обляпается.

Бабах! Ударилась дверь об стену второй раз, но сейчас дракон был более предусмотрительным – выставил руку вперед и не дал закрыться деревяшке.

Воинственный слиток, судя по всему, заключил с драконом союз и приступил к наступлению – бросился со всех своих бесценных ног к эмпату в пылу атаки, с золотой шпажкой наголо. И, как и следовало ожидать, потерпел сокрушительное поражение: в бесцельных попытках затыкать до смерти ногу, был отброшен пинком в дальний угол, из которого еще долго не мог выбраться.

Зато Эрис обещал быть в расправе гораздо успешнее. Так сказать, раздраконенный призрачной ведьмой и, наконец, скинувший сковывающее заклинание, он готов был рвать и метать, но мишень, как таковая, оставалась одна – Тео Гун. Драгос не знал подробностей предыстории, явно оценивая все с истинно мужской точки зрения, впопыхах: одна дева повержена (это Дженни), а вторая вот-вот попадет под удар (а это уже про меня). И, как истинный герой, решил вывести недруга из строя.

– Все не так, как ты думаешь, Эрис! – я вклинилась на пути его движения к убийству.

Драгос остановился, посмотрел на меня с видом «Что, серьезно?!» и спросил:

– Слишком заезженная фраза, не находишь, душа моя? – Эрис хищно втянул воздух через нос, грудная клетка раздалась вширь в размерах. – Я разберусь с незваными гостями, а потом мы поговорим…

– Эрис… – я одернула его за руку, когда он приблизился к стоявшему словно истукан Тео Гуну.

– Подожди, родная, мне нужна всего минутка и тут будет покой.

– Эрис!

– Минутка!

– Эрис!

– Мари!

– Я не Мари, Эрис, мать моя тигрица!

Пауза. Долгая, тягучая, словно растопленная смола, липкая. Скажи слово – и увязнешь так, что не выберешься. Оттого и остается, что просто смотреть и ждать. Чего? Реакции или вопроса, чего же еще!

Зато сразу стало легче на душе! Эта давящая каменным прессом тяжесть испарилась в мгновение ока, стало свободней дышать. Тугой корсет вины разошелся по швам, нитки лжи посыпались на пол. Да и не было смысла дальше разыгрывать этот фарс, если главная вражина не поверила в представление и четко нацелилась меня убить.

– Мари, что за околесицу ты несешь? – Эрис упорно не хотел верить собственным ушам. Хмурился, жмурился, делала все, что угодно, лишь бы не слышать правду. – Ты просто не помнишь, в этом нет ничего страшного. Мы пройдем этот путь вместе, ты все вспомнишь…

– Нечего вспоминать! – чересчур громко крикнула я, и, заметив тень непонимания со стороны Драгоса, сбавила тон, слегка стушевавшись: – Прости, я понимаю, как тебе больно, но я не твоя Мари. Я… Дженни…

Щека Эриса дернулась, а эмпат показательно хмыкнул, заведя глаза к потолку. Что-то в выражении лица дракона дало мне уверенность, что я все правильно сделала: Эрис на необъяснимом уровне, похоже, тоже чувствовал неладное, но упорно игнорировал тревожные звоночки. Пусть ему будет больно сейчас, но эта необходимая и неизбежная боль. Нельзя оттягивать, если ведьма все и так знает – обмануть ее не удалось.

Эрис заново осмотрел комнату, внимательно пробежался взглядом по всем деталям разыгравшейся недавно сцены и ее последствиям, задержал взгляд на мирно сопящей «Дженни». Потер лоб, будто у него резко началась ужасная мигрень, а потом внимательно посмотрел на ладонь. Отпавшие от нарисованной руны частички засохшей крови остались на ладони, и дракон уже совсем другим взглядом посмотрел на спящую на полу девушку. Золотые перчатки на руках ведьмы в кои-то веки молчали – умные, не хотят попасть под горячую руку. Чучело на кровати озабоченно завозилось, эмпат вытянулся в тугую струну. Драгос подошел к кровати и поднял что-то с пола. Сверкнуло фиолетовым отливом заговоренное острие магического кинжала. Узнавание четко отразилось на лице куратора, после чего он дернулся всем телом, будто его поразила молния.

Чучело, что находилось в максимальной близости от трансформатора, стало отползать подальше, но больше никто в комнате не смел двинуть и пальцем. Драгос стоял ко мне спиной, но для того, чтобы почувствовать сгущающуюся вокруг тьму болезненного понимания не нужно было смотреть в лицо мужчине. Каждая мышца тела была натянута, словно тетива лука, напряжена до предела. Похоже, что в этот момент Эрис и без подсказок все разложил по полочкам, без лишних объяснений осознал, что произошло. Все-таки подчерк призрачной ведьмы за время совместной работы он мог узнать издалека, да вот только раньше не хотел видеть все намеки. Но теперь правда обрушилась на него, словно чан кипятка, заставляя испытывать боль до самых костей.

– Вон! – отчаяние кричало в каждом звуке этого слова. – Пошли все вон!

Пространство окатило предупреждающей энергетической волной. Животный страх скрутил кишки, затошнило, инстинкты кричали: «Спасайся!».

– Бежи-и-им! Дракармагедец наступает! – первым скинул оцепенение болтливый слиток. – Но нам надо что-то с ведьмой делать!

– Боюсь, он прав, как никогда. Трансформатор близок к обороту и сейчас… – воспитанный слиток так растянул речь, что собрат не выдержал.

– Да и так ясно! Что с ведьмой-то делать?! Не бросать же! – крик души дошел до меня не сразу. Я нехотя перевела взгляд с гранитных по тяжести переносимой боли плечей Эриса на золотые голосящие перчатки, после на ничего не подозревающую спящую ведьму и силой заставила себя действовать. Драгосу я сейчас ничем не помогу, он никого не желает видеть, эту дробящую сердце боль он должен пережить сам, без лишних глаз. Но угроза оборота, что давила на глубинный инстинкт самосохранения, была нешуточная, грозящая разнести дом в клочья, если мы не уберемся отсюда в ближайшее время.

И слитки правы – вопрос с ведьмой надо решать. Прошлой пыльной метелке нашего врага доверить я не могла, тем более – в моем родном теле, оставался только верный помощник – летающее бревно.

– Летун! – позвала я, с удивлением слыша усталый еле слышный голос, что исходил из моего пересохшего горла. Похоже, резерв сил тела Мари был практически на нуле, я стояла на ногах на чистой силе духа.

Бревно на ходу боднуло эмпата, отчего тот тут же порастерял весь свой заносчивый вид, и с готовностью зависло рядом со мной.

– Давай посадим на тебя ведьму, – я подошла к собственному телу и обратилась к смекалистому золотишку. – Сможете удержать ее на бревне?

– Да легкотня! Только давайте быстрее, у меня аж проба плавится!

– У тебя проба есть? – я попробовала придать «Дженни» сидячее положение и чуть не свалилась на пол.

– Отойди! – довольно грубо отпихнул меня Тео Гун, но, к удивлению, быстро и безмолвно закинул ведьму на бревно, а золотые перчатки с готовностью сомкнулись на локтевых сгибах, заставляя мое настоящее тело крепко обхватить ствол.

– Спасибо, – должна же я поблагодарить, ведь так?

Чучело схватило меня за руку и потащило в сторону окна, тыкнуло соломенной рукой в прозрачную гладь, и тревожно обернулся на дракона.

– Во-о-он! – волна, предвещающая оборот прокатилась валиком по пространству, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Казалось, Эрис кожей остро чувствовал мой взгляд, взгляд тела Мари, его возлюбленной…

Боясь опоздать, я поторопилась приложить ладонь к стеклу и буквально вылетела на улицу – Тео Гун не желал ждать ни секунды.

– Девчонка, быстрее, если не желаешь быть съеденной! – эмпат довольно грубо обхватил меня за талию, больно впившись в тело своими длинными пальцами, и вынес в глубину двора, будто переставил большую куклу. Что я настоящая, что Мари Финис не славились высоким ростом и тяжелым весом, но все-таки можно было быть более аккуратным.

«Хорошо не пнул» – всплыл в мозгу контраргумент и был с успехом принят. И правда!

Бревно с ведьмой замерло рядом, по другую сторону от меня остановилось чучело. А потом на нас полетело градом стекло – защитные руны стыдливо сдались перед мощным ударом драконьего хвоста. Скрежет камней, лязг металла и волна воздуха от взмаха крыльев устремившегося в ночное небо черного дракона.

– Пробой каждый слиток дорожит! Это же знак качества! А у нашей партии проба особая – гнома Лориуса! – кое-кому златоносному ничего не мешало трындеть о себе любимом.

– Брат, твои размышления звучат неуместно, – воспитанный слиток сделал попытку одернуть собрата.

– Очень даже уместно, между прочим! Я тут обстановочку разряжаю… – с долей обиды фыркнул слиток и замолчал.

Теперь в звенящей тишине был слышен лишь удаляющийся звук рассекающих воздух крыльев.

– Так что там о пробе? – глухо спросила я. Пусть лучше болтает, так и правда легче…

Вдруг картинка перед глазами стала съезжать вбок, а потом просто опрокинулась.

– Эй! Ты чего?! – голос Тео доносился как из трубы, перед моим лицом застыла его непроницаемая эмпатская моська, но тон выдавал тревогу.

А я запоздало поняла, что дух-то мой еще ого-го, стоял бы тут еще и смотрел в след дракону, сочувствовал всем сердцем, а тельце Мари было настолько обессилено, что просто свалилось с ног.

– Дженни, не отключайся! Что я тут с вами со всеми делать буду?! – а вот теперь лицо-то дрогнуло!

Я мысленно пожелала великому потомку рода Гун не унывать. Компания, конечно, у нас подобралась отборная, разномастная, красочная,  да еще вдали от академии… Но раз голодающий сегодня подкрепился, то пусть, как единственный твердо стоящий на ногах, все и разруливает.

***

Стоило мне открыть один глаз, как я услышала:

– После того, что между нами произошло, ты просто обязана меня кормить.

Понятное дело – глаз я тут же закрыла. Вот еще!

– Настоящий мужчина не может себе позволить быть на иждивении, – умничал золотой слиток, можно даже не уточнять какой, верно? Его менторский тон узнаваем с первого слова. Но откуда это золото понабралось подобных манер? Слушаешь, и диву даешься. Все-таки влияние призрачной ведьмы на эту пару слитков налицо…

– А как же все эти россказни: путь к сердцу мужчины лежит через желудок? – пристал второй золотой болтун.

– Зачем нашей Дженни его сердце? – возмутилось воспитанное золотце, и я мысленно пожала его то и дело отрастающую лапу.

– Так и я не о котлетах речь веду, – эмпату легко давались возражения. Судя по всему, разговор меж этой троицей начался давно, и собеседники чувствовали себя вполне комфортно даже в зоне спора.

Я аккуратно приоткрыла один глаз, подглядывая из-под ресниц. Ага, деревья, кусты, Тео в наглую сидит на соломенной ноге чучела, а на другой восседают два слитка, покачивая ножками. Пугало не сводит с меня своих глаз – темных провалов, но вся его поза выражает расслабленность, значит  – не возражает против подобной тесной компании.

Сама не заметила, как глаз закрылся, и я заснула – тело Мари еще не было готово к новым подвигам.

Точно не скажу сколько времени спала, но когда я открыла глаза, рассветные лучи пробивались сквозь пушистые верхушки деревьев. Тело не хотело слушаться и при малейшей попытке движения мышцы кололо тысячами иголок. Ох, как же я все отлежала!

Приподняла голову и осмотрелась – ничего удивительного. Я спала головой на пне в скрюченной эмбрионом позе. Же-е-естко!