Я изменю тебе с…, или Большая игра

– Ты же сказал, что джакузи уже готово? Хочу там.

– Э-э-э, ты эксгибиционистка? А если увидят?

– Я проверила, раз мы не видим соседей, значит, и они не видят нас.

– А если услышат?

Она лишь лукаво улыбается и грациозно соскальзывает в бурлящую голубую воду, на полминуты погружаясь в нее с головой. Облако золотистых вперемежку с розовым волос окутывает ее, как русалку, подплывшую слишком близко к лодке с любопытным рыбаком. Ох, рыбак, зря ты смотришь так пристально в эти колдовские голубые глаза. Не успеешь заметить, как вильнет роскошным хвостом и скроется в синей бездне, унося с собой твои потаенные желания, что с легкостью вытащила из самых глубин подсознания.

Воровато озираясь, я тяну вниз льняные штаны, измятые за сегодняшний день до состояния тряпки, и чуть не взвизгиваю, как истеричная барышня, почувствовав короткий болючий укус за задницу.

– Экий ты нервный, кабальеро. Реально испугался? – тихо смеется неслышно подкравшаяся из воды засранка.

Вот я тебе сейчас…

Я кулем сваливаюсь в воду, расплескав целую лужу за бортики и на ощупь пытаюсь поймать ее в подсвеченной прозрачной воде. Но хитрая бестия выскальзывает из жадных рук, как самая настоящая рыбка, и даже не в самой большой по размеру ванне умудряется замотать меня за каких-то буквально пару минут.

– Весело тебе, крошка? – шепчу я на ушко, когда она сама подплывает и обхватывает тонкими, но сильными руками мою шею, чуть ниже так же крепко обвивая ногами за пояс и потираясь промежностью об исправно стоящий член.

– Давно так не веселилась, – соглашается она и, коротко поцеловав меня в губы, отпускает руки, продолжая держаться ногами, и ложится на воду, подставляя лицо и острые вершинки сосков стремительно темнеющему звездному небу.

Я подхватываю ее руками под ягодицы и приподнимаю в воде. Моему взгляду предстает гладко выбритый лобок и аккуратные розовые губки. Пиршество для глаз. А если развести эти послушные ножки пошире и закинуть одну на свое плечо…

– М-м-м, ты даже на вид сладкая, крошка, – шепчу я, только проведя носом по влажным складочкам.

– Ты еще не попробо…

Бульк.

И я слегка притапливаю ее, не дав договорить, и одновременно припадаю губами к губам. Таким же мягким и сочным, как те, что только что целовали меня.

На удивление она не барахтается, пытаясь вырваться, а лишь покорно расслабляется, и я отпускаю руку, позволяя ей всплыть и вдохнуть глоток свежего воздуха.

Она коротко всхлипывает и принимается медленно водить руками в воде, поддерживая себя на плаву. А я так же медленно, круговыми движениями обвожу крохотный бугорок, что начинает набухать и несмело показывается из-под скрывающего его кожаного капюшончика.

– Он у тебя такой красивый, ладный, как вся ты, – я нежно посасываю клитор, изредка мягко прикусывая его, ощущая под руками, как мышцы начинают мелко подрагивать в такт движениям языка. – Ладная такая крошка. Ладная и сладкая.

Язык проникает в узкую расселину, где горячо, несмотря на разницу температур воды, воздуха и тела. Она запрокидывает голову, выгибаясь от первого спазма приближающегося оргазма.

– Не так быстро, крошка. Быстро – слишком скучно.

Не отрывая губ от требующего моего пристального внимания десерта, я устраиваю ее голову на бортик и продолжаю неторопливое поглощение сладкого. Довожу ее до края и отпускаю, снова кружу и дразню, и в очередной раз отступаю, не забывая при этом мять аппетитные полушария в воде.

– Ты за что-то наказываешь меня? – хрипло сипит крошка, безуспешно пытаясь прижаться к моему рту во время следующей паузы.

– Разве что за то, что ты слишком торопишься, сладкая. А я люблю долго и ме-е-едленно.

– Днем ты не особо возражал.

– Днем мне казалось, что я уснул от адской жары и брежу.

– А сейчас?

– А сейчас у нас вся ночь впереди.

И, может быть, не одна?

– Ты эгоист, – стонет она от явного разочарования.

– Почему это?

– Я тоже хочу… подразнить тебя. Как ты меня сейчас.

А ты недостаточно дразнила меня в течение дня? Каблуки, юбчонка-разлетайка, мокрая блузка, открытая спина и никакого белья, отсутствие которого так отчетливо было видно всем… Нет уж, розово-золотая бабочка. Теперь мой черед. И даже плевать, что могут увидеть или услышать соседи.

Я переворачиваю практически невесомое в воде тело и прикусываю аппетитную задницу, с удовлетворением дождавшись легкого “ах”. Приподнимаю ее на бортик и, урча, как голодная псина, жадно накидываюсь на доступные нежно-розовые складочки. Я вижу, что ее кожа, с которой стекает теплая вода, покрывается мелкими пупырышками – то ли от прохлады ночного воздуха, то ли от неумолимо накатывающего оргазма. В этот раз я не торможу – облизываю, посасываю, прикусываю и снова с оттягом прохожу по самой сердцевине, проникая языком так глубоко, как только достаю.

– Я-а-а-а, – сдавленно стонет она, пытаясь что-то сказать. – Я хочу кончить на тебе, не хочу-у-у-у впустую. Хочу на тебе-е-е.

И я сдаюсь этой мольбе, насаживая ее на себя. Глубоко, под корень. Резко, до темноты в глазах. Одним мощным ударом врываясь в горячие, пульсирующие тиски. И замираю, наслаждаясь этими тесными объятиями, этими судорожными всхлипами-стонами-шепотом.

Она даже не замечает, что я умудряюсь выбраться из бассейна вместе с ней и тащу ее на руках в спальню. Где-то же в этих огромных апартаментах должна быть обещанная двуспальная кровать, на которой я собираюсь провести почти весь отпуск.

Вместе с ней.

С крошкой.

С этой безбашенной сладкой бабочкой с невозможными глазами, гибким и щедрым на ласки телом, ее гортанными стонами-всхлипами-криками, бесстыдными руками, безнаказанно блуждающими по моему телу, и припухшими от моих жалящих и карающих поцелуев-укусов губами.

Мокрые от наших тел и ее волос подушки и покрывала очень скоро оказываются на полу. Простыни под нами сбились, из идеально ровных, выглаженных превратившись в скомканные тряпки. А я не могу остановиться. Словно бес какой вселился. Я не знаю, что я буду чувствовать завтра или через неделю, но сейчас я ощущаю себя пресловутым вечным двигателем, работающим от одного взгляда на это тело – изящное, подтянутое тело женщины, которая выглядит лет на двадцать пять, хотя ей может быть и меньше, и больше. Черт их разберет, этих женщин. И черт возьми, как же мне повезло наткнуться на эту конкретную.

Я засыпаю уже под утро, крепко прижимая ее к своей груди и утыкаясь носом в затылок, пахнущий все той же свежескошенной травой.

А проснувшись, начинаю лапать кровать в поисках сбежавшего тепла.

– Крошка?

Меня подкидывает на кровати, но, заслышав шум воды в душе, я снова ложусь и прикрываю глаза.

Это было… нереально сказочно. И я уверен, что пока она рядом, сказка продолжится. Я потягиваюсь и зеваю, а потом решаю совершить забытый джентльменский поступок и сварить своей бабочке-мечте кофе. Горячий, крепкий и сладкий. Как она сама.

Шлепаю босыми ногами в гостиную, поднимая с пола брошенное накануне платье. Оно пахнет ею. Невесомая тряпица, которую вчера так хотелось поскорее сорвать, чтобы добраться до фантастического десерта.

Через пару минут кофе готов. А она все плещется.

– Эй, крошка, ты там не сотрешься? – стучусь я в дверь.

В ответ тишина, да звук падающей из душа воды.

Я поворачиваю ручку. Не заперто. Захожу в такую же просторную, как все остальные помещения апартаментов, ванную, полную паров от горячей воды.

Ее нет.

Я начинаю метаться по всем комнатам в поисках чертового розового чемодана или каких-либо ее вещей.

Пусто.

Ноль.

Ни записки, ни послания губной помадой на зеркале, ни даже кривовато нарисованного на стикере сердечка.

Ничего.

Словно и не было вчера ее здесь.

Только невесомая яркая тряпочка в моей руке является свидетельством того, что вчерашний день и эта ночь мне не приснились.

Я в два глотка опрокидываю в себя горяченный кофе, подпрыгивая на одной ноге, впихиваюсь в первые попавшиеся в чемодане джинсы и неглаженую футболку и несусь на ресепшн.

– Доброе утро, сеньорита. Подскажите, пожалуйста, девушка, моя… подруга, что заехала вчера со мной в апартаменты-люкс, когда она выехала?

– Секунду, сеньор, я проверю наши записи.

Девушка что-то просматривает на мониторе, шевеля губами, и через несколько мгновений виновато улыбается мне.

– Простите, но по вашему номеру нет никаких записей о втором посетителе. Вы один, сеньор.

Черт!

Как я мог забыть.

– Простите, это я запамятовал. Столько перелетов за последнюю неделю, отели, перемещения…

Она с пониманием кивает.

– Подскажите, а девушка, блондинка с розовыми волосами и розовым чемоданом… Такая посетительница не выезжала сегодня утром? Может, она оставила мне что-то?

– Какой номер, еще раз подскажите?

Я называю, и администратор проверяет лежащие на ее столе конверты.

– О, да, что-то есть. Это с ночной смены осталось. Для вас, сеньор.

Она протягивает мне конверт, и я с жадностью хватаю его в надежде на… что?

Записку с благодарностью за великолепную ночь? Счет за нее же? Лучше счет, по нему я смогу отследить получателя.

Но в руки мне выпадает лишь банкнота в сто евро, исписанная мелким убористым почерком.

“Ты был самым горячим и нежным кабальеро в моем путешествии”.

Бабочка упорхнула, оставив на руках лишь тонкий аромат свежескошенной травы и легкую грусть.

Я тяжело опускаюсь на одно из пустующих в зоне ресепшена кресел и бездумно уставляюсь в окно, за которым ослепительно сверкают под солнцем экватора океанские волны. В кармане просторных льняных штанов рассерженным шмелем зудит телефон. Не глядя на экран отвечаю на вызов.

– Милый, ты не перезвонил вчера. У тебя все хорошо? – Голос жены как холодный душ после жаркого полуденного солнцепека – проносится табуном мурашек по шкуре. Я слышу ее настолько хорошо, словно она сидит рядом, на соседнем кресле, а не находится на расстоянии в несколько тысяч километров.

– Да, детка. Прости. Совсем закрутился.

– Ничего, я все понимаю.

Я будто воочию вижу, как морщинка на ее лбу разглаживается, а в уголках глаз собираются милые лучики. Она у меня любит улыбаться. И ей безумно это идет.

– Ты у меня самая лучшая, солнышко мое.

Мне легко это говорить, потому что правду сказать вслух несложно. Она действительно самая лучшая.

– Я тебя люблю. И уже очень соскучился.

– Я тоже. Возвращайся скорее.

– Непременно, детка.

Непременно вернусь. Закончу кое-какие дела и вернусь.

За четыре месяца до описываемых событий

– Драсьте, драсьте. Ну давайте, хлопайтесь пока вон там на диванчик, а мне еще пять сек надо. Я тут монстрика одного замочу. Ах ты ж… сученок! А если я тебя так? А вот с этого ракурса? А ракетой? На! На! Получай, фашист…

Кабинет психолога, которого нам посоветовал хороший знакомый, похож скорее на спальню откровенно игнорирующего родительские просьбы “прибраться” подростка: огромная плазма на стене, высоченные усилители по бокам, приставка, куча разноцветных журналов, разбросанных под телевизором, большой кожаный диван с небрежно сваленными на пол спинками, такие же дорогущие кожаные кресла, одно из которых буквально завалено дисками с бродилками, стрелялками и прочими пожирающими время играми.

На экране мелькают уродливые монстры, текут реки виртуальной крови, огненными вспышками слепят глаза взрывы. И во всем этом бунтарском великолепии пубертатного периода сидит… ну, возможно, сын того самого успешного семейного психолога и азартно дергает джойстик.

Он мимолетно оглядывается на нас и небрежно кивает на тот самый раскуроченный диван за своей спиной.

– Мы, возможно, не туда попали. Или не вовремя. Пойдем, пожалуй, – брезгливо приподнимает бровь супруг, оглядывая кабинет, и берет меня под локоть, направляя обратно на выход.

– Возможно, и не туда. Возможно, и не вовремя – либо слишком рано, либо совсем уже поздно. Можете, конечно, идти. Но раз уж не хотите тратить время на меня, зачем тогда тратить время на брак, где вам обоим стало скучно и неуютно из-за того, что вы потеряли вкус к играм?

– Простите? – уже явно раздраженный, муж разворачивается к говорящему, а я чуть внимательнее всматриваюсь в по-прежнему сидящего на полу парня и понимаю, что он не так уж и молод. Лет тридцать, возможно даже наш ровесник. Хотя выглядит он… ну… как-то несолидно, что ли.

– Сука! – вопит этот психолог-неформал в экран. – Я тебя все равно добью! Хэщь! Йеэ-э-э-э! Я тебя сделал, падлюка!

Он ставит игру на паузу и разворачивается лицом к нам. И вот теперь, вглядевшись внимательнее, я совершенно уверяюсь в том, что показавшийся на первый взгляд подростком – на самом деле взрослый человек. Да, несколько выбивающийся из привычного образа профессионала, занимающегося вопросами и проблемами семейных пар. Но такой слишком цепкий, слишком пронизывающий, слишком внимательный взгляд, буквально сканирующий нас, не может принадлежать юнцу.

– Я говорю, играть надо чаще. Детям вашим тоже наверняка быстро становится скучно, если их лишить возможности играть. А чем вы отличаетесь от своих детей?

– Тем, что мы… взрослые? – несколько неуверенно отвечаю я, едва касаясь рукава мужа, которому совершенно не по душе этот разговор и этот специалист.

– Ага, – кивает психолог и пружинисто встает, оказываясь одного роста и комплекции с моим далеко не тщедушным супругом. – Взрослые, скучные, забывшие, что можно обрадоваться не только росту акций, но и простой радуге, отражающейся в луже. А ведь в луже можно еще и попрыгать.

– Мы ответственные родите…

– Которые планируют развод? И думают при этом, что расставание родителей не станет травмой для детей?

– Да что вы знаете о нас и нашей семье? И с чего вы взяли, что мы планируем развод?

– Если вопрос был чисто риторическим и вы просто хотели немного выплеснуть свои эмоции, то я могу лишь загадочно улыбнуться – эффектный и при этом работающий прием любого профессионала. Но я люблю шокировать своих клиентов. Поэтому скажу в лоб, что я понял о вашей семье за эти пару минут.

– Ну-ка, удивите нас, профессиона-а-ал, – чуть пренебрежительно тянет муж, явно готовый развернуться и уйти.

– Извольте. Успешный бизнесмен. Не высший эшелон. Пока не высший. Потому что до сих пор так и не приняли окончательное решение – стоит ли лезть туда, куда лезть не только слишком затратно, но и опасно. Похвальная и редкая в наши дни осторожность, должен заметить. Ваша жена домохозяйка. Двое, хотя, скорее, даже трое детей, которых обожаете и не хотите огорчать. Оба любите своего кота, ну, или кошку, в поле питомца не уверен. Родители живы, но кто-то из них болеет. Любите и на самом деле уважаете друг друга, однако при этом последнее время в вашей жизни наметился разлад, и вы не понимаете его истоков и причин. И вроде даже трахаетесь регулярно, но уже как-то без огонька. Как-то рутинно, слишком привычно, слишком… пресно. Вы консервативны во взглядах на семью, как множество людей вашего поколения, тем не менее влияние внешней среды и близкое окружение буквально подталкивает вас к тому, что настала пора что-то менять. Увы, их советы вам претят, а как справиться с навалившимися вопросами сами вы не знаете. Конкретно вы, – психолог, обойдя стол и присаживаясь в кресло с высокой спинкой, кивает на Никиту, – терпеть не можете, когда вам приходится обращаться к сторонним специалистам, в квалификации которых вы не уверены. А вы, – кивок в мою сторону, – вы и есть тот самый серый кардинал этой семьи. Именно вы, несмотря на наличие номинального главы, управляете этим маленьким государством, пока ваш супруг с присущим ему азартом ловит своих мамонтов. И именно вы готовы уцепиться за любую возможность сохранить то, что вам дорого, и уговорили мужа прийти сюда. А теперь скажите мне, какие жуткие тайны вы храните друг от друга и почему эти секреты так испортили вашу жизнь в последние пару месяцев?

Никита после секундной заминки довольно резко отвечает на эту тираду:

– Что ж, досье вы собрали вполне профессионально. Вы это проворачиваете со всеми своими клиентами?

– Мне не нужно собирать досье, – неожиданно мягко и немного даже грустно улыбается мужчина. – Ваши лица и позы буквально кричат обо всем озвученном мною. Только эти крики о помощи может услышать не каждый.

– А вы, получается, смогли? – все еще пренебрежительно морщится Никита. – Мошенник, – припечатывает он. – Мы уходим.

– Ваше дело, – пожимает он плечами. – Пока будете искать хороших адвокатов на развод, почитайте на досуге одну занимательную книженцию про игры. Вон, на столе лежит. Специально для вас приготовил. Считайте это подарком. А счет за услуги вам в приемной выпишут.

– Но вы их не оказали!

– Так это не мой выбор, а ваш. Я отказал другим клиентам, потратил на вас свое время. А оно стоит очень дорого.

– Никита, пожалуйста…

– Что?

Протягиваю ему книгу, приготовленную для нас, и зачитываю вслух всего одну фразу, на которую Никита точно обратит внимание:

– Продано более пяти миллионов экземпляров.

– О дурацких играх?

– О сценариях, по которым вы проживаете свою жизнь. О поведенческих реакциях. О скрытых мотивах ваших поступков. О том, что все, чем вы занимаетесь в этой жизни, – является игрой. Так что, уходите? Я могу продолжать мочить своих монстров?

***

– В одном вы оказались правы. Я действительно не люблю расстраивать свою жену…

Собственно, господин профессиона-а-ал, только поэтому я сегодня здесь, у тебя на приеме. Отнюдь не потому, что был поражен твоими вчерашними выводами о нас якобы “с первого взгляда”. Ты можешь считать меня простаком и лохом, который повелся на твои цирковые трюки. Но я умею не только строить “покер фейс”, но и держать удар. Иначе в бизнесе не выжить. А посему…

– Она слишком мне дорога, чтобы тревожить ее по пустякам. Поэтому я разозлился, когда вы сказали о неких жутких тайнах и секретах. И, кстати, мне не нравится, когда ее называют домохозяйкой. Имейте это в виду.

– Но ведь с таким мужем, как вы, ей не надо заботиться о хлебе насущном, экономить на всем, каждое утро нестись на работу и просиживать целый день в скучном офисе, верно? Или это вам стыдно, что ваша жена не работает? – Психолог бросает на меня укоризненный взгляд, который как бы должен пристыдить меня. Ну-ну.

– Нет. Не стыдно ни капли. Она на высоте в любой ситуации – от совместных ужинов с деловыми высокопоставленными партнерами до семейных сплавов по горным рекам. Просто, видите ли, в наше время к этому почетному женскому занятию привыкли относиться к огромным пренебрежением. И именно этот оттенок в отношении данного слова меня и возмущает. Она моя супруга, ведущая не только хозяйство, но и семейный бюджет, хранительница нашего очага, воспитательница наших детей и в последнее время, к сожалению, периодически сиделка у наших родителей. Если бы кто-то спросил, как я называю то, чем она занимается, я бы сказал, что она мой первый заместитель по общим вопросам. И это будет самое точное определение ее обязанностей. Кстати, та книга, которую вы нам подсунули…

– Да-да, действительно кстати. Что вы о ней думаете?

– Любопытно. Но лишь исключительно в целях общего развития.

– Вот как? И вы не нашли в ней ничего такого, что применимо к вашей ситуации? – он склоняет голову на одно плечо, демонстрируя заинтересованность.

Ну а мне пора начинать выказывать свою “открытость” и “искренность”. Спокойно, Никита. Теперь очень важно не спешить. С профессиональными лжецами наподобие того, кто сидит напротив, тоже можно играть по их правилам. И ты это умеешь.

Поэтому… “зеркалим” его позу и выражаем идентичную заинтересованность в разговоре.

– Знаете, это как с пресловутыми знаками Зодиака, в которые так верит моя мама. Описание каждого – классическая средняя температура по больнице. При этом в живом человеке, конкретном представителе этого самого знака, можно найти что-то, относящееся ко всем оставшимся одиннадцати. А можно вопрос?

– Конечно, – он широко улыбается и даже разводит руками, словно говоря “вот он я, весь как на ладони, верь мне”. – Я абсолютно открыт для вас во время наших встреч. Иначе зачем мы встречаемся?

Вот и мне это ужасно интересно, господин “психолог”.

– Я допускаю, что вы с первого взгляда определили во мне довольно успешного бизнесмена – одежда, обувь, часы, знающему человеку несложно примерно представить их стоимость, чтобы сделать такой вывод. Точно так же предполагаю, что информацию о любимце могла выдать либо замеченная вами царапина на руке у жены, либо приставшая к темной одежде шерсть. Верно?

– Изумительно. У вас потрясающий аналитический склад ума, – с неподдельным уважением кивает мой визави. – Вы совершенно точно проследили ход моих мыслей.

– То же самое относится к выводу о наличии детей и их количества. Но мне остались совершенно непонятны три вещи.

– Какие же?

– Как вы узнали о наличии секретов от жены, о том, что кто-то из родителей болеет, и на основании чего сделали вывод, что моя жена серый кардинал и я при этом ее уважаю?

– Я начну, пожалуй, с последнего. Итак, серый кардинал. Вашей супруге понадобилось всего лишь едва прикоснуться к вашей руке, без единого слова, чтобы вы тут же остановили свой порыв немедленно уйти. При этом, заходя в комнату, вы держали ее немного за спиной и продолжали стоять некоей преградой между мной и ею. И это вовсе не неуважение, а как раз наоборот – проявление того самого инстинкта защитника. Вы ее цените, уважаете и любите, раз готовы закрыть своим телом. И готовы во многих вопросах слушать ее.

– Ладно. Принято. С этим все ясно. Действительно очень просто.

– С тем, что кто-то из родителей болеет, еще проще. У вашей супруги из кармана сумочки торчал самый краешек рекламного проспекта дорогой клиники, специализирующейся исключительно на медицинских услугах для пожилых людей. Я просто знаю, как выглядит эта брошюра, и прикинул, что сами вы себя точно не относите к таковой возрастной категории, а вот для родителей это может быть актуально. И третье – секреты.

Я заинтересованно приподнимаю бровь. Потому что от его ответа многое зависит в моем дальнейшем поведении.

– Ваше лицо в тот момент, когда я упомянул о консервативных взглядах на семью и брак и о влиянии внешнего окружения на вас. Вы в этот момент отвели глаза, словно испытали чувство вины. Консервативность в отношении семьи подразумевает верность клятве данной у алтаря. И именно за нарушение этой клятвы вы чувствуете свою вину перед женой. Я прав?

Бинго.

Есть.

Рыбка заглотила наживку.

И при этом думает, что клюнувшая рыбка это я.

Я сокрушенно качаю головой.

– Что ж. Похоже, жена права. Вы действительно профессионал, которому можно довериться. С чего мы сегодня начнем?

– Раз уж проблема, с которой вы ко мне пришли, касается вашего брака, то начну с прямого вопроса, от искренности ответа на который зависит успех нашего дела. Вы изменяли своей жене?

В принципе, мне не надо особо сильно напрягаться, чтобы обмануть почти любого психолога. Любого, кто не знает мой крохотный секрет, который я тщательно скрываю от всех. Я – урожденный левша. Но в свое время научился действовать правой рукой так же ловко, как и левой. И в обыденной жизни мне это ничуть не мешает. Мешает таким вот “психологам”, которые, учась по модным учебникам, забывают сделать поправку на совершенно противоположные знаки, подаваемые моим телом.

Правда, здорово?

В покере есть такой термин. Игрок “рыба”. То есть простак, за счет которого можно поживиться. А сидящий напротив меня, если использовать те же покерные термины – самый настоящий “охотник за лохами”, что играет лишь против самых слабых участников. Ну что ж. Пусть именно так все и выглядит.

Продолжай гнуть свою линию, профессиона-а-ал.

А мы посмотрим, насколько ты будешь хорош против такого “камнелома”, как я (еще один покерный термин, описывающий самого опытного и опасного игрока – прим. Автора).

Бродячий пес

Я держу руль вспотевшими ладошками и молюсь только об одном – дотянуть хоть до какой-нибудь парковки, желательно, с крохотным магазинчиком, где смогу купить воды и постараться выяснить, как вызвать этот гадский “сервисио”, чтобы специально обученный человек приехал и посмотрел, что за чертовщина творится с этой машиной.

Я, конечно, когда-то давным-давно училась на механике, но это было столько лет назад, что руки-ноги напрочь отказываются выполнять положенные операции. По большому счету, бедная машинка не виновата, что у меня не хватило денег на нормальный автомобиль. Вернее, их бы хватило. Но только на автомобиль. В котором мне пришлось бы спать все следующие дни отпуска. А еще вернее… я просто не хочу светить карту, на которой денег вполне достаточно, чтобы снять на несколько дней не только нормальный автомобиль и приличный коттедж, но и местного гида-водителя. Но я предпочитаю играть роль шпионки в тылу врага и расплачиваюсь только наличкой. А вот ее как раз совсем немного.