Попаданка для дракона

Полина Верховцева

Попаданка для дракона

Глава 1

Тем вечером на улице шел снег.

Крохотные хрустальные снежинки неспешно кружили в воздухе, таинственно мерцали в свете желтого фонаря и аккуратно опускались на высокие сугробы, обрамлявшие с двух сторон узкую расчищенную дорожку.

Я бежала вперед, поминутно поглядывая на часы и с досадой понимая, что опаздываю. На носу праздники, запись в салоне плотная – если не появлюсь вовремя, то вместо меня обязательно протиснется какая-нибудь дамочка. Поэтому ускорилась, проскочила последние несколько домов, взлетела на крыльцо и нажала на розовую кнопку звонка.

С вывески на меня приветливо смотрела красивая девушка с пышными ресницами и аккуратными ровными бровями, а рекламный слоган уверял, что из салона я непременно выйду самой прекрасной и неотразимой. Что ж, было бы неплохо. Перед Новым годом столько работы, что порой и причесаться лишний раз некогда.

Позади тихо скрипнул снег, потом еще раз, словно приближались чьи-то тихие шаги, но когда я обернулась, рядом никого не было. Вокруг тихо и безлюдно. Только из магазина напротив вышел мужчина с двумя большими пакетами, поежился и побрел к машине. Все остальные в такую погоду предпочитали отсиживаться с кружечкой ароматного чая в руках перед телевизором.

Взгляд почему-то зацепился за серебристую ель, раскинувшую мохнатые лапы посреди заснеженного газона. Обычная ель, обычные сугробы, только тень возле нее показалась мне гуще, чем под соседними деревьями.

Позади меня распахнулась дверь:

– Добро пожаловать!

Тут же потеряв интерес и елке, и теням, я поздоровалась и устремилась внутрь царства красоты. Там вкусно пахло дорогими средствами для волос и кофе. В креслах напротив высоких зеркал сидели расслабленные клиентки, над которыми колдовали мастерицы. Уютно, светло, радостно.

Приветливая девушка-администратор дождалась, пока разденусь, и проводила до кабинета, где меня уже поджидали.

– Привет! Опаздываешь. – Настя встретила дружеским ворчанием. – Ресницы сами себя не нарастят…

– Извини, Настюш. Непогода, пробки, – я ловко заскочила на кушетку, улеглась, сложила руки на животе и приготовилась к ритуалу красоты.

Все началось как обычно. Я закрыла глаза, расслабилась, а Настя колдовала надо мной, развлекая разговорами. Играла тихая спокойная музыка, на улице кружил снег, и я сама не заметила, как задремала.

Спустя некоторое время сквозь сон донесся скрип двери, Настя прекратила свою работу и убрала от меня руки. Я вздохнула, досадуя на то, что нас прервали, и улеглась поудобнее. Наверное, это администратор что-то забыла и хочет уточнить у Анастасии, это ненадолго.

Однако время шло, а так ничего и не прозвучало.

– Насть, все в порядке? – спросила я, тревожно вслушиваясь. В ответ ни звука, только холодно стало, будто кто-то настежь распахнул форточку. – Настя?

– Я за нее, – надо мной раздался скрипучий мужской голос.

От удивления я дернулась и распахнула глаза, за что тут же поплатилась. Защипало, закололо так сильно, что градом полились слезы. Тогда я попыталась вскочить, но не смогла даже пошевелиться – поперек тела натянулись плотные ленты, удерживавшие меня на месте.

Я словно оказалась на операционном столе: обездвиженная, беспомощная и перепуганная. И сколько бы ни пыталась кричать, с губ не слетало ни звука.

Моей шеи коснулись холодные шершавые пальцы. Они прошлись вниз до яремной впадины, задержались там лишь на долю секунды, а потом метнулись вверх, сдавили виски… И в тот же миг подступила мгла. Она пахла влажным мхом, лесом, летним дождем, обволакивала фантомными щупальцами, проникала внутрь, настойчиво тянула за собой.

Я не понимала, что происходит, но изо всех сил пыталась бороться.

Нельзя поддаваться, нельзя идти за ней, нельзя…

Надо открыть глаза, позвать на помощь…

Тело дернулось, как во сне, когда внезапно спотыкаешься и падаешь. Только в этот раз я не проснулась, а продолжила падение. Вниз, с огромной высоты, все быстрее и быстрее, пока с головой не ушла в темноту.

***

Первое, что бросилось в глаза, когда я очнулась – пыльные банки с соленьями. Огурцы, помидоры, грибы, что-то похожее на человеческие пальцы… А нет, показалось, тоже огурцы.

Я осторожно пошевелилась и попробовала сесть, но не тут-то было – руки связаны за спиной, ноги тоже перетянуты грубыми веревками. В висках отчаянно шумело, горло царапала нестерпимая жажда, да еще рот замотан грубой, вонявшей кислым молоком тряпкой. Убила бы за глоток воды.

После долгих и упорных стараний мне все-таки удалось немного приподняться. Сквозь крохотное мутное окошко под самым потолком едва пробивался солнечный свет, позволяя хоть немного осмотреться по сторонам.

Закуток, в котором я оказалась, больше всего походил на погреб старого дома где-нибудь в глубоком захолустье. Низкие глинистые стены, вместо пола – старые доски, брошенные прямо на землю, грубо тёсаные стеллажи с плотными рядами заготовок, ящики с картошкой и вязанки лука, куски вяленого мяса, развешенные на ржавых гвоздях.

Страшно. Надо как-то выбираться отсюда.

Извиваясь, словно змея, я пыталась высвободить руки из пут, ну или хотя бы вывести их из-за спины вперед, но веревки были затянуты слишком крепко, и мне никак не удавалось их ослабить. Я билась изо всех сил, стараясь не поддаваться панике и отчаянию, но в конце концов осознала тщетность попыток и сдалась.

– Спасите! – беспомощно промычала. В ответ – тишина. – Помогите! – снова промычала и осеклась, уловив тихие звуки наверху, над головой.

Едва я успела притвориться спящей, как раздался скрип, и в потолке отрылось круглое отверстие. Сквозь неплотно смеженные веки я наблюдала за тем, как в проеме появилась нечесаная мужская голова.

Ох, страшный какой!

– Очнулась?

Я чувствовала, как он всматривается в меня, но продолжала изо всех сил изображать бездыханную жертву. Мужик досадливо крякнул и стал спускаться. Зажмурившись и едва дыша, я слушала, как он подошел ближе, присел рядом, осторожно взял прядь моих волос и начал…нюхать. С таким маниакальным удовольствием, что я не выдержала и отпрянула от него.

– Очнулась, – довольно протянул он и потрепал по голове, как послушную собаку. Я снова замычала, задергалась, пытаясь увернуться от неприятных прикосновений. – Ну-ну, не сердись, красавица. – Мой тюремщик щербато улыбнулся, продемонстрировав отсутствие переднего зуба, и по-дружески начал рассказывать: – Я тебя, между прочим, из леса спас. Отправился утром по грибы, на опушку вышел, глядь – у ручья дева лежит. Руки раскинула, не двигается. Ясно дело: или выжлы добрались, или хворь в лесу словила. Нож приготовил, подошел ближе, и вдруг думаю: дай-ка проверю, голову-то всегда успею отпилить…

Я глухо завизжала в кляп, а он не обратил внимания и увлеченно продолжал свой рассказ:

– Глаза-то тебе приоткрыл, а они голубые! Никакой хмари болотистой. Здоровая, представляешь?! Это ж удача какая! В лесу здоровую девицу найти! Ну, я тебя на руки схватил и бегом в деревню, чтобы, пока окончательно не рассвело, тайком в дом пронести. Ты не серчай, что я тебя в погреб стащил. Сначала на кровать свою уложил, все ждал, когда в себя придешь, а тут гости незваные нагрянули, пришлось прятать. Ты посиди здесь еще немного. Сейчас я их спроважу, и будем жениться…

Что он сказал? Жениться?

– Ты не смотри, что я неказистый такой. Зато работы не боюсь. Жить будешь, как королева! Дом у меня крепкий, хозяйство хорошее. Огород большой, куры есть, два гуся. Коровка! – его глаза блестели так маслено и жадно, что мне стало еще страшнее.

Я не хочу жениться. И коровку не хочу. Мне домой надо.

– Только не шуми, хорошо? – он заботливо поправил кляп. – Сама понимаешь, если мужики про тебя узнают – в деревне бойня начнется.

Какие мужики? Какая бойня? Боже, что происходит?!

– Я теперь тебя никому не отдам, – грозно произнес этот безумец, скаля беззубый рот. – Моя!..

Мне всегда хотелось услышать от мужчины такие решительные слова, только в моих мечтах это был сказочный красавец, а не чокнутый маньяк-похититель.

– Все, т-с-с-с… – приложил кривой палец к губам и поднялся на ноги, – скоро вернусь. Жди.

Сказал и ушел, а я так и осталась лежать на полу, провожая его ошалевшим взглядом.

***

Я провела в погребе еще час, стараясь использовать его с максимальной пользой – улеглась поудобнее, заставила себя расслабиться, успокоиться, провела небольшую медитацию. Паника не помощник, как и страх. Жива? Жива. Руки-ноги целы? Целы. Даже никто не надругался, пользуясь моей беспомощностью. Так что еще повоюем.

Вскоре расплывчатые голоса наверху стихли – видать, моему «суженому» уж очень не терпелось жениться, раз он так быстро всех выпроводил. Хлопок тяжелой двери, быстрый топот, и снова люк над головой открылся, впуская в мою тюрьму уже знакомого взлохмаченного мужика.

– Все ушли! – он сообщил это таким тоном, будто ждал, что я обрадуюсь и тут же воспылаю к нему неземной страстью. – Я сейчас кляп тебе сниму. Кричать не будешь?

Я помедлила, потом чуть заметно кивнула.

Он долго возился с узлом, но так и не смог его развязать и в конце концов просто дернул, с треском разодрав ткань.

– Пить, – простонала я, едва вонючая тряпка исчезла от моего лица, – пожалуйста.

– Идем наверх, – мужик проворно развязал меня и помог подняться. – Я все приготовил. Сейчас и напою, и накормлю, невестушка.

Я покачала головой и тяжело опустилась на ящик с картошкой.

– Не могу. Ноги затекли, – прохрипела и тут же закашлялась.

– Ох, беда-то какая, – спохватился он и тут же потянул ко мне свои лапы, – давай разотру!

– Не надо! – воскликнула я, заметив, как заблестели его масляные глазенки.

Мужик мрачно нахмурился, обиженно взглянув из-под кустистых бровей. Нет, с ним так не надо – вдруг разозлится. Поэтому добавила уже мягче и спокойнее:

– Тебя как зовут?

– Лойд.

– Очень приятно, а я Мария. Можно просто Маша, – я попыталась улыбнуться, но губы были словно деревянные, потому получилась болезненная гримаса. – Лойд, дай мне, пожалуйста, воды и пять минут прийти в себя. Тогда я сама поднимусь наверх.

Он немного потоптался рядом, будто раздумывая, стоит ли меня оставлять одну, но все-таки согласился:

– Сиди. Сейчас принесу.

Пока беззубый шуршал наверху, я растерла затекшие запястья и щиколотки, поприседала, а заодно с удивлением рассмотрела свой наряд: длинное светло-коричневое платье в пол простого кроя, со шнуровкой на груди, рукавами до локтя и белым хлопковым подъюбником. Тесное сверху и неудобное громоздкое снизу.

А самое страшное, что у меня отродясь такого не было. Кому потребовалось меня переодевать? Беззубому маньяку-жениху?

Я запретила себе об этом думать.

Спустя пару минут он снова спустился по кривой лестнице, сжимая в одной руке жестяную кружку исполинских размеров. Что ж, чем больше, тем лучше. Стараясь не смотреть на своего «спасителя», я приняла подношение и начала жадно пить. Вода была свежая и настолько холодная, что сводило зубы, но я выпила все до последний капли, чувствуя, как возвращаются силы.

Тем временем Лойд отошел к дальним полкам и принялся там суетливо шуровать в поисках деликатесов, не забывая при этом повторять, что с ним меня ждет сладкая, сытая и поистине царская жизнь.

Не особо прислушиваясь к сбивчивому бормотанию, я мрачно посмотрела на его загривок, потом кружку в своей руке, снова на загривок и снова на кружку. Сомневаться было некогда, поэтому тихо шагнула к нему, ударила со всей силы, на которую была способна, и проворно отскочила в сторону.

Лойд охнул, пошатнулся и тяжело осел на пол.

Было чертовски страшно. Я стояла над ним, зажимая себе рукой рот, чтобы не закричать, и держала наготове кружку на случай, если он оклемается. Но беззубый жених был без чувств. Я даже испугалась, что могла случайно его прибить, но пульс прекрасно прощупывался, дыхание было размеренным. Он просто был в глубокой отключке. Поделом! Не знаю, он меня похитил из салона или нет, но с маньяками и навязчивыми женихами у меня разговор короткий.

Не теряя времени, я схватила с пола веревки, которые раньше связывали меня, и стянула ему руки. Потом подумала, и обмотала курчавую голову тряпкой на случай, если вздумает орать.

Еще раз убедившись, что с маньяком все в порядке, я подобрала неудобные юбки и полезла наверх. Лестница подо мной угрожающе покачивалась, ветхие ступени трещали, норовя обвалиться прямо под ногами, и каждую секунду я ждала, что тюремщик очнется и стащит меня вниз.

Выскочив из погреба, я первым делом прикрыла люк и только после этого осмотрелась.

Лаз вывел меня в темную кухню с низким потолком и бревенчатыми стенами. Слева облупленная печь с закопченным зевом, за ней покосившийся рукомойник и пара ящиков для утвари. У окна деревянный неказистый стол, на котором стоял внушительный бутыль мутной жидкости, тарелка с солеными огурцами, варенье в кокетливой вазочке и несколько кусков хлеба – жених хорошо подготовился к свадьбе.

Стараясь держаться в тени, я подошла к окну и аккуратно выглянула наружу сквозь реденькую занавеску.

Передо мной раскинулась обычная деревенская улица. По обе стороны от изрезанной глубокими колеями разъезженной дороги стояли неказистые дома: серые, коричневые, зеленые. Над некоторыми крышами вился дымок.

Перед домом напротив на лавке сидел старик и задумчиво крошил ломоть хлеба. У его ног копошились пестрые куры, неподалеку горделиво прохаживался петух, а на завалинке грелся рыжий кот.

Казалось бы, ничего странного. Если бы не тот факт, что в салон я бежала в декабре, перед самым Новым годом, а сейчас на дворе стояло лето.

Глава 2

Воздух был насквозь пропитан запахом прелых яблок, кислого молока и жареного лука. Однако, несмотря на духоту, я не спешила бежать из дома и вопить во весь голос «спасите-помогите!». Меня останавливала фраза Лойда, что если про меня узнают мужики, то начнется бойня. Может, они все здесь немного с приветом? Маньяки-женихи? Убегу от одного и попаду прямиком в лапы к другому?

Бежать сломя голову смысла нет, но и в доме засиживаться опасно. Беззубый может в любой момент прийти в себя и обрушить на меня свой гнев, и вряд ли мне удастся дважды обвести его вокруг пальца. Поэтому я стащила с гвоздя охотничью кожаную сумку на длинном ремне, положила несколько кусков хлеба, завернутых в тряпицу, флягу с водой, пару яблок. Туда же добавила складной нож, который нашла на столе, веревку и огниво.

Напоследок вдоволь напилась и, выскользнув из дома, тут же юркнула за куст сирени, раскинувший ветви возле крыльца. Из укрытия мне была видна часть улицы.

Народу мало. С дедом у дома напротив проблем не должно быть – он спал, клюя носом и не замечая, как куры выдирают у него из рук остаток хлеба, а вот трое мужиков впереди – это уже серьезно.

Одежда на них была странная: старомодные суконные брюки, широкие рубахи с распахнутым воротом, безрукавки. Ну вылитые крестьяне. Они громко разговаривали, оживленно размахивая руками, спорили, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, но если подойдут чуть ближе, то могут меня заметить. Поэтому я попятилась, отступила за соседний куст, потом еще дальше и так мелкими перебежками ушла вглубь огорода, со всех сторон обнесенного плотным забором. Он отгораживал от соседей, а сзади – от подступавшего вплотную леса.

Вот туда мне и надо.

Пока я искала удобное место, чтобы перелезть, меня с истошным писком преследовала стая комаров, а крапива, местами превышавшая мой рост, так и норовила стегнуть по лицу. Я прикрывала голову, стараясь не шуметь и громко не охать. Наконец мне удалось отодвинуть в сторону одну из ветхих досок и, протиснувшись сквозь узкий лаз, выбраться на волю.

Юбки пытались обмотаться вокруг ног и задержать меня, поэтому я их совсем неэлегантно подняла, заткала и закрепила на поясе. Далеко уходить в лес я не планировала. Во-первых, лесник из меня так себе – заплутаю в трех соснах, а во-вторых, нет никакого смысла забираться в чащу. Обойду деревню и пойду вдоль дороги. Рано или поздно куда-нибудь да выйду. Мне главное до телефона добраться, а там уж помощь придет.

О том, почему сейчас на дворе лето и куда делась зима, я решила пока не думать. Разумных ответов не было, а от неразумных толку ноль. Вот выберусь из этой богом забытой глуши, тогда во всем и разберусь.

Обойти деревню оказалось не таким уж простым делом. Она состояла из одной единственной извилистой улицы, а дома растянулись вдоль нее лентой на несколько километров. Они то жались, чуть ли не залезая друг к другу на крышу, то расползались, утопая среди зелени.

Местами лес подступал вплотную к заборам, а иногда отходил, огибая ухоженные, а местами уже пустые картофельные поля. Кое-где был такой непроходимый бурелом, что приходилось углубляться в лес, чтобы его обойти, а где-то одиноко возвышались гордые березы, и я чуть ли не ползком перебиралась от одной к другой.

Вдобавок я пару раз едва не попалась на глаза грибникам, а однажды одинокий рыбак, возвращавшийся с уловом по едва приметной тропочке, прошел всего в паре метров от меня – в последний момент я успела упасть под малиновый куст.

Когда я, всклокоченная и чумазая, наконец, оставила деревню далеко позади и выбралась на дорогу, солнце уже клонилось к закату. Расслабляться было рано, поэтому я на ходу сжевала яблоко, сделала пару глотков из фляги и быстрым шагом пошла вперед, стараясь держаться у самой кромки, чтобы в случае чего успеть скрыться под сенью деревьев.

К счастью, навстречу мне так никто и не попался. Но если сначала я радовалась, то спустя пару часов меня это начало напрягать, потому что до ближайшего поселения могло быть как пять минут ходьбы, так и день, и тогда мне грозила весьма неприятная перспектива провести ночь в лесу в гордом одиночестве. Конечно, природа лучше, чем жених-маньяк, но все равно страшно. Судя по той тишине, что царила вокруг, меня завезли в такую глушь, что здесь запросто можно встретить и волка, и медведя, и кабана, а у меня с собой лишь короткий складной нож.

Я припустила быстрее, пытаясь обогнать подступавшие сумерки и засветло выбраться к людям, но чем дольше шла, тем яснее понимала тщетность потуг. Надо было что-то решать с ночлегом. Оставаться у дороги опасно – мало ли кто ночью может по ней перемещаться. Уходить в лес – то же не лучшая идея. Волки очень обрадуются, если найдут мое заплутавшее тельце среди елок, а мне страсть как не хочется становиться чьи-то ужином.

***

После недолгих поисков мне удалось найти крошечную прогалину, укрытую от дороги молодым орешником. С одной стороны ее полукругом опоясывала густая поросль, а с другой скромно пристроился разбитый старостью вяз, на который в случае опасности я смогла бы забраться.

Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что не стоит ждать, когда совсем стемнеет, и лучше сделать это сразу, тогда меньше шансов свалиться и сломать себе шею, тем более широкая развилка в паре метров над землей казалась вполне удобной и пригодной для отдыха, а я чертовски устала.

Пока ела, мрачно смотрела на дерево, прикидывая, как лучше к нему подступиться. Не то чтобы я была матерым древолазом, но в детстве, как и многие, с удовольствием карабкалась по березам, поэтому решительно шагнула вперед.

Самая нижняя ветка показалась подходящей. Я подпрыгнула, вцепилась в нее обеими руками, подтянулась, потом перехватилась чуть повыше, а ногами обхватила ствол. Так, еще немного, еще чуть-чуть… Непривыкшие к грубым нагрузкам ладони моментально засаднило, юбки мешались, но я не сдавалась. Карабкалась, пыхтела от усилия, сопела… да так увлеченно, что пропустила момент, когда на дороге появились всадники. Лишь когда они практически поравнялись с тем местом, которое я облюбовала на ночь, до меня дошло, что тот размеренный звук, который я слышала, вовсе не грохот собственного сердца, а перестук копыт.

От неожиданности замерла, повиснув перезрелой грушей, и сквозь редкие просветы в орешнике уставилась на внезапных гостей, пытаясь понять, чем мне это грозит.

Их было пятеро. Одеты они были не как крестьяне в деревне, а, скорее, как охотники: темная одежда, высокие сапоги, у двоих на головы натянуты капюшоны, а один вообще щеголял повязкой на глазу. Форменные разбойники! У кого-то к седлу были привязаны туго набитые мешки, у кого-то тушки зайцев и бурдюки.

Это все, что мне удалось рассмотреть на таком расстоянии, а подходить ближе не было никакого желания. Почему-то мне казалось, что не стоит приставать с вопросами к пятерым мужчинам подозрительного вида, если ты хрупкая девушка, да еще и оказавшаяся одна в таком захолустье. Вряд ли они довезут до ближайшей станции метро или одолжат телефон, чтобы позвонить родным.

Поэтому я сделала то, что и любой другой здравомыслящий человек на моем месте – затихла, стремясь стать невидимой, и даже перестала дышать, чтобы, не дай бог, не выдать своего присутствия.

Но у судьбы, как всегда, свои планы.

Путники уже практически проехали мимо, когда сук подо мной обломился, и я упала. Приземлилась неудачно – немного подвернула ногу и, неуклюже взмахнув руками, повалилась ничком, испачкав и одежду, и волосы, и лицо.

Я еще не успела выплюнуть попавшую в рот землю и подняться, как рядом оказались двое из всадников.

– Выжла! – брезгливо выплюнул один и достал из пристегнутых к поясу ножен самый настоящий меч.

Я вскочила на ноги, зачем-то схватив с земли палку, испуганно прижалась спиной к дереву и уставилась на них.

– Дикая совсем, – ухмыльнулся второй, и я услышала, как в потемках тихо лязгнул складной нож.

От страха у меня пропал голос, ноги стали ватными, и все мысли словно ветром сдуло.

– Что у вас тут? – сквозь кусты ко мне уже продирались остальные.

– Да вот смотри. Нежить поганая подкрадывалась.

– Одна? Эти твари часто стаями бродят.

Мужики прислушались, напряженно вглядываясь в сумрак леса, потом один из них, самый низкорослый и коренастый, произнес:

– Вроде как одна.

– Что будем делать? Нельзя заразу оставлять.

– Сожжем?

– Ага, чтобы нас по огню выследили? Давайте разрубим и закопаем поглубже, чтобы зверье не отравилось.

В смысле разрубим?! Как разрубим?! Это они про меня, что ли?

– Ааа… ээээ, – из груди вырвался протестующий стон, и разбойники тут же подобрались, выставив перед собой оружие.

– Злится, тварина, нападать готовится.

Я готовилась или обделаться от страха, или впасть в глубокий дамский обморок, и по-прежнему не могла выдавить из себя ни слова.

– Так, все. Давайте, по-быстрому ее разделаем и дальше поедем, – деловым тоном предложил тощий как жердь мерзавец, – Мы еще слишком близко к Вроину, и у меня нет ни малейшего желания попасться в лапы к стражникам из-за какой-то выжлы!

– Ты прав, – сказал тот, у которого была повязка на глазу, и хладнокровно занес меч для удара.

От ужаса меня разбил паралич, и вместо того, чтобы заорать, сопротивляться или хотя бы просто спасаться бегством от этих ненормальных, я просто стояла на месте, не в силах пошевелиться, и переводила испуганный взгляд с одного разбойника на другого.

– Мужики, у нее глаза голубые! – вдруг выдал один из них.

– Ты совсем мозги растерял?

– Я тебе точно говорю! Голубые!

Не успела я опомниться, как одноглазый подскочил ко мне. Острием меча уперся в живот, свободной рукой обхватил шею и приложил меня спиной о ствол дерева так, что в голове зашумело, и перед глазами заплясали разноцветные звездочки.

– Брок, если поцарапает или укусит, – предостерег его ближайший подельник, – мы с тобой возиться и выхаживать не будем. Бросим прямо тут…

– Заткнись, – рявкнул громила и сильнее сжал мою шею.

Я захрипела, вцепилась руками в его запястье, пытаясь оттолкнуть от себя, а он, будто не замечая сопротивления, продолжал всматриваться в мое лицо.

– Парни, а девка-то здоровая! – изумленно присвистнул он.

Конечно здоровая, только никак не пойму, какое им всем дело до моего здоровья.

Секундное затишье, а потом они хором загалдели:

– Не может быть!

– Я же говорил!

– Дай посмотрю!

– Посветите кто-нибудь!

Зажегся крохотный огонек. Главарь продолжал держать меня за шею, вжимая спиной в узловатый ствол, а остальные склонились ко мне. Я переводила взгляд с одного жуткого лица на другое и видела на каждом из них немое изумление.

– От… отпустите меня, – давясь отчаянием, прошептала я, – пожалуйста.

Руку он разжал и даже отступил на шаг, по-прежнему не сводя с меня удивленного взгляда. Остальные тоже притихли, а я стояла под их взглядами, словно голая, растирала измученную шею и чувствовала, как изнутри поднимается мутная волна.