Королева-дракон(ов)

– Он дракон, – тихо сказал Исам.

– Я тоже дракон! – возмутилась я. – А еще говорил, что веришь в меня. Ничего и не веришь, получается!

Исам промолчал.

– Ты не скрывала, что оставишь меня при первой возможности, – сказал он. – Не скрывала, что хочешь сюда, в Альма-матер.

– Не скрывала, и что? – возмутилась я. – Желание учиться и овладеть магией для этого мира зазорно, что ли? Я уже не говорю о том, что потенциал моей магии рвет пространство! Кто знает, сколько людей, нелюдей да и драконов могли пострадать от моего пребывания за пределами Долины знаний!

Дракон побледнел.

– Я не знал этого, Таша, – ответил он.

Но поздно. Меня уже несло.

– Не знал или не хотел знать? Да даже если не было бы такого… неужели мои желания ничего не значат для тебя?

– Ты желала меня, – хриплым голосом ответил Исам.

У меня коленки подкосились, а внутри все закипело от негодования.

– Я желала быть драконом и летать, болван ты чешуйчатый! – возопила я и понизила голос, когда мимо пробежала стайка девочек-кицунэ. – Я желала кружиться в небе, с тобой, Исам, если до сих пор не понял! Я хотела счастья и свободы, и, осел ты летающий, любви! Любви, понимаешь, а не того, что у нас было! Не гормонов по принуждению! Любовь – это верить в другого, это желать ему счастья, это делать его свободным!

Исам промолчал.

А мне стало больно. Просто оттого, что дракон не в силах признать свою ошибку, как тогда, когда мы были близки. Правильно я послушала Фай. Останься бы я еще на день – и Исам бы придумал что-нибудь, чтобы не отпускать меня с парящей горы…

– Не только я совершил ошибку, лишив тебя полетов, Таши, – холодно напомнил он. – Ты сама предала меня. При первой возможности. Ты могла все объяснить. А вместо этого дождалась, пока я усну и сбежала.

Слова Исама ранили. Слушать справедливые упреки было неприятно.

– Я думаю, мы оба пока не готовы, Исам, – тихо сказала я.

– К чему это не готовы?! – возопил дракон. – Мы – истинная пара, принцесса Таши!

– Не ори, – прошипела я, дергая Исама за рукав. От прикосновения к дракону по коже заскользили электрические разряды. И, судя по чьему-то потяжелевшему дыханию, не только у меня. – То, что мы истинная пара еще не повод…

– Не повод для чего? – прошипел, сцепив зубы, дракон.

– Не повод позорить меня перед всей долиной, – прошипела я. – Будь так добр, отстань ненадолго. Или хочешь, чтобы моя группа увидела меня с преподавателем?

– Ты – моя… – начал было Исам.

– Если ты скажешь, наложница, я клянусь, между нами все кончено, – тихо сказала я.

Дракон запнулся, а я, закипая, продолжала.

– Я – не вещь, не собственность, не приз, не награда. Я – дракон, я – личность и я – девушка, у которой есть свои планы на жизнь и свои желания. Чтоб ты знал, Хранители в храме ветра звали к себе. И если ты еще раз заведешь свою шарманку о том, что я принадлежу тебе, я отправлюсь туда после Альма-матер.

Исам усмехнулся. Правда, как-то неуверенно.

– Ты хочешь сказать, что добровольно замуруешь себя в храме? Что посвятишь свою жизнь служению?

– По-крайней мере, это будет мой выбор, – отчеканила я. – А не тот, что кто-то навязал мне! А теперь, будь добр, дай мне прийти на занятие одной!

Играя желваками, Исам шагнул в сторону, а я направилась к платформе, над которой велись воздушные бои.

Поскольку никто из первокурсников не был настолько хорош в магии иллюзий, чтобы «переодеваться» на ходу, то есть налету, до и после оборота, парни оставляли одежду с одной стороны платформы, а я с другой. Так что моему опозданию значения не придали.

Когда золотая драконица взмыла над платформой и, сделав круг, приземлилась на край, остальные поприветствовали ревом.

Условности земли «стирались» в небе. Пребывая в истинном облике, драконы относились к Золотой, как к равной, и даже с некоторым пиететом: моя магия, по словам мастера Ширу, не проявилась, но даже сейчас ее хватало, чтобы остальные чувствовали силу Кинриу.

Задирали меня по-прежнему лишь Ютака и Хотэку, правда, эти явно из-за заключенных пари.

Когда над нами описал круг серебристый дракон, все дружно взревели, приветствуя мастера воздушного боя и по одному взлетели вслед за Исамом.

Ледяной дракон, надо отдать ему должное, оказался непревзойденным преподавателем. Воздушных боев, с применением магии и без, и его занятий ждали всей группой.

Не сказать, чтобы Исам сильно жалел меня во время боя, за что я была ему благодарна. Дракон умел отделить зерна от плевел, а личные отношения от профессиональных… по-крайней мере в небе. Занятия по воздушному бою были единственным временем, когда мы могли быть близки… хотя бы на глазах у всей Долины.

И поэтому этого занятия я всегда ждала с затаенным сердцем. Кроме сегодняшнего. Во-первых, потому что Исам здорово разозлил меня с утра, а во-вторых, потому что мечтала, чтобы быстрее началась пара по пророчеству.

Зря Ютака и Хотэку сетовали, что в группе появилась женщина и даже заявляли во всеуслышание, что откажутся участвовать в спаррингах со мной.

После того, как Ютака во время нашего спарринга провел нечестный прием, и я чуть не обернулась прямо в воздухе, от боли, Исам больше не ставил нас в пару, а я только и мечтала, чтобы отомстить. Обернись я тогда – не знаю, что было бы со мной. Однозначно, упасть не дали бы, поймали в воздухе, но, учитывая, что бой велся очень высоко, над облаками… В общем, я ждала своего часа.

Хотя в тот день, когда загремела в лазарет, участи Ютаки я не позавидовала…

Но с тех пор Исам больше не ставил меня в спарринг ни с кем, тренировал сам. И, если вы думаете, что запрещенных приемов не практиковал, ошибаетесь. Практиковал и еще как, садист.

Глава 3

Освежившись после поединка в небе, я, проглотив второй завтрак на ходу (первый-то я успешно проспала), со всех ног поспешила в корпус Пансиона благородных волшебниц. Госпожа Мэну довольно кивнула, когда я принеслась первая, и, не дожилась, пока соберется вся группа и начнется занятие, уселась в лотос и закрыла глаза.

Концентрируясь на пространственной формуле заклинания, я слышала, как тихонечко собиралась и рассаживалась группа, а госпожа Мэну, явно из уважения к моему рвению, дала задание шепотом.

Стоило группе затихнуть, я провалилась в привычный водоворот.

Из которого вынырнула уже слившись с сознанием юной Джун.

Перед глазами мелькнула знакомая цветная плитка на дорожках сада. Я стояла, склонившись в поклоне, не в силах поднять взгляд. За спиной раздавалось прерывистое дыхание джошу.

Твердые пальцы взяли меня за подбородок и заставили поднять голову. Взгляд поднять я так и не осмелилась.

– Посмотри на меня, – приказал знакомый хриплый голос.

В тот же миг перед глазами возникло лицо отца.

Выдохнув, я отделилась от сознания Джун и наблюдала за драконом и его невестой со стороны.

В золотых одеждах своего клана Мичио Кинриу был великолепен. Не сказать, что за столько лет он сильно изменился, но складка у губ точно не была еще такой жесткой, а во взгляде не притаилось столько холода. Зеленые глаза Мичио Кинриу смотрели на новую игрушку из своего гарема с интересом… и нежностью?

Я перевела взгляд на Джун и вздрогнула. Такая она была юная, хрупкая… и при этом грациозная и просто невозможно красивая! Стройная и гибкая, чего не скрывало длинное голубое платье-кимоно, расшитое золотой вышивкой и жемчугом. Цвет наряда подчеркивал голубые глаза Джун, которые сияли на бледном лице сапфирами.

Я подумала, что именно такую красоту – трогательную и неуловимую хочется запечатлеть на полотне, в картине, в поэме… Должно быть, что-то подобное пришло на ум Мичио Кинриу. Чем дольше он смотрел на новую наложницу, тем больше черты его смягчались.

– Послушная Джун, – наконец, сказал он. – Драконы больше всего ценят послушание.

Я слышала сознание Джун, ее мысли, эмоции, чувства и физические ощущения, как свои собственные. И все, что происходило с ней, было мне знакомо. Гормональный взрыв для слабеющего тела, ядерный удар по эмоциям, нокаут для гордости.

Мир мог исчезнуть, мог лететь ко всем чертям, в Тартарары, или Пекельное тсарство, как говорят здесь… она бы этого не заметила. Все вокруг подернулось сизой дымкой, четким оставался только Мичио Кинриу, верховный правитель Огненного дракарата, который насмешкою судьбы стал хозяином ее жизни.

Стоит ему приказать – неважно что, прыгнуть в жерло вулкана или перестать дышать, послушная Джун с радостью выполнит это.

С оглушающей внезапностью она осознала смысл своей жизни – быть с ним, жить ради него…

Несмотря на боль расставания с семьей, с Эми, Джун влюблялась, на глазах влюблялась в великого крылатого воина, в сильнейшего дракона своей родины… влюблялась и ничего не могла с собой поделать.

Были слабеющие колени, были крылатые флейты в животе, было сбившееся, потяжелевшее дыхание и пульс, сливающийся с единым ритмом вселенной.

И был Мичио Кинриу. Сильный. Красивый. Блистательный. Властный. И кроме него, не существовало ничего и никого в мире.

Пока пальцы дракона касались подбородка, Джун думала, сойдет с ума от счастья. А когда дракон, улыбнувшись, отпустил, испытала почти физические страдания.

– Ты придешь в мои покои вечером, Джун, – тихо, хриплым голосом сказал Мичио Кинриу, наклонившись к Джун так близко, что она ощутила щекой его дыхание.

Не в силах поднять взгляд, девушка склонилась перед своим господином.

А вернувшись в комнату, Джун обнаружила, что все ее вещи, весь новый, «взрослый» гардероб, все до последнего платка, изрезано… Разноцветные обрывки летают по комнате, гонимые сквозняком, кружат хороводом по полу…

Пока джошу ахали, охали, звали на помощь, Джун опустилась прямо на пол, стремительно побледнев. Она понимала одно: она не сможет пойти вечером в покои повелителя. Традиции предписывают ритуальные одежды для такого случая. А ее лишили возможности быть сегодня с Мичио Кинриу. Более того, когда она ослушается его, он придет сам…

Кажется, пророчество должно было исполниться. Джун бросит вызов дракону, хозяину своей жизни. Не по своей воле. По нелепой насмешке судьбы.

Истерику прервало прикосновение к плечу и властный голос.

– Что здесь происходит?

Джун подняла голову и, сглотнув, уставилась на высокую стройную женщину в роскошных розовых одеждах, расшитых золотом. Черные, как смоль, волосы женщины были уложены в некую сложную прическу, напоминающую корону. Джун часто заморгала, настолько гостья была красивой и величественной, словно небожительница, которая сошла на землю с Вершины мира.

Я же без труда узнала госпожу Митсуко, вторую жену папахена. В отличие от самого папахена и от мамочки она ничуть не изменилась за эти годы. Я невольно вспомнила о чудодейственных свойствах драконьего семени.

– Джун, да? – уточнила госпожа Митсуко, и, дождавшись кивка, продолжила: – Почему ты плачешь? Почему сидишь на полу? Разве тебе не приказано сегодня быть у господина?

Джун развела руками по сторонам.

– Мне не в чем пойти, – пробормотала она. – Джошу куда-то сбежали, должно быть, побоялись навлечь на себя гнев повелителя. Я их не виню. После того, как меня коснется немилость, девушкам придется несладко… Их нет. А больше я здесь никого не знаю.

Слушая сбивчивую речь Джун, госпожа Митсуко подняла изящную бровь.

– Я так и знала, что Хитоми так отреагирует на твое появление, – сказала она, когда Джун замолчала. Помогая девушке встать с пола, пояснила: – Она ревнива сверх меры. А даже слепой заметил бы, как ты понравилась повелителю. Не нужно быть пророчицей, чтобы понять, ты станешь седьмой, младшей женой.

Помолчав, Митсуко задумчиво добавила:

– Любимой женой.

Джун хлопала ресницами, слушая вторую жену хозяина своей жизни. Ей и в голову не могло прийти, что такая высокая госпожа придет к ней в комнату и примется вытирать слезы, интересуясь ее бедой.

– Госпоже Хитоми не понравились мои дары? – дрогнувшим голосом спросила Джун.

По прибытию во дворец приданного она в первую очередь щедро одарила всех шестерых жен Мичио Кинриу, не обидев также наложниц. Мать объяснила ей, что ее благополучие зависит теперь не только от доброй воли господина, но и отношения старших жен. Поэтому самые роскошные дары достались госпоже Хитоми, первой жене Мичио Кинриу.

– Конечно, понравились, – ответила Митсуко и неожиданно провела ладонью по щеке Джун. – И мне тоже.

Девушка захлопала ресницами. Вторая жена ее господина смотрела на нее без злобы, не то, что остальные. В глазах Митсуко скорее был интерес… и сочувствие?

Брюнетка поднялась столь стремительно, что рукава ее кимоно взметнулись крыльями бабочки. Подхватив со стола колокольчик, она наводнила, казалось, весь дворец звоном. Толпой набежавших джошу она руководила, как опытный пастух стадом овец.

Джун сама не успела понять, как набежавшие девушки (как она поняла, из свиты самой госпожи Митсуко) принялись готовить ее к ночи с повелителем. Пока одни омывали ее, насухо растирали какими-то листьями, делали массаж и наносили на кожу легкий маслянистый крем, другие сбегали куда-то и вернулись с самым роскошным кимоно, когда-либо виденным Джун. Нежно-голубое в белоснежных лилиях, расшитое самоцветами и жемчугом, оно было легче паутинки и колыхалось в такт каждому движению Джун, словно живое. Белья под наряд не полагалось.

На светлые волосы Джун нанесли какое-то масло – и они легли тяжелыми, сверкающими в свете магических мотыльков, локонами.

Поглядывая на часы на стене, госпожа Митсуко попросила Джун повернуться вокруг, и, видимо, посчитав усилия своих джошу удовлетворительными, кивнула.

– Повелитель будет доволен, – сказала она.

– Почему ты помогаешь мне? – вырвалось у Джун. – Разве не любишь его? Не ревнуешь?

Госпожа Митсуко посмотрела на нее, пожав губы и чуть нахмурившись.

– Как ты еще юна, – сказала она после небольшой паузы. – Как можно не любить его?

– Почему тогда помогаешь мне? – тихо спросила Джун.

– Потому что понимаю, – ответила Митсуко. – Нельзя не любить дракона.

– Таши Кинриу, – раздалось словно издалека. – Адептка Таши! Вы меня слышите?

Я скривилась, узнав голос госпожи Мэну. Не вполне понимая, что делаю, а также что здесь делает преподша по магии предсказаний, я попыталась окружить себя зеркальным щитом. Откуда-то я знала, что сделай я это, госпожа Мэну нипочем не нашла бы меня.

Но вдруг холодные пальцы схватили за запястье, рванули куда-то вверх… Ощущение, что я несколько раз перекувыркнулась через голову, прежде чем попасть в знакомый водоворот…

А потом перед глазами закачалось взволнованное лицо преподши.

– Вы ничего не делаете наполовину, адептка Кинриу, – строго проговорила она, причем в этой строгости мне послышались нотки облегчения. – Если вы игнорируете мой предмет, вы делаете это полностью, если вы увлекаетесь им, вы идете до конца.

Тело нестерпимо ныло. Казалось я отсидела не только зад и ноги, но каждую клеточку, вплоть до пальцев на руках. По телу бегали неприятные мурашки, в голове шумело.

– Что такого-то? – переспросила я и с трудом узнала свой голос.

– Что такого? – возмутилась госпожа Мэну, протягивая мне высокий бокал с зеленоватой жидкостью, в которой я узнала разбавленный сок межму. – Вы просидели в медитации четыре с половиной часа! Естественно, пропустили занятие по теории права и традиций и опоздали на магию иллюзий.

Неведомая сила так и подняла меня в воздух. Чтобы спустя мгновение уронить обратно. Ноги были ватными, руки тоже слабо слушались.

– Сидите уже, – вздохнула госпожа Мэну. – Я отпросила вас у преподавателей. Прерывать путешествия духа во времени очень вредно.

Не успела я поблагодарить преподшу, та ядовито добавила:

– Но прогулы вам предстоит отработать.

Я благодарно затрясла головой, представив, что со мной сделает мастер иллюзий… Да и препод по праву славился своим занудством. Ох, чувствую, дорого мне встанет отработка. Сидеть, как минимум, дополнительные часа четыре в медитации, а на правоведение реферат волочь. Страниц на сто – сто пятьдесят…

Придя в себя окончательно, я поднялась и поспешила в комнату.

– Адептка Кинриу, – раздалось мне вслед и я обернулась. – На вашем месте я бы сегодня, вместо того, чтобы отплясывать на балу, посвятила время отдыху и пропущенным дисциплинам.

Поблагодарив госпожу Мэну традиционным поклоном за ценный совет, я переключилась на мысли о сегодняшнем наряде.

Ага, так я и пропустила первый бал в своей жизни. Как же.

***

И дело не в самом балу. Помимо возможности потрясти всех своим нарядом, как в старые добрые времена, когда мы с Ариэлькой жгли на танцполах, я преследовала еще одну цель. Поговорить с госпожой Норайо.

После незабываемой встречи в гробнице, мы нигде, кроме занятий, не виделись. И, что раздражало, так это то, что рядом всегда был Рио. Словно ставший моей тенью дракон уводил меня от ректора Пансиона благородных волшебниц. Кузен Исама словно действовал специально.

А мне, тем временем, не терпится расспросить госпожу Норайо об одном, кажется, вплотную касающемся меня, пророчестве.

Насколько я помню, госпожа Норайо сама убеждала мэтра Акихиро в моей к этому пророчеству причастности. Хотелось бы услышать об этом еще раз, подробно и непосредственно от нее.

Потому что с моим десятым уровнем пропуска в Хранилище Знаний ничего путного по поводу отсутствия дракониц в этом мире я так и не нашла.

Насколько я помню слова госпожи ректора, из подслушанного в гробнице, считая, что остальные женщины драконьей крови тоже могут стать драконицами, я права! Кажется, госпожа Норайо упомянула, мол, мне кажется, я руководствуюсь логикой, но на самом деле это во мне говорит интуиция посланницы Инари, которая подсознательно знает, что в ее власти вернуть в мир истинную магию. В моей то есть власти, получается. А истинная магия вернет в мир дракониц! После пяти тысячелетнего перерыва …

Теперь мне покоя не дает то, что раз госпожа Норайо располагает такой информацией, быть может, она знает, как все это провернуть? Как вернуть дракониц в этот мир? Я отчего-то уверена, истина где-то рядом. Скорее всего, следует что-то сделать, пройти какой-нибудь ритуал. Только какой?

Сегодня я надеюсь это узнать.

– Ты еще и не начинала собираться? – возмущенно спросила Хоккайда, спрыгнув с подоконника.

Вслед за лисой в комнату влетел дух ветра и принялся гонять по комнате предметы гардероба, по неосторожности не убранные в шкаф. Отобрав у Скирона футболку и носок, я принялась чесать спинку воздушному дракончику. Только наградив соскучившегося духа ветра необходимой порцией ласки, удалось, наконец, сосредоточиться на Хоккайде.

В руках лисы был промасленный сверток, в котором оказался пирог с птицей, запеченные овощи, похожие на картофель и батат одновременно и жареные крылышки.

– С кухни передали, – сказала лиса, прожевав кусок пирога. И, прежде, чем впиться в крылышко острыми зубками, добавила: – Ты почему обедать не пришла? Так никаких сил не хватит…

Пробубнив что-то о том, что как-то не до этого было, я целенаправленно уничтожала принесенное Хоккайдой, запивая все эти вкусности ароматным и сладким отваром.

Поев и тщательно вымыв руки, мы принялись листать модный журнал, который я, помню, сунула в рюкзак на растопку. Определившись с образами, мы разворошили мою косметичку и какое-то время в комнате раздавалось только усердное пыхтение и фырканье по поводу дележа теней, пудры, румян, туши и прочих полезных и крайне необходимых вещей.

Дух ветра с удовольствием мешал процессу, то и дела выхватывая из рук кисточки, спонжи и тюбики. С трудом удалось уговорить его не разрушать наши прически в десятый раз.

Когда с макияжем и прическами, вопреки стараниям Скирона было покончено и настал черед «облачения», в раскрытое окно влетела Фай.

Под пристальным вниманием феи и неусыпным контролем Скирона, первой «облачили» Хоккайду.

Высокая, гибкая, грациозная, в традиционных одеждах Золотого клана, лиса выглядела сказочной принцессой. Обилие золотого цвета в одежде сделало желтые глаза Хоккайды глубокими и искрящимися. Рыжие локоны, поднятые вверх, струились бронзовым каскадом до воротника-стойки.

Судя по довольной мордашке лисы, подруга была в восторге от наряда.

Даже Фай признала, что кицунэ «выглядит вполне сносно», чем подняла самооценку лисы по невиданных прежде высот.

Наверное, для окончательного триумфа лисы, дверь в комнату открылась и вошла Ликерия. Я приподняла брови. Как охотница миновала госпожу Кэйташи, осталось за кадром.

Фай наморщила носик и принялась летать вокруг охотницы наперегонки со Скироном. А я приняла из рук Ликерии бумажный кулек с пончиками и просьба оценить выбранный охотницей наряд показалась вполне сносной.

Несмотря на бал, Ликерия не изменила узким облегающим брючкам. Правда, сегодня они были темно-зеленого цвета, а обула охотница изящные ботиночки на каблуках. Вопреки прогнозам Хоккайды, облачилась в платье. Правда, справедливости ради надо отметить, что на традиционное платье наряд Ликерии мало походил.

Верх стандартный, наглухо закрытый, без малейшего намека на декольте, но в то же время смотрелось здорово благодаря узору из зеленых и серебряных листьев. Длинная, до колена юбка спереди едва прикрывала середину бедра, позволяя оценить стройность и длину ног.

По заявлению Ликерии, так в свое время одевались перворожденные. Проверить мы с Хоккайдой не могли: ни лиса, ни я в курсе не были, кто такие перворожденные, поэтому пришлось поверить Ликерии на слово.

Воспользовавшись тем, что Хоккайда с Ликерией затеяли очередную словесную перепалку, а Фай уселась на перевернутую чашку и, потребовав поставить перед ней зеркало, тоже приняла прихорашиваться, я занялась, наконец, собственным туалетом.

Платье, которое собиралась создать, увидела в том самом модном журнале, который взяла с собой из «зеркального мира». Только на картинке оно кремовое, я же решила выполнить его в пронзительно-синем цвете. В знак того, что Золотая драконица таки получила свое небо!

Не обращая внимания на ехидный голос охотницы и тявканье лисы (надо сказать, я к этому так привыкла, что иногда казалось, запросто смогу медитировать рядом с этой двоицей), я, раздевшись до бельишка, встала перед зеркалом.

В правой руке держала одноразовое заклинание, выданное мастером иллюзий, в левой – журнал, раскрытый на нужной странице. С глянцевой полосы, прямо с красной дорожки, приветливо махала в объектив камеры Энн Хэтэуэй.

Скирон, который мнил себя великим знатоком женской моды и то и дело принимал форму то одного, то другого платья из журнала, кружил вокруг.

Подув на кристалл, который тут же растворился в воздухе, я зажмурилась, концентрируясь на формуле и мысленном образе желаемого платья.

О том, что что-то таки получилось, поняла по наступившей тишине, а затем по визгу девчонок.

С опаской открыв глаза и увидев себя в зеркале, довольно закусила губу.

Созданное платье превзошло все ожидания.

Аккуратный лиф со сборками у декольте из плотной блестящей ткани расшит нежно-голубыми камнями. Открытый верх с отсутствием плечиков с лихвой компенсирует пышная, в пол, юбка. Отделка чем-то прозрачным и воздушным и в самом деле вызывает ассоциации с небом. Этому способствует и россыпь камней по переду юбки, которые сияют в свете магических светильников, точно звезды.

– Какая ты жестокая, Таши, – промурлыкала лиса и откинула за плечо золотой локон. – Ты решила окончательно свести его с ума.

Деланно шикнув на Хоккайду, я призвала всех поторопиться: в конце концов, срок действия моего платья только что начал обратный отсчет.

Оглянувшись на себя в зеркало и отметив, что высокая прическа с выпущенным с одной стороны локоном идеально подходит к наряду, я попыталась представить реакцию Исама… Понравится ли мой выбор дракону? Или заведет гундеж по поводу излишней откровенности наряда? До сих пор вспоминает мне ту самую вылазку в клуб, и не сказать, чтобы одобрительно…

Долго гадать не пришлось.

Стоило покинуть общежитие под пристальным взглядом Кэйташи, как наша троица замерла, как в землю вкопанная. На плече изумленно тренькнула Фай. А Скирон от удивления пошел волнами.

Потому что рядом с крыльцом стоял экипаж.

Самый настоящий, словно с картинки волшебной сказки.

Красный дормез, отделанный золотом, с круглыми магическими огнями под выемкой крыши. Приглядевшись, зашипела от досады: золотой узор складывается в соответствующего цвета драконов.