Игра снайперов

– Именно для этого мы вас и пригласили, сержант Свэггер.

– Да, не вопрос. Близко подойти не удалось, и записей я не делал – было жарковато, и авторучка бы расплавилась, – но кое-что приметил. Я не раз бывал в подобных помещениях. Это мастерская серьезного стрелка, и он трудился над каким-то крупным проектом. Может, даже успел его закончить.

– И что это за проект?

– Он вычислял идеальный заряд.

– Вы говорите загадками, – заметил Гольд. – Нельзя ли подробнее? Представьте, что перед вами люди, не состоящие в Национальной стрелковой ассоциации.

– Запросто. Существует расхожее мнение, что у стрельбы две составляющие: берете патрон – это раз; вставляете его в винтовку – это два; потом жмете на спуск, и в нужном или ненужном месте образуется дырка.

– Предположу, что не все так просто.

– Ну да, чуть посложнее, – согласился Свэггер.

– Теперь начнете занудствовать? – спросил Коэн.

– Уж постараюсь, сэр, – ответил Боб. – Дело в том, что у всякого оружия – не у каждого типа, а у каждой отдельно взятой единицы – есть конструктивные особенности. Степень затяжки винтов, погрешности настройки станка, металл ствола, подгонка движущихся деталей и так далее и тому подобное. Здесь я могу уйти в настоящее занудство, мистер Коэн, но не стану.

– Вы очень гуманны, – сказал Коэн.

– Все эти мелочи влияют на точность выстрела, но в большинстве случаев не имеют значения. Как правило, стрелок хочет просто попасть в цель – в бумажку, зверя или человека. Но есть три занятия, требующие самого пристального внимания к этим мелочам: охота, пристрелочная стрельба и снайперское дело.

– Очаровательно, – скривился Коэн.

– Специалистам известно – смею напомнить, что поведение человека лучше всего изучено в той части, которая касается оружия и баллистики, – что эти мелочи оказывают огромное влияние на точность выстрела. Если мы говорим о винтовке, следует рассматривать ствол, нарезку, ход спускового крючка, особенности контакта ложи с казенной частью ствола и затворной коробкой. В зависимости от этих мелочей винтовки бывают умеренно точными, точными и суперточными. Вопросы будут? – Раввины слушали его с большим вниманием, но вопросов не задавали. – В еще большей степени все вышесказанное относится к боеприпасам. Поэтому многие снаряжают патроны самостоятельно, чтобы контролировать множество факторов. Берут использованную гильзу, чистят, придают ей нужную форму, меняют старый капсюль на новый, насыпают правильное количество пороха, ставят нужную пулю – калибр тот же, но производитель, форма, вес или материал будут другими, – после чего запрессовывают патрон. И всё тщательно записывают. Главное, задокументировать все этапы процесса. Затем делают несколько серий выстрелов, обычно по пять зараз. Все пять пуль должны лечь в одно и то же место или совсем рядом друг с другом. Результаты стрельбы тоже идут под запись: количество выстрелов, начальная скорость, дульная энергия, реакция на ветер. Потом сравнивают с фабричным патроном, а чаще – с другими самоделками. Смотрят, как ведет себя новый боеприпас, хуже или лучше. Методом тыка выясняют, как раскрыть потенциал винтовки по максимуму. Это вроде музыки, когда композитор ищет нужный аккорд. Обычно один из зарядов оказывается идеальным: гильза такого-то производителя, такая-то последовательность снаряжения, такой-то вес пули, такая-то форма, такой-то порох, такое-то его количество, такая-то длина готового патрона, такая-то степень соосности и еще штук шесть факторов, которые выясняют опытным путем. Идеальный заряд – тот, который подходит для выполнения боевой задачи снайпера по точности, скорости и, пожалуй, уменьшению дульной вспышки. При прочих равных такой патрон намного лучше любого фабричного.

– И что, для таких забав существует целая промышленная отрасль? – поинтересовался Гольд.

– Ага. Химические компании производят десятки видов пороха с различной скоростью горения, кристаллами разной формы, всевозможными присадками. Изготовители оружейных принадлежностей продают измерительные приборы, весы для пороха, матрицы для перезарядки, капсюли, приспособления для их установки. Производители боеприпасов выпускают пули разного веса и формы, с различной внутренней структурой, головной частью и добавлением всевозможных композиционных материалов. Все для того, чтобы найти правильный аккорд и выстроить вокруг него свою гармонию.

– Прекрасно, – сказал Коэн. – Выходит, Джуба – Моцарт в мире снайперов. Ну а по делу вам есть что сказать?

– С учетом того, что у него в мастерской были многие фунты бездымного пороха различных видов, множество коробок с пулями, коробки с матрицами для переснаряжения патронов фирмы «Уилсон» и дорновый пресс для сборки патронов, могу сделать вывод, что Джуба методично искал идеальный заряд для очередного задания. То есть патрон, который будет гораздо эффективнее тех, что продают в магазине.

– Он готовится к чрезвычайно сложному и высокоточному выстрелу? – спросил Гольд.

– Сейчас начнется настоящее занудство, – предупредил Свэггер. – Вы так и не спросили про калибр. Я уверен, ну, или почти уверен – все-таки я побывал в аду, где сам дьявол пытался зажарить меня, словно зефирку, – что видел коробки с пулями диаметром триста тридцать восемь сотых дюйма. Отсюда вывод: Джуба трудился над патроном «Лапуа магнум» такого же калибра. Сейчас это самый популярный снайперский патрон в Афганистане. Там, как правило, стреляют на дальние расстояния. В две тысячи девятом году английский снайпер по имени Крэйг Харрисон сделал самый дальний выстрел в истории из задокументированных. Пользовался именно таким патроном. Снял пулеметчика-талиба с двадцати трех сотен ярдов, это полторы мили. Вот в чем особенность патрона «Лапуа»: им можно стрелять из соседнего часового пояса. Я бы сказал так: Джуба собирает «Лапуа магнум», чтобы уложить кого-то с огромного расстояния. Собирает методично, со знанием дела. Работает как положено. Да, он конченый джихадист, но еще и профессиональный стрелок, изобретательный и хладнокровный. Он не ищет легких путей и не собирается рисковать. Те, кто за ним стоит, уже потратили на этот проект немало денег, а кошельки у них, похоже, бездонные. Предположу, что Джуба раздобыл краденую или восстановленную «Экьюрэси интернэшнл магнум» со всеми причиндалами, лучшую в мире снайперскую винтовку. Все это нужно было где-то найти и тайком переправить в Сирию, так что здесь, похоже, не обошлось без разведуправления какой-то страны. В заключение скажу, что Джуба готовится убить очень важную персону.

– Это крайне прискорбно, – сказал Гольд.

– У нас, пожалуй, есть небольшая фора. Если мне не изменяет память, Джуба тренировался на дистанции чуть больше тысячи ярдов, где у «Лапуа» нет никаких преимуществ перед десятком других дальнобойных патронов. «Лапуа» придуман для очень дальних, по-настоящему дальних выстрелов, и если Джуба планирует стрелять на тысячу, незачем было так заморачиваться. Поэтому предположу, что он еще не закончил подготовку. Ему нужно найти полигон для проверки своего патрона в тех же условиях, в которых стрелял Харрисон, две тысячи ярдов или около того, и произвести сотню пробных выстрелов, а потом уже приступать к выполнению задания. Думаю, это дает нам немного времени. Он будет искать место с нужным расстоянием, климатом, розой ветров и погодными условиями – все должно быть так же, как в зоне выстрела. Но даже чтобы выйти на тысячу ярдов – напомню, нам неизвестно, насколько он продвинулся в своей подготовке, – ему понадобилось некоторое время. Если он планирует перейти на следующий уровень, если будет стрелять по цели с расстояния больше тысячи ярдов, ему опять придется пошаманить. Думаю, в Сирии он без проблем найдет открытое пространство в полторы-две тысячи ярдов.

– Да, но не забывайте про климат, – сказал Гольд. – Сирия – это пустыня, ничем не лучше Израиля. Низкая влажность, сильный ветер, перепады температуры. Что, если в Сирии ему нет смысла стрелять дальше, чем на тысячу ярдов? Предполагаю, теперь он отправится туда, где собирается поразить свою цель. Или в какое-то место с таким же климатом и схожими погодными условиями.

– Жалко, что мы не знаем, куда он сбежал, – посетовал Свэггер.

– Ну как же не знаем? – возразил Коэн. – Мы, моссадовцы, знаем все на свете. Такая у нас работа.

Глава 13

В бегах

Все будет хорошо. Связи, коды, логистика, расписание – все готово. Его не остановить, и все произойдет в полном соответствии с планом.

Фальшивые улики, многослойные загадки, ложные ниточки, обманные маневры, хитроумные ловушки – из самого изощренного оттоманского коварства соткан великий план с чудовищными последствиями. Падут целые города, неверные сгинут в пламени, могучие будут низвергнуты, повсюду воцарится смерть. Да, так и будет.

Теперь все зависит от одного выстрела. Без подготовки такой выстрел способны сделать лишь лучшие из лучших, ведь еще несколько лет назад подобная дистанция считалась немыслимой. Может, его сумел бы сделать Харрисон, не зря же он прославился в Афганистане. А может, и не сумел бы.

Но даже этого мало, ибо Харрисон стрелял со своей территории. Ему не нужно было пробираться в логово врага. Возможно, перед выстрелом он выпил чашку вкусного чая, а после него вернулся в свою койку за колючей проволокой и мешками с песком. Что касается Джубы, то на него откроют охоту спецслужбы всего мира, он станет их мишенью номер один, поэтому жизненно важно сбежать, оставив после себя улики, указывающие на другого человека.

Но… что узнали евреи?

Как они его нашли?

Перехватили сообщение?

Где-то появилось слабое звено? Утечка?

Ему грозит опасность?

В любом случае напрашивается вывод: невидимые щупальца израильской разведки способны проникнуть куда угодно. Неудивительно, ведь это одна из лучших разведок в мире. Тогда почему за ним послали всего лишь три вертолета со спецназом и вся операция продлилась не больше семи минут? Почему не накрыли всю площадь высокоточными американскими ракетами? Даже если нужна была скрытность, могли бы отправить в пустыню роту лучших бойцов Тринадцатого отдела или не только ее. Разведка боем, сотня десантников с прицелами ночного видения, огневая поддержка с беспилотников, настоящее светопреставление. Но нет, операция была секретной, быстрой и безжалостной.

Допустим, все проще и рейд устроили, чтобы отомстить. После автобуса имя Джубы стояло на первом месте в моссадовском списке тех, кто подлежал уничтожению. Стоит им узнать, где он находится, и они тут же нанесут удар. Это может случиться в любой точке мира. Быть может, разведка тут ни при чем и они действовали только из мести. Евреи никогда не перестанут его искать, от них никуда не денешься. В любой момент в дверь может постучать израильский солдат.

Джуба склонялся ко второму варианту как к наиболее простому и вероятному. Его операция была настолько секретной, что лишь несколько человек в мире знали о ее потенциальных последствиях. Еще меньше людей знали, в кого он будет стрелять, не говоря уже о том, где все произойдет.

А это значит, что преимущество по-прежнему на его стороне. Он может сбежать куда угодно. Не зная, где он находится, враги бессильны. Всемирная ориентировка на загадочного Джубу не принесет пользы – Запад ее проигнорирует, ведь тамошние спецслужбы в поте лица ставят на прослушку все мечети подряд, вычисляют сварливых стариков-имамов, велящих скудоумным прихожанам расстреливать гей-бары.

Джуба тем временем вышел на первого связного, и тот выдал ему пачку первоклассных документов, с которыми можно пересечь любую границу. Свою легенду Джуба знал вдоль и поперек. Путешествовать он будет под видом троих людей, каждый из которых никак не связан с остальными двумя. Не подкопаешься. Неудивительно, с учетом того, сколько денег ушло на эти документы.

Он сидел в номере дешевой стамбульской гостиницы, курил и ждал своего рейса. Сегодняшняя шлюха, симпатичная турчанка с черными глазами и красивыми ладонями, прекрасно знающая свое дело, пришлась ему по душе. Позже на это не будет времени, придется думать о безопасности, а женщины – это всегда рискованно. Но пока что можно предаваться плотским утехам, курить, молиться и медленно, но верно продвигаться к пункту назначения.

Интересно, что именно израильтяне сумели выяснить на той ферме. Судя по жаркой вспышке, Адид успел поджечь порох, и мастерская была стерта с лица земли. Но не стоит полагаться на случай. Вполне возможно, какой-нибудь еврей успел сунуть туда свой нос.

Итак, что он мог увидеть, этот сионист-спецназовец? А если увидел, что он мог понять? Пожалуй, ничего, – подумаешь, коробки с американскими пулями, мишени, банки с порохом, руководства по переснаряжению патронов. Стоп, нельзя полагаться на случай. Итак, он все увидел, отчитался перед начальством, моссадовские раввины изучили его рапорт и сделали соответствующие выводы. Но в доме не было ничего, что могло бы навести на мысли о предстоящем задании. О нем не знали даже охранники. Им было известно лишь одно: Джуба к чему-то готовится. Но он всегда к чему-то готовится, а к чему именно – большой секрет.

Волновал его лишь ноутбук. Не забыл ли Адид уничтожить его перед самосожжением? Джуба помнил, что ноутбук стоял на столе у него в комнате. Он много раз говорил Адиду о том, насколько важна эта вещь. Несомненно, даже в пылу сражения с израильским спецназом Адид захватил его с собой, когда бросился в мастерскую, к залежам пороха. Никакая электроника не способна пережить подобный пожар. Компьютер превратился в лужицу расплавленного металла с вкраплениями пластмассы.

«Мне ничего не грозит», – решил Джуба.

Если у них нет ноутбука, они ничего не узнают.

Глава 14

Черный куб

– Какой такой ноутбук? – удивился Свэггер.

– Да он придуривается, – сказал Коэн. – Вот погодите, Спилберг снимет про нас кино, а это будет комическая сцена.

– Что за ноутбук-то? – повторил Свэггер.

– Сержант Свэггер, – сказал директор, впервые обращаясь к нему без посредников, – вы были столь любезны, что ринулись в ад и вышли из него не с пустыми руками. Будь у нас время, я бы наградил вас медалью. Но сейчас вы поймете, что времени у нас нет.

Директор взял с пола портфель, открыл его и достал целлофановый пакет с почерневшим и покоробленным ноутбуком. Экран прострелили, и из-за трещинок вокруг пулевых отверстий стекло было похоже на спиральную туманность. Клавиатура пошла волной, почти все кнопки превратились в бесформенные наросты.

– Что, забыли? – спросил Коэн. – Повсюду огонь, у вас горит рукав, автомат раскалился так, что жжет ладонь. Вы схватили компьютер с верстака, а потом загорелась еще одна банка с порохом, после чего вспыхнули все остальные. Наверное, Господь любит слабоумных – вы, непонятно как, выбрались из дома с ноутбуком в руках и грохнулись в обморок.

– Не грохнулся я ни в какой обморок, – возразил Боб. – Но рассказчик из вас неплохой. Кстати говоря, я видел там кейс для винтовки с инициалами «А» и «У». Третья буква уже прогорела.

– Что, память возвращается?

– Лучше всего я запомнил, что огонь больно жжется и что такой смерти врагу не пожелаешь.

– Вижу, вы неплохо усвоили этот урок, – сказал Коэн.

– Коэн немного разбирается в предмете, – добавил Гольд. – Его сбивали четыре раза.

В подтверждение этих слов Коэн поднял левую руку – из пластмассы.

– Ну ладно, – сказал Боб. – Считайте, что произвели на меня впечатление.

– А сам он сбил пятнадцать самолетов, так что счет в нашу пользу. На одиннадцать очков больше.

– Ас из асов, – кивнул Свэггер. – Теперь я впечатлен еще сильнее.

– Даже странно, что он у нас такой вредина, – заключил Гольд.

Боб снова кивнул и сказал:

– На вид этой штуковине крепко досталось.

– В «Моссаде» умеют воскрешать компьютеры, – объяснил Гольд, – да и в целом эта отрасль криминалистики шагнула далеко вперед.

– Что выяснили?

– Жесткий диск оказался почти бесполезным, но обнаружился неповрежденный заголовок сектора. Наши люди сумели выцарапать из него кое-какую информацию – это называется сборкой файла из отдельных фрагментов, – в том числе айпи-адреса, записанные в секторе данных. Сам сектор исчез, данные, разумеется, тоже, но адреса интернет-протокола сохранились. Их выдал сервер в Маниле, это столица Филиппин. Мы только что взломали его, посмотрели, откуда взялись адреса, и узнали, что многие из них изначально были получены в Дирборне, штат Мичиган.

В зале стало тихо. Наконец заговорил директор:

– Поэтому, сержант Свэггер, через час вы с мистером Гольдом вылетаете в Вашингтон. ФБР разделяет нашу озабоченность. Улики неопровержимы. Джуба, известный как Багдадский снайпер, направляется в Америку, чтобы застрелить там какого-то важного человека, причем с дальнего расстояния. Не исключено, что это случится в ближайшем будущем.

Часть вторая

Глава 15

Рабочая группа «Марджори Доу»

– Дирборн – та еще дыра, – заявил специальный агент Рональд Хьюстон, начальник детройтского отделения ФБР. – Все всех знают, все со всеми общаются, все ко всем прислушиваются. Радикалов не много, но они действуют с молчаливого одобрения местных, а в особых случаях – при их активной поддержке. Арабы, уж простите за стереотип, – непостоянные люди, обидчивые, многословные, уже тысячу лет воспитываются в культуре базарной торговли. Вечно торгуются, просто из любви к процессу, охотно сутяжничают, тонко чувствуют политические веяния, не упускают собственной выгоды, знают, кого поддержать на выборах, так что местная судебная власть, считайте, не власть, а одно название. Получить ордер на прослушку очень непросто, а если все же выпишут, пленки сначала дадут тем, кого ты прослушивал, и только потом – тебе. Ордер на обыск получить еще сложнее, а вломиться в помещение силой, то есть провести облаву, по закону почти невозможно. В Дирборне нельзя явиться к кому-нибудь посреди ночи и выломать дверь. Короче, ни прослушки, ни рейдов. Наружное наблюдение пока не возбраняется, но местные так тесно связаны между собой, что стоит фургону появиться на улице, стоит опергруппе войти в дом или уличный магазинчик, и местные сразу делают стойку. Вдобавок, если надумаете проявлять инициативу, сперва семь раз отмерьте. Иначе вас засудят, а истцы будут распинаться по всем каналам, что их ущемляют и предубеждения против мусульман цветут буйным цветом. К этому хору присоединятся ученые из Мичиганского университета, на улицы выйдут сотни протестующих с плакатами «Геноцид не пройдет», вы оглянуться не успеете, как окажетесь в Теннесси и до конца жизни будете преподавать в колледже. В общем, остаются только стукачи. Обратите внимание, я не говорю «наши стукачи»: у нас их, конечно, множество, но мы и сами толком не знаем, на кого они работают. Эти парни – мастера сидеть на двух стульях, запросто переобуются в прыжке, да не один раз, а дважды. Можно ли им доверять? Затрудняюсь ответить. Внедрение? И думать забудьте, чужого они раскусят на раз-два. Они же знают своих как облупленных, принюхались за последнюю тысячу лет. И не важно, откуда они – из Ливана, Сирии, Ирака, Иордании, Палестины, Египта или откуда-то еще. Сунниты, шииты – без разницы. Против внешней угрозы, то есть против нас, они всегда действуют заодно. Такова реальная политика, джентльмены, а в нашей ситуации надо трезво смотреть на вещи. Вы имеете дело с арабами. Этой нации тринадцать сотен лет, и двенадцать из них арабы воюют с внешним врагом. Они знают, как все устроено, потому что сами все устроили.

– Спасибо, Рон, – сказал Ник Мемфис. – Теперь мы, по крайней мере, в курсе здешней обстановки. Мистер Гольд, мне кажется, что ситуация весьма похожа на проблемы Тель-Авива в городе Газа. Вы имеете опыт в таких делах. Не могли бы поделиться своими соображениями?

Поговорить можно было и в офисе детройтского отделения ФБР (вряд ли туда внедрились нежелательные лица), но Гольд с начальником отделения решили, что лучше не рисковать, и провели встречу в конференц-зале библиотеки Анн-Арбор, городка в сорока милях к северо-западу от Дирборна. Сперва приехал начальник (в личном автомобиле), а через несколько часов – его помощник. Наконец в зале собралась вся рабочая группа «Марджори Доу», состоявшая из сотрудников ФБР и «Моссада»: федералы, Ник Мемфис, Гершон Гольд и консультант Боб Ли Свэггер.

Последние два дня были крайне насыщенными, одна встреча за другой, но подобные дела не делаются без людей в костюмах, принимающих решения в кабинетах без окон под лампами дневного света. Главное решение, однако, было уже принято: задачу группы «Марджори Доу» объявили приоритетной. Ник – он был на пенсии, но его все равно подключили к делу, ибо Свэггер ему доверял, – отчитывался непосредственно перед Уордом Тейлором, заместителем директора ФБР и начальником контртеррористического отдела, а копии его донесений шли на стол самому шефу. Бюджет? Если задачу объявили приоритетной, понятия «бюджет» не существует. Однако группа была автономной и работала отдельно от контртеррористического отдела: чем меньше сотрудников в теме, тем больше шансов, что операция пройдет в обстановке строгой секретности, и дело не в том, что в отделе завелись шпионы. В контртеррористическом отделе работало слишком много народу, всех не проконтролируешь, частички информации вылетали наружу, и внимательный наблюдатель всегда мог сложить из них кое-что ценное.

– Очень похоже на Газу, – кивнул Гольд. – Насчет внедрения я полностью согласен. В Газе у нас ничего не получилось. Почти все попытки закончились гибелью сотрудников. Я бы предложил вести наблюдение с воздуха и собрать отдельную группу для изучения фотографий, но для запуска дронов нужно уведомить местные власти, и о нашей затее быстро узнают те, кто не должен о ней знать. Пожалуй, из всех средств наблюдения нам доступны лишь собственные глаза, и тут я снова соглашусь с агентом Хьюстоном. Чем больше глаз, тем лучше. И в то же время хуже, ведь чем больше глаз, тем выше риск утечки. Поэтому я бы ограничился людьми, присутствующими в этом зале. Нам понадобятся разнообразные транспортные средства: почтовые грузовики, фургоны Единой службы доставки посылок, телемастеров и телефонных компаний. Будем часами ездить по городу и высматривать аномалии, причем в произвольные интервалы времени.

– Как бы вы расставили приоритеты? – спросил Ник.

– Агент Хьюстон, несомненно, знает, в каких мечетях проповедуют радикально настроенные имамы. Я бы обратил внимание на вторую половину списка. Противник, кем бы он ни был, вложил в операцию много сил и средств, поэтому есть догадка, что Джуба обосновался в самой, так сказать, белой и пушистой мечети.

– А вы уверены, что он в мечети? – спросил Свэггер. – Лично я, как снайпер, выбрал бы укрытие получше и уж точно не такое очевидное.

– Очень правильное замечание, и здесь я должен рассказать об ахиллесовой пяте арабского братства. По сути, это теократия, во главе которой стоят муллы и имамы, а им нужен контроль над остальными братьями. По нашим данным, штаб любой операции всегда расположен рядом с какой-нибудь мечетью. Руководители предпочитают выбирать боевиков из ближнего круга. Подключают к делу людей, которых знают лично. Выходцев из семей, с которыми хорошо знакомы. Более того, мы выяснили, что операциями, как правило, руководят непосредственно из мечети. Если боевикам что-нибудь понадобится – что угодно, например продукты питания, – их привезут из мечети. Хотя замечу, что в Дирборне заказать пиццу гораздо проще, чем в Газе.

– Будь у нас время, открыли бы пиццерию, – заметил Ник, – и смогли бы войти во многие двери. Но времени у нас нет.

– Контртеррористический отдел может выделить трех-четырех незасвеченных агентов, – сказал Рон Хьюстон, – для помощи с наружкой. Незасвеченных в том смысле, что они пришли совсем недавно и пока что не имели дела с клиентами из Дирборна. Они помогут закрыть слепые зоны. Вот как я это вижу: пять мечетей, мимо каждой ежечасно проезжает наш человек. Машины регулярно меняют. Плюс пешеходы: прогуливаются по улицам с самым беспечным видом и примечают то, что могло ускользнуть от сотрудника в автомобиле. Стандартный способ противодействия организованной преступности. Никаких остановок, осмотр только на ходу. Эту схему мы долго и старательно оттачивали на торговцах наркотиками, получается неплохо. Могу достать почтовый грузовик и машину курьерской доставки. У полиции Детройта есть фургон водопроводчика. Я там кое-кого знаю и смогу одолжить его в неофициальном порядке, не привлекая лишнего внимания.

– Всегда полезно определиться, – сказал Гольд, – какие особенности поведения требуют наиболее пристального внимания. Хотелось бы, чтобы у всех нас, а также у новых сотрудников был такой список. Гораздо проще что-то заметить, если знаешь, что искать. Если же просто смотреть по сторонам, шансы на успех невелики.

– И что представляет для нас интерес? – спросил Хьюстон.

– Группы неизвестных, входящие в мечеть или выходящие из нее. Запертые двери, которые раньше были открыты. Повышенная активность охраны. Любые средства противодействия наружному наблюдению. Люди, выходящие из мечети с сумками или пакетами продуктов.