Инспектор. Книга первая

Вернувшись в помещение квартиры, Олег еще раз обдумал, готов ли он к поездке. Дворецкий-дрон приведен в автоматический режим, из бассейна вода откачана, ультрафиолетовые трубки будут включаться раз в день. Надев куртку и ботинки, он отошел к выходу с чемоданом, и сел на него. Древняя русская традиция – присесть на дорогу. Олег не был суеверным человеком, но перед каждой инспекцией, уже в течение двадцати лет делал это. Ему казалось это данью уважения предкам, за то, что благодаря им, он живет в таком цивилизованном и развитом мире. Без войн, эпидемий, преступлений. Где жизнь была в большей степени автоматизирована, и человек посвящал свое время науке и творчеству. Где законы существовали, но личная мораль каждого была настолько высока, что их никто не нарушал. Правда, пока это касалось Земли и близлежащих систем. На дальних колониях еще предстояло наладить привычный порядок вещей.

Олег встал с чемодана. Дверь лифта открылась, он вошел в кабину и обернулся. В квартире погас свет, загорелись ультрафиолетовые трубки, очищая помещение от микробов.

«Аэропарковка», – сказал он лифту, и тот поднял под самую крышу восьмидесятиэтажного жилого дома. Двери открылись, Олег вышел на парковку аэролетов. На каждую квартиру этого дома предназначалось по одной летающей машине разного класса. Поскольку Олег был холост, без детей, то у него был «воробей» – юркий аэролет на два места, с небольшим багажником. Он направился к своему летательному аппарату. Проходя мимо массивного «альбатроса» Ивановых – своих соседей снизу, Олег еще раз удивился, как семья из двух взрослых и трех детей уживается вместе на своем этаже. Он слышал, что им был предложен пятиэтажный коттедж под Новороссийском. Причина отказа была проста. Насте, Данилославу и Ксюше очень нравится учиться в своей новгородской школе. Родители решили поступиться собственным комфортом, и семья осталась на своем этаже. Поэтому, пока Ивановы-старшие создают очередную скульптуру для выставки в Париже, автопилот «альбатроса» возил детей на учебу и обратно.

Олег же решил автопилот «воробья» не включать. Ему хотелось немного расслабиться перед командировкой, полетев на вокзал, в Москву, на ручном управлении. После небольшой самодиагностики на неисправности, двигатель аэролета запустился. Машина практически бесшумно воспарила на метр от покрытия, и Олег вывернул на центральную дорожку. «Воробей», набрав скорость, выпорхнул наружу с парковки.

Небо в Великом Новгороде было не сильно оживлено. Через прозрачное окно приятно светило полуденное солнце. Ветер на полукилометровой высоте немного сносил машину, но Олег уже давно привык к этому. Он плавно набирал скорость в сторону Москвы. Пока он успевал на трехчасовой магнитный экспресс Москва – Нью-Йорк. «Воробей» его еще ни разу не подводил.

Глава II. Командировка

10 января 2615 г. 13 часов 48 минут

Москва, Магнитная площадь

Огромный прозрачный трубопровод уходил с Магнитного вокзала далеко в небесный горизонт. Ни одной опоры, кроме двух конечных станций – Москвы и Нью-йорка, у него не было. Когда-то подобная авантюра – соединить два континента одним транспортным путем через Атлантику, казалась безумной. Еще и на магнитной тяге. Но, изобретенный в начале двадцать четвертого века сверхпрочный нанополимер доказал свою незаменимость практически во всех сферах человеческой жизни. Тогда и был построен первый трансконтинентальный магнитный экспресс. Показав свою надежность, и снизив количество полетов на аэролетах над океаном, а тем самым и количество аварий над водой, он стал символом объединения двух континентов. Спустя двадцать лет, появились подобные трубопроводы, объединяющие остальные континенты.

Олег стоял на Магнитной площади, и с чувством легкого мандража перед путешествиями, смотрел на вокзал. Невысокое, но габаритное здание с прозрачными тонированными стенами. Перед главным входом красовался памятник с символикой Трансконтинентальных магнитных дорог – земной шар, с охватывающими все континенты, дугами. Еще одна длинная трубка отходила от Владивостока на пару метров вверх, и заканчивалась Луной. Олегу нравился этот памятник. Он напоминал ему о большой истории открытий и достижений, совершенных в прошлом. Магнитная площадь тоже была частью этой истории. Давным-давно, здесь было целых три вокзала. С открытием личного авиатранспорта, их преобразовали в единую станцию аэролетов. Перед открытием Магнитного экспресса, станцию перестроили в широкую площадь, где сейчас спешили люди на двухчасовой рейс. Олег тоже успевал на него, но решил, что дождется запланированного трехчасового.

Медленным прогулочным шагом, он двигался по площади, залитой зимним солнцем. Без всякой цели, просто шел, и чувствовал эмоциональный фон окружающих людей. В большинстве своем это была взволнованная суета. Возможно, головы прохожих были заняты какими-то серьезными задачами. Несколько человек попались с ощущением влюбленности, и ожиданием скорой встречи. Олег вспомнил свое первое знакомство с Анной, и мысленно пожелал им удачи. Настоящую любовь суждено встретить всем только однажды.

Мимо него прошли центавриане. Шесть представителей. Похоже, какая-то дипломатическая миссия. От всех исходила недовольная сонливость. Возможно, нестыковка по часовым режимам. Значит, они прибыли на Землю недавно. Один из них, самый недовольный, обернулся, и посмотрел своими двумя парами зеленых глаз на Олега. Он почувствовал в голове образ приветствия, и пожелание не соваться к ним в нервную систему. Олег кивнул в ответ. «Телепат-переводчик», – появилась в голове мысль. Центаврианец в ответ кивнул, и группа устремилась в сторону Магнитного вокзала. Олег посмотрел им вслед. Зимние плащи центаврианцев переливались пурпурным цветом без какого-то воздействия солнца, словно двигалась какая-то космическая туманность. «Завораживающее зрелище», – заключил Олег, и посмотрел в небо. Оно было ясным, голубым. По нему пролетали сотни аэролетов на разных высотах. Самый больший поток двигался в сторону центра – Красной площади. Там как всегда проходили фестивали, экскурсии, различные выставки. Олег подумал о своем отце. Тот являлся смотрителем исторической части города. В ведомстве Марка Тихонова была большая территория с достопримечательностями и музеями, за которыми необходимо было следить, и беречь от ловких рук инопланетных туристов.

Посмотрев на руку с кольцом – персональным секретарем, Олег хотел вызвать по личному коду отца, но остановился. Они не общались с августа, когда вернувшийся с инспекции Олег жил в лесах Карелии. Марк навестил его однажды. Пару часов обсуждали дальнейшую, без службы в инспекции, жизнь Олега. Предложение стать помощником столичного смотрителя он отверг. Беседа была спокойной, но Олег чувствовал сдержанное напряжение своего отца. То же самое ощущалось двадцать лет назад, когда перспективный разведчик дальнего космоса Олег Тихонов, вернувшийся с очередной открытой планеты, без всяких объяснений подал рапорт об уходе. Отец – тогда еще начальник Олега, не смог уговорить сына открыть причину отставки. Вместо гнева, Марк излучал такое же сдержанное негодование.

Вздохнув, Олег поднес руку с кольцом к лицу и вызвал личный канал отца. Прошло полминуты, ответа не последовало. Он не стал записывать сообщение, чтобы попусту не волновать своих родителей. Мама обладала большей сдержанностью, чем отец, но Олег всегда чувствовал бурлящий вулкан эмоций внутри нее.

Проверив входящие сообщения, он прочитал письмо от Ани, написанное по-старомодному – от руки. Текст, с красивым почерком, был сфотографирован и отправлен Олегу. Все у нее хорошо, добралась до Тандайва без происшествий, очень много работы в посольстве, и очень ждет его. К тексту прилагалось фото Ани в легком платье, стоящей на фоне посольства Земли. На шее был красиво повязан длинный фиолетовый платок. Улыбка была такой же озорной, как и всегда. Вот только ее голубые глаза смотрели немного иначе в объектив. Что-то среднее между отчаянием и надеждой. Точно таким же взглядом она смотрела на Олега, когда он объявил ей о завершении своей службы инспектором дальних колоний. Он ей уже пять лет подряд обещал, что летит последний раз, но все равно не сдерживал свое слово. «Сейчас сдержу», – сказал он себе.

Было еще одно непрочитанное сообщение от Ганнибала Идо. Оно болталось в архиве еще с декабря. В нем было стандартное поздравление с наступающим Новым годом, и небольшая приписка с просьбой подумать еще раз об отмене ухода из дальней инспекции. Ганнибалу было под сто пятьдесят, но он выглядел моложе своих лет. Как бывший инспектор, он поддерживал свою форму, а в рамках кабинетной работы это было непросто. В общем-то, в силу возраста, Ганнибал начинал готовиться к отставке. По всему Министерству ходили упорные слухи о преемнике. Наиболее подходящими кандидатами, по мнению работников, были Котов, Олег, и, с небольшой натяжкой, Гийом Руа. Все опытные, посвященные в нестандартные вопросы дальних колоний, и на хорошем счету у Ганнибала. Но Олег, приняв решение об уходе, вычеркнул себя из этого короткого списка претендентов на должность руководителя отдела дальней инспекции.

Олег подождал еще минуту. Отец так и не позвонил. Мысленно сославшись на его занятость, Олег еще немного походил по площади. Его чемодан послушно парил невысоко над землей за своим хозяином. Не зная, чем себя еще занять, Олег отправился в привокзальный ресторан. Обычно он был полон народа, но Олег рассчитывал, что с отправлением двухчасового рейса, вокзал, а заодно и ресторан, опустеют на пару тысяч человек.

Приятный женский голос – информаторий вокзала, объявил о старте магнитного экспресса. У основания прозрачного трубопровода что-то зашипело, затем послышалось нагнетание энергии. Резкий хлопок, и капсула с двумя тысячами пассажиров вылетела с вокзала в небо по трубопроводу. Скорость была настолько высокой, что экспресс достигнет конечной остановки менее, чем за двадцать минут. Затем загрузка новыми пассажирами, и столько же времени на возврат капсулы в Москву.

Зайдя в ресторан, Олег нашел свободный одноместный столик. Он отключил автопилот чемодана, и взял его в руки. Дойдя до столика и сев за него, Олег стал выбирать блюдо из меню. Прямо в столе горел экран выбора. Особенностью привокзального ресторана была возможность заказа не только земной еды. Местный кухонный синтезатор мог приготовить блюдо из любой галактики. Но при заказе выводилось предупреждение о вероятности индивидуальной непереносимости отдельных ингридиентов. Олег заказал тандавианскую уху – проверенное блюдо. Из второго был выбран обычный земной стейк со спагетти. Еще он заказал центаврианский кофе. Тогда, на турбазе, он не понял возмущения Германа, и решил лично убедиться во вкусовых качествах напитка. Из стены выехал на стол поднос с заказанным обедом. Пока Олег ел, он думал обо всех людях и гуманоидах, которые путешествуют по мирным и цивилизованным планетам ближнего космоса. Прошло не так уж много времени, даже Ганнибал помнит, когда они объединились вместе с Землей в единую высокоразвитую систему. Отпала надобность в средствах обороны. Враги стали друзьями. И теперь такую идиллию, подобно земной, можно наблюдать и в ближних обитаемых мирах. Другое дело – дальние, еще толком не обжитые системы. Где приходится на себе испытывать местные законы мироздания. Где каждый твой, даже обдуманный, шаг может быть последним. Будучи разведчиком, Олег видел, как гибли его друзья и коллеги, открывая новые миры. Кого-то затягивала черная дыра, кто-то падал замертво от огромной дозы солнечной радиации. Кого-то съедали хищники – представители местной экосистемы. Ну а некоторые просто сходили с ума, по так и не выясненным причинам. Непросто было быть космическим первооткрывателем. Он и сам несколько раз был на волосок от смерти, но обходилось. Шрамом в душе оставались воспоминания, когда не удавалось сохранить жизнь другим.

Закончив обед, Олег пил кофе. Отличий от земных сортов немного. Может излишне островат, но не более. Поэтому слова Германа были отнесены к личным капризам.

Герман. Бывший разведчик, как и Олег, бросивший все эти исследования дальнего космоса, и осевший на Проксиме. Занялся селекцией сельскохозяйственных культур, женился на Золе – прилетевшей к нему на Проксиму с Земли, с самой Киншасы. Судя по последней встрече – счастливы, есть дети. Олег не спрашивал Германа о причине ухода из разведки – это считается неэтичным. У всех свои причины. Но эмоции выдавали в нем смертельную усталость, после которой не восстановиться. Усталость духа.

Часы показывали тридцать пять минут третьего. Олег встал из-за стола, поднос с посудой укатился в стену. Взяв чемодан в руку, он направился из ресторана в зал ожидания экспресса.

Народу уже успело порядочно накопиться, и люди все еще прибывали. Капсула экспресса была рассчитана на две тысячи мест. Она была четырехярусная, поэтому вокзал имел тоже четыре этажа. Очередь еще не сформировалась, но Олег втиснулся в кучку людей, находящихся у самого перехода, на последнем этаже. Он поставил чемодан на пол и стал ждать.

По гулу, доносившемуся из шахты трубопровода, можно было понять, что экспресс приближается. Работал магнитный тормоз, чтобы посадка была мягкой. Олегу хотелось сделать несколько шагов назад, хотя головой он понимал, что процесс приземления безопасен. Сквозь прозрачную крышу вокзала были видны трубопровод, и замедляющая свое движение капсула. Тихое шипение, и она мягко приземлилась внутри вокзала.

Толпа оживилась. Люди стали выстраиваться в очереди. Некоторые, соблюдая нормы вежливости, спорили, кто за кем занимал. Олег встал за молодой девушкой, одетой в форму кадета Московской космической академии. Хлынула ностальгия. Он и сам, когда-то носил эту форму, только старого образца. Хотелось спросить ее о том, как сейчас дела в академии, но Олег почувствовал исходящую подавленность. Девушка о чем-то грустила, и он не стал вмешиваться со своими вопросами, а просто, как бы случайно, дотронулся до ее руки. Буквально секунды хватило, чтобы внести в ее настроение чуть-чуть радости. Она словно очнулась и осмотрела вокзал, потом повернулась к Олегу. Он сделал вид, что ждет, когда двери капсулы откроются. Девушка с легкой улыбкой непонимания повернулась обратно к нему спиной. Теперь от нее веяло бодростью, и Олег этому был рад. Он не любил ощущать вокруг себя грусть и апатию.

Тем временем открылись стенки капсулы с другой стороны от очереди. Выходили пассажиры из Нью-Йорка. Затем двери закрылись. Пять минут внутри капсулы горел ультрафиолет, для обеззараживания, и работала усиленно вентиляция. После этого открылись прозрачные стены со стороны Олега. Люди со всех четырех этажей стали заполнять капсулу. В это время под потолком, большой экран отображал количество вошедших. Когда набралось две тысячи, на переходах опустились турникеты. Оставшиеся на вокзале люди отнеслись к этому спокойно, зная, что через час за ними все равно прибудет новый рейс.

Олегу досталось место через десять человек от края кресел, что в двухтысячной капсуле считалось местом почти у стенки. Он сел в свое кресло, и положил руки на подлокотники. Ремней безопасности в капсуле не предполагалось. Магнитная и гироскопическая системы капсулы создавали необходимый комфорт пассажирам. Стенки сомкнулись, заработал нагнетатель магнитного поля. Олега охватил приятный мандраж, как перед гиперпространственным прыжком. Он почувствовал легкий толчок, однако, вокзала уже не было видно. Теперь на огромной скорости Олег с остальными пассажирами двигался где-то в небе по трансконтинентальному трубопроводу. Они уже были далеко от Москвы, скорее всего, где-то над Витебском. Олег невольно улыбнулся, и посмотрел на сидящую рядом девушку – кадета академии. Та, немного замешкавшись, подумала, что улыбка была адресована ей. Олег получил в ответ такую же улыбку, и немного смутился.

– В первый раз летите в Нью-Йорк? – спросила она.

– Нет, не первый, – ответил Олег. – Но каждый раз испытываю непонятную эйфорию, как от гиперпрыжка.

– А, понимаю, – покивала она. – Я сама учусь на навигатора, но пока практикуемся в полетах внутри нашей Солнечной системы. На следующем курсе обещали управляемый прыжок до Проксимы.

Олег кивнул в ответ. Его взяло любопытство.

– Мне показалось, что вы грустили, недавно на вокзале. Это правда?

– Да. У меня недавно умер дедушка. Он был известный историк. Преподавал в Нью-Йоркском университете археологии. Сейчас лечу к нему на похороны.

– Мои соболезнования. Наверное, хороший был человек.

– Он мне много рассказывал об истории Земли, – сказала девушка. – Очень интересно. Вы, например, знали, что когда-то наша планета оборачивалась вокруг своей оси за двадцать четыре часа, а не за двадцать восемь, как сейчас?

– Что-то слышал, – ответил Олег.

– Дедушка говорил, что Земля стала замедлять свое вращение, по каким-то причинам, и однажды, ученые решили замерить, за сколько часов она оборачивается вокруг своей оси. Оказалось двадцать восемь.

– История – очень нужная наука, – сказал Олег. – Она помогает нам совершать в будущем как можно меньше ошибок.

– Да, согласна с вами, – кивнула она, и задумалась. – Очень странно. Я стояла на вокзале, очень грустила, переживала, что разрыдаюсь на похоронах. Но что-то в один миг изменилось во мне. Словно проснулся оптимизм, стало сразу легко. Я вдруг поняла, что дедушка прожил огромную жизнь, почти двести лет. Он внес большой вклад в науку, и всегда заботился о своей семье. Мне нужно последовать его примеру, и тоже стремиться к совершенствованию мира.

– Я вас понимаю, – согласился Олег, и почему-то подумал о дальних колониях. – Вы правы.

Они еще немного поговорили о системе современного образования в академии, где училась девушка. К этому моменту капсула уже неслась по трубопроводу над Атлантическим океаном. Где-то здесь была высшая точка той траектории, по которой они двигались. Далее, капсула начнет снижаться по дуге в сторону Нью-Йорка.

Атлантический океан блестел водной гладью. Своим зрением Олег уловил несколько платформ на поверхности. Это были планктоновые фермы для кормежки китов. Океанологи отслеживали рост популяции гренландского вида. Он считался вымершим, в двадцать третьем веке. Такие фермы были установлены на всем пути их миграции до самой Гренландии. Олег подумал о том, насколько хорошо киты уживаются с другими возрожденными видами, живущими в океане. Он предположил, что все хорошо, раз программу по возвращению вымерших видов не прекратили. Тем более, что большинство из них все равно будет отправлено на уже пригодные для жизни планеты.

Капсула начинала снижение. Солнечный свет понемногу затухал, освобождая место заснеженной ночи. Внизу ярко горели огни городов Ньюфаундленда. Чуть вдалеке тускло сверкала Гренландия. Олег мысленно помахал ей рукой, в надежде скоро там побывать. Если, конечно, останется время после профосмотра и брифинга в Монреале.

Чувствовалось, как механизмы капсулы гасили инерцию. Они приближались к Нью-Йорку. Город светился всевозможными огнями. По местному времени уже был первый час ночи. Олег подумал, что останется в гостинице, и только с утра вылетит в Монреаль.

Капсула приближалась к Пенсильванскому вокзалу – конечной остановке. От снижения, несмотря на гироскопическую систему, все равно немного закладывало в ушах. Капсулу легко тряхнуло, и пассажиры оказались внутри Пенсильванского вокзала. Прозрачные стенки капсулы открылись, и все стали выходить со своих мест к выходу. Олег посмотрел на противоположную сторону. Там уже выстроилась очередь из новых пассажиров, готовых отправиться в Москву. Мысленно, он пожелал им удачи.

Попрощавшись с девушкой из космической академии. Олег направился к выходу. Он заметил, что ее встречали родственники, одетые в черное. «… ужасно, поэтому давайте будем сильными, чтобы это пережить», – донесся ее голос. Олег легко улыбнулся.

Выйдя наружу, он встретил оживленную ночную жизнь, ничуть не испорченную обильным снегопадом. Повсюду еще горели новогодние огни, летали аэромобили с шумными компаниями внутри. С огромных экранов на зданиях крутили какой-то старый новогодний фильм. В ближайшие дни, конечно, все преобразится в обычную деловую среду, но пока город гулял от души. Олег немного этому порадовался. В Москве по его прилету из Новгорода, уже царила обычная рабочая суета.

Он подошел к стоянке аэромобилей. Брать аэролет Олег посчитал лишним в такой снегопад. Экран с информацией показал Олегу наиболее подходящий и не забронированный вариант. Это был двухместный компактный «тандер». Он стоял и ждал своего временного хозяина на другом конце парковки. По пути к аэромобилю Олег увидел черный «харон» Такую модель обычно используют для похоронных процессий. Сразу стало ясно, кого ждет эта модель. С некоторой грустью Олег добрался до «тандера», уселся поудобнее, и включил двигатель. Машина воспарила в полуметре от земли. Олег немного поколебался, и все-таки включил автопилот. Сейчас он уже был не в настроении вести на ручном управлении. На экране навигатора, он выбрал гостиницу. Выбрал ту, в которой чаще всего останавливались пилоты космических кораблей. «Тандер» аккуратно тронулся к выезду из стоянки.

Он прибыл в гостиницу через пятнадцать минут. Интерьер вестибюля сохранил черты стиля ар-деко, но с добавлением современных тенденций. Олегу это показалось излишне вычурным, но красивым. Дрон – портье указал свободный одноместный номер на двадцатом этаже. Олег усмехнулся небольшой высоте своего места для ночевки. Здания в Нью-йорке были настолько высоки, что чем выше к небу, тем комфортабельнее был номер. Иногда это был единственный шанс увидеть небо среди плотной застройки. Но Олега это не смутило. Он знал, что окно можно было использовать как экран для трансляции внутрь помещения любых пейзажей.

Он поднялся на свой этаж. В коридоре стояла пара, возможно, пилотов, с новогодней мишурой на шее ожесточенно спорили о преимуществах новых моделей двигателя для гиперпрыжка. Один из них был гуманоидом, и, похоже, в силу языковых особенностей не до конца понимал, что говорит ему собеседник. Они оба посмотрели на Олега. Он почувствовал смесь любопытства и недоверия. Поздравив их с Новым наступившим годом, он двинулся до конца коридора, в свой номер.

Дверь с легким шипением отодвинулась в сторону, свет автоматически включился. Олег подошел к кухонному синтезатору, и заказал пару бутербродов с мясом индейки, китайский чай, и яблоко. Пока синтезатор работал, Олег снял одежду, сходил в душ, и немного поплавал в бассейне. Одевшись в халат, он отправился на кухню.

Во время ужина, он включил проектор в кольце. Там на него с фотографии весело смотрела Аня. Олег хотел отправить ей видеосообщение, но остановился. Сейчас его охватывало слегка забытое чувство. Постепенно он снова начинал ассоциировать себя со своей работой, несмотря на полугодичный перерыв. Он, конечно, читал все отчеты, что присылали ему из Министерства межпланетных сообщений, но этого было недостаточно. И вот он, в предвкушении активной деятельности, начинал разрываться между работой и, тем, что можно было назвать личной жизнью. Олег выключил проектор в кольце, посчитав, что записанное им сообщение будет неискренним, а Анна была очень наблюдательной в этом плане. Поэтому закончив свой ужин, Олег немного посмотрел в окно на падающий снег, и лег спать.

***

11 января 2615 г. 11 часов 12 минут

Монреаль, Министерство межпланетных сообщений

Отдел дальней инспекции

Тихонов Олег Маркович, 55 лет

Суреш Чаттерджи 98 лет

– Ну что, Олег Маркович, – на смуглом лице штатного врача министерства появилась улыбка. – Могу вас поздравить. У вас, по результатам физического теста и теста на реакцию, все в полном порядке. Я бы даже сказал слишком в порядке. Ваши показатели превысили даже прошлогоднюю проверку.

– Стараюсь, доктор, – кивнул Олег, сидя на кушетке.

От Суреша исходила сдержанность. Похоже, что он что-то недоговаривает.

– Доктор. Я готов к командировке? – спросил Олег.

– Повторюсь, физически вы готовы, – немного подумав, ответил Суреш. – Но ментальные тесты показали некоторые отклонения.

– Какие именно?– нахмурился Олег.

– Давайте покажу.

Доктор включил экран с диаграммой ментальной активности. Из общей неровной, но прямой линии, выделялись с интервалом три зубца.

– Видите, – сказал Суреш. – Это ваша ментальная реакция, на демонстрацию, скажем, не совсем приятных человеку образов. То есть то, с чем вы можете столкнуться в командировке.

– И что?

– В прошлом году, эти зубцы были намного меньше, причем в тех же местах. Я посчитал это невысокой погрешностью, и допустил вас до инспекции. Однако по возвращению, и повторной ментальной проверке зубцы выросли.

Олег вспомнил все кадры с разрозненными и нелогичными образами, мелькавшими на большой скорости во время ментальной проверки. Но никак не мог определить, какие из них конкретно вызывали отклонение в диаграмме.