(Не)реальный

Джина Шэй

(Не)реальный

1. Спятила – это диагноз

– Ты спятила.

– И тебе привет, мам, – хладнокровно фыркнула Аленка, разглядывая содержимое чемодана. Так, кажется, все взяла. С одной стороны, Машка наверняка бы валялась в истерике от того, сколь мало одежды Аленка берет с собой. Аленка же предпочитала минимум, позволявший комплектовать вещи между собой, и пару платьишек на выход. Не то чтобы эти платьишки были необходимы, не то чтобы она была уверена, что будет куда выйти, но, в конце концов, – в отпуск она едет или как?

– Детка, это Москва. Она пожирает людей.

Аленка вздохнула. Да уж, про столицу необъятную в народ уже начинали ходить страшилки. Мол, уезжал человек в Москву за красивой зарплатой, на которую можно было бы прожить, а оказывался на вечных побегушках в Макдональдсе, отдавал больше половины «красивой» за съемную халупу на окраине Мытищ. И жил там, проводя кучу времени в метро, мотаясь с одного конца Москвы на другой, просто потому, что работы рядом с домом не было, был вечным «обслуживающим персоналом», а потом, мол, возвращался в родную провинцию, чтобы устроиться здесь где-нибудь сторожем и мыкаться до трагичного окончания пенсии. Вот это – как была уверена мама – и ожидало Аленку. Да-да, и никому, мол, не нужен был тот диплом программиста, кто ж возьмет на работу девушку, когда на этом рынке полно мужчин, считающихся более компетентными. И это, конечно, было, может быть, и правильно, если бы не…

– Мам, я тебе уже говорила. Я не навсегда еду. Только на отпуск.

Да уж. Отпуск мечты. Не Бали, не Турция, даже не Сочи – а именно там согласно маминому убеждению и стоило отдыхать. Хотя… Вообще-то – да. Это был отпуск мечты. По крайней мере, Аленка о нем уже восемь месяцев мечтала. Тихонько, наивно, сама посмеиваясь на собственную глупость.

– Детка, я знаю, зачем ты туда едешь, – проникновенно заявила мать, – и не надо, Аленушка, не верь, зачем ты вообще на это ведешься?

Аленке уже даже не вздохнуть хотелось, Аленке хотелось побиться головой об стену. Потому что все это она слышала уже раз этак тысячу двадцать четыре. И это только от мамы. Не говоря уже про Машку из бухгалтерии, не говоря про любимую сестру Анечку, особенно недовольно ворчал на Аленкину затею системный администратор Артем, но он хотя бы понял, что Аленка от своей затеи не откажется, и даже предложил её до Москвы довезти. У Артема тоже был отпуск, и, кажется, вот он решил его потратить на поиски хорошего места в нерезиновой. Ну и спасибо ему на том, что он Аленку согласился подбросить. Так было чуть побыстрее и чуть покомфортнее, чем в поезде.

– Аленушка, на что ты рассчитываешь? – мама мягко продолжила таранить Аленкин мозг. А Аленка, проверявшая, как упаковала косметику, вздохнула и снова промолчала.

Да на что она могла вообще рассчитывать? На две недели в Москве в компании приятного мужчины. Все лучше, чем снова кверху пятой точкой торчать на материнских грядках и слушать её недовольство по поводу Аленкиного незамужества.

Грядки Аленке смертельно надоели. Аленке хотелось отпуска. И «курортного романа». Ну а что… курортный роман же – это же кратковременный роман на один только отпуск. Ну и пусть вместо курорта у Аленки будет Москва. Зато вместо мускулистого загорелого и пустоголового мангальщика у неё будет Макс.

Макс. Максим. Камень преткновения в разговорах с мамой. Да что уж там скрывать – не только с ней. Все подруги хором орали благим матом, стоило им только рассказать хоть словечко про Макса.

«Мать, да ты совсем упоролась».

Ну да. Упоролась. Вела себя глупо. Глупо влюбляться по интернету. Глупо влюбляться в мужчину, который даже общался с Аленкой с фейка. Которого ни разу даже не видела. Про которого толком ничего не знала. Которого просто знала – как человека. С одной только стороны.

Что Аленка про Макса знала? Немного. О прошлом не спрашивала, фотографий не просила, ведь этим и был хорош интернет, что общался ты в нем с человеком, а не с кубиками его пресса, не так ли? И получалось и себя раскрыть, будучи убежденной, что собеседник не пялился на твои сиськи во время разговора.

Ну, естественно, Аленка не собиралась в Максима влюбляться. Вот совсем не собиралась. Ни в Максима, ни в кого еще. Нет уж. Спасибо. Хватило. Но ведь нет – не удержалась. Потому что Макс был потрясающим. Обаятельным, талантливым – и нескучным. Было что-то безумно провоцирующее в манере Максима держаться. Его хотелось дразнить. Ох… Сколько раз Аленка его дразнила, сколько раз получала ответные провокации… Это было не всерьез. Казалось – не всерьез. Но с некоторых пор Аленке было слегка досадно, что его шутливые пошлые намеки не могут быть претворены в жизнь. Нет. Не признавалась – ни слова, конечно. Ну вот еще. Еж же – гордая птица, ему для полета жизненно был необходим пинок… Но все равно баловалась тайком по вечерам, представляя… Вот чтобы с ней сейчас сделал Макс? Что он там ей обещал сегодня? И было горячо – правда, ужасно мечтательно, горячо, но и мало – тоже было.

Ну и вот… Решилась. Никаких билетов в один конец, разумеется. Только на отпуск. Только одним глазком поглядеть: каков Максим в жизни. Посмотреть, мечтательно повздыхать две недели, походить с ним по паркам (он сам обещал, что организует Аленке развлекательную программу) и вернуться в свою провинциальную, далекую от всяких столиц губернию, чтобы хотя бы было, что вспомнить.

– Ленок, ну если он столько времени один – тебе не кажется, что что-то с ним не так? – Артем, как и Аленкина мать, ездил по одним и тем же рельсам, будто от того, сколько раз он повторял этот вопрос, ответы у Аленки могли поменяться.

– Артем, не отвлекайся, – простонала Аленка.

Блин, вот как будто Воронцову нечем было заняться за рулем, нет бы следить повнимательней, а то чем ближе к Москве, тем обстановка на дороге напряженней становилась. Вот не боялся же Артем расквасить свою Ладу Гранту об какой-нибудь Лексус, домогался до Аленки. Как хорошо, что только с дурацкими вопросами, хотя Аленке уже и от них хотелось выть и орать, что её личная жизнь – её дело. Хочется ей тупо влюбиться, и она тупо влюбится. Вот самым бессмысленным образом. И это её святое право, да.

Ага. Что-то могло оказаться не так. И, откровенно говоря, Макс мог оказаться и толстяком, и задротом, и кем угодно – хоть даже бабой-метросексуалом. Об этом Аленке говорили все подряд. И этих всех подряд хотелось обложить матом. Потому что они там совсем шизанулись. Аленка же все понимала. Аленка была вполне готова увидеть встречающим её у гостиницы полноватого, потеющего мужика с лысиной. И это же тоже было бы Аленке на руку. Потому что вкус и самооценка у неё все-таки были, зато больше в сторону Макса она бы своими озабоченными помыслами бы не двигалась.

Хотя… Хотя в принципе, Аленка очень редкого мужчину могла найти абсолютно непривлекательным. У многих находились приятные черты. И это реально нужно было еще умудриться – показаться Аленке совершенно непривлекательным. Ну, вот, к примеру, Артем был симпатичным. Убийственно тощий – жрал, кстати, вечно на обедах как не в себя, – но все равно эстетически он был приятен. Вечно взъерошенный, вечно растрепанный, вечно невыспавшийся – ну а задротить в WOT все же надо было поменьше.

И вообще-то нельзя было сказать, что Макс был «один». У него были любовницы. По крайней мере, по оговоркам – были. Например, иногда, когда Аленка доводила Макса своей ерундой до ручки, у него прорывалось что-то вроде «пойду, вызвоню себе на ночь телогрейку». Причем оговорки и упоминания были отпущены настолько вскользь, что Аленка даже не усомнилась в их правдивости. Женщины у Макса были. Просто он не водил их на окольцевание. Плохо ли это было? Да пофиг. Аленка ехала, чтоб утолить влюбленность, – ну и, может, соблазнить Макса пару разиков, если он, конечно, соблазнится.

А вообще, ужасно хотелось собрать всех родственничков, подружек, коллег в одну комнату (небольшую, будем честны и откровенны, душой компании Аленка не была) и объявить им всем через громкоматюгальник: «Мои дорогие все. Вы трахаетесь, с кем хотите и друг с дружкой – у меня не спрашиваете. И не ваше дело, с кем, может быть, потрахаюсь я…»

Может быть!

Это ж бабка надвое сказала, что Макс в принципе на Аленку взглянет с этой стороны. Она же девочка из френдзоны, пусть и языкастая такая девочка, но… френдзона, да. И плевать же, какой там у этой френдзоны размер груди.

Аленка была не уверена, что это у неё с Максимом выйдет. В конце концов, в Москве водились красотки, которые невзрачную Аленку могли заткнуть за пояс, и вообще, как говорилось, «Мужик – либо дерьмо, либо уже занят». И про занятость Максима, кстати, Аленке тоже уже вынесли мозг тридцать три раза. Мол, женат же наверняка. И детей у него наверняка уже трое. Скучно ему, вот и развлекается с провинциальной дурындой. Вот не давала подружкам Аленки покоя её сомнительная затея поехать к малознакомому «мужику из интернета». Как бабки на лавочке, чесслово.

Артем, слава Ктулху, возникал не все время поездки. Останавливался, чтобы Аленка заселфилась с очередным потешным названием мелкой деревеньки, дважды заезжал на заправки, чтобы пожрать, – Аленка крайне печально употребляла ту парковочную калорийную еду, давая себе честное слово, что уж в отпуске-то все подряд в себя пихать не будет, а то так можно за две недели и на два размера нажрать… И если бы на два дополнительных размера груди, это было б хорошо. Но нет же, росла же и задница… Нет, утром точно надо будет пилить на пробежку. А то Макс от неё сам сбежит, только увидев космических размеров пятую точку. Хотя он-то как раз визировал, что не против «объемов». И что очень даже «за»… Хотя Аленку это все равно не соблазнило отрастить себе пятую точку пятидесятого размера. Либо соблазнится вот такой, какая Аленка есть, либо… обломается Аленушка самым жестоким образом.

– В норме? – поинтересовался Артем уже на подъезде к Химкам. – Настроение пучком?

– Ну, вроде, – Аленка через силу улыбнулась.

Вообще-то Аленку нехило так потряхивало. В конце концов – первая встреча… Носом к носу. Предаваться иллюзиям уже не получится, и если все-таки Макс окажется… не таким, каким его себе Аленка представляла? Вдруг она все-таки разочаруется – блин, это ж и в самой себе нужно будет разочаровываться, потому что получается, что внешность для неё все-таки важнее? Она ж знает, что Макс охренительный – ну вот, по крайней мере, в переписке он был именно таким, и даже лучше.

– Ой, да держи уже хвост пистолетом, – неожиданно Артем решил Аленку поддержать, – ну сейчас-то чего ты кипешуешь? Сейчас уже поздно, вы уже договорились о встрече.

Ага. Договорились. И по-прежнему переписывались в дороге, во всяком месте, где не проседал интернет. Хотя сейчас, у Москвы, интернет, кажется, вообще нигде не проседал… По крайней мере у Аленки и навигатор ответственно отчитывался о приближении к пункту назначения, и мессенджер, не утомляясь, приносил оповещения об очередном сообщении Макса. Читать эти сообщения было нереально сложно. Потому что Аленке, упоровшейся по самое нельзя, всякое слово казалось многозначительным намеком. Боже, а ведь это были весьма невинные слова, типа «Жду с нетерпением», «Планирую вечер». Иной раз Аленку с Максом срывало практически в текстуальный вирт, не докатывалось разве что до откровенных фото, и как же иногда это было не вовремя… в рабочее-то время. Нет, это было несерьезно – легко начиналось, легко заканчивалось. И очень легко хоронилось в обсуждении какой-нибудь ерунды, например, какой-нибудь новой книги или какого-нибудь чересчур выпендривающегося блогера… Но, блин… Блин же! А ведь сегодня ей придется Максу в глаза смотреть. И отвечать за все свои провокации… Многочисленные провокации…

2. Леди против френдзоны

«Как думаешь, какого цвета трусы лучше всего выгуливать по Музеону?»

«Женщина, у меня планерка, не доводи, а то я перед шефом спалюсь»

Сказал, как отрезал, и послушная Аленка отложила телефончик. Нет, вот если бы не была на сегодня назначена первая встреча – послушности у Аленки бы в разы убавилось. Но встреча таки грозила, и… было не понятно, чего хочется больше – пошалить или поберечься.

Но хотелось же хоть как-то развлечься. Ну… последний раз перед смертью надышаться. Потому что, если вдруг… вдруг в Аленке разочаруется сам Макс?

Что если вот этого вот текстуального непотребства в жизни Аленки уже не будет? Блин, вообще-то за это вот держалась самооценка. Как за последний якорь доказательства самой себе, что «внешность – не главное» и даже такую мышь, как Алена Андреевна Яковлева, можно хотеть. За характер, да. Но это ж заочно. Метафорично. Не реально. А сегодня… Сегодня Макс Аленку увидит, и вполне мог и потерять к ней какой-то интерес.

Точки кипения Аленкины переживания достигли уже в гостинице. Когда она распаковала чемодан, перетряхнула все свои юбки с блузками и пришла к выводу, что одевается она совершенно отстойно, по крайней мере, соблазнять мужчину ей явно нечем. Но все равно перегладила весь шмот взятым у администратора утюгом, горестно попыталась утопиться в душе. Столичная вода, к сожалению, не обладала «живым» эффектом, от него волосы не становились более гладкими и послушными, грудь не начинала топорщиться как у семнадцатилетней, и скучная Аленкина физиономия не начинала вдруг казаться более привлекательной.

Итак, целью было искусить Макса на что-то реальное, а не на виртуальные, шутливые подкаты. Потому что чувствовалось, что ими Макс только «поддерживал форму». Искусить бы за две недели, хотя бы на пару перепихов. На что-то большее Аленка сразу с собой условилась – не рассчитывать априори. Потому что… потому что ну вот не верила она, что сможет Макса собой серьезно увлечь. Ну, нечем ей было козырять, совершенно.

Высушила волосы, намазалась всем, чем только могла – тушку лосьоном, лицо увлажняющей хренью. Лосьон пах миндалем, и это было в утешение. Пока вся эта охренительно необходимая химия впитывалась в Аленкину кожу, она выперлась-таки из ванной в номер и, швырнув полотенце на кровать, уставилась на себя в зеркало. Посмотрела, печально вздохнула, надела лифчик. Стало чуточку лучше, спасибо пуш-апу, поддерживал все то, что, подчиняясь законам гравитации, пыталось стремиться к земле. Но… Но все равно дела обстояли очень печально. Килограмма четыре нужно было скинуть – они самым предательским образом осели в районе задницы, и на животе без особого труда можно было собрать пальцами хренову складку. Блин. А говорила тебе Анечка, что тебе надо худеть, не так ли, Ленок?

Так, ну ладно, оставляя в покое эти четыре килограмма, чем в принципе можно было Аленке соблазнить мужика?

Ногами? Мда… Мда!!! Говорил Аленке бывший, что джинсы могли бы и поровнее сидеть… Ну… Не кривые ноги, конечно, но не идеальные, не от ушей. Лицо… Ну, лицо. Обычное лицо. Нос мог быть и поменьше, а глаза поярче. Волосы… Нет, надо было все-таки покраситься. Родной темно-русый глаз не радовал. Аленка с ним выглядела скучно, но поклялась же себе – больше никаких радикальных изменений. Волосы все равно нормально не держали краску, к парикмахеру за тонировкой приходилось бегать чуть ли не каждую неделю, а при Аленкиной длине это было… затратно. В общем, подводя итог оценки всех внешних качеств – хорошо бы хоть к концу двух недель уговорить Макса на одну только ночь. Из всех козырей у Аленки была только… грудь. И хоть Аленка сроду этой частью своего тела не была довольна, сейчас только на неё и возлагались какие-то надежды.

Короче говоря, нужно надеяться взять… чем? Умом? Обаянием? Блин. Ладно. Короче, как вариант – просто к концу второй недели Макса напоить и затащить его в номер. А потом бегом на поезд или к Артему, если он решит возвращаться. Чтоб никто не догнал. Хотя… К черту. К чертовому черту. Как будто она не отдавала себе отчет и не знала, что не является красоткой. Если соблазнять нечем – придется брать наглостью. Уж этого-то у Аленки было в избытке. Ведь она же знала, что с Максом легко получалось кокетничать. Вот и сейчас. Детка, хочешь потрахаться – значит бери сиськи в руки, вали мужика и трахай. Тебе его не в ЗАГС затащить, вот это вот гораздо сложнее – и невыполнимей, при общей совокупности условий «технического задания».

Почему-то Аленка была уверена, что разочароваться у неё не выйдет. Вопреки всему насузыкиванию мамы-сестры-подружек она была уверена, Максим – вполне нормальный мужчина. Ну, не верилось Аленке, что с такой самооценкой можно быть каким-нибудь прыщавым задротом. В манере Макса держаться сквозило нечто непоколебимое – и очень кобелимое. Ну а если кобелимость была – значит, можно было об неё и почесаться. Попытаться хотя бы – никто не запрещал.

Время до условленных восьми шло, пытаясь определиться – то ли ему тянуться, чтобы не подыгрывать Аленкиному нетерпению, то ли ему торопливо и паникуя прокручивать две минуты за одну. Аленка трижды перебрала всю привезенную одежду, семнадцать раз поняла, что ничего оптимальнее, женственнее и выигрышнее в отношении к Аленкиным «козырям», чем белый в черный горох сарафан, у неё не найдется, двадцать три раза разочаровалась в собственном вкусе, в общем, испытала весь букет острых ощущений, прилагающийся при подготовке к свиданию. Но… Но у них же было с Максом не свидание! У них была просто дружеская встреча!

«Я у гостиницы» – сообщил за Макса мессенджер. Аленка еще раз глянула на себя в зеркало, на собственные намазанные блеском губы, на серьги-совы, которые вроде как справлялись с задачей удлинять шею, вздохнула и, схватив сумочку, вышла из номера.

Мандраж никак Аленку не отпускал – пока она спускалась на первый этаж, пока шла к выходу и даже когда замерла на секунду у двери.

Ладно. Все или ничего, сейчас она увидит Макса, а он увидит её… Настало время положить уже карты на стол и понять, на сколько же Аленке можно было рассчитывать. Хотя толкая дверь и выходя на улицу, Аленка все же на секунду зажмурилась, а уж потом распахнула глаза во всю ширь…

Гаттербол. Это когда в боулинге шар берет и скатывается с дорожки в желоб. Вот и сейчас, глядя в приветливые карие глаза Макса, Аленка понимала – она, как тот гаттербол, слетела в желоб. Мимо. Без шансов. Этот джекпот ей не сорвать…

Макс оказался классным. На редкость классным для парня, на аватарке которого красовался скучающий кошак с сигарой. И Аленка смотрела на Макса сейчас во все глаза, на стройную высокую фигуру, так симпатично упакованную в клетчатую рубашку и джинсы, на эти вот широкие, рельефные плечи, на выразительное живое лицо, на приветливую улыбку профессионального обаятельного охламона… и понимала, что такой экземпляр обычным предложением халявного секса в койку не заманишь. Таковые выбирали лучшее, и Аленка, увы, в ту выборку не попадала. И рядом не стояла, да. Да блин, у него даже стрижка была стильной, а Аленка со стыдом вспомнила, что так форму своей и не обновила, так и оставила свою гриву в беспорядке.

– Санни? – Макс улыбнулся при виде Аленки. Вообще, в отличие от нее, он-то был в курсе, как Аленка выглядит. Ну, по фотке трехгодичной давности, влепленной Аленкой на аватарку в мессенджере. На той фотке Аленка была еще с термоядерным апельсиновым цветом волос. Тогда-то она себе нравилась, не то что сейчас. Ну ладно, решила же тогда, как завязала с Вадимом, больше не пыжиться и не пытаться себе казаться привлекательней, чем она есть. Вот есть она такая – обыкновенная, неидеальная девица – вот такой вот и будет. Не будет краситься, потому что мужчине нравится этот цвет волос. И одежду себе будет выбирать сама, и пофиг ей, что этот вот сарафан по меркам того же Вадима был бы назван «проститутским». Сарафан как сарафан, ну да – выше колена, но не по самое ж некуда – трусы не видно. Ну да – юбка красивая, расклешенная, и оборки по подолу женственные. Ну и что?

По лицу Макса ничего понять было невозможно. Он просто приветливо разглядывал Аленку. Мда, она его точно не впечатлила. Печаль. Она, конечно, и так это поняла.

– Ну, иди сюда, – фыркнула Аленка, раскрывая руки для объятий. Потому что, может, конечно, с Максом ей ничего и не светило, но… Но друзьями-то они были! И хорошими, близкими друзьями, которые друг о дружке знали все, включая предпочтения в сексе. Да, боже мой, они даже читали писанину друг дружки и взаимно от неё кайфовали, что уж там. А меж тем, не все Аленкины друзья интересовались её историями. Стоило Аленке только озвучить, когда речь заходила про хобби, «я пишу фэнтези», – и в глазах собеседника появлялась вселенская тоска, он терпеливо улыбался, говорил «ну, дашь почитать как-нибудь», и все, на этом речь об Аленкином увлечении заканчивалась. Не читала Аленку мама, не читали Аленку ни сестра, ни подружка. Собственно, Аленка у них и не особо просила. Она была глубоко убеждена, что если кого-то к чтению своих работ принуждать – ничего хорошего не выйдет. А, Вадим тоже Аленку не читал – но это как раз было не удивительно. С ним вообще было тяжело, он тогда Аленку загнал в глубокий писательский кризис, открыв лишь только раз её текст и заявив, что пишет Аленка неинтересную дурь, и что свои надежды на самореализацию она может похоронить. Издательству её бездарная графомания не понравится однозначно. Вообще, его мнение Аленка услышала – в конце концов, Вадим был журналистом, он разбирался…

Ну… Аленка послушно похоронила надежды. Правда не писать не могла, поэтому тихонечко выкладывала свои нетленки на сайте самиздата, прикрывшись ником SunnyRed. Выкладывала, общалась с читателями, читала других – общалась с ними. Тут и познакомилась с Максом. Зажигательным Максом, который выдавал въедающиеся в душу, пронзительные, беспощадно-насмешливые тексты, и… почему-то хвалил Аленку… Больше того, он ею восхищался, говорил, что она так красиво сплетает слова в истории… Нет, Аленка влюбилась в него не из-за этого, не из-за похвал, но общаться с человеком, которому была интересна настолько большая часть твоей натуры, – оказалось охренительно.

Обниматься с Максом оказалось очень тепло. Прям настолько тепло, что удалось даже проигнорировать подпрыгивающее в груди сердце. Так и хотелось постоять так подольше, поплавиться в его руках, но спалиться хотелось меньше. Ну серьезно, в глазах родни она могла быть увлеченной дурындой, в глазах Макса – ни-ни, вот ни за что, еще чего. Еще будет смотреть на неё, как на всех остальных, кто за ним бегает – а бегало за ним много. И сейчас Аленка совершенно в этом не сомневалась.

– Ну, давай, веди меня уже в свой Музеон, – улыбнулась Аленка, принудительно заставляя себя от Макса отлипнуть.

– Вот так вот сразу? – Максим иронично задрал брови. – А поговорить?

– Может, ты еще хочешь меня сначала с родителями познакомить? – весело сощурилась Аленка.

– А то, мы ж такое непотребство замыслили – по парку погулять! Как перед таким с родителями-то не познакомить? – Макс фыркнул.

– И нет бы как люди, сначала детей завести, а потом гулять, – хихикнула Аленка, цепляясь за его локоть. Улыбка на губах была дурацкой. Настроение было эйфорическим. Пусть обломались надежды на секс – рядом с Аленкой сейчас был Макс, и этот вечер она проведет с ним.

3. Разбежалась

В жизни бывали моменты космической тупости. Вот просто так бывало, что ты всегда знал, что тебе сделать, чтобы получить желаемое, но бац – и не делал.

Вот и с Максимом Ольховским сегодня произошла именно такая вот хрень. Он знал, что надо притащить на встречу цветы, прихватить Яковлеву за задницу и сказать: «Пошли в номер». Знал? Знал!

К вопросу «Почему не сделал это все» можно было не возвращаться. Почему-то. Ну и ладно, хрен с ним, вечер все равно еще не закончился.

Миссия «Просто погулять вечером» казалась безобидной… Ну что могло быть в том Музеоне, что могло бы предвещать «беду». Да ничего. Просто гуляли, угорали над скульптурами, благо повод для этого давали слишком многие. Перемыли кости топовым авторам «Писателя», оборжали самую последнюю хренатень, влетевшую в топ.

Макс и не собирался делать вид, что у него в штанах в сторону Яковлевой ничего не зудит. Ей-богу, после этого незабываемого года мысль «натянуть Санни» не покидала головы Макса в принципе с того самого момента, как Аленка ему написала, что хочет отпуск провести в столице. Потому что это был отличный шанс. Отомстить и получить удовольствие! Сколько раз она его довела за этот год? Он недавно посчитал, задолбался на пятисотом случае. С учетом того, что все эти случаи тонули в куче остального общения – это был совсем трэш.

От этой девицы волосы стояли дыбом, и дым был готов пойти из ушей – даже во время простой переписочки по интернету. Макс видел в своей жизни и раскованных женщин, и зажатых, но это был какой-то совершенно обдолбанный экземпляр. Никакой тебе лишней ломки. Аленка не висела у Макса на шее, не надувала капризно губки и не клянчила какую-нибудь ерунду «на память», не строила из себя ничего, требуя «смотреть в глаза». Никакой тебе перекошенной физиономии от какой-нибудь шутки «ниже пояса». Аленка сама так шутила. И ниже пояса, и выше пояса – но не доходя до уровня плеч, конечно.