Невинность в подарок

Аля Кьют

Невинность в подарок

Глава 1. Крах

– Я не пугаю тебя, Марьяша, но ты должна понимать серьезность ситуации. Все счета арестованы. Вступив в наследство, ты получишь только долги и судебное разбирательство. Это в лучшем случае. А деньги нужны уже сейчас. Даже, я бы сказал, вчера.

Дядя Алик рассказывал мне об этом уже в сотый раз, но я все не могла поверить. Как будто мало мне смерти отца. Мало матери, которая каждый день на грани нервного срыва и в зависимости от антидепрессантов, мало младшей сестры, которая не желала понимать, что нет денег на отдых в Швейцарии и новые босоножки от Маноло.

Почему-то все свалилось на меня. Тяжелое бремя отцовских ошибок я обязана была нести на себе как крест. Даже дядя Алик, старый друг нашей семьи и папин партнер, считал, что всех спасти должна именно я.

У меня нет плаща и я точно не суперженщина. Никогда не мечтала стать героем. Я хотела только работать с папой, стать ему верным помощником в работе. Он с детства готовил меня к этому. Я рано выбрала профессию, много училась, даже успела поучаствовать в папиных проектах. Не готовил меня отец лишь к собственной смерти и участи жертвенного ягненка. Надеюсь, что не готовил, потому что его лучший друг очень уверенно собирался продать меня подороже.

– Нужны наличные. Срочно. Только ты можешь помочь.

– Не могу, – ответила я сквозь слезы в сотый раз. – Я не могу, дядя Алик.

Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Он сел за стол отца, скрестил руки на груди и теперь заговорил со мной совсем другим тоном. Алик больше не уговаривал, он вбивал в мою голову факты, которые я обязана принять.

– Ты знаешь, каких людей разозлил твой отец? Ты понимаешь, что сердечный приступ – это сказочка про белого бычка? Ты хоть осознаешь, девочка, что рано или поздно за тобой придут? За всеми вами.

Мое горло сдавило, но я все же смогла прохрипеть:

– Кто?

– Назвать имена? Серьезно, Марьяна? Они вряд ли оставят тебя живой в таком случае. Им нужны деньги, немедленно. Это будет откуп, детка. Залог, что они не тронут твою мать и сестру. Если ты не отдашь свою невинность, они возьмут силой. Ты в любом случае отработаешь долги Генри.

– Но почему я? Как так вышло? – я почти плакала.

– Ты наследница. Ты знаешь все проекты Генри, даже мне он не доверял так, как тебе.

– Однако Вы знаете о его грязных долгах, а я – нет.

– Девочкам не место в большом бизнесе, – огрызнулся Альберт. – Твое дело – фасады рисовать и детские площадки проектировать.

– И лечь под незнакомца, как шлюхе.

– Всего раз, детка. Один раз. Шлюха – это профессия. Ты просто продашь свою невинность. Или она тебе очень дорога?

– Я с Вами это обсуждать не собираюсь! – вскипела я моментально.

– Да я и не собирался. Но ты уже свыкнись с мыслью, что грехи отца тебе придется смыть своей кровью.

– Это отвратительно.

Меня затошнило, и я отвернулась, обняла себя за плечи. С панорамного окна нового офиса отца открывался потрясающий вид на Петербург. Я так любила родной город, но сейчас с радостью бы вернулась в Роттердам, где училась, откуда вернулась из-за смерти папы.

– Это всего лишь один день, Марьяна. Один мужчина. Ты красивая, молоденькая, изящная. Разумеется, будет обговорено, что никаких извращений. И все случится в Москве. У меня там надежные люди.

Откуда Алик знал этих надежных людей, я старалась не думать. Он продолжал уговаривать.

– Ты приедешь и уедешь. Деньги получишь вперед. Тебя никто не обидит. В таких свиданиях все на высоком уровне, абсолютно анонимно. Люди, которые платят такие деньги, тоже не хотят быть узнанными. Вы будете в равных условиях.

– Не будем, – процедила я сквозь зубы. – Он будет меня трахать, поэтому моя позиция изначально проигрышная.

Алик мерзко захихикал.

– Ну, знаешь, малышка, иногда женщина может стоять на коленях с открытым ртом, но при этом управлять миром. Ты еще научишься манипулировать мужчинами. Я уверен, у тебя большое будущее.

– Будущее шлюхи? – снова не сдержалась я.

Алик выдохнул, раздражаясь.

– Да, тебя превратят в шлюху. Сестру твою – тоже. Мать в дурку сдадут. Ваш дом еще не ушел с молотка? Уйдет. Заодно меня на дно утянешь. Давай-давай, трясись над своей чистотой и порядочностью.

– Не верю Вам, – прошептала я, почти прижимаясь к стеклу.

– Не верь, – пожал плечами Алик. – Но, когда все это дерьмо случится, будет поздно. Мой телефон знаешь. Времени у нас мало.

Он встал из-за стола и вышел из кабинета.

Следующий день я потратила на разговоры с юристами, бухгалтерами, руководителями отделов. Никто не сказал мне ничего обнадеживающего. Из-за непогашенных долговых обязательств по строительно-монтажным работам все объекты были заморожены. Как ни пыталась, я не могла понять, куда отец направлял обналиченные средства. Начальник сметного намекнул мне, что большие вливания требовались в виде откатов. Где-то папа смог договориться, где-то нет. И был должен кому-то, чье имя мне не называли.

В конце дня мне сообщили, что нужно освободить дом через неделю. Словно мало мне других проблем. Счета пусты. Все карты заблокированы. Работала лишь одна, моя личная, которую я завела самостоятельно. Отец, как знал, часто переводил мне туда деньги. Сейчас я понимала, что он действительно знал. Или предвидел.

Но даже эти средства почти закончились. Мама и Кристина привыкли к шикарной жизни. Хотя я лично старалась контролировать расходы, выдавая им чисто символические суммы, дома все равно регулярно была еда из лучших ресторанов, новые шмотки из бутиков в долг и прочие абсолютное нелепые излишества, счета от психоаналитика и из аптеки. Я никак не могла донести до родных, что мы должны экономить.

Возвращаясь домой на метро, а потом на автобусе, я мысленно репетировала речь о необходимости переезда. Знала, что напорюсь на отрицание и слезы, что мать устроит сцену, а Кристина – истерику, но они меня удивили.

– К этому все давно шло, – почти равнодушно отреагировала мама.

– Да, папа, конечно, держался за дом. Он ведь сам его строил.

Я закатила глаза.

– Он его проектировал, Крис.

– А какая разница? – она пожала плечами. – Мне в универ неудобно ездить. Конечно, нам нужна квартира в центре.

– Центр – это вряд ли, – сразу обрезала я.

Признаться, я понятия не имела, как снять даже самую простенькую двушку где-нибудь в спальном районе.

– Как это вряд ли, Марьяна? – тут же накинулась на меня мать. – Ты же не собираешься нас засунуть в панельное дерьмо? Что скажут люди?

– Да, я в метро не хочу. Мне нужны квартира около университета и машина.

– У тебя прав нет, – возмутилась я на требование сестры.

– Вот! И права мне нужны. Я отцу говорила, а он все откладывал.

– Тебе только что исполнилось восемнадцать.

– Ты тоже вечно ищешь причины, – зашипела Крис. – Думаешь, тут легко было? Ты плевала на нас все эти годы.

– Я училась, Кристин.

– Да, конечно. Рассказывай. В Голландию все только и ездят, чтобы учиться.

У меня не осталось аргументов. Я устала по сто раз объяснять одно и то же. Крис постоянно попрекала меня, мать при этом смотрела укоризненно, не думая вступаться. И это при том, что после папиной смерти почему-то именно на меня легли все проблемы. Бытовые, финансовые, наследственные.

Наверно, потому что именно меня отец готовил в приемники. Крис была младше на год и не проявляла интереса к бизнесу. Мать последнее время жила в каком-то своем мире. Скорее всего, из-за таблеток, которыми явно злоупотребляла.

Только представив, как придется сообщить ей, что у меня нет денег на продление абонемента у психотерапевта, захотелось застрелиться.

Ничего не ответив на вопли Крис, я поднялась к себе. Моя спальня все еще была подростковой, почти детской. Я ничего не меняла со школы. Постер на стене со смазливым Гарри Стайлзом. Фотографии на столе и полках с выпускного и отдыха в Австрии. Покрывало на кровати в оборочках и мягкие игрушки рядком. Я и сама была ребенком до того ужасного дня, как мне сообщили о смерти папы. С тех пор невольно и быстро пришлось взрослеть.

Я сжала губы, зажмурилась и крепко обняла подушку, чтобы не разреветься.

– Марьяш, не надо, – услышала я мамин голос.

Бесцветный и глухой. Она говорила вообще без эмоций, и это было еще страшнее истерики. Лучше срывы, чем апатия. Но в словах я нашла утешение и поддержку. Наверно, потому что они мне были очень нужны.

Хлопнула дверь в соседней комнате. Это Кристина выразила свой протест. Громко.

– Не надо так с сестрой, – продолжила мама, развеивая мои иллюзии о поддержке. – Ей сложно. Нам всем сложно.

Я cела на кровать, не в силах глотать это без ответа.

– Мам, у нас нет денег. Вообще, понимаешь? Все, что я могу сейчас, – это снять клоповник на месяц. Возможно, даже не в Питере, а где-нибудь в области. Чтобы Крис дали общагу. У меня нет денег на твои сеансы терапии. У меня нет денег даже на переезд. Мы просто запихаем все в чемоданы и будем умолять знакомых нас довезти до города. Понимаешь, мам?

Она смотрела на меня, наверно, целую минуту, потом погладила по волосам и натянуто рассмеялась.

– Это плохая шутка, Марьяна. Не надо издеваться. Жизнь уже постаралась.

Она встала и ушла к себе.

Я снова упала на кровать, лицом в подушку. Попыталась тоже не думать о грядущем переезде, но на смену пришли еще более удручающие мысли.

Что, если я так же отрицала опасность, о которой говорил мне дядя Алик? В лучших традициях мамы и Крис я пыталась игнорировать угрозу, хотя везде были не просто намеки или знаки, а практически прямые доказательства, что мой отец связался с опасными людьми.

Я почти не спала эту ночь. Мне грезились то тени в окне, то снились чужие грубые руки, то дядя Алик шептал в ухо: “Ты помнишь мой телефон”.

Утром я вышла на кухню, чтобы выпить кофе. Нужно было попробовать продать свои дизайнерские вещи и убедить сделать то же самое Крис. Так мы смогли бы наскрести хоть немного на жизнь.

Но на кухне кофе не оказалось. Еды в холодильнике – тоже. Зато позвонили в дверь. Я открыла и приняла пакет с доставкой. Кристина слетела с лестницы как бабочка. Грациозная, парящая. Скоро она станет еще более изящной, ведь нам будет не на что питаться.

– Крис, – рявкнула я, увидев счет на пакете. – Пять тысяч! Гребаные пять тысяч сраных рублей ты потратила на завтрак.

– Ты просила купить продукты, – невозмутимо ответила сестра, доставая теплый тост и джем. – Вот – пожалуйста. Наш завтрак.

– Продукты, Кристина. Продукты из магазина. Паста, картошка, рис, курица, хлеб.

– И что бы ты с ними делала?

– Ела.

Разговор идиота с глухим. Да-да, я как никогда чувствовала себя идиоткой, а Кристина никак не желала меня услышать.

– А мы с мамой? Ты приходишь почти ночью, уходишь утром. Повара уволила. Кто будет это готовить? Сама в ресторанах питаешься, а мы хуже?

У меня не было сил это слушать больше. Я просто выбежала из дома в сад. Проклятый большой красивый сад, который я сама создавала. Теперь все здесь меня убивало.

Я села на скамейку под туей, сразу замерзла. Если заболею, будет только хуже. Мысленно вытащив себя за косичку из болота, я вернулась в спальню, приняла горячий душ, пошла одеваться, чтобы опять поехать в город, съесть по дороге что-нибудь из пекарни и запить дешёвым невкусным кофе. Этой еды мне должно было хватить на весь день. Мать и сестра пировали по-королевски, когда я уходила.

Глава 2. Их будет двое

Разозлившись по дороге на весь мир, я решила позволить себе маленький бунт и зашла по дороге не в пекарню, а в Старбакс. Да, кофе и кусок пирога там стоили как полноценный обед в кафе, но мне было плевать. Я хотела пирог и латте на кокосовом молоке. Ранним утром желающих выпить кофе было много, но почти никто не оставался посидеть. Я одна имела наглость остановиться и насладиться вкусным бодрящим напитком и кишем с семгой и шпинатом.

Мой телефон уже разрывался, но я выключила звук, убрала мобильный в сумку. Но даже это не помогло. Реальность не хотела превращаться в наслаждение едой. Я все равно думала о маме и Крис, о деньгах, которых нет, об учебе, которую мне придется закончить заочно в России, о долгах и предложении Альберта.

Я передернула плечами.

Мой завтрак был окончательно отравлен этими мыслями. Особенно перспективой продать невинность, чтобы заплатить каким-то непонятным людям. Эту реальность я категорически отрицала.

Возможно, точно так же Крис отрицала нашу плачевную ситуацию. У меня тоже до сих пор были розовые очки?

Нет, я не настолько наивна.

Время бессовестно торопило меня. Я так и не смогла расслабиться, но хотя бы вкусно поела и имела возможность зайти в чистую уборную.

Пройдя через пустой зал, я дернула дверь, вошла. Тут же меня кто-то толкнул, а потом прижал к стене лицом. Я вскрикнула от неожиданности и боли.

– Тихо!

Незнакомец заломил мне руки и надавил на плечи, заставляя опуститься на колени. Я сползла по стене, почти теряя сознание от страха.

– Слушай меня внимательно, девочка, – начал он низким хриплым голосом. – Твой отец отправился червей кормить, но это не повод прощать ему долги.

– Что? – едва слышно пискнула я, не веря своим ушам.

В ответ незнакомец припечатал меня лицом о стену еще раз, рыкнул:

– Молчи и слушай. Долги Яновского теперь твои, Марьяна. Твой срок – неделя.

Из глаз потекли слезы, хотя я изо всех сил старалась не истерить. Вот тебе и розовые очки. Колено мужчины продолжало давить на мою спину. Это было больно. Но страх был еще сильнее боли.

– Если через неделю денег не будет, то придется действовать радикально. Слышала о борделях? Невинные строптивые ангелочки типа тебя и твоей сестрицы там очень славно ломаются.

Я всхлипнула.

– Не надо плакать, детка. Просто отдай долги и спи спокойно. Понятно?

– У меня нет денег, – едва ворочая языком, проговорила я. – Все счета арестованы.

– У тебя есть Альберт. Он знает, где взять нужную сумму.

Словно дополнительный аргумент, он приставил к моему горлу что-то острое и холодное. Надавил. Я замерла от страха, просто окаменела. Мой разум сдался панике и отчаянию. Мужчина почти сразу убрал нож, взял меня за воротник пиджака и бросил на пол.

– Неделя, Марьяна. Или будет хуже, – проговорил незнакомец на прощание.

Хлопнула дверь. Он ушел.

Я рыдала в кабинке, наверно, час, не в силах побороть истерику. Мне никогда еще не было так страшно. Чуть успокоившись, я подошла к зеркалу и увидела на шее кровь. Порез был неглубокий. Я убрала красные засохшие пятна с кожи салфеткой, запрокинула голову, чтобы рассмотреть ранку. Небольшая, словно сувенир, как узелок на память.

Неделя.

Что будет, если я проигнорирую и этот знак? Практически сразу стало понятно, что невозможно и дальше отрицать реальность. Едва я снова смогла говорить, набрала Альберта.

– Мариша, привет. Ты никак надумала что-то? – ответил мне папин друг после первого же гудка.

– Да, это я. Да, подумала. Я согласна, но часть денег нужна мне лично и сразу. Наличными. В конце концов, ваши с папой проблемы, а девственность – моя.

– Приезжай – решим это.

Если придется себя продать, я возьму дорого.

%%%

Альберт – скользкий ублюдок. Не понимаю, как отец смог построить с ним бизнес буквально с нуля. Или именно такие люди и получают в нашей стране все?

Пилот и стюардессы пожелали хорошего полета, и я запрокинула голову, пытаясь не думать. Шикарный салон бизнес-класса оплатил мой покупатель. Дядя Алек чуть ли не в тот же день нашел его. Он озвучил сумму, которую получу я лично, продав свою невинность. Немного, но на первое время хватит. Потом я найду работу и начну новую жизнь. Все с чистого листа.

Вру себе бессовестно. Никакого чистого листа не выйдет, если перепачкаешься, продав свое тело. Но у меня не было выбора. Вспомнив нож у горла и угрозы, у меня снова начинают дрожать руки и сердце колотится где-то у горла.

Не заметив, как самолет набрал высоту, я попыталась сама не рухнуть в пропасть отчаяния. Алик сказал, что меня выбрал надежный и уважаемый человек. Мне повезло.

Эти мысли тоже ни черта не успокаивали.

– Хотите шампанского? Может, что-то из закусок, – предложила стюардесса, едва я открыла глаза.

– Шампанское было бы кстати, – улыбнулась я ей. – И что-то к нему… Не знаю..

– Креветки? Клубника?

– Пожалуй, и то, и другое.

Проводница улыбнулась в ответ, и уже через минуту я залила свое горе весьма приятным брютом. Отголоски шикарной богатой жизни – как лучший способ проститься с невинностью, честью и прежними привычками.

Такие креветки я вряд ли смогу себе позволить купить даже в магазине. Не говоря уже о ресторане. К сожалению, мои мозги работали, и я умела считать. Но сейчас меня это не радовало. Лучше бы тоже была блаженной, как мама и Крис.

Я выбрала на плазменной панели старый смешной фильм, хохотала весь полет и выпила три бокала. Кажется, мы приземлились слишком быстро. Я включила мобильный, и почти сразу мне позвонил Алик.

– Ты села? – спросил он сразу.

– Да, давно. В глубокую лужу, – уточнила я, пьяненько посмеиваясь. – Вам ли не знать.

– Марьяша, детка! Ты напилась? Это плохо.

– Неа, очень даже хорошо. Пока. Но через два часа, к сожалению, это пройдет. Я буду помнить почти все, что ваш важный ублюдок будет совать в меня.

Глубокий вздох на том конце провода подарил мне немного удовлетворения.

– Ладно. Надеюсь, что сейчас до тебя дойдет все, что я скажу. Это важно. Попытайся слушать и запоминать.

– Планы немного изменились. У тебя не один клиент, а два.

Я мгновенно протрезвела.

– Что? Вы меня разыгрываете.

– Нет. У прежнего клиента все отменилось из-за срочных дел, но тебя сразу же забрал другой.

– Другие, Вы хотели сказать? – негодовала я.

– Послушай, Марьяш, успокойся. Их будет двое – да. Но один только посмотрит. В сущности, это ведь тоже самое по факту. Нет разницы.

Я не сдержала гомерического смеха.

– Серьезно? Нет разницы? Тогда, может, Вы сами переспите с этими ребятами? Если нет гребаной разницы!

– Я бы попробовал, золотко, но у меня нет вагины, невинности и твоего милого личика.

– И совести тоже. – Я всхлипнула. – Вы же знали все. Знали, но не сказали мне. Только когда я приземлилась…

– Хватит, Марьяна. Если передумала, то отмени все.

Я встала у стены, чтобы перевести дыхание и успокоиться. Альберт воспользовался этим, чтобы продолжить меня уговаривать.

– Нет разницы, Марьяна. Это одна ночь. Тебя не обидят. Клиенты надежные, проверенные. Никакого насилия, анала, наркотиков, БДСМ и прочих извращений. Просто секс. О тебе позаботятся, поверь. Эта сделка безопасна на двести процентов.

– Двести, потому что их двое? Снова не сдержала я сарказма.

Альберт не среагировал.

– Ты получишь деньги сразу, мне переведут тоже. Я сообщу, как только сумма поступит. Ну же, девочка. Ты готова рискнуть своей безопасностью и здоровьем родных? Я ведь беспокоюсь о вас, в первую очередь. Генри влез в такую топь, что просто так не выбраться.

– Вы реально в это верите, дядя Алик? – спросила я. – Кто мне даст гарантии, что не понадобятся еще деньги?

– Я, Марьяна. Нам нужно просто откупиться перед банкротством. Остальное за нас сделает государство.

– Допустим. Кто даст гарантии, что со мной не станут делать все эти вещи?.. О которых вы говорили. Анал, БДСМ…

– Все деньги вперед, Марьяна. Как тебе такие гарантии? И сумма возрастает в три раза. Наличными. Если они нарушат хоть одно правило, то не смогут больше получать девочек. Поверь, это хороший повод не злоупотреблять силой и властью.

– Вы их знаете? Кто они?

– Конечно, не знаю, Марьян, но мой приятель сказал, что клиенты надежные и очень добрые. Часто оставляют чаевые. Если будешь ласковой. Ты будешь?

Я не заметила, как ноги меня понесли по терминалу, к выходу. Кажется, меня должны были встретить. Я сразу увидела высокого широкоплечего мужчину в темном костюме. Он подошел ко мне и показал мое фото.

– Добро пожаловать. Машина ждет.

– Марьяна, так ты согласна? – повторил Алик мне в трубку.

– Да.

Я ответила одновременно ему и незнакомцу, отключая телефон.

Мужчина повел меня к парковке и через несколько минут открыл дверь черной машины s-класса. Я села на заднее сидение, где уже находился мужчина. Взгляд сразу отметил грузную фигуру, лысину и неприятное лицо.

– Добрый день, – проговорил он, улыбнувшись слишком сладко. – Рудольф.

Он протянул руку, и мне пришлось пожать ее. Свое имя я не назвала, только сказала:

– Очень приятно.

– Взаимно, дорогая, взаимно. Дима, поехали.

Водитель сел за руль и стал выезжать с парковки. Рудольф нажал кнопку, и ширма спрятала нас от водителя.

– Давай сразу о деле, дорогая. Деньги – в первую очередь.

Я кивнула, по-детски и изо всех сил надеясь, что он просто сутенер, а не один из моих клиентов. Спросить у меня язык не поворачивался.

Рудольф повел носом и отложил вопрос об оплате.

– Выпила? – уточнил он. – Много?

– Шампанское, два бокала,– ответила я, чувствуя себя не лучше, чем на допросе в налоговой.

– Это ладно, но лучше больше не пей. Клиенты платят не за бездыханное тело. Они тоже люди и хотят отклика.

Я закусила губу. Он точно был тот самый знакомый Алика, который все организовал. Мне стало немного спокойнее. На что я надеялась – непонятно. Мои два извращенца вряд ли окажутся мужчинами с обложек глянца. Я заставила себя не думать об этом.

– Дальше, – деловито продолжил Рудольф. – Деньги. Как только въедем в Москву, я переведу часть на счет Альберта, а твоя доля у меня с собой наличными. Все так?

Он назвал суммы, и я подтвердила.

– Хорошо. Мне потом не нужны разборки, что он тебя обманул, а ты хотела больше. У нас все честно. Как ты понимаешь, клиент уже заплатил вперед. Это гарантирует, что ты ведешь себя прилично. Никакого сопротивления, укусов, попыток сбежать и прочего непотребства. Понятно?

– Да, – ответила я тихо, замечая, как елей в голосе Рудольфа меняется на угрозы.

– Также я надеюсь, что ты не наврала о невинности. Не наврала? – он твердо взял меня за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Ответь!

– Я девственница, – прохрипела я, едва слышно от страха и волнения.

Рудольф смотрел на меня долго и противно. Словно пытался мысли читать.

– Ладно. Верю. Вроде похожа на целку. Дергаешься и заикаешься, напилась вот опять. Если обманешь, любовь моя, я тебя из-под земли достану. Понятно?

Я кивнула. Его маленькие глазки обещали мне все круги ада, если такое произойдет. И не только при обмане. Если убегу, если буду сопротивляться – тоже.

– Ладно. Теперь о приятном. – Рудольф хлопнул в ладоши. – Твои любовники. Мы называем их Ал и Эм. Клиенты – мечта. К сожалению, у меня напряженка с целочками, а то бы я положил под них свою лучшую фею. Тебе очень повезло, малышка.

– Да уж, – фыркнула я. – Так повезло, прям в лотерею выиграла.

– Не криви личико, дорогая. С кем ты собиралась трахаться? С бойфрендом? Вряд ли он бы устроил тебе идеальную ночь. У всех первый раз паршивый, а эти двое умеют сделать шоу из дефлорации. Ну да не буду спойлерить, так сказать. Все сама увидишь.

Рудольф противно засмеялся. Шампанское слишком быстро испарялось из моей крови. Мне снова стало противно и страшно.

– Теперь про резинки, – деловито продолжал Рудольф. – Их не будет.

Я уставилась на него во все глаза.

– Как?

– Да, детка. Думаешь, почему они хотят целку? Это гарантия, зеленый свет. Клиенты не болеют. Если попросишь – покажут справки. Я видел, но можешь сама проверить. Чисты оба.

– Оба? – переспросила я, стараясь не начать паниковать. – Вы сказали, что только один… Со мной…

– Один будет тебя трахать, – смело подтвердил сутенер. – Но второй может попросить полизать или потереться об тебя.

У меня сердце подкатило к горлу. Кажется, ещё немного и меня просто вырвет.

– Разве он не будет просто смотреть? Я должна позволить?

– Разумеется. Не бледней, родная. Подумаешь, потрогает тебя. Это всего лишь сутки. Один день за такие бабки. Тебе еще и понравится. Ты хорошенькая, чистенькая. Клиенты таких любят. Обращайся, если захочешь повторить.