Цена свободы

– Не бывает катарсиса во время наказания, Кирилл.

Я приподнял бровь, не соглашаясь с ним таким образом.

– Ты путаешь это со слезами боли, возможно?

– Нет. Она была почти без сознания.

– Из-за боли?

– Боль была терпимой. Я спрашивал, она просто не могла выносить напряжение и поэтому почти отключилась, а потом полились слезы.

– Мы говорим о Дарине сейчас?

– Разумеется.

– Давно это было?

– Можно сказать, накануне.

Артур молчал, но я видел, что он усиленно ищет варианты.

– Ты уверен, что дал ей все маркеры наказания? Она не могла перепутать с экшеном? У нее может быть продвинутая маза.

Я покачал головой, отрицая его варианты.

– Тогда толком расскажи все сначала, – рявкнул Казаев.

– Она соврала мне и украла кругленькую сумму. У нее брат в тюрьме. Там требовались денежные вливания. Не сознавалась до самого конца. Это точно не было игрой, Артур. Я озвучил ее наказание и даже дал возможность уменьшить количество ударов, если она скажет правду. Дарина хотела все, но сломалась на слезы. Она сама мне говорила, что принимала наказание, понимая свою вину.

– Ого, – только и выдал мой друг.

– Что? Хочешь сказать, я не прав?

– Это не мои отношения и не моя покорная, Кир. Но если ты хочешь знать мое мнение – я бы прекратил любые взаимодействия после такого. Я восточный человек. Ложь и воровство – мои табу.

– Как я могу прекратить отношения, за которые заплатил?

Казаев закатил глаза.

– Брось уже прикрываться этими деньгами, Салманов. Если бы она тебе надоела, ты бы ее отправил с глаз в соседний с Колей флигель, и терла бы Дарина твой дом до блеска раз в три дня, а не твой член регулярно.

Говнюк был необычайно прав, и это меня весьма подбешивало.

– Что же касается катарсиса… Возможно, у нее с тобой слишком сильная эмоциональная связь. Ты ее первый мужчина, ее Мастер, ее спаситель, как ни крути. Она знала, что предала тебя. Если дело в брате, то и собственные принципы она растоптала, думаю. Дарина хорошая девочка, это видно. И она покорная по духу. Думаю, твоя злость била больнее кнута. Но я не могу утверждать, конечно. Это все из разряда невероятного. Жаль, Айза не смогла прийти. Все же нижние понимают в этом куда больше топов.

Я покивал, а Артур все не мог перестать удивляться.

– У вас все нормально теперь? Ты ее простил?

– Эээ, – протянул я. – Ну вроде бы.

– Вроде бы? – переспросил Артур. – Это как понять?

– Я злился на нее, Арт. Ты прав, такое не вдруг забудется. Мы почти не общались после наказания.

– Игнорировал? – ахнул Казаев.

– Угу.

– Долго?

– Неделю.

– А она?

Я пожал плечами.

– Подарила мне на новый год билеты на поезд. Дарина видела, что я психанул из-за самолета. Лиза при ней мне сообщила. Поэтому в столицу мы вернемся поездом, хоть и с пересадкой.

Артур умилительно улыбнулся.

– Молодец какая. Позаботилась о своем Мастере. Ну а ты что?

– Я в ответ подарил ей кабинет. Она теперь там может отказаться от секса, просто быть собой.

– Да хрен с ним с кабинетом. Ты сказал ей, что прощаешь?

Я хлебнул из бокала Дарины кислого шампанского, провел зубами по нижней губе.

– Салманов!

Артур сжал кулаки.

– Нет, я ей не сказал.

– И ты не спал с ней с тех пор?

– Нет.

– Господи, я бы тебя выдрал за такое дерьмо, честное слово. Что ты творишь, Кир? – почти орал на меня Артур.

– Я не был готов ее простить. Кажется.

– Тебе кажется? Серьезно? А ей каково? Какого хрена ты думаешь только о себе, Кирилл? Она твоя покорная, под твоей защитой и заботой. Она имела права искупить свою вину. Ты должен был обозначить четкие сроки игнора, как озвучил количество ударов.

– Не должен, Арт. Она же не в теме. Откуда ей знать?

– О, – Артур всплеснул руками. – Ты не думал, что она могла читать об этом. Дарина не производит впечатления неграмотной плебейки.

– Нет, я не подумал, – буркнул я. Потому что, ну… Реально не подумал об этом. – Моя ошибка, да.

– Знаешь, даже если она и не читала, то ее связь прекрасно все усугубит. Дарина чувствует твою злость, и сама себя казнит, пока ты гордо ее не замечаешь. Неужели так сложно поговорить, Кир? Обсуди проблему и, скорее всего, она уйдет. Мы же люди. Мы должны общаться. Особенно, если выбрали такой образ жизни.

– Ты прав, да, – не мог не согласиться я.

– Скажи ей или дай знать, как она может искупить. Не держи девочку в неведении.

– Хорошо. Спасибо за совет, старик, – искренне поблагодарил я его, но тему решил закрыть.

Слишком тревожно стало на душе от осознания собственного промаха. Возможно, не только из-за него. Разговор о Дарине разбередил во мне что-то, и я чувствовал себя странно, необычно. Поэтому предпочел вернуться к рабочим вопросам. Там у меня не было ошибок уже давно. Артур с удовольствием поддержал это решение и не стеснялся тянуть из меня ценную информацию об аналитической работе отделов моей корпорации.

Мы так увлеклись, что я не заметил, как пролетело время. Экран мобильного Артура загорелся, он снял трубку.

– Девочки закончат с Дариной через полчаса. Поехали. Мы с Реном забросим тебя в салон.

– Ты так и не доехал до Москвы, – сказал я Артуру, когда мы сели в машину.

– Отложил – подтвердил он. – Хочу с Айзой. Она скучает по играм. Как там в клубе дела?

– Помойка, – честно признался я. – Но если договориться со старыми знакомыми…

– Да, я так и сделаю, пожалуй. Ты не хочешь привести Дарину?

Я хмыкнул.

– Дарина едва ли готова для меня одного, а ты предлагаешь поделиться ею в клубе.

– Может быть, ты сам не готов делиться?

Я даже не пытался с ним спорить.

– Я точно не готов. И вряд ли буду, Арт. Знаю, у вас с Айзой нет с этим проблем, но я другой.

– Понимаю, Кир. Конечно. Прости, что заставил оправдываться. Надеюсь, твое приглашение в силе?

– Разумеется. Флигели или комнаты в доме – все для вас.

– Спасибо, жаль, ты игнорируешь мое гостеприимство при этом.

– Артур, – я понимал, что он человек востока, и его это обижает, поэтому в сотый раз терпеливо объяснил. – У тебя семья, дети. Я не хочу мешать и не хочу быть скованным рамками. Особенно, когда с Дариной. К тому же Марат болеет. Да и здоровый ребенок вряд ли оценил бы крики моей покорной ночью.

– Конечно. Я понимаю, – покивал Артур, улыбаясь. – Ты прав. К слову о твоей покорной. Меня беспокоит, что Дарине не с кем поделиться. Мы вот с тобой поговорили, а ей некому рассказать.

– Я не запрещал ей общаться с подругами. Она всегда может отпроситься, и Коля отвезет…

– Серьезно, Кир? Полагаешь, девочка поедет к подружкам с твоим водителем, расскажет, как ее купил богатый извращенец, про ремни и плети будет откровенничать? Не смеши меня. Ей нужна поддержка из нашего сообщества. Ей все ново. В незнакомой стране первый раз плохо без гида.

– Она всегда может поделиться со мной.

– Ой ли…

– К чему ты клонишь? – начал раздражаться я.

– Айза. Они могли бы пообщаться. Дарине это пойдет на пользу.

Я усмехнулся. Это была хорошая идея. Дарине действительно нужен друг, старший друг, как Артур очень часто нужен был мне.

– Отличная идея, Арт. Ты прав, как всегда. Спасибо.

– Обращайся, – развел он руками.

Ренат остановил машину у салона, и я увидел, как Рус открывает дверь, придерживает для Дарины и ведет ее к машине.

– Обращусь обязательно, – заверил я друга.

Мы хлопнули по рукам, кратко обнялись, прощаясь. Я вышел из салона, чтобы пересесть к Дарине.

Глава 3. Половинки

Я сел в машину на заднее сиденье к Дарине и сразу протянул руку вдоль спинки. Ей хватило этого знака, чтобы понять мое желание. Она подвинулась ближе, прижалась ко мне доверчиво, позволяя обнять за плечи. Артур прав. Она чувствует все так тонко. Чувствует меня. Можно выдрессировать любую шлюху, провести в игровой с покорной хоть месяц, не вылезая, но такого понимания не получишь. Мы с Дариной связаны, склеены. Словно диффузия, проникаем друг в друга, сливаясь не только на физическом и эмоциональном уровнях. На всех уровнях. Это просто космос какой-то.

Дарина пахла цветами и свежестью. С ее лица смыли косметику, но это даже лучше. Что может быть прекраснее естественности в девятнадцать лет? Я видел, как светится ее кожа даже в тусклых лампах салона машины. Такая юная, светлая, ранимая девочка. И вся моя. Сейчас как никогда остро я чувствовал свою ответственность за покорную и хотел заботиться о ней.

«Это всего лишь на год», – вспомнил я собственные слова и тут же представил себя в этой же машине через год. Одного, без Дарины. Раньше это было бы комфортной фантазией. Молчаливый водитель, удобная машина, красивый город за окном, ночь и огни. Я любил бывать в Казани, наслаждался каждым визитом, чествовал себя самодостаточным и счастливым здесь. Только не сегодня.

Без ее аромата, без тепла и тихого дыхания я не смог представить свое спокойствие, свое счастье. Дарина знала Айзу и восхищалась ею. Дарина хотела учиться в ее школе. Дарина жила до меня счастливо и вернется к этому потом.

Год.

Кажется, у нас так много времени впереди, но я знал, что мне будет мало даже вечности рядом с этой дерзкой и одновременно покорной девчонкой. Как прожжённый аналитик я суммировал все риски и прогнозы, оценил динамику и котировки. Ответ был прост – она идеальна для меня.

Сразу за этим выводом пришел страх. Я боялся потерять ее. У меня вряд ли получится отпустить Дарину. Мозг эгоиста и расчетчика тут же стал прикидывать суммы, за которые я смогу купить себе еще немного гармонии. Но в душе я понимал, что она не возьмет у меня ни копейки. Ее брату я помогу и так, а для себя Дарина денег не захочет. Она не шлюха и не рабыня. Я должен дать ей все, что имею, а потом отпустить.

– Мама мы умрем? Умрем… умрем… умрем…

Паническая атака накатила, хотя самолетом и не пахло. Я потянулся и сжал руку Дарины, ища поддержки. Она подняла голову, посмотрела на меня, спрашивая без слов: «Ты в порядке?»

Я покачала головой: «Нет, но сейчас буду».

Забыв о правилах приличия и уважении к Рустему, я склонил голову и стал целовать Дарину. Пытался не напирать сразу, но эмоции взяли верх, и я смял ее губы после трех мимолетных касаний. Рычащий стон вырвался из моего горла. Я стиснул ее плечи сильнее. Дарина пискнула, но даже не дернулась. Я брал ее губы жестко, беспощадно, не давая ни малейшего шанса облегчить участь, понимая, что делаю больно, но не в силах остановиться. Я хотел ее. Отчаянно, сильно, невыносимо. Когда Рус стал притормаживать у отеля, я с трудом заставил себя прекратить и прохрипел Дарине на ухо.

– Ты должна идти очень быстро, девочка, иначе я трахну тебя прямо в фойе.

Она моргнула, слава богу, ничего не стала говорить.

Попрощавшись с водителем до завтра, я помог Дарине выйти из машины, но тут же отпустил ее руку, боясь, что даже этот невинный контакт сорвет остатки шифера с моей крыши.

Приняв мои слова на веру, Дарина посеменила по ступеням крыльца. Швейцар услужливо открыл ей дверь и взялся за козырек фуражки, приветствуя. Я вложил ему в карман купюру, так как вчера забыл из-за суеты. А он ведь помог нам с чемоданами. И сейчас помогает мне держать себя в руках, отвлекаясь на мелочи. Следуя за Дариной к лифту широкими шагами, я уговаривал себя не распускать руки раньше времени. Боже, мы уже внутри.

Контроль! Доминирование и контроль.

Две минуты, Салманов! Ты же не животное, в конце концов.

Ошибочка, я именно оно.

Едва лифт скрыл нас от посторонних глаз, я набросился на нее снова. Прижал к стене кабины, задрал подол платья, смял задницу и снова впился в ее рот, прикусывая и жестко посасывая. Я толкнулся пахом вперёд и замер на миг, а потом стал тереться, заставляя Дарину хныкать.

Отпустив ее губы, я дал ей шанс образумить меня, отрезвить, попросить пощады, но она лишь выдохнула:

– Пожалуйста… еще…

Все! Дальше я себе не принадлежал. Разум отдал меня во власть безумия. Смутно помню, как звякнул лифт, и мы вышли в коридор, не прекращая целоваться. Нас могли увидеть, но ни меня, ни Дарину, похоже, это не волновало.

Ключ-карта – великое изобретение человечества после влажных салфеток и хлеба в нарезке. Я справился с дверью за секунду, и мы оказались внутри. Дверь тоже прекрасная штука. Я прижал к ней Дарину, не имея более терпения и сил для дальнейшего передвижения, задрал платье до талии, дернул трусики.

Треск тонкой ткани должен был меня отрезвить, но нет. Я еще сильнее завелся и, быстро разбираясь с собственными брюками и бельем, предупредил Дарину:

– Я не буду нежным, малыш.

– О, я на это надеюсь, – моментально откликнулась эта дерзкая девчонка и притянула меня за галстук, чтобы самой терзать мои губы.

– Дарина, господи… – стонал я от ее жалящих поцелуев–укусов. – Что ты творишь, девочка?

– Я хочу… тебя.

– Боюсь, я дам тебе больше, чем ты хочешь.

Она положила ладони мне на лицо, посмотрела внимательно и сказала:

– Не бойся.

Я коснулся головкой влажной горячей плоти и протолкнул член сразу почти до конца. Дарина вскрикнула. Мой бог, как же я жил без этих звуков?

Не давая ей ни секунды, чтобы привыкнуть, я стал толкаться вперед и вверх, придерживая девчонку. Она вцепилась в мои плечи, охала с каждым проникновением. Я выходил из нее почти до конца и снова вгонял член по самые яйца. Словно пытался выбить из нее дух, заставить молить о пощаде, просить сбавить темп, но она билась головой о дверь, вскрикивала и повторяла:

– Да, боже, да. Еще, еще.

Я почувствовал, как она стала сжиматься вокруг моего члена. Серьезно? Так быстро? И без меня! Вот уж вряд ли.

Я исполнил ее желание и стал быстрее, но прорычал:

– Не смей кончать.

– Пожалуйста, – захныкала Дарина.

– Не сейчас, – рявкнул я, продолжая трахать ее.

Она всхлипнула, обняла меня за шею. Я подхватил ее под попу, заставляя запрыгнуть. Ее ноги обхватили меня крепко. Так тесно и близко. Мы почти впечатались друг в друга, отчаянно нуждаясь в этой близости, в обоюдном сумасшествии и неистовом темпе ярчайшего удовольствия.

У меня потемнело в глазах, и я опустил контроль.

– Давай, малыш, – шепнул еле слышно, но знал, что она разберет, поймет, почувствует.

Наверно, я мог не говорить. Дарина сама знала момент. Тот особенный миг, когда эмоции, желание и напряжение достигли пика. И мы одновременно шагнули в пропасть, крепко держась друг за друга.

Навсегда. К черту год. Я хочу ее себе на всю мою проклятую жизнь.

Дарина

Я не чувствовала собственного тела. Кирилл держал меня, он был моей невесомостью. Я знала, что не упаду, что он не отпустит. Я принадлежала ему во всех смыслах, и сегодня это не вызывало ни одной негативной эмоции. Мне нравилось, как блестели его глаза, когда он смотрел на меня, как касался мимолетно, чтобы успокоить, как представил своему другу.

Моя Дарина.

Мне нравилось быть его. Очень. Когда Салманов начал целовать меня в машине, я не испугалась, что сейчас он трахнет меня прямо в салоне, при водителе. Знала, что этого не будет. Кирилл отлично чувствовал мои пределы и ни за что даже близко не подошел бы к линии, за которой начиналась паника.

Я доверяла ему. Всецело. Это открытие разлилось горячим бальзамом по моей душе, а потом словно кто-то бросил горящую спичку на крепкий алкоголь. Я вспыхнула моментально. От его напора, его неистовства, его желания. Я принимала его огонь, и сама горела, взрывалась.

А потом вселенная сузилась до размера кокона, в котором были только я, Кирилл и дверь. Ничего более не существовало. Когда я начала приходить в себя, отпуская постепенно ярчайшие спазмы оргазма, Салманов развернулся, сам сполз по двери на пол, продолжая держать меня в руках. Так мы и просидели, кажется, целую вечность. Или несколько мгновений. Я могла бы остаться так навсегда. Верхом на нем, в его крепких, горячих руках, слушая, как успокаивается биение сердца в груди.

– Живая? – спросил Кирилл, вырывая меня из сладкого оцепенения, заставляя захихикать.

– Ммм, – протянула я, не уверенная, что знаю правильный ответ на его вопрос.

Однако наличие голоса Салманов, похоже, принял за согласие. Он встал вместе со мной, даже не покачнувшись.

– Куда? – прохрипела я, продолжая давиться смехом.

– В спальню, – ответил Кирилл. – Очевидно, я буду трахать тебя всю ночь, и завтра ты не сможешь ходить. Моя сладкая непослушная девочка.

Салманов уложил меня на кровать, нависая сверху. Я заерзала и почувствовала, что он более чем готов исполнить свою угрозу. Такое наказание меня не пугало ни капли.

– Кажется, ты сказал, что завтра поедешь на встречи один? Зачем мне ходить?

Кирилл рассмеялся.

На этот раз все было медленно. Он помог мне избавиться от платья и белья, а я сняла его галстук, и рубашку. Кирилл покрывал поцелуями мое тело, гладил руками, дул на горячую кожу, а потом снова двигался. То быстро, то медленно. То выколачивая из меня стоны, то снова заставляя просить больше, еще. Он был везде, всем моим миром, всеми моими чувствами.

Не помню, сколько раз я кончила в эту ночь. После третьего я была едва ли в сознании, хотя и продолжала просить и гореть. Уже засыпая, я вспомнила о правилах и гигиене, стала подниматься, отчаянно моргая, чтобы не вырубиться.

– Куда? – рыкнул Кирилл лениво.

–В душ.

– Нет,– кратко и категорично выдал он, прижав меня к себе, уткнулся носом мне в шею, шумно вдохнул.– Ты пахнешь цветами после салона и мной после секса. Я не знаю, что мне нравится больше. Не надо душа. Спи.

– Я буду мешать тебе. Здесь есть еще спальня.

– Спи тут, Дарина.

А меня уже понесло.

– Тебе ведь не нужно за мной присматривать, я могла бы…

– Боже, я должен обязательно приказать, чтобы ты унялась? Ты спишь со мной. Здесь. Сколько можно спорить? – разозлился он.

Я сжалась, но больше по привычке. Он ведь сам придумал эти правила. Чего теперь рычать?

– Хорошо, Мастер, – улыбнулась я, теснее прижимаясь спиной к его груди.

Мне действительно никуда не хотелось уходить сейчас.

– Дарина, – позвал он спустя минуту, снова вырывая меня из дремы. – Я не злюсь на тебя больше. Ты прощена, девочка.

Я моментально проснулась. Горло сдавило. Господи, я же не буду плакать, правда? Это так глупо. Но, кажется, вместе с этими словами Кирилла пришло не только его прощение. Я сама себя простила. Облегчение накатило мощной волной, выпуская умиротворяющую эйфорию.

Я накрыла ладонью руку Кирилла, которую он перекинул через меня, поднесла его пальцы к своим губам, поцеловала.

– Спасибо, Мастер. Вы очень добры ко мне.

Я почувствовала, как его губы, что прижимались к моей шее, шевельнулись в улыбке.

– Не более, чем ты того заслуживаешь, маленькая. Спи.

Не смея нарушить приказ, я погрузилась в блаженный отдых.

Глава 4. Казань и после

Меня разбудил шорох. Я приоткрыла глаза и увидела, как Кирилл набрасывает рубашку. Он стоял ко мне спиной, но моментально среагировал. Словно радар сработал на мое пробуждение.

– Привет, – Кирилл присел рядом, застегивая запонку.

– Привет, – отозвалась я, а глаза закрылись снова. – Я провожу тебя.

Салманов мягко рассмеялся.

– Ты спишь, малышка. Отдыхай. Я оденусь в гостиной, не буду тебе мешать.

– Ммм, – только и ответила я. – Не буду спорить.

– Неужели, – усмехнулся он, поцеловал меня в висок и вышел.

Я сразу заснула снова. Очнулась ближе к полудню и пыталась вспомнить, во сколько же мы угомонились, если я так долго дрыхла. Не смогла. Очевидно, под утро. Поерзав, я поняла, что – да. У меня действительно все болело после ночного марафона, но я ни капли не жалела. Ходить могла, но не хотела. Наверно, еще полчаса валялась, хихикала сама с собой как дурочка. Вспомнив наставления Кирилла, заказала завтрак прямо в номер, есть стала прямо в постели.

Оказывается, к хорошей жизни так легко привыкнуть. А Женька хлебает баланду и спит на нарах. Сердце сжалось, но я запретила себе страдать. Брату не будет легче от моего самобичевания. Я всегда старалась действовать, а не лить слезы попусту. Адвокат Кирилла сказал, что слушание через две недели. Он давал хороший прогноз, и я решила сосредоточиться на мысли, что Женьку отпустят до суда, а потом обязательно оправдают.

Если уж Кирилл лично взялся за мои проблемы, уверена, они будут решены.

Не знаю, откуда у меня взялась такая уверенность, но Салманов теперь казался настоящим Дедом Морозом.

Кирилл позвонил, когда я завтракала.

– Ешь? – тут же спросил он, уловив жевание в моем «алло».

– Завтракаю, – призналась я честно.

– Хорошо живешь, принцесса, – хохотнул Салманов. – А я вот уже железки потягал и успокоил двух неприлично богатых нефтяных магнатов. Остался еще один.

– Уф, не вспотел?

– С железками – немного, но в том и суть.

– А с магнатами?

– Детка, что за намеки? Мне съездить к Артуру за плеткой?

– Ха-ха-ха, – изобразила я веселье. – Но ты же сам сказал, то они неприличные. Хотя кто может быть неприличнее и богаче тебя? Это фантастика.

– Лесть засчитана, детка. Только не злоупотребляй этим приемом.

– Я учту, ага.

– Ты как сама? Болит?

– Угу, немного.

– Дарина, – рыкнул он.

– Ну, да-да, я с трудом встала и все еще валяюсь. Ноги сходятся с трудом.

Салманов довольно засмеялся.

– Отлично. Так и должно быть.

– Ах ты… – я прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего, а то ведь и правда одолжит у Артура плеть.

– Будь готова к пяти часам. Оденься удобно, собери вещи. Мои – тоже. Прокатимся по городу, а потом сразу на поезд.

– Спасибо, Мастер. Будет сделано, Мастер.

Я едва сдержалась, чтобы не чмокнуть его в трубку. Черти что!

Кирилл снова хохотнул и быстро попрощался. Я бросила телефон на кровать, краем глаза взглянула на себя в зеркало. Растрёпанная, помятая, но бесконечно счастливая с сияющими глазами. Меня не пугает это чувство. После всего, что произошло, я как никогда понимаю слова какой-то просветленной знаменитости.

Счастье – это не абстрактное и не материальное. Счастье – это я сейчас. Сей-час-я. Счастье! Сегодня, здесь, в этот момент.

Я держусь за ощущения невесомости и блаженства, продлевая его на несколько часов, сдабривая предвкушением, ожиданием праздника. Когда Кирилл заходит в номер, я встречаю его чемоданами и улыбкой. Он сразу же улыбается мне в ответ, обнимает за плечи и ведет к лифту. Я не бог весть какой эксперт, но, кажется, счастье заразно, и мой суровый доминант буквально светится изнутри.

– Казань совершенно невероятная в темное время суток, – проговорил Кирилл, едва мы сели в машину. – Рус, прокати нас по всем огонькам, пожалуйста.

– Не вопрос, Кирилл Олегович, – гортанно ответил наш водитель. – Могу и экскурсоводом побыть.

– Хах, спасибо, но я уже и сам могу.

– Да, вы почти свой, – согласился Рустем, не раздумывая.

Я не сразу поняла, про какие огоньки они говорили. Вчерашнюю поездку смутно помнила. Казань меня не впечатлила, правда, я ее и не видела почти.

– Кремль, мечети – это все, конечно, надо днем смотреть, но есть особенная ночная Казань. Тебе понравится, – заявил Кирилл.

Я кратко пожала плечами, не пытаясь с ним спорить. Очень скоро я поняла, что имел в виду Кирилл. Словно попала в сказку, пряничное королевство вкуснейших огней и ярких цветов. Все было такое нарядное. И сами здания, и подсветка поражали красотой. Я привыкла к неоновым огням Москвы, но столица мерцала урбанией и рекламой, а Казанские красоты соединяли дух культуры Татарстана и современные тенденции.

Больше всего мне понравился детский театр, похожий на замок Щелкунчика, но размахом поразил Дворец Земледельцев.

Мы с Кириллом выходили, чтобы прогуляться возле всей этой красоты. Он рассказывал всякие интересные факты, все время целовал, дразнил и запахивал на мне пальто, которое я потом все равно расстегивала в машине. Мы успели прокатиться на чертовом колесе у аквапарка, который тоже был подсвечен со всех сторон и вызвал у меня кучу восторгов.

– В «Койот», Рус, – велел Кирилл, когда мы в очередной раз вернулись в машину.

– Уверены? – приподнял бровь водитель.

– Раз я сказал, значит, уверен, – обрезал Салманов, раздражаясь.

– Ну… воля ваша, Кирилл Олегович, – проговорил Рустем, не сумев спрятать ухмылку.

– Что за койот? – полюбопытствовала я, заинтригованная поведением нашего водителя и хмурым лицом Кирилла.

– Бар «Гадкий Койот». Кино смотрела?

– О, смотрела. Прямо такой?

– Ага. Их, кажется, штук пять в России. Один в Казани.

Я заерзала от нетерпения.

Рус остановил у бара, и Кирилл тут же попросил:

– Ты только не напивайся.

– Вряд ли я выпью больше того, за что ты заплатишь, – ответила я ехидно.