Лучший друг

– Вот когда соберемся и накопим денег, я все это сбуду с рук и уеду с чистой совестью… а сейчас – нет.

– Тогда я тоже не пойду! – капризно топнула ножкой Рада.

– А ты иди. Тебе надо отдохнуть после экзаменов и нервотрепки…

– А тебе не надо?

– Я переживу…

Рада помолчала, а потом выпалила на одном дыхании:

– Славка сердится на меня за то, что я не прогнала Руслана с порога! А ты? Ты сердишься?

– Нет.

– Почему?

– Потому что это твое дело.

– А я думала, потому что ты мне доверяешь! – надулась Рада.

– Я тебе доверяю.

– Ну и дурак!

Лицо Ильи невольно скривилось, как будто его ударили.

– Да приревнуй же ты меня! – потребовала Рада.

– Иди домой, – буркнул Илья.

– Ах вот как! – разозлилась она. – Ну ладно!

И убежала. Илье на грудь лег холодный и тяжелый ком. Это была их первая ссора.

Глава 16. Поход

Следующий день прошел в сборах и приятных хлопотах. Компания собиралась отличная: Милослава с мужем, несколько их друзей и даже Аню отпустили родители, узнав, что "взрослые" идут. Рада-то знала, что за буяны и озорники Милкины приятели, но Аниной маме это было знать ни к чему. Слава отказался. Хранил солидарность с другом и смотрел на Раду волком.

Женщин и сумки погрузили на лошадей – Рада боялась и не умела ездить на них и с большим удовольствием прошлась бы пешком, но отчего-то ей было неловко отказаться при Руслане. Сердце ее, однако, было совершенно спокойно. Это она так, для красного словца сказала Илье, что он должен ее ревновать… хотя нет, вообще-то, ей бы хотелось, чтобы он ее хоть немножко приревновал – ей было бы приятно. Но ревновать на самом деле было нечего. Ни один нерв в ней не дрогнул, когда она увидела Руслана. Она на удивление быстро пережила свое первое разочарование в любви и на удивление крепко привязалась к своему алтайскому медведю. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и млела от той трепетности, с которой Илья к ней относился. Он без устали носил ее на руках, подхватывая свою принцессу по каждому поводу и без. Например, если перед ними оказывалась лужа, когда они гуляли, даже несмотря на то, что ее можно было обойти. Или если Рада куксилась и жаловалась на усталость во время похода куда-нибудь по важным делам. Он без конца таскал ей подарки, находя их в самых неожиданных местах: медный кулон в виде дельфинчика, виниловые пластинки со сказками, красивый цветок, камень в виде сердечка необычного бирюзового цвета, целое ведро земляники и так далее и тому подобное. Руслану было так далеко до него в умении ухаживать за девушкой, что он, пожалуй, вряд ли когда-нибудь достигнет такого мастерства. Точнее, дело даже не в мастерстве, а в широте души.

После длительного переезда ноги у Рады ужасно болели и были как деревянные. В первый вечер на стоянке она не приняла участия ни в установке палаток, ни в приготовлении ужина, а просто залезла в спальник и отключилась до утра.

На следующий день собрались в радиальную вылазку на Верхнее озеро. Погода стояла хрустальная – ясная и тихая. Поверхность озера была как зеркальная гладь, и в ней отражались фантастически красивые исполинские горы. Вся группа переправилась через озеро на моторной лодке и пошла по тропе. Руслан без конца пытался помогать Раде: поддерживал и подтягивал на курумниках и мостиках, а она как могла уклонялась от его помощи, но порой все же нехотя принимала, когда он не оставлял ей выбора. Добравшись до Верхнего озера, они разбили лагерь и стали готовить обед.

Руслан, бравируя своей изящной фигурой, разделся до плавок и направился к берегу. Рада с ироничной улыбкой наблюдала за ним, помешивая воду в котелке. Он был очень стройным, не в пример Илье – тот, пожалуй, на фоне Руслана даже показался бы полным, но на самом деле его огромное тело было одним большим хранилищем силы – уж Раде ли было этого не знать! Такой дохлячок, как Руслан, ни за что не переплыл бы Катунь. Зато он был очень рельефным: кожа туго обтягивала выпуклые мышцы рук, груди и пресса, но Раду это совершенно не трогало.

Руслан зашел в воду по щиколотку, и даже по его спине было понятно, что дальше ему заходить не хочется, но разве он мог спасовать на глазах у девушки? Рада очень злилась на Илью, когда тот пошел на поводу у своих мужских амбиций, а вот бравада Руслана ее только позабавила. Он сделал еще несколько шагов, а потом бросился в воду целиком, но в ту же самую секунду выскочил обратно, матерясь, как сапожник. Рада не выдержала этого и расхохоталась в голос. Руслан одарил ее гневным взглядом, но надежду, как позже выяснилось, не утратил.

После обеда достали гитары, и настал звездный час московского гостя. Играл он, конечно, восхитительно, к тому же у Руслана был очень приятный, мелодичный голос, но Рада, слушая его выступление, вдруг поняла, что до безумия соскучилась по Илье. Целых две недели в Новосибирске они почти совсем не расставались, и это было упоительное время для них обоих. А потом зачем-то поссорились из-за этого дурацкого столичного музыканта… как глупо!

Потом Раде вдруг вспомнилось его письмо – он написал его, когда она была на выпускном со своим классом – и это было самое романтичное и приятное письмо из всех, какие ей доводилось читать. Косноязычное, с грамматическими ошибками, сплошь из простых предложений – оно дышало таким искренним, неподдельным чувством, что у Рады на глаза наворачивались слезы всякий раз, как она его читала… Она вдруг поднялась посреди песни и ушла искать в своем рюкзаке блокнот для рисования – без него Рада никогда не уходила далеко от дома. Писать пришлось карандашом. Сначала она принялась сочинять какие-то витиеватые фразы, которые могли бы точно выразить все, что она чувствует, но они звучали как-то фальшиво, и тогда Рада их стерла и написала все как есть: как она относится к Руслану (никак), как она скучает по Илье, как сожалеет, что вела себя глупо и что ушла в этот поход, как сильно хочет его увидеть… Жаль, что не получится отправить, но ничего страшного – вручит сама.

После песен у костра Руслан попросил Раду пройтись с ним немного вдоль озера и сразу же повел с ней ласковые речи:

– Знаешь, я очень скучал по тебе в Москве, вспоминал, как мы тусили вместе… мне кажется, было весело…

– Да, – кивнула Рада, – было весело, но жизнь состоит не только из веселья.

– А из чего еще?

– Например, из труда…

– Да ну, брось. Это вопрос расстановки акцентов…

– Правда? Можно так расставить акценты, чтобы никогда не трудиться?

– Нет, можно так выбрать труд, чтобы всегда было весело.

– Вот как ты, например.

– Не самый плохой пример, – улыбнулся Руслан.

– Но все не могут так жить, иначе тебе нечего будет есть.

– Всем и не надо, достаточно мне. И ты присоединяйся.

Интересно, – подумала Рада, – он замечает иронию в моем голосе и подыгрывает или всерьез это говорит?

– Что-то не хочется, – покачала она головой.

– А чего тебе хочется? Застрять в этом захолустье на всю жизнь? Обложиться коровами и детьми и грызть семечки на завалинке?

Рада посмотрела на него исподлобья: ну это уже ни в какие ворота не лезет!

– Я знаю, что ты не такая, – с апломбом заявил Руслан, не замечая ее взглядов. – У тебя очень тонко чувствующая душа, ты не сможешь здесь полностью раскрыться. Тебе нужна поддержка единомышленников, которую ты здесь не найдешь.

Ну все, с нее хватит этих пафосных речей!

– А тебе-то что? Почему мое раскрытие так тебя волнует?

– Потому что ты мне нравишься, Рада, и я искренне за тебя переживаю.

Она, наверное, должна пасть ниц и возблагодарить небеса за это его щедрое признание… "нравишься"!

– Спасибо, – язвительно ответила она. – Это так мило с твоей стороны! Но… нет такого варианта, что я уеду отсюда в Москву. Ни за что!

– Все из-за этого увальня-переростка? – удивленно приподнял бровь Руслан. – Честно говоря, я думал, что у тебя вкус получше…

– Он был, как ты это называешь, "получше", но благодаря тебе я излечилась от этого возвышенного вкуса…

– Я ведь извинился, Рада! И потом, когда мы прощались, я ничего тебе не обещал!

– А я ничего от тебя и не требую, это ты приехал ко мне и пристаешь со своими разговорами…

– Мне казалось, что между нами проскочила какая-то искра…

– Мне тоже так показалось, но потом ты улетел в Англию, и она погасла. Пойми меня правильно, я ни в чем тебя не обвиняю, даже наоборот, благодарю. Если бы не этот урок, может быть, я так и не заметила бы сокровище, которое все это время было рядом со мной. Илья – настоящий человек и мужчина с большой буквы. Он любит меня так, как, может быть, я сама любить не умею… Подарок судьбы!

Руслан хмыкнул:

– Понятно! Ну что ж, желаю счастья! – и пошел обратно на стоянку.

Рада задержалась на тропе еще немного и вдруг увидела группу туристов, направлявшихся прямо к ней – среди них были ее бывшие одноклассники.

– Женя, Саша, привет! Вы куда идете?

– Мы на нижнее, там ночуем и завтра с утра стартуем домой.

– А почему отсюда не хотите выдвигаться?

– Тут холодно ночевать, решили спуститься пониже…

Раде вдруг пришел в голову гениальный план, так что она даже запрыгала на месте:

– Ребята, сделайте одолжение! Отнесите записку моему Илюхе!

Она спустилась вместе с ними по тропе на свою стоянку и отдала Жене письмо. Та пообещала, что завтра же доставит его адресату. Это было чудесно!

Ее компания как раз собрала вещи, и все они вместе двинулись в обратный путь, распевая песни и мантры.

Еще один день прошел в безмятежном созерцании природы и общении с друзьями. Руслан оставил Раду в покое и переключился на Аню – выглядело это довольно жалко, но молодому человеку, очевидно, нужно было хоть как-то повысить растерянную на Верхнем озере самооценку. Рада осторожно предупредила подругу о том, чтобы она не слишком теряла голову от заигрываний московского мачо, и за сим почла свою совесть чистой. Однако к вечеру, когда опять достали гитары, Рада затосковала. Ей отчаянно не хватало Ильи рядом – это ощущение усугублялось чувством вины перед ним за то, что они расстались так некрасиво, и он, наверное, сейчас страдает… А что такое письмо? Бумага да и только, и красота гор и веселая компания совсем перестали ее радовать. А ведь впереди было еще целых два дня! Они решили выдвигаться послезавтра днем, чтобы к вечеру засветло прийти домой, но Раде хотелось быть там уже сейчас. И что ее дернуло отправиться в этот дурацкий поход, да еще на лошади..?

Тут к их костру подошла еще одна молодежная компания – послушать песни, разделить угощение к чаю… Оказалось, что эти ребята отправляются в Мульту уже завтра с утра, и Раде показалось, что это перст судьбы. Походники, правда, они были неопытные, на этих озерах впервые, зато у них нет лошадей…

Глава 17. Счастье

Сказать, что Илья страдал – это ничего не сказать: он буквально был готов выть на луну. Слава постоянно злил его, ругаясь на свою сестру, восемнадцатилетних девушек и женский пол в целом, но от этого легче не становилось. Вот почему он сохранял свои чувства в тайне так долго: Рада прекрасна и нравится всем вокруг, а он – просто деревенщина, возомнившая о себе бог весть что, и теперь, когда приехал этот смазливый утонченный москвич, это стало бросаться в глаза… Порой к Илье в душу даже закрадывалось сожаление, что он узнал Раду так близко, что они буквально срослись в одно целое, и теперь ему так больно будет оторваться от нее… Но он с негодованием гнал от себя эти глупые сожаления: если он и был когда-то счастлив, то только сжимая ее в своих объятиях, и за такое блаженство можно не то что болью, а даже жизнью заплатить, не колеблясь.

На третий день отсутствия Рады некая Женя принесла ему письмо – просто сложенный вчетверо листок бумаги из ее блокнота для рисования. Он узнал бумагу. Но прочитать не смог. И так было понятно, что там. Зачем она стала бы писать ему, если сама скоро вернется? Только чтобы очистить свою совесть и вступить в новые отношения, не чувствуя себя обманщицей. Что ж, он ее отпускает. А что еще тут можно сделать?

Но потом случилось странное: еще через два дня вернулись все ее спутники, но Рады с ними не было. Илья чуть не обезумел от беспокойства, услышав от Милославы, что Рада вышла с Мультинских на день раньше, с другой группой, но домой не дошла… Зачем ей нужно было это делать? Куда торопиться? Москвич пришел вместе со всеми… И самый главный вопрос: куда делась Рада?!

Илья взял у знакомого лошадь и очертя голову бросился на поиски. К счастью, он хорошо знал дорогу на Мультинские, и у него была даже пара идей на тему того, в каком месте там можно свернуть не туда. Прошло не больше десяти часов, когда он, поплутав по лесу в горах, обнаружил свою возлюбленную – живую, но не совсем здоровую – в компании незадачливых походников. Подумать только, у них даже был GPS-навигатор, и они все равно умудрились сбиться с пути! А потом начался дождь, Рада подскользнулась на камне и сломала ногу – так ему рассказали ее спутники. Он покачал головой, поднял полуживую, пылающую жаром девушку на лошадь и осторожно повез ее домой, бережно придерживая своими большими и сильными руками. Это было сладостное и одновременное горькое путешествие: она жива, он нашел ее, она рядом, в его объятиях, но… скорее всего, в последний раз. Зачем она так торопилась вернуться домой? Возможно, что несмотря на отправленное с друзьями письмо, ее мучило чувство вины, и она решила поговорить с ним лично, не откладывая… Илья привез ее прямиком в больницу, а потом сразу ушел домой.

***

Рада пролежала в больнице недолго – всего каких-то пару дней, пока воспаление не пошло на спад. Ногу она не сломала, а только вывихнула, и потому ничто не мешало ей точно так же отлеживаться дома, в окружении родных. Почему-то Илья ни разу не навестил ее в больнице, но Рада решила не обижаться на него и даже не звонить – лучше увидеться лично. Но и по возвращении ее домой он несколько дней не появлялся. В конце концов, она приперла брата к стенке и потребовала, чтобы он привел Илью к ней. Тот не замедлил явиться. Почему-то без подарка – это настораживало.

– Привет, – буркнул он, не глядя ей в глаза.

– Ты что, до сих пор сердишься? – удивилась Рада. Она прекрасно знала, кто нашел и спас ее, и потому ей было странно его теперешнее поведение.

– Нет, – все так же глядя в пол, ответил Илья.

– Я же вижу, что да!

Лицо Ильи искривилось страданием, а потом он взял себя в руки, улыбнулся и наконец посмотрел ей в лицо:

– Да все в порядке! – но надолго его не хватило.

– Илья, объясни, пожалуйста, что происходит? Ты получил мое письмо?

– Да.

– И?

– Я не читал его.

– Почему?! – голос Рады сорвался на крик. Что за странные фокусы..?

– Не смог. Прости, это была слабость…

– Илюша, я ничего не понимаю, какая слабость, о чем ты?

Он наконец устремил на нее свой искренний – нахмуренный и недоверчивый – взгляд.

– Что в нем? – спросил он.

– А вот возьми и прочитай! – надулась Рада, скрестив руки на груди.

Илья, похоже, решил тут же последовать ее совету и стремительно вышел из ее комнаты. Его не было бесконечно долго, Рада снова успела соскучиться, но потом он все же пришел.

– Это правда? – голос его сбивался, и Раде даже показалось, что в его глазах стоят слезы. Вот это да, плачущий медведь!

– От первого до последнего слова! А ты что там себе вообразил?!

Илья опустил голову, а потом присел на краешек ее кровати, опустил руку на одеяло, осторожно погладил его, приближаясь к ее ладошке. Рада улыбнулась, схватила его лапу, дернула к себе – огромная туша послушно свалилась на постель рядом с ней, а потом они обвили друг друга руками и отчаянно прижались друг к другу, замерев надолго.

– Глупый, глупый, глупый дурачок, – прошептала Рада. – Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю, мне никто в целом мире, кроме тебя, не нужен.

– Я чуть с ума не сошел, думая о том, как ты там с ним…

– Почему не пошел с нами? Почему не предъявил свои права?

– Ты ведь не вещь, не моя собственность… Я хочу, чтобы ты была счастлива…

– Илюша… – простонала Рада. – Ну откуда ты такой, чудо мое? Как будто с другой планеты…

Они стали целоваться, и пламя желания охватило их с такой силой, что они занялись любовью, забыв обо всем на свете. Рада тяжело дышала, стонала и плакала – и умирала от счастья, прижимаясь к любимому…

***

Они поженились через год и сняли отдельный домик. Хозяйством решили пока не обзаводиться, не считая маленького огородика. Планы Ильи сбылись совершенно, превзойдя все его ожидания, и уже через несколько лет он открыл свою автомастерскую, и начал строить дом. Еще через год у них с Радой родился первый ребенок, потом второй, третий и так далее – общим счетом пять человек. Это была очень любящая и счастливая семья, в которой каждый был остальным лучшим другом.