Неудачница

Потому, когда входная дверь открывается, я даже не шевелюсь. Просто знаю, что если позволю себе запаниковать, то побегом с кухни и прятками в ванной всё не обойдётся. Неее, даже самой страшно, чего я могу учудить – потому стою спокойно, продолжая пить кофе и тереть замёрзшую ступню о теплую голень. Поворачиваю голову к зашедшему Глебу и несмело улыбаюсь.

В этот момент в строгих прищуренных глазах шефа что-то меняется…

Однако, зафиксировать изменение я не успеваю, потому что следом за Глебом в квартиру заходит Лина.

– Ну, здравствуй, спящая красавица, – пропела фея, подплывая ко мне с полным пакетом еды и с увесистой косметичкой. Моей косметичкой, которую мне подарили вчера за количество приобретенной косметики, – Видок у тебя, конечно, тот ещё, – оставляя косметичку на барной стойке и уходя вглубь кухни, замечает Лина, – Прям, ночная бабочка.

– В таком случае ты – её создательница, – грубовато отвечает Глеб, который, с момента своего прихода не отрывает от меня глаз.

Вновь недовольных глаз.

– Каюсь, перебрала вчера, – сознаётся Лина, ничуть не испытывая мук совести.

– Когда наряжала её или когда напивалась в клубе? – Глеб бросил на фею холодный взгляд, затем кивнул мне, чтоб шла за ним.

Ну, вот она, расплата. Сейчас мне скажут всё, что обо мне думают, а я даже ответить не смогу, потому как действительно виновата.

Эта мысль загорелась желтой лампочкой в моем в мозгу, потому я решила идти на опережение – как только Глеб сел на широкий белый диван и рукой предложил занять место рядом, я аккуратно опустилась на самый краешек в самой дальней части предмета мебели и тихо, чтобы Лина не услышала, сказала:

– Простите меня, пожалуйста.

Даже голову опустила, потому как стыдно было и вообще… кротость – наше всё. Особенно ввиду грозящих кредитов и поиска новой работы.

Поднимаю голову, так и не дождавшись ответа, и вижу странную картину: на лице у Глеба ходят желваки, да и сам шеф выглядит так, словно я его только что волчьей ягодой накормила.

Плохо, Мила, плохо… монстры не любят слова «пожалуйста», они понимают только язык силы. Уже собралась, было, использовать вариант «атакуй в наглую, заявляя, что он сам во всём виноват», как шеф склоняет голову набок, как-то странно заглядывая в мои глаза, и спрашивает тихим таким, страаашненьким голосом:

– А за что именно вы, Мила Георгиевна, сейчас просите прощения?

На «вы» стал обращаться.

Не просто «плохо». Хуже некуда!

– За то, что я так внезапно напилась и начала буянить, – отвечаю тихо-тихо, так, что шефу даже приходится наклониться ко мне, чтобы расслышать.

– То есть за то, что вы не давали мне прикоснуться к спиртному, мотивируя это наказом от моей бывшей личной помощницы, вы извиняться не думаете?

Я вновь опустила голову, пытаясь скрыть румянец. Конечно, не думаю! Там я была абсолютно права! И поступила так, как должно было поступить хорошей работнице.

– Что-то в вашем лице наталкивает меня на мысль, что нет, – продолжил шеф опасным, предостерегающим голосом, – Вы также не собираетесь просить у меня прощения за то, что сорвали мне несколько встреч на приёме губернатора, напившись с четырёх бокалов и угрожая здоровью всех особей мужского пола своей обувкой?

Что-то в его словах начало сильно меня напрягать, но я не стала заострять внимание, потому как всё моё существо отозвалось в протесте на его заявление: он ведь сам не хотел идти на этот прием! И напилась я лишь потому, что спасала его от неизвестных последствий после употребления алкоголя!

А Глеб Самойлович тем временем продолжил:

– Также, чувствую я, вы не собираетесь просить прощения за то, что поцеловали меня?

Ой, как жарко!

Я сижу, ни жива, ни мертва, опустив голову, с ручками, сложенными на коленях, и не знаю, что сказать.

Это был самый спорный момент в моих рассуждениях – должна ли я была просить у него прощения за Это? Если рассуждать здраво (а сегодня с похмелья у меня получается крайне плохо), то он сам усадил меня на себя! Даже самая глупая девушка в таком случае задалась бы вопросом, зачем он это сделал? А я глупой не была. По крайней мере, не всегда. Да, сегодня у меня с соображалкой туго, но, в конце концов, красный диплом университета о чём-то да говорит?..

Мотнула головой, запутавшись в своих мыслях.

– То есть, не собираетесь? – ещё тише и ещё мягче спросил шеф.

Ой! Я ведь не с ним разговаривала!

Поднимаю голову, испуганной ланью смотрю на него. Выдавливаю первое, что пришло в голову:

– Вы сами виноваты.

На лице Глеба появляется выражение, опознать которое я не в силах.

– И в чём же я виноват? – медленно переспрашивает он.

– Хватит мучить девочку! – неожиданно ворвалась в наш разговор Лина с лопаткой и бутылкой оливкового масла в руках, причём лопатка была вытянута вперёд в обвинительном жесте, – В начале заставил её пройти через весь этот ад, а теперь пытаешь её за то, что девочка слегка расслабилась!

– Слегка расслабилась? – Глеб поднял брови вверх, – Она чуть не опозорила меня на приёме губернатора, – напомнил он холодным, как лёд, голосом.

– На который ты потащил её в первый рабочий день! – Лина взмахнула руками, – Глеб, будь снисходителен – от тебя не убудет!

– А с чего это ты вдруг так её защищаешь? – шеф перевёл недовольные очи на Лину, – Мне напомнить, кто виноват в том, что она напилась?

– Ты будешь мясо или рыбу? – фея тут же упорхала на кухню, только пятки сверкали.

А я смотрела на это и дивилась – а что вообще происходит?..

– Значит, так, Мила Георгиевна, – начал, было, шеф, как я вновь его перебила:

– Перед тем, как погоните меня из своего дома, пожалуйста, выполните три последние просьбы!

Глеб замер, недоверчиво глядя на меня. Причём я никак не могла понять, от чего он больше удивлен: от того, что я заранее знаю, что он меня погонит, или от моей наглости, что попросила выполнения сразу трёх желаний.

– Слушаю, – кажется, чисто из любопытства спросил он.

Фффух, а теперь собрать всю волю в кулак…

Я подняла на него глаза и заговорила со всей убедительностью, на которую была способна:

– Я уверена, что моя первая просьба для вас достаточно ожидаема, но я всё же попрошу – не требуйте с меня деньги прямо сейчас. Я знаю, вы принципиальный человек, но заплатить за платье и туфли в данный момент – я просто не в состоянии: мне не дадут кредит, пока я не найду новую работу, – протараторила, сжав руки в кулачки, затем, не давая ему опомниться, продолжила, – Моя вторая просьба связана с первой: пожалуйста, скажите, не видели ли вы подол от моего платья – я потеряла его на вчерашнем… – замолкла, едва не сказав «балу», но тут же исправилась, – мероприятии, кажется, где-то перед клубом… Я понимаю, вам не до того было, но, может, я смогу пришить подол обратно и отнести в химчистку – а после этого сдать обратно в магазин, потому что двухсот тысяч у меня в кармане точно не завалялось. Вдруг примут? – и я с такой надеждой посмотрела на шефа, что тот вынужден был как-то неловко пожать плечами, не желая расстраивать меня, разрушая мои надежды, – И моя третья просьба, и последняя, пожалуйста, не гоните меня на улицу прямо сейчас – мне нужно всего лишь полчаса, чтобы найти в интернете новую квартиру, я обещаю, что не буду вам мешать – посижу где-нибудь в уголке, вы меня и не заметите, просто на данный момент у меня нет места, куда бы я могла уехать, а все мои тёплые вещи находятся на другом конце города, в квартире, из которой меня только что выселили.

Держаться. Держаться. Держаться, не плакать! Смотреть ему в глаза и не плакать! Ты сильная, Мила! Ты не покажешь ему своей слабости!

– Вас… выгнали из квартиры? – медленно переспросил Глеб Самойлович.

– Я забыла оплатить аренду за два месяца, а подруга… – я сжала челюсть – Лена больше не заслуживала такого статуса, – Она решила жить в квартире со своим парнем. Так что я вроде как… бездомная.

– Это та самая фифа с четырнадцатого этажа? – подала голос Лина, которая, как выяснилось, всё это время слушала мой монолог, – Я ж говорила – гнать её надо было.

– Почему? – слегка обиделась за бывшую подругу я.

– Да её оставили-то только из-за тебя, – отмахнулась фея, облокотившись о барную стойку.

– Лина! – жестко одернул её Глеб, после чего фея с невинным видом упорхала обратно в глубину кухни; затем шеф вновь перевёл взгляд на меня, – Ты хочешь сказать, что сейчас тебе некуда идти? – медленно переспросил он.

Я подобралась. Признаваться в этом было неприятно.

– Да, – кивнула, стараясь не раскваситься от собственной неудачливости.

Даже интересно, куда она в очередной раз меня заведет?..

В глазах Глеба мелькнуло что-то очень подозрительное. Искорка легкого триумфа. Но она исчезла также быстро, как появилась, сменившись привычным высокомерием.

– У меня есть к тебе предложение, Мила, – вольготно перешёл на «ты» мой чудовищный шеф.

И как-то мне сразу так нехорошо стало… от такого его предложения.

– Слушаю, – совсем тихим голосом сказала ему.

– То, что ты вчера вычудила… – голос Глеба тоже зазвучал тише, словно он не хотел, чтобы Лина слышала его слова, – за это, как ты понимаешь, полагается увольнение.

Я поникла. Конечно, я понимала это! Зачем озвучивать вслух очевидное?..

– Но я готов в первый – и в последний! – раз закрыть глаза на твой проступок… и не наказывать тебя… – продолжил шеф, а я недоверчиво взглянула на него; неужели он проникся моей речью, вырвавшейся из меня экспромтом в момент глубокого отчаяния?.. неужели моя пресловутая удача всё ещё при мне?.. В это время Глеб продолжил: – Я оставлю тебя в компании на должности моей личной помощницы, – (тут надо обязательно пояснить, что в этот момент мои глаза по форме начали напоминать два очаровательных мимимишных блюдца, а шеф все продолжал…), – И не буду штрафовать тебя за сорванные на приёме встречи. Как не буду выписывать тебе выговор за неприемлемое поведение, порочащее имя компании. И даже не буду напоминать о том, что произошло в клубе…

– Правда, не будете? – тут уж не выдержав, искренне изумилась я.

На лице Глеба мелькнула неопознанная реакция, словно с последним своим обещанием он слегка поторопился, но шеф быстро взял себя в руки, и его лицо вновь стало слепком из нечитаемых эмоций:

– Не буду… – ответил он, почему-то проигнорировав подтверждение слова «правда».

– Но… у всего этого есть своя цена, – вновь тихо произнесла я.

Ясен пень, что есть цена! Как бы теперь не попасть к Глебу Самойловичу в ещё большее рабство…

Я прикусила губу, представляя, что может предложить мне монстр, искренне полагающий, что он – Носитель Правды. А в том, что сын гендиректора явно ошибается в оценке себя, я вчера убедилась абсолютно точно: вот уж про кого выражение «в чужом глазу соринку видим, в своём – бревна не замечаем».

– Я так понимаю, что в данный момент ты испытываешь проблемы с жильем, – протянул Глеб, осторожно косясь в сторону Лины.

– Да, – вновь пришлось кивнуть мне.

Он что, мне сейчас предложит квартиру снять за счёт фирмы? Неееет, рождество ещё не скоро, да и день рождения мой только через пару недель. Мне просто не может так подфартить!

Смотрю на него с ожиданием, сама, не веря в своё счастье…

– А я испытываю проблемы с поиском домработницы, – тем временем продолжил шеф, слегка сбивая меня с толку, – Лина, конечно, выручает меня, но я не могу требовать от неё постоянного присутствия…

– А почему вы испытываете проблемы с их поиском? – недоуменно спросила я.

Сейчас столько агентств, предлагающих свои услуги, а у шефа столько денег, – что это кажется невероятным.

– Они слишком часто увольняются, поработав с месяц и получив приличную зарплату, – откинувшись на спинку дивана, недовольно протянул он, – Мне нужен кто-то на постоянной основе, – и Глеб перевёл взгляд на меня.

Э…

Мм…

Чего?

– Вы хотите, чтобы днём я была вашей личной помощницей, а вечером… домработницей? – недоверчиво переспросила, надеясь, что мой мозг меня подводит, и выводы, которые я сделала – лишь плод моей фантазии… но Глеб Самойлович продолжал смотреть в мои глаза, никак не опровергая сказанное, – Как вы это себе представляете?.. – искренне изумилась.

– При неукоснительном соблюдении правил субординации – очень даже просто, – спокойно отвечает шеф.

– А что, по-вашему, должна представлять собой эта самая субординация? – ещё больше изумилась, – На работе ни слова о доме, а дома – ни слова о работе? А вы подумали, как я вам в офисе буду в глаза смотреть после того, как постираю пару ваших трусов? – я настолько ошалела от его предложения, что вся моя кротость и покорность быстро вылетели в трубу, смещённые природным сарказмом и абсолютным недоумением.

– Поверьте, Мила Георгиевна, стирать за собой я приучен. А вообще – машинка в помощь, – огрызнулся шеф, а я поняла, что-таки смогла вывести его из себя.

Но он сам виноват!

– И вот это ваше постоянное перескакивание с «ты» на «вы», – тут же заметила я, коротко потыкав в него пальцем, – Где здесь граница той самой субординации, которой вы требуете от меня?

– Стирка моих трусов – единственное, что влияет на принятие вами решения? – холодно уточнил Глеб Самойлович, проигнорировав мой вопрос.

– Да, – почему-то покраснев, сказала я.

Здраво оценить его предложение мне мешало похмелье, так что на данный момент его нижнее бельё волновало меня больше всего. Уж не знаю почему.

– Тогда идёмте в кабинет, – он резко поднялся на ноги и, не дожидаясь меня, пошёл в дальнюю комнату первого этажа.

– А зачем нам в кабинет? – начиная нервничать от всей этой «внезапности», тут же спросила я, тем не менее, посеменив следом.

– Подписать контракт и отправить его моим юристам, – бросил через плечо Глеб, проходя по коридору, затем открыл дверь в кабинет и впустил меня внутрь.

Я с удивлением осмотрелась по сторонам, отмечая хороший вкус хозяина квартиры: полки с книгами, широкий стол из темного дерева, удобное кресло, мягкий ворсистый ковёр кофейного цвета, торшер в углу и приятный терпкий запах, витавший в кабинете – всё это создавало неповторимый уют в рабочем помещении.

Лично я бы работала здесь день и ночь!

Украдкой смотрю на Глеба, который по-хозяйски устроился в своём удобном черном кожаном кресле и включил компьютер, выжидательно глядя на экран.

– А зачем нам подписывать договор? – осторожно спрашиваю, припоминая, что свой договор о вступлении в должность я так и не подписала.

Единственная бумажка, где я ставила подпись после появления в моей жизни сына гендиректора – это заявление о переходе в штат Глеба. Да и должность всё ещё не моя: Лина вчера очень четко дала понять, что я только стажируюсь… Вообще со всеми этими новыми событиями я так и не удосужилась узнать о своих перспективах. Ровно, как и о сроке стажировки. И о зарплате… И я все ещё не проверила состояние счета на своей карте, ведь мобильный банк отключила ещё месяц назад в целях экономии.

– Со всей своей прислугой я всегда подписывал договор о найме. Ставя свою подпись, вы обязуетесь не распространять какую бы то ни было информацию обо мне посторонним лицам.

– А зачем мне её распространять? – вновь искренне изумилась я.

Неужели он думает, что за дверью квартиры его ждёт орава влюбленных поклонниц, желающих узнать размер его носков?

Или я чего-то не понимаю?

– Вам, может, и не за чем, но охочие до подробностей моей личной жизни журналисты периодически находят способы выйти на связь с моей прислугой. Однако, желтая пресса – это не то, что заботит меня в первую очередь. Своей подписью вы также обязуетесь не распространять информацию о компании, которую сможете услышать случайно во время моих переговоров по телефону. Я не собираюсь прятаться по комнатам во время важных звонков, – он так выразительно посмотрел на меня, что я смутилась – не думает же он, что я буду подслушивать! тем временем Глеб продолжил: – это мой дом, и здесь действуют свои правила.

– Хорошо, – кивнула, принимая к сведению, что мой шеф ещё и параноик, – И на какой срок вы хотите подписать контракт?

– Думаю, три месяца – самый оптимальный вариант, – уходя с головой в файлы на рабочем столе, словно в проброс, сказал Глеб.

– Три месяца?! – я уставилась на него, как на сумасшедшего, – А если я раньше уволюсь из вашей компании? Или не смогу соответствовать вашим ожиданиям? Вы же даже не пробовали моей готовки! – всплеснула руками, не найдя аргумента убедительней.

– Ваш контракт в компании в качестве моей личной помощницы будет тесно связан с новым контрактом в качестве прислуги в моём доме, – вновь не глядя на меня, а уставившись в экран, сказал Глеб, чуть прищурив глаза и выбивая на клавиатуре какой-то запредельный ритм.

– Но…

Я замолчала. Сказать мне было просто нечего: его предложение хоть и было убийственным по неожиданности содержания, тем не менее, мгновенно решало сразу несколько моих проблем – вопрос денег, вопрос жилья, вопрос трудоустройства. И хоть я мало представляла, какую работу смогу делать по дому, если буду возвращаться с работы так же поздно, а уходить на неё также рано, я не могла не признать – это реально выход. А три месяца в компании дают мне гарантию того, что я смогу накопить достаточно средств, чтобы расплатиться с Линой за свой сказочный наряд… Кстати, о наряде…

Я неловко пригладила несуществующие складки на платье и хотела, было, озвучить новую просьбу вслух, как принтер в углу неожиданно ожил, рождая на свет прямое доказательство конца моей сказки…

– Мила, распишись здесь, здесь и здесь, – Глеб тут же подал мне ручку и заставил поставить подпись сразу не нескольких листках, не давая возможности ознакомиться с контрактом.

– А я… – я потянула, было, руки за бумагами, как они тут же были отправлены шефом в сканер.

– Я отправлю их своему юристу, чтобы закончить с этим делом как можно быстрее, – сказал он, вновь с головой уходя в процесс на этот раз уже сканирования контракта.

– Но… – заметила, как бы, между прочим.

– Отправляйся к Лине, она покажет тебе, где что находится на кухне. Чуть позже я проведу экскурсию по квартире, а сейчас мне нужно разобраться со всей работой, которую я сегодня взял на дом, – и он вновь так выразительно посмотрел на меня, что на моих щеках расцвел румянец: ну, да, я сегодня проспала и на работу не вышла… надеяться, что он спустит мне этот прогул, было бы глупо, так что лучше не раздражать его по пустякам и по возможности выполнять его просьбы…

– Скажите хотя бы, когда я смогу ознакомиться с содержанием контракта? – собрав все свои растёкшиеся по полу мозги в кучку, настойчиво уточнила я, остановившись у самых дверей.

Думала ли я, что там будет пара пунктов, которые мне, мягко говоря, не понравятся? Думала. Допускала ли мысль, что Глеб захочет отыграться на мне за моё поведение на приеме и в клубе? Допускала. Но срок контракта говорил о том, что он не рассматривает вариант «довести до бешенства и дьявольски хохотать, глядя в след убегающей и давящейся от слез – мне»… Да и вряд ли мой контракт будет чем-то отличаться от тех, что подписывали другие домработницы. К тому же, он не сможет заставить меня делать что-то, чего я не хочу, – так что паниковать заранее было бы глупо.

Но почитать условия я просто обязана! Причём в ближайшее время.

– Я распечатаю его для вас вечером, – глядя мне в глаза, отрезал Глеб, и я тут же ретировалась из его кабинета – переход на «вы» всегда означал крайнюю степень недовольства шефа…

Таааак. А теперь – Лина.

Глава 5. Так просто не бывает!

Подхожу к фее, увлеченной готовкой на кухне, и в очередной раз за сегодняшнее утро не могу скрыть своего удивления:

– Лина, а что ты здесь делаешь?.. – смотрю в кастрюльку, в которой медленно доходит до кипения какой-то соус, и уточняю: – В смысле, не что конкретно готовишь, а почему делаешь это именно здесь?

– Я ж тебе говорила – мы росли с Глебом вместе, и вне фирмы довольно нормально общаемся… если специфику общения Глеба можно назвать нормальной, – пожала плечиком фея, – И я иногда выручаю его, когда очередная домработница сбежит отсюда с кругленькой суммой, не пожелав продолжать общения.

Жжжжуть.

– Ну, что, он простил тебя? – она с весельем посмотрела на меня и попробовала соус с лопатки.

– Простил? – я недоверчиво покосилась на дверь в кабинет, – Ты так спрашиваешь, словно это дело трёх минут…

– Мила, – она красноречиво посмотрела на меня, отчего в моей душе зародились странные сомнения, – Он не для того потратил месяц на твоё обучение, обходясь практически без моей помощи, чтобы выгнать тебя за небольшой расколбас в клубе. А с приёма он и сам был рад сбежать – дай ему только повод.

– Ты хочешь сказать, что… – медленно проговорила я, как Лина меня перебила:

– Он выбрал тебя в свои помощницы, а его выбор никогда не оспаривается и не подлежит сомнению. И если он сделал такую ставку, значит, ему нужна именно Ты. Он давно планировал повысить меня, но никак не мог найти замены, а тут ты, не имеющая никаких обязательств перед его отцом, да со своим расчудесным голосом, да ещё и с высшим образованием – пусть не по специальности, зато демонстрирующим, что у тебя есть голова на плечах. Перед тем, как сделать свой выбор, он проверил всю информацию, которая только есть о твоей персоне, и по всем критериям ты ему подошла: об этом он предупредил меня в первый же день твоего обучения, когда я высказала пару сомнений… К тому же, поверь, ему льстит то, что именно твой голос будет отвечать на его звонки. Пусть это мальчишеская забава, но тебе-то от этого только лучше! – и она так смачно фыркнула, что я поняла…

– Боже мой, Лина, я такая неудачница! – я упала на высокий табурет рядом с барной стойкой.

– Нет, ты совсем не неудачница, – легко оспорила Лина, – у тебя просто своеобразное везение.

– Ты не поняла, – я покачала головой, находясь в каком-то ауте от всего происходящего, – Я только что подписала контракт с Глебом Самойловичем.

– Так это же хорошо! – бегло улыбнулась фея, снимая кастрюльку с соусом с плиты.

– И ты опять не поняла… – я прикусила кулак, глядя вперёд невидящим взглядом… затем в мою голову пришла страшная мысль, и я перевела на фею глаза, в которых уже бушевало легкое безумие, – Лина, скажи, а долг за платье и туфли, что ты вчера приобрела…

– Я же сказала, попроси у Глеба премию, – перебила та, недовольно покосившись на меня, – Слово «долг» вообще неуместно в данной ситуации: ты же вынуждена была идти с шефом на приём! Значит, и все сопутствующие расходы – это только его проблема.

Ах, ты… собака пушистая!

– Это ж выходит, что я за просто так к нему в прачки нанялась?! – тихо зверея, выдохнула я.

– Не поняла, – тут же отозвалась Лина.

– Я только что подписала с Глебом Самойловичем контракт, в котором, по ходу, добровольно согласилась быть его персональной золушкой на три месяца, – по слогам произнесла я, продолжая пялиться в пространство.

Буквально пара секунд тишины, а затем Лина издаёт нечто, вроде изумленно весёлого хмыка. Я бы даже сказала, что она хрюкнула, – но феи ведь не хрюкают.

– Прости… – я медленно перевожу взгляд на неё, – Ты что, только что «хмыкнула» на весь ужас моей ситуации?..

– Это ты прости, – Лина едва сдерживала улыбку на вполне себе серьёзном лице, – Но с юристами Глеба тебе не справиться.

– Что ты имеешь ввиду? – уже не надеясь на лучшее, сухо переспросила я.

– Что – если ты поставила свою подпись, значит, ты будешь работать у Глеба, – глядя на меня огромными умными глазами, в которых сочувствие смешалось с искренним весельем, – Как ты вообще додумалась до этого?

– Я?! – воскликнула я, едва не задохнувшись от возмущения, – Это он!!! Он сказал, что за мои ошибки полагается увольнение! И он сам сделал мне это грандиозное предложение – побыть его домработницей четверть года! Да ещё и соединить оба контракта в один!!

– Вот ты попала! – покачала головой Лина, веселясь уже в открытую, – Нет, Глеба, конечно, можно понять – он вряд ли вообще задумывался над тем, насколько тебе это будет неудобно. Главное, чтобы было комфортно ему, – она вновь покачала головой, а затем перевела хитрый взгляд на меня, – Хотя, думаю, здесь не только в этом дело.

– О чём ты? – пробурчала я, проклиная свою удачу, Ленку, её нового хахаля и весь мир в придачу.

– Ему и впрямь надоели все его бывшие, которые с его возвращением в Россию решили, что отношения «не могут пройти просто так». Причём решили они это как-то одновременно и словно сообща… – она прикусила губу, обдумывая что-то в своей голове.

– А насколько Глеб Самойлович уезжал? – не особо вслушиваясь в любовные похождения шефа, кисло уточнила я.

– На все годы своего обучения заграницей, – удивляясь моему незнанию биографии своего шефа, сказала фея, – А после окончания университета мы с ним вместе ездили по разным городам, собирали команду для нового проекта, вели переговоры с другими компаниями… Здесь мы были только наскоками. Но он всё равно успел наплодить себе «потенциальных невест», с которыми все это время приходилось разбираться мне. А теперь данная почетная обязанность ложится на твои хрупкие плечи, – она снова хмыкнула, а затем сказала уже чуть тише, – ты хоть понимаешь, какие перспективы перед тобой вырастают?