История жизни советского инженера от Сталина до Путина. Книга 1

В праздники 1 мая, 7 ноября основным развлечением моим и ребят с нашего двора было пристроиться в колонны демонстрантов и попытаться дойти до Красной площади. Мой личный рекорд был Дзержинская площадь. Милиция была настроена доброжелательно, но решительно. Из колонны «чужих» выгоняли, но свободы не лишали, отправляли домой.

Ребята с нашего двора. Я в центре во втором ряду

Конечно, во дворе не было все так идеально. Были и жесткие драки и между собой, и с ребятами из соседних дворов. Играли в такие игры, как «пристеночка» и «расшибаловка» на деньги, конечно, на небольшие, на медные. Пробовали курить, не обошлось и от попыток дегустировать водку. У меня курение и водка вызвали отвращение, и я больше к этому тяги не испытывал.

Жили во дворе и настоящие бандиты, которые пытались привлечь ребят к своему «мастерству». Но меня от этой напасти и от простого приставания старших ребят с вымогательством денег или требованием из дома им «подарить» какие-то предметы спасали голуби.

Владелец голубятни во дворе пользовался авторитетом, у него был свою круг общения – владельцы окрестных голубятен, которые по выходным собирались в нашем дворе. Здесь было несколько деревянных столов со скамейками, на которых местные жители играли в домино, карты. Один из таких столов обычно по воскресеньям занимала компания владельцев голубятен. Там были и люди в возрасте, лет под 50, так называемые заводчики. Они разводили определенные элитные породы голубей, участвовали в выставках и, конечно, хорошо зарабатывали на их продаже. Накрывали стол, стояли бутылки водки, пива, резали закуску и обсуждали свои проблемы. Я в это время, как обычно, находился во дворе и играл с ребятами в разные игры. И вот однажды Николай подзывает меня к их столу, представляет собравшимся как своего помощника по голубятне и рассказывает о моих успехах в этом деле. Тогда один из сидящих за столом говорит: «Так это ты вчера, оказывается, поймал моего молодого крестового монаха. Больше так не делай!» Раздался общий смех. Николай предлагает мне перекусить и дальше продолжать играть с ребятами. Понятно, что это было на виду всего двора и авторитета среди ребят только добавляло. И Николай, похоже, дал команду по двору меня не трогать в широком понимании этого слова.

Весной 1953 года я заболел корью. В памяти на всю жизнь остался эпизод, когда я принимаю красный стрептоцид, горит в комнате красная лампа, а над моей головой из «черной тарелки» Левитан читает сообщение о состоянии здоровья товарища Сталина. Если мне не изменяет память, то такие сообщения звучали по радио около трех дней. Сейчас по-другому описывают временной интервал ухода И. В. Сталина в мир иной…

С огромной теплотой я вспоминаю празднования Нового года в то время. Конечно, мы в доме ставили натуральную елку. Потолки у нас были высокие и позволяли установить елку высотой до трех метров. Кроме очень красивых старинных игрушек, на нее всегда вешали шоколадные конфеты, мандарины, которые появлялись в продаже только под Новый год. К празднику бабушка Евдокия Герасимовна обязательно пекла торт «Наполеон» огромного размера. Новый год праздновали большой компанией. Обязательно были соседи, из соседнего дома приходила семья брата бабушки Николая Герасимовича, приезжал сводный брат отца Михаил Душин, были офицеры, друзья отца по военной службе. Было очень весело, обязательно пели песни, многие гости хорошо играли на гитаре. Ну а мне, конечно, было приятно получать многочисленные подарки.

Я с отцом в 1953 году

Где-то в пятом классе я увлекся радиотехникой. Самостоятельно собрал детекторный приемник, в наушниках которого услышал о запуске первого спутника Земли. По жизни получилось прямо как в песне Марка Фрадкина: «Мы гоняли вчера голубей, завтра спутников пустим в полет». До спутника было еще далеко, но осваивать и конструировать ламповые радиоприемники я уже начал. Одновременно увлекся шахматами. Первое обучение провел отец. Потом стал ходить в шахматную секцию во Дворец пионеров. Участвовал в турнирах. В 1957 году у нас в семье появился телевизор КВН. Это было, несомненно, революционное событие для меня в части восприятия мира во всех его составляющих. Днем, пока не пришли родители с работы, я сидел у линзы, наполненной водой, которая позволяла увеличивать изображение на экране телевизора, и узнавал для себя много нового.

Начиная с 1952 года мы начали регулярно на лето снимать дачу. Было выбрано место сравнительно недалеко от Москвы – в Бутово, в деревне Поляны. Это сейчас там вся природа уничтожена, на бывших сельскохозяйственных полях, где выращивались пшеница и рожь, стоят бетонные коробки, а вместо деревни Поляны широкая асфальтированная магистраль с прежним названием улица Поляны.

А в те годы все было по-другому. Природа была замечательная, в лесах было много грибов, особенно белых, кругом были чистейшие пруды, в которых биологическая жизнь «била ключом». Разные рыбы, многочисленные другие водные обитатели, пиявки, тритоны, земноводные. Земля обрабатывалась, в полях голосили жаворонки. Леса патрулировались конными лесниками, и мы, ребята, даже ветку орешника на удилище боялись срезать. Лес был разбит на квадраты, обозначенные просеками, регулярно убирались засохшие деревья, собирался и сушняк, валежник. Это обеспечивало надежную защиту леса от пожаров.

Переезд на дачу в 1953 году. Справа бабушка Евдокия Герасимовна

На даче была своя компания ребят, мы много купались, основным транспортом были велосипеды, на которых мы совершали дальние, длительные велопоходы. Здесь уже играли не в «пристеночку», а в карты, но на деньги редко. По вечерам, с переходом в ночь, устраивали танцы. В первые годы использовали патефон, а потом появились допотопные проигрыватели. Подключали их к сети очень своеобразно. Просто закидывали на проходящие между столбами оголенные провода свои два провода на ноль и фазу, и танцы начинались.

Отец соорудил рядом с домом, где мы жили летом, стол для настольного тенниса, оборудовал площадку для городков, сделали самодельные городки, и деревенские ребята потянулись к нашему дому, было весело, все играли с утра до вечера очень азартно.

Очень интересный эпизод, как я научился плавать. Обычно все взрослые и дети из окрестных поселков и деревень купались в большом пруду с условным названием «радио», поскольку он был расположен рядом с антеннами какой-то радиостанции, вблизи путей курской железной дороги. Я плавать не умел, и родители надевали на меня надувной круг, и я в нем смело плавал, даже на другой берег. И вот один раз я плаваю, родители на что-то отвлеклись, а я сделал на глубине неловкое движение, потянулся за каким-то предметом в воде и перевернулся, как рыбацкий поплавок. Ноги вверху, на них съехал круг, а голова внизу под водой. Рядом никого, кто мог бы помочь. Какими-то усилиями, уже захлебываясь, мне удалось освободить ноги, круг отлетел далеко от меня, и я неожиданно для себя сам поплыл к берегу. Вот так и научился плавать.

В 1946 году отец успешно сдал экзамены в Артиллеристскую академию им. Дзержинского. Время его учебы в академии мне запомнилось участием отца в парадах на Красной площади. Я очень гордился его красивой военной формой и, конечно, военным кортиком, который я держал в руках и показывал друзьям в окно. После учебы в академии отец служил в Главном артиллеристом управлении и занимался новым для того времени направлением – космической военной техникой. В 1958 году в Министерстве обороны было принято решение улучшить квартирные условия отца и его семьи, нам были выделены две комнаты, тоже в коммунальной квартире, но в самом центре Москвы и уже с центральным отоплением (прощай, любимая печка).

Отец в годы учебы в академии

Закончился мой период детства с его голубями, дружной дворовой компанией, просторным зеленым двором, с его кузнечиками, бабочками, жуками и пением птиц. Впереди были каменные джунгли со своими законами.

Новое место жительства нашей семьи находилось на улице 25 октября (сейчас Никольская улица). Дом был трехэтажный, кирпичный, старой постройки и находился прямо за остатками так называемой китайской стены, которая когда-то полностью окружала старый Белый город Москвы. Окна наших комнат на втором этаже выходили прямо на площадь Свердлова. Справа – гостиница «Метрополь», слева – гостиница «Москва», а прямо перед окнами – сквер и дальше Большой театр во всей своей красе. Контраст с прежним местом жительства был поразительным.

В квартире проживали еще три семьи. Горячей воды не было. Но была ванная с газовой колонкой. Для нашей семьи это было в новинку. По старому месту жительства мы привыкли к еженедельным походам в общественную баню. Был и небольшой двор, втиснутый между трех сильно заселенных домов. С четвертой стороны двора был проход с улицы 25 октября на площадь Свердлова. Он и сейчас существует, только дома теперь без жителей, заняты офисами, организациями, магазинами. Во дворе была своя компания ребят, играли в мини-футбол с риском выбить стекла на первых этажах, стоял стол для настольного тенниса. Мне предстояло найти свое место в этой компании.

Какое-то время мы жили на два дома, мне надо было закончить шестой класс по старому месту жительства и определиться, в какой школе я буду учиться дальше. В центр мы переехали окончательно в 1959 году, при этом все вместе: отец, мать, моя сестра Оксана, родившаяся в 1957 году, и родители мамы. Комнаты на Новоселенской улице остались за бабушкой, и там временно проживали товарищи по военной службе отца, не имевшие жилплощади в Москве.

Мой дом за моей спиной. Окна квартиры моей семьи крайние слева на втором этаже. Снимок 2021 года

Сестра Оксана в 1959 году

Необходимо отметить разный социальный, да и материальный уровень большинства москвичей, проживавших на нашем старом месте жительства и в центре столицы. Ждановский район был насыщен промышленными предприятиями, и там проживал в основном рабочий класс и служащие среднего звена управленцев. Соответственно и в школах района учились их дети, и уровень преподавания был ориентирован на соответствующую категорию трудящихся.

В центре Москвы среди жителей преобладали государственные служащие высшего ранга, министры, их заместители, высший командный состав армии, известные артисты, и, соответственно, их дети и внуки учились в немногочисленных школах в центре города (спецшкол тогда еще не было). Там требования к учителям были высокие и соответственно выше уровень преподавания.

Я как кошмарный сон вспоминаю свою учебу в новой для меня школе в первые три года. Школа имела номер 170 (в 2015 году ей исполнилось 80 лет со дня основания), находилась на Пушкинской улице, на правой стороне от центра, ближе к кинотеатру «Россия», во дворе, сразу за современными зданиями Совета Федерации России. Полное ее название было очень информативное: «Средняя общеобразовательная трудовая политехническая школа с производственным обучением Свердловского района г. Москвы».

В школе учились внук Н. С. Хрущева, дети А. И. Аджубея и много других представителей известных в стране по тому времени фамилий. Успеваемость у меня сразу упала до троек, практически по всем предметам, а по литературе, русскому языку, английскому просто была катастрофа. Как мне говорили одноклассники, ты и говоришь не по-нашему, откуда ты такой взялся. На социальной лестнице я оказался на самом дне. Во время уроков над моими ответами смеялись, а на переменках тоже было не сладко. Пришлось экстренно покупать книги по борьбе самбо и учиться сразу на практике, и не без успеха.

Родители в 1959 году

Во дворе ситуация складывалась не так критично. Я к тому времени неплохо играл и в настольный теннис, и футбол, это сразу было оценено, и через месяц я был уже своим в дворовой компании. Здесь хоть и тоже были генеральские дети, но на речь и манеры внимания не обращали.

Надо было исправлять ситуацию и, конечно, в первую очередь в учебе. Заниматься со мной в семье было некому. Отец был уже подполковником и постоянно находился в разъездах по полигонам и военным заводам. Мама с целью получения более интересной работы и, конечно, зарплаты сразу после переезда пошла работать по специальности техником-конструктором в авиационное КБ Яковлева на Соколе. Бабушка все время уделяла маленькой сестре.

Но материальное положение семьи улучшилось (у нас даже появился холодильник), и было принято решение найти мне учителя по литературе и русскому языку. Такой учитель был кем-то рекомендован, и я приступил к занятиям. Ездить пришлось далеко, в самый конец проспекта Мира у ВДНХ. Занимался три раза в неделю почти два года.

Учителем оказалась женщина с большим педагогическим стажем, пенсионер. Я с огромной благодарностью вспоминаю мои с ней занятия. К сожалению, время стерло в моей памяти ее имя и отчество. Кроме достаточно стандартных занятий по повышению грамотности, много времени уделялось методике осмысливания прочитанных произведений, как классических, так и современных. Тогда в моде (и заслуженно) был журнал «Юность». Практически все произведения, печатавшиеся там, мы досконально разбирали. После этого я писал по ним сочинения. Меня научили перед тем, как писать, обязательно составлять план сочинения.

Бабушка Евдокия Герасимовна с сестрой Оксаной

В это время я начал много читать, интерес к книгам у меня разбудил преподаватель. Результат стал появляться уже в конце седьмого класса. А в девятом классе у меня была уже твердая четверка и по литературе, и по русскому языку. С остальными предметами я справился сам, кроме английского языка. Закончил восьмой класс с двойкой по этому предмету. Пришлось все лето заниматься с еще одним репетитором, и осенью я сдал переэкзаменовку и был переведен в девятый класс. Больше серьезных проблем с учебой до окончания школы у меня не возникало.

Постепенно я справился и с моими проблемами социального положения в классе. Этому способствовало и появление в нашем девятом классе парня с нашего двора Валеры Быстрицкого. Мне теперь было с кем и ходить в школу, и общаться на переменах. Со временем мы стали друзьями, дружим и сейчас.

Выручили меня опять и хорошая игра в футбол на школьном дворе, и победы в школьном турнире шахматистов. Да и манеры общения, и содержание разговоров одноклассников я достаточно быстро освоил, и процесс пошел. Последнюю точку в выравнивании статуса поставила моя любовь к радиотехнике. У меня дома уже был самодельный музыкальный центр с приемником. А простые неисправности телевизора и приемника дома я устранял самостоятельно. В школе был радиоузел, он был в запущенном состоянии, никто им не занимался. Мне удалось оживить его, и теперь на школьных вечерах звучала музыка, а по школе можно было давать объявления и другую информацию. За «активное участие в работе школьного радиоузла» 23 июня 1962 года директор школы в письменном виде на красивом бланке объявил мне благодарность. Это была моя первая официальная награда. В десятом классе я уже был «свой» в классе и школе, появились новые друзья, начались и внешкольные встречи, вечеринки, туристические походы.

Жизнь в центре города давала одно существенное преимущество – это близкое расположение знаменитых театров, музеев, да и Кремль со всеми своими историческими местами был рядом, и я с друзьями там просто гулял довольно часто. Александровский сад был местом и катаний с гор на санках, лыжах, и местом первых юношеских свиданий. В театры мы с друзьями часто ходили по бесплатным приглашениям, которые доставали дети родителей-актеров, учившихся в нашей школе.

Валерий Быстрицкий с моей женой в 1995 году

Из музеев я регулярно посещал Политехнический и Исторический. В здании первого была замечательная детская библиотека. В огромных залах с арочными высокими потолками стояла священная тишина. Я в основном пользовался читальным залом и проводил там много часов после школы. Увлекся чтением фантастики, особенно связанной с космическими путешествиями. Стал для себя на бумаге проектировать космические корабли и особенно скафандры, придумывая к ним разные приспособления для перемещения и жизнедеятельности. Конечно, на это увлечение повлиял в первую очередь первый космический полет Ю. А. Гагарина. Никогда не забуду, как нас в школе срочно собрали на торжественную линейку и объявили о первом полете советского человека в космос. Какую бурю эмоций у всех без исключения учеников школы вызвала эта фантастическая новость!

Не было проблем и с посещением кинотеатров. В комплексе зданий «Метрополя» был трехзальный кинотеатр, где шли все современные на то время советские фильмы. Визиты мои с друзьями туда были регулярными, иногда и вместо школьных уроков.

Не могу не вспомнить и поездку с классом на каникулы в Ленинград. До этого я из Москвы выезжал только два раза: до школы в Харьков на полгода, куда отец был направлен для прохождения службы после окончания академии, и на родину отца в деревню в летние каникулы в пятом классе, где жила мама отца, бабушка Олимпиада. Она была второй раз замужем, и там в деревне Новоселовское жил и ее муж, и сводный брат отца Михаил Душин.

Ленинград произвел на меня ошеломляющее впечатление. Была зима, знаменитые фонтаны в Петродворце не работали, но красота дворцов, соборов, да и самого города в целом на белом фоне была еще ярче, выразительнее. Удалось побывать во многих музеях. Особенно поразила меня Кунсткамера и Петропавловская крепость. После этой поездки в одиннадцатом классе мы стали еще более сплоченными, дружными, появились первые симпатизирующие друг другу пары, некоторые из которых почти сразу после окончания школы стали семьями. Можно еще отметить, что наши два одиннадцатых класса после окончания школы регулярно раз в году в последнее воскресенье февраля собираются вместе. По состоянию на 2019 год всего несколько раз по объективным обстоятельствам встреч не было.

В Новоселовском. На заднем плане слева бабушка Олимпиада, справа сводный брат отца Михаил Душин

В Ленинграде класс жил в школе в порядке обмена визитами. Питались мы в обычных столовых города. В 1961 году ассортимент в столовых был скромным, да и финансовые ресурсы были у нас лимитированы, а молодому организму есть хочется. Тогда в столовых потребление хлеба было не ограничено, он был бесплатным. На всех столах стояли тарелки с нарезанными кусками хлеба, соль, горчица. И мы с огромным удовольствием увеличивали свой рацион питания, намазывая горчицу на хлеб.

Встреча одноклассников в 2005 году. Я второй слева. Рядом со мной слева мой сосед по парте Евгений Аркуша, глава Российского топливного союза

В десятом и одиннадцатом классах у нас была производственная практика на Центральном телеграфе. Вначале нас долго учили устройству и ремонту телеграфных аппаратов. Параллельно мы осваивали азбуку Морзе с работой на ключе и работу на клавиатуре телеграфного аппарата на скорость и вслепую. Впервые познакомились с перфолентой и ее кодировкой.

На Дворцовой площади с друзьями-одноклассниками. Слева направо: Г. Ламм, В. Быстрийкий, я, И. Колисниченко

В праздники нас бросали на усиление работников телеграфа по приему телеграмм по телефону. Выглядело это так. Сидишь в наушниках, на шее микрофон, руки должны быть свободными для набирания на клавиатуре телеграфного аппарата текста телеграммы, который абонент сообщает по телефону. Это была ответственная работа, не всем из нашего класса удалось наладить диалог в прямом эфире с желающими отправить телеграмму. Я остался в числе избранных и даже получил небольшую премию за работу без жалоб.

В одиннадцатом классе нас стали ставить в смены по аварийному ремонту телеграфных аппаратов. И сейчас помню большой зал, огромное число женщин-телеграфистов на телеграфных аппаратах передают и принимают телеграммы по всему СССР. Телеграммы разные, в том числе на красных бланках, правительственные. И над каждым аппаратом две лампочки, зеленая и красная. Обычно горит зеленая. И вдруг загорается красная. Телеграфный аппарат сломался. Надо срочно к нему бежать и ремонтировать. Находишься под прессом срочности и барышни-телеграфистки, которая комментирует все твои действия, да и подгоняет совсем не ласковыми словами. В общем, получилась неплохая школа жизни. Результат производственной практики – присвоение четвертого разряда монтера связи. Сказался опыт самостоятельного освоения радиотехнических премудростей, да и «руки оказались на месте». Можно было уже дальше не учиться и начинать работать. Многие из класса так и поступили в последующем, кто не поступил в институт, пошли работать на Центральный телеграф, а потом получали высшее образование в институте связи на вечернем факультете.

Не могу не вспомнить и еще один эпизод, связанный со школой и событиями в стране. Уже в выпускном одиннадцатом классе в 1963 году у нас был неожиданно прерван урок, пришел директор и стал объяснять, что дети за родителей не отвечают и не надо их обвинять за ошибки, допущенные не ими. Оказалось, что утром было объявлено о решении Пленума ЦК КПСС об отстранении Н. С. Хрущева от власти, и в нашей школе некоторые учащиеся тоже решили провести аналогичный процесс. Проще говоря, немного побили младшее поколение Н. С. Хрущева и его родственников. Нас попросили этого не делать.

В 1963 году я закончил школу, и встал вопрос о поступлении в институт. Другие варианты родители не рассматривали (сын должен получить высшее образование). В аттестате у меня была всего одна пятерка по физике, были и тройки. С учетом моей любви к радиотехнике и к физике вообще вуз должен быть, понятно, техническим. Отец последнее время был в командировках в Ижевске. Там завод осваивал производство новой космической электромеханической аппаратуры, и он участвовал в ее испытаниях и приемке. В городе был Механический институт, который готовил необходимых специалистов, в том числе и в области электроники. Вот его отец и выбрал для моего поступления. Логика его была понятна: твоих знаний недостаточно для успешной конкуренции с желающими поступить в ведущие московские вузы. Мать была категорически против моего отъезда из семьи, но отец в жесткой форме настоял на своем решении. Конечно, я готовился к поступлению в институт заранее, посещал цикл лекций для поступающих в вузы в Политехническом музее по математике, физике. Да и учеба в девятом – одиннадцатом классах многое мне дала.

Я считаю, что и при поступлении сразу в московские вузы у меня были неплохие шансы. Но с отцом спорить не стал, и документы были поданы для поступления в Ижевский механический институт на факультет электроники.

После получения аттестата об окончании школы летом 1963 года я приехал в Ижевск для сдачи экзаменов, меня разместили в студенческом общежитии. В комнате жило девять абитуриентов, стояли одни кровати, для стола уже места не было. Вся подготовка к экзаменам проходила на кровати, учебники и тетради хранили под ней. Ситуация со сдачей экзаменов в Ижевске очень напоминала мое первое появление в школе в центре Москвы, только с точностью до наоборот. В механический институт поступали в основном жители Удмуртской АССР, притом не только из городов, но и сельская молодежь. Конкурс на мой факультет был примерно два человека на место.

Экзамены я сдал достаточно легко, на все пятерки и был зачислен на дневной факультет. В сентябре надо было приступать к учебе. Но тут выяснилось, что институт не может мне предоставить место в общежитии. Приоритетом при размещении в общежитии пользовались ребята после армии и из сельской местности. Мест всем поступившим в общежитии не хватило. Я начал искать варианты места жительства в городе, вместе с иногородними однокурсниками хотели снять комнату. Но поиски затянулись, хозяева боялись студенческих компаний. В процесс опять вмешался отец. Он договорился, что под видом производственной практики меня примут на работу на Ижевский «Мотозавод» и, соответственно, предоставят заводское общежитие для проживания. Именно на «Мотозаводе» делали продукцию по линии службы отца. Работала военная приемка, а меня зачислили в штат отдела технического контроля контролером третьего разряда.