Другая миссис

Уилл внимательно рассмотрел нож и признал в нем свой собственный. Попытался смягчить ситуацию: мол, это распространенный набор ножей, держу пари, у многих есть такой же. Но когда он узнал нож, все заметили на его лице изумление и ужас.

И тогда Отто расплакался.

– Что ты собирался сделать? – мягко спросил его Уилл, кладя ладонь на плечо сына и поглаживая его. – Дружище, ты ведь не такой. Ты не совершишь такую глупость.

И они оба разрыдались. Только я не проронила ни слезинки.

И Отто признался нам, не вдаваясь в подробности (причем иногда его было трудно расслышать сквозь судорожные рыдания), что прошлой весной стал мишенью для издевательств других подростков. Он думал, что со временем это пройдет, но, после возвращения в школу в августе, все стало только хуже.

По его словам, несколько популярных парней утверждали, что он пялился на одноклассника. Слухи быстро разнеслись по школе, и вскоре Отто каждый день называли гомосеком, фейри[15] и педиком.

– Тупой педик, – ржали они. – Сдохни, пидор.

Отто не смолкал, перечисляя используемые его одноклассниками эпитеты. Только когда он сделал паузу, чтобы перевести дух, директор спросил, кто именно так его обзывал. И есть ли свидетели, или все это только его слова.

Стало ясно: ему не поверили. Отто продолжил. Он поведал, что ему угрожали и издевались не только на словах, но и на деле. Загоняли в угол в душевой, запихивали в шкафчики в раздевалке. Измывались виртуально: фотографировали, уродовали снимки в «Фотошопе» и распространяли в школе.

Когда я услышала все это, мое сердце разбилось, а в груди поднялся праведный гнев. Мне хотелось найти задиравших Отто мальчишек и свернуть им шеи. Давление подскочило. В голове и в груди запульсировало. Я оперлась на спинку стула, чтобы не упасть.

– Что вы собираетесь делать с этими мальчишками? – потребовала я. – Вы ведь накажете их, верно? Это не должно сойти им с рук.

– Если Отто сообщит имена виновников, я с ними побеседую, – бесстрастно ответил директор.

На лице Отто проступил испуг. Было ясно: он никогда не сообщит их имена, потому что тогда его жизнь станет еще невыносимее.

– Почему ты ничего не сказал нам? – спросил Уилл, опускаясь на корточки рядом с сыном, чтобы заглянуть ему в глаза.

Отто посмотрел на него и замотал головой:

– Пап, я не гей.

Как будто это имело значение.

– Я не гей, – повторил сын, теряя остатки самообладания.

Но муж спрашивал о другом.

– Почему ты не сказал нам, что над тобой издеваются? – уточнил Уилл. Отто ответил, что говорил. Говорил мне.

В этот момент мое сердце ухнуло так низко, что чуть не выскользнуло из тела. В Чикаго тогда случился всплеск насилия. В отделение неотложной помощи поступало огромное количество окровавленных пациентов с огнестрельными ранениями. Моя повседневная работа стала напоминать работу врачей из телесериалов, а не лечение заурядного жара и переломов костей. Вдобавок ко всему у нас не хватало персонала. В те дни мои двенадцатичасовые смены больше напоминали пятнадцатичасовые. Во время этого непрерывного марафона я едва успевала опорожнить мочевой пузырь или поесть. Домой возвращалась словно в тумане – с усталостью и недосыпом. Я забывала всякие мелочи вроде чистки зубов или покупки молока по пути с работы.

Отто жаловался, что его задирают, а я не обратила внимания? Или вообще не расслышала?

Уилл оглянулся на меня, спрашивая недоверчивым взглядом, знала ли я. Я пожала плечами и замотала головой, создавая впечатление, что Отто мне ничего не говорил. Говорил он на самом деле или нет – трудно сказать. Уверенности у меня не было.

– С чего ты взял, что пронести в школу нож – хорошая идея? – обратился Уилл к сыну. Я попыталась представить, какой логикой руководствовался Отто, решив утром взять с собой нож.

Его ждут серьезные последствия или дело ограничится выговором? Найду ли я в себе силы снова отправить его в школу, когда все закончится?

– Что ты собирался с ним делать, дружище? – спросил Уилл, имея в виду нож. Я напряглась, не уверенная, хочу ли знать ответ.

Отто бросил взгляд через плечо и прошептал охрипшим от слез голосом:

– Это мамина идея.

Я побледнела как мел от нелепости этого заявления. Какая наглая ложь!

– Это была мамина идея взять в школу нож. Чтобы напугать их, – врал сын, уставившись в пол, под пристальными взглядами Уилла, полицейского и меня. – Это она сунула его мне в рюкзак.

Я ахнула. Теперь ясно, откуда взялась эта ложь: я всегда собирала ему рюкзак. Мы с Отто очень похожи. Он всегда был и остается маменькиным сынком. Он думал, что я защищу его от последствий: если возьму вину на себя, ему ничего не будет. Однако он не подумал, как это отразится на моей репутации, на моей карьере, на мне самой.

Я очень переживала за Отто. Но теперь разозлилась.

До этого момента я и не подозревала, что его унижают в школе. И в жизни не посоветовала бы взять с собой нож – нож! – попугать других школьников, не говоря о том, чтобы самой сунуть его в рюкзак.

Почему Отто решил, что кто-то поверит в явную ложь?

– Отто, это просто нелепо, – выдохнула я. Взгляды всех присутствующих тут же переключились на меня. – Как ты можешь так говорить?

Мои глаза тоже начали наливаться слезами. Я ткнула пальцем ему в грудь и прошептала:

– Это сделал ты, Отто. Ты.

Он дернулся на стуле, словно ему отвесили пощечину, повернулся ко мне спиной и снова разрыдался.

Вскоре мы отвезли сына домой. Нам сообщили, что в ближайшее время состоится слушание насчет исключения, на котором решится, позволят ли ему вернуться в школу. Мы не стали ждать результатов. Я никогда не нашла бы в себе силы снова отправить его туда.

Позже – ночью, наедине – Уилл спросил меня:

– Тебе не кажется, что ты была с ним слишком сурова?

Вот оно. Первая трещина в нашем браке.

Раньше между нами не возникало никаких размолвок. Мы были словно пара бриллиантов, способных выдержать любые тяготы семейной жизни, не дав трещины.

Я жалела, что в кабинете директора все обернулось именно так. И чувствовала себя ужасно от осознания, что Отто долго терпел издевательства, а мы ничего не знали. Горевала, что дело дошло до решения. Что взять нож в школу оказалось единственным оставшимся выходом. И злилась, что сын попытался свалить вину на меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Кондоминиум. – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Оловянное покрытие для потолков, распространение которого наблюдалось с начала XIX в., было ответом американцев среднего класса на декоративные потолки из гипса в Европе. В наше время считается винтажным элементом интерьера.

3

Заболевание, мышечно-скелетная хроническая боль.

4

Соответствует доценту в странах Европы.

5

В США оценки обозначаются буквами. А соответствует нашей «5», B – «4», С и D – это «3».

6

Один фут = 30,48 см.

7

Парамедик – специалист с медицинским образованием, работающий в службе скорой медицинской помощи, аварийно-спасательных или военных подразделениях.

8

Трикси – жаргонное прозвище молодых горожанок, обычно одиноких, стремящихся к социальному успеху и браку.

9

Мужской аналог трикси, альфа-самец.

10

Декоративные часы 1926 года, украшенные статуей Отца-Время.

11

Сморы – традиционный американский десерт.

12

Игрушка-головоломка с отверстиями разной формы, в которые дети вставляют фигурки.

13

Марка детской обуви.

14

Персонаж из англосаксонского и скандинавского фольклора.

15

Уничижительное прозвище для женственных мужчин.