Качорра. Сохрани мою тайну

– Видите ли, у меня очень устали глаза после долгой поездки.

– А-а-а, да, конечно, понимаю, сочувствую! А откуда ты приехала? С Луны?

– Да будет вам, Вера, – прервала её я. – Давайте почитаем в другой раз, – рассудила я. – Может быть, по очереди?

– Может быть, может быть, – прищурила она глаз.

– Вот и славно, – облегчённо парировала я, выходя из комнаты. – Лео, спокойной ночи! Вера, сладких снов!

Придя в свою комнату, я не могла найти себе место. Увидев папу в телевизионной криминальной хронике, я решила: обязательно надо позвонить ему и хотя бы сообщить, что со мной всё в порядке. Да, отец будет просить меня сдаться, но на то он и отец.

Как назло, мой телефон, а точнее, телефон Розы был разряжен. Недолго думая, я пошла на поиски зарядного устройства. Наверняка в кабинете его можно найти.

Но как только вошла в кабинет, услышала в коридоре приближающиеся голоса Бруно и Миры. Не придумав ничего лучшего, я спряталась за плотную штору.

– По моим наблюдениям, она вроде бы понравилась Лео, как ты думаешь? – сказал Бруно. – Завтра предложу ей ставку в полторы тысячи евро, надеюсь, согласится.

Полторы тысячи евро?! От услышанного я буквально подавилась слюнями и тут же закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.

– Решать тебе, но с тех пор, как эта Роза появилась здесь, у меня такое чувство, что она повсюду! Прямо-таки вездесущая! – ответила Мира, а я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

Когда парочка решила подняться в комнату Бруно и вышла из кабинета, я нашла на столе зарядку и вернулась в свою комнату.

Я трижды пыталась дозвониться до Хермана, но так и не смогла. Отца тревожить я не стала, решив, что позвоню завтра. Сегодня был перенасыщенный событиями и впечатлениями день, и, пожалуй, надо поспать.

Глава 3

– Нужно ехать в больницу, так мы можем потерять ребенка! – измеряя гостиную шагами, причитала тётушка Берна.

– Лео, тебе стало легче после приема таблетки? – спросила я в надежде услышать «да».

– Нет, – печально ответил Лео.

И мы приняли решение ехать в больницу.

На въезде в город нас остановил полицейский. А ведь я просила не гнать так, несмотря на то что Берна уже начала угрожать водителю увольнением.

– Ваши документы! – попросил представитель закона, и водитель передал ему через окно водительское удостоверение.

– Женщина, вам плохо? – обратил полицейский внимание на то, как я согнулась. Я же делала вид, будто что-то ищу на полу.

– Нет-нет, всё хорошо, – ответила я, сгибаясь ещё ниже.

– Что с вами, Роза? – обеспокоенно спросила Берна.

– Я хочу умереть.

– Ну и шуточки у вас!.. Уважаемый, с удостоверением, надеюсь, всё в порядке? Мы можем ехать? Моему племяннику и, похоже, его няне срочно нужно в больницу.

– Да, хорошей дороги, – отпустил нас полицейский.

Как только мы отъехали, я с облегчением вернулась в нормальное положение.

Мы уже подъезжали к району, где находилась больница, как вдруг краем глаза на открытой террасе кафе я увидела Хермана. Моего Хермана! Он сидел за маленьким круглым столиком и читал газету. Бедный мой! Наверняка переживает. И только я подумала об этом, как увидела около его столика какую-то девушку. Херман совсем не по-дружески обнял её за талию и предложил сесть. Да как он?!

– Мы уже приехали. Вы выходите? – услышала я голос Берны.

– Можно мне остаться в машине?

– Но, Роза, пожалуйста, пойдём со мной, – жалобно попросил Лео, и я сдалась.

В конце концов, попробую из больницы позвонить отцу.

Заприметив телефон около входа, я нащупала в кармане монеты и пошла звонить – сразу, как только Берна и Лео зашли в кабинет к врачу.

Трубку никто не взял, и я не расстроилась. Я очень хотела услышать голос отца, но что ему сказать – я не знала. Вдруг его телефон прослушивают или он станет упрашивать вернуться? Я бы не вынесла этого. Уж лучше схожу к нему вечером, чтобы хоть одним глазком увидеть его.

* * *

Когда мы вернулись домой, нас с порога встретили крики Бруно и Хосефины. Неизвестно, что на этот раз они не поделили, но кричали эти двое из моей комнаты. И я, как всегда вовремя, вспомнила, что утром оставила на кровати дневник.

Промчавшись мимо Веры, я прямой наводкой ринулась к себе в комнату. Рассерженный Бруно за что-то отчитывал Хосефину и размахивал моим дневником, как дирижёр перед оркестром. Они не прервали спор даже при моем появлении.

– Что случилось? – спросила я, пытаясь забрать у Бруно свой дневник.

– Бруно обвиняет меня в том, что я украла часы бабушки. Но как я могу украсть то, что по праву предлежит и мне? Согласись, Роза! – психовала Хосефина.

– Наверное, да, – подтвердила я. – А ты и вправду взяла их? – мягко спросила я девочку, пытаясь тем самым снизить накал страстей.

– Да, я же сказала: взяла! Но Бруно не дал мне денег на косметику! И что мне оставалось делать? Идти самой воровать или что-то продать, – скрестила руки на груди Хосефина.

– Бабушкины часы – это семейная ценность, понимаешь: се-мей-ная! Значит, не только твоя, но и принадлежит всем нам, – не мог успокоиться Бруно. – Ну как же ты не поймёшь элементарных вещей?! Ты же могла взять и продать что-то попроще?! – кричал Бруно.

– Нет, не могла! – фыркнула рассерженно Хосефина. – В следующий раз… В следующий раз возьму и продам… свою честь! – победно выкрикнула она, довольная своей остротой.

– Хосефина! – вмешалась я. – Выбирай выражения!

– Что, Роза? Ты не готова слушать такое? Слишком стара для всего этого?! Да?!

– Прекрати, Хосе! – попыталась я её обнять, дрожавшую от возмущения и обиды, но Хосефина лишь ещё больше психанула и выбежала из комнаты.

– Что вы здесь делаете? – спросил Бруно, наконец-то обратив на меня внимание.

– Я хочу забрать свой дневник, – объяснила я, и Бруно понял, что выглядит глупо, ведь он находится не в своей, а в моей комнате.

– Простите, я прочитал всего пару строк, честно, – смутился он, подавая мне дневник. – Расскажите, что стало с вашими родными? Почему вы не вместе?

– Я не могу рассказать вам, извините, – ответила я. – Мне надо переодеться после больницы. Идите лучше узнайте, как дела у вашего брата.

– Простите, Роза. Вот, я принёс вам чек.

– Чек?

– Да, у меня совсем нет наличных. Хотя… – Он порылся в карманах и нашёл триста евро. – Вот, держите на карманные расходы.

– Спасибо, Бруно.

И когда я, переодевшись, спустилась вниз, Вера попросила меня помочь ей на кухне.

– Отнеси хлеб на стол, Качорра, – попросила она, и моё сердце упало вниз, в бездну, от такой неожиданности и страха и там замерло. Так меня называет отец.

– Что ты сказала? – сделала я вид, что не расслышала.

– Я сказала: Качорра, отнеси хлеб на стол. Тебя ведь так зовут, правда? – спросила Вера, глядя мне прямо в глаза своими красивыми очами и просвечивая меня насквозь, как рентгеном.

– Н-н-но… откуда ты?.. – заикаясь, спросила я.

– Прочитала сегодня в газете, – пояснила Вера. – Ты Алекса Стоун, сбежавшая преступница, которую обвиняют в убийстве нотариуса. У тебя три минуты, чтобы убедить меня не вызывать полицию!

– Я не убивала его, Вера, поверь мне, это ошибка!

– Неубедительно. У тебя две минуты.

От волнения у меня задрожал голос, но я постаралась как можно скорее взять себя в руки и рассказала Вере, что меня кто-то подставил и я должна выяснить кто. Я объяснила, что пришла в ту ночь к нотариусу, чтобы договориться с ним, но нашла его убитым. Вызвала полицию, но те и слушать ничего не стали – увезли меня с места преступления и кинули за решётку.

– Почему ты не осталась ждать суда? – спросила Вера. – Сбежав, ты только ухудшила ситуацию.

– Если бы я не сбежала, то умерла бы там, – зарыдала я. – Кто я такая, чтобы мне поверили, чтоб меня выслушали и поверили, что я невиновна?! Так оно и случилось: никто меня и не стал слушать. Я не могу вернуться к родным, потому что они будут настаивать на моём возвращении в тюрьму.

– Я не знаю до конца, правду ли ты говоришь, но сердце подсказывает, что правду, – раздумывая, видимо, как же всё-таки со мной поступить, сказала Вера. – У тебя добрые глаза. Вряд ли у преступников такой добрый и чистый взгляд. Но что же ты собираешься дальше делать? Вряд ли у тебя получится всю жизнь прятаться под чужим именем и в этом особняке…

– Я пока не знаю, – призналась я, вытирая слёзы со щёк. – Я хочу заработать достаточно денег, чтобы нанять адвоката. Но вот какая незадача: Бруно выписал чек на имя Розы, и я не смогу его обналичить по понятным причинам. Вера, пожалуйста, не выдавай меня. Проси что хочешь, только не выдавай, – попросила я, не надеясь услышать обнадёживающий ответ.

– Ладно, пока оставим этот разговор, – подвела черту Вера. – Я подумаю, что мне делать с тобой, а пока давай накроем на стол и сделаем вид, что ничего не случилось. И да, один момент!

– Какой, Вера?

– В своё время в театре я сама шила себе костюмы. Кстати у меня в комнате оказалась швейная машинка, поэтому я могу ушить твою одежду. Кажется, она тебе слегка большевата, – усмехнулась Вера.

С огромной благодарностью я обняла Веру крепко-крепко, и в этот момент у меня на душе стало так легко. Легко от того, что хотя бы с одним человеком я могу больше не притворяться…

После ужина я взяла в чемодане Розы несколько платьев, пошла с ними к Вере, и та помогла мне их перешить. Наконец-то у меня будет одежда по размеру, а то в Розиных платьях я могла бы сама себя потерять иногда.

Глава 4

– Куда это вы крадётесь? – услышала я в темноте.

– Бруно, это вы? Почему не спите? – немного невпопад спросила я хозяина, теребя в руках кроссовки.

– Да, это я, Бруно. Но лучше расскажите мне, где вы были так поздно?

– Я… я ходила на пробежку, – не придумав ничего более убедительного, соврала я.

– А зачем сняли кроссовки? – спросил он, включив свет. – Что с вашим платьем?

– А что с ним? – стала я машинально поправлять одежду.

– Оно словно стало на пять размеров меньше…

– Десять!

– Что десять?

– Ничего не десять! Я пойду наконец? – сердито ответила я.

– Зря вы сердитесь, Роза, – примирительно упрекнул меня Бруно. – Вы не ответили мне на вопрос. Зачем вы сняли обувь?

– Чтобы не запачкать пол! Это же очевидно. Кроссовки в грязи, я, кажется, наступила пару раз в лужу, а здесь белый ковер. Нехорошо было бы наследить на нём, – и ретировалась.

Добравшись до своей комнаты, я скинула с себя одежду и упала на кровать, не переодевшись в ночнушку. Но очень скоро поняла, что это плохая идея, ведь утром могут зайти дети.

Перед сном ещё некоторое время дала себе насладиться теми впечатлениями, которые принесла сегодняшняя вылазка из дома.

Пусть мне и не удалось поговорить с отцом, хоть я и жалею теперь об этом, но я увидела его – и это уже большая награда! А тот разговор, который мне удалось подслушать в церкви, куда я зашла на обратном пути, был очень кстати. Теперь я знаю, почему отец не брал трубку: ведь у него не оплачены счета, а в приходе дела идут настолько плохо, что всю выручку из нашего кафе-магазина папа отдаёт им.

С самого утра попрошу Лео помочь мне оплатить счёт через интернет и позвоню в церковь, чтобы нашли за алтарём спрятанные мною деньги.

* * *

– Удивлена, что ты ещё здесь, девочка!

– И тебе доброе утро, Вера, – улыбнулась я.

Вера решила, что я сбегу ночью. Признаться, у меня были такие мысли, но тогда бы я лишь подтвердила свою виновность. А мне это не нужно.

Но от того, что Вера знает правду, одновременно легко и тяжело. Легко, потому что теперь мне есть с кем поговорить по душам, не строя из себя Розу тридцати двух лет, и я могу быть собой, обычной двадцатипятилетней девчонкой, у которой одежда по размеру. И ещё Вера обещает помочь с поиском убийцы. А сложно потому, что теперь она хочет узнать обо мне всё и постоянно ждёт какого-то подвоха с моей стороны.

Завтрак прошёл напряжённо.

Хосефина зла на Бруно из-за домашнего ареста, а Бруно зол на неё из-за бабушкиных часов. И между этих двух огней не очень комфортно находиться.

Когда дети отправились в школу, Бруно спросил об их успехах. Я не сразу нашла, что ответить. Я же не скажу, что с чтением помогает Вера, потому что я читаю не ахти, а с домашним заданием им лучше справляться самим, потому что так принято в Штатах.

– Ну, Лео мне хочется обнять, – ответила я, – а Хосефину, напротив, задушить.

– Всё так плохо? – рассмеялся Бруно. – Хотя я вас отлично понимаю. Мне иногда хочется того же.

– Ну посудите сами: в тетрадках у Хосе рисунки вместо конспектов, оценки ниже, чем унитаз для карлика, в дневнике – одни замечания.

– Но я уже наказал её на месяц, – пояснил Бруно.

– И сделали только хуже, – запальчиво возразила я.

– Хуже?

– Конечно, все эти поступки Хосе – лишь способ привлечь к себе внимание, – принялась объяснять ему я как воспитатель с приличным профессиональным опытом. – К ней нужен особый подход. Я его пока не нашла, но всему своё время. Она очень старательная девочка, однако сейчас бунтует. Ей сложно, она потеряла родителей, а ещё и родной брат не защищает её, а наоборот. Оставьте нравоучения Берне, будьте просто братом – старшим мудрым и любящим братом.

Бруно ничего не ответил на это, но по его реакции я видела: он понял мою мысль. И здесь не надо быть психологом с дипломом, чтобы понять, что затеяла Хосефина: ей просто нужно побольше обнимашек. Я уверена.

– Почему ты делаешь это? В чём ты меня хочешь убедить? – спросила Хосефина, когда я пришла к ней с пламенной речью о том, что ей надо постараться подтянуться в учёбе, чтобы не остаться на второй год.

Хотя тут и так всё ясно: если Хосе останется на второй год, значит, меня уволят за некомпетентность, что будет совершенно правильно и вполне логично. Второгодница Хосефина – мой педагогический брак!

– Что ты хочешь от меня? – вопрошала Хосе.

– Ты прикладываешь усилия и заканчиваешь этот год без троек – я даю тебе 500 евро.

– Идёт! – воскликнула хитрая девчонка. А мне захотелось щелкнуть её по хитрому веснушчатому носу. Но я сделала усилие над собой, чтобы сдержаться.

«Воспитывая своих воспитанников, я работаю в то же время над собой», – сделала я вывод. Но, кажется, пытаясь подтянуть свой уровень, я иногда, как бы мягче выразиться, перегибаю палку. Вот, например, слегка погорячилась с перешивкой платьев. Да так, что теперь ни один мужчина в доме не сводит глаз с меня, включая Лео. Я всерьёз уверена, что малец просто влюбился в меня по уши. Он смущается, когда я начинаю с ним разговаривать, и несколько раз я поймала его вороватый взгляд на моей груди, но сделала вид, что не заметила.

– Роза, Хосефина, где вы? – услышала крик за дверью.

Мы выбежали в коридор и увидели, как в гостиной на полу лежит Бруно, а рядом с ним стоит испуганная Вера с окровавленными руками. Надеюсь, она его не убила.

– Что вы стоите как вкопанные?! Помогите мне его поднять! – заорала на нас Вера.

Мы спустились вниз. Хосе принесла полотенец и льда, я помогла Вере положить Бруно на диван.

Наложив повязку, нам удалось остановить кровь. И через несколько минут Бруно пришёл в себя.

– Что случилось, брат? – чуть не плача, спросила Хосефина. – Кто тебя ранил?

– Рабочие, – морщась от боли, ответил бледный Бруно. – Они устроили настоящий бунт на фабрике. В стране кризис, и мы попали под большое сокращение, с чем, конечно, не согласны работники, – пояснил он. – На прошлой неделе они собрали целый митинг, где обещали нам большие проблемы, если мы не вернём на фабрику сокращённых рабочих. Но мы ведь не можем этого сделать. Нам нечем платить им за работу. А сегодня днём мне даже звонил один из них и угрожал. Когда я приехал домой, то увидел, как двое мужчин что-то пишут на нашем заборе. Я вышел, чтобы отогнать их.

– Но тут они тебя опередили, – вставила своё слово Хосефина.

– Хосефина! – укоризненно остановила её я.

– В общем-то, да, – через силу ответил Бруно.

– Вам надо к врачу, это добром не кончится. Нельзя медлить ни минуты, вы ведь уже потеряли столько крови, – вмешалась я.

– Нет! Ни в коем случае! Позвоните нашему семейному доктору, пусть он приедет, – попросил Бруно.

* * *

Наутро Бруно проснулся от сильной боли в голове и увидел… спящую рядом голенькую Розу, то есть меня. Он заглянул под одеяло, но, несмотря на то что и сам был неглиже, всё же не верил, что между нами могло что-то произойти. В конце концов, Роза не в его вкусе, да и с работниками он бы никогда не завёл романтических связей. Он был мужчина строгих правил!

– О, вы проснулись! – зевая, сказала я.

– Что вы здесь делаете, позвольте спросить вас? – шёпотом прошипел Бруно, укрываясь одеялом.

– Как что?! Вас караулю. Вы долго не могли уснуть, а потом сильно бредили. Я не могла оставить вас одного, не дай бог что-нибудь случилось ещё похуже, – разъяснила я непонятливому хозяину.

– Спасибо, что… остались, – запинаясь, поблагодарил он.

– Не благодарите. Мне было очень-очень приятно!

– Роза! – возмущённо воскликнул он.

Но я уже была одной ногой за дверью и сделала вид, что не слышала его возмущений.

Из-за такой ночи безумно хотелось спать. Вера, когда мы остались с нею одни, даже стала подшучивать, мол, имеет подозрение, что между мной и Бруно что-то было! Ведь она приметила, что мы оба чувствовали себя за завтраком неловко, словно нас застали за чем-то неприличным.

– Отчасти это так, – пошутила я, и Вера, кажется, была в шоке.

Но, как бы там ни было, Бруно всё же снял наказание с Хосефины!

Однако в этой семье не бывает идиллии, это я уже заметила. Если потух один вулкан, то следом обязательно взорвётся другой. Так и случилось.

Бруно, хотя просил всех молчать, сам же для чего-то рассказал о вчерашнем инциденте своей тёте. А та и не собиралась держать язык за зубами – поведала всё в подробностях своей любимой Мире.

– Ему наложили восемь швов?! – восклицала Мира.

– Ну, вообще-то пять… – вмешалась я в их разговор и тут же пожалела.

– Откуда ты-то знаешь, Роза? – обернулись они обе ко мне с удивлёнными лицами.

– Я вызывала доктора, помогала ему оказывать Бруно помощь. А потом помогла Бруно подняться в комнату и следила за ним всю ночь, – сделала я подробный отчёт.

Я не знаю, зачем сказала это. Видимо, моя двойная жизнь даёт о себе знать – мне тяжело постоянно притворяться кем-то другим. Я устала.

И когда Бруно пришёл домой, то Мира потребовала от жениха объяснений. Однако тот, разумеется, всё опровергнул.

И тогда Берна обвинила меня во лжи.

Глава 5

Сегодня я наконец-то смогла дозвониться до Хермана. Я не успела спросить, кто тогда был с ним, да это было совсем не важно. Главное, что я услышала его.

Он назначил мне встречу в нашем парке, но Вера не хочет, чтобы я ехала на неё, – чувствует подвох. Засаду.

– Рик отвезёт тебя, – сказала она так, что спорить с ней было бесполезно.

Рик – водитель в семье Маравия.

– Ты всё ему рассказала? Но зачем, Вера?! – воскликнула я.

– Не всё, а только малую часть, – успокоила меня Вера. – Не волнуйся, он свой. Не выдаст. Он отвезёт тебя на место встречи и подождёт, чтобы привезти домой. Если Рик увидит засаду, то тут же увезёт тебя. Если я ошибаюсь, то вечером открою бутылку вина и мы выпьем за твоё благополучное возвращение.

– Договорились, – ответила я. Но про себя подумала: разве Херман, мой Херман, сможет предать меня?

Мои мысли о предстоящей встрече прервали приехавшие из школы дети. У Хосе, как всегда, всё плохо, у Лео – отлично, и он рад быть дома. Да, ещё раз убеждаюсь по его полным нежности взглядам в мою сторону, что, кажется, он в меня действительно влюбился! Но надеюсь, что это всего лишь привязанность, желание восполнить потерю родной матери… Однако на всякий случай при нём надо постараться ходить в кофте с закрытым декольте.

– А почему ты с чемоданом, тётя? – спросила Хосе, когда Берна переступила порог гостиной.

– Я поживу какое-то время у вас, – ставя на пол свою нелёгкую поклажу, ответила Берна. – Мне начали названивать какие-то сумасшедшие, и я не хочу, чтобы однажды они пришли ко мне домой.

– Мы очень рады, – сквозь зубы сказала Вера и пошла готовить чай. – Роза, сделай милость, окажи мне помощь, – любезно кивнула она мне.

– Качорра, нам нужно что-то делать! – воскликнула Вера, когда мы очутились на кухне одни. – Берна, как пиранья, будет весь день следить за нами, а тебе же нужно уехать.

– Не переживай, я сделаю ей свой фирменный коктейль, – успокоила я.

– Как он называется?

– Коктейль от Качорры, – прыснула я в кулак.

– Не сильно оригинально. Я хотела спросить: а почему Качорра?

– Так меня папа называет ещё с детства. Он говорит, что это имя отражает мой нрав, – объяснила я.

– В чём-то он прав, – рассмеялась Вера. – Тебе слово в карман не положишь.

– Нет, там, кажется, не так говорится. За словом в карман не полезешь – вот как! – попыталась я найти более правильное выражение.

– Милая, я в таком возрасте, что мне плевать, как там говорится. Я как помню, так и говорю, – звонко рассмеялась Вера. – Но как ты заставишь Берну выпить свой коктейль?

– Доверься мне! – подмигнула я и смешала в кастрюле спиртное всех видов, какие только нашла в баре.

Долго уговаривать Берну выпить мой напиток не пришлось. После эмоционального разговора, который слышали все, кто был дома, она сама пришла на кухню с просьбой налить ей чего-нибудь покрепче чая. И судя по тому, что она залпом сразу выпила половину напитка, разговор был для неё неприятным.

– Скажи-ка мне, Роза, ты действительно хочешь охмурить моего племянника? – заплетающимся языком спросила у меня Берна.

– Какого племянника? – удивилась я.

– Ну, конечно, старшего!

– Дак она уже и так залезла к нему в постель, – вмешалась Хосе.

– Что?! – чуть не протрезвела Берна.

– Ничего, Хосе, как всегда, немного шутит, – миролюбиво сказала я, аккуратно забирая у тётушки стакан. – А вам лучше прилечь. День у вас, кажется, был тяжёлый.

Вера проводила Берну в её комнату, а я пошла на поиски Рика. Пора было ехать.

До центрального парка, что располагался в самом центре нашего небольшого городка, мы доехали за двадцать минут. Вера не обманула, когда сказала, что Рик – самый быстрый водитель в городе. Хотя мне сравнивать не с кем. В моей семье машины не было. Отец после смерти матери всю жизнь работал, чтобы только у меня было всё, а в последнее время кафе-магазин не приносит желаемой выручки, и мы еле-еле сводили концы с концами. А Херман водить не умеет, поэтому наш с ним транспорт – это велосипед или мопед, взятый напрокат.

– Стой, Рик! Останови, пожалуйста, вот здесь, возле театра, – попросила я.

– На площади? – спросил водитель.

– Да.

– Но здесь нельзя вставать, если только ненадолго… Ты не пойдёшь?

– Нет. Когда мы проезжали мимо банка по той узкой улице, что ведёт на эту площадь, я увидела машину, в которой сидел мой отец с каким-то мужчиной. Это наверняка детектив или кто-то из них. Мой мир рухнул, Рик.

Я больше не смогла сдерживать слёзы. Рик молча сидел на переднем сиденье и ждал, пока я прорыдаюсь.

– Не сдерживайся, – сказал он мне, и я сама не заметила, как мою истерику разбавил крик.

Как самые родные и близкие люди смогли предать меня? Что им пообещали эти детективы? Да какая разница?! Как они могли?! Как он мог. Отец, понятно, от отчаяния, но Херман… Он говорил со мной по телефону и сам предложил встречу.

Глава 6

Алекса Стоун утонула в реке. Эту весть услышала по радио и принесла мне Вера.

– Знаешь, Алекса, это же хорошо, что они в этом уверены, – сказала она мне.

– Ты не понимаешь, Вера, – стала объяснять я. – Они врут, им зачем-то нужна эта правда. И варианта два: или они здорово облажались, не поймав меня вчера, или это очередная уловка. Ведь те, кто меня знает, точно будут уверены, что я постараюсь эту ложь опровергнуть.

– Тогда тебе нужно сделать вид, что это правда. Хотя бы на время, – сделала вывод Вера.

– Верно! Пусть думают, что Алекса Стоун погибла.

За завтраком Хосе сообщила, что сегодня вернётся позже. Бруно разрешил сестре пройти практику на фабрике, и у девочки столько стоящих идей!

– Я хочу создать кислые макароны, – гордо заявила она.

– Зачем? – поинтересовалась я.

– Чтобы у тех, кто их съест, стало такое же лицо, как у моего братца, – рассмеялась она.

Я тоже чуть было не засмеялась, но в последний момент сдержалась – и правильно сделала: судя по лицу Бруно, ему шутка не понравилась.

– А ты, кстати, знаешь, что друг Бруно хочет познакомиться с тобой? – спросила Хосе у меня.

– Со мной? Ты ничего не путаешь? – удивилась я.

– Да-да! Разве Бруно не сказал?