Здравствуй, дочь!

Тамара знала – наша ночь с Васнецовым была ошибкой. Она оставила груз вины и на его, и на моих плечах. И я бы не пошла к Роману, если бы не вся эта ситуация. Как бы неправильно это ни было.

– Ну… не томи, Царева!

– Да не томлю я!

Почувствовав внезапно нахлынувшее раздражение, я вскочила из-за стола и, отвернувшись от Томы, стала смотреть в окно. Знала, что скажет подруга, когда я озвучу слова Васнецова. И не хотела обсуждать это снова.

– Рома предлагает найти других врачей, – проговорила я ровным тоном.

– Ну, правильно предлагает. Чего тебе это стоит?

Снова губы обожгла горечь ухмылки. Это здоровому человеку так просто задавать подобный вопрос. Когда ты по другую сторону баррикад, все совсем иначе. Ты уязвимый, хрупкий, желающий лишь покоя человек.

Нет, я никогда не была сторонницей состояния «улитки», но сейчас, черт бы все побрал, мне хотелось только забиться куда поглубже и умолять, чтобы от меня отстали.

– Мы договорились с Васнецовым, что сейчас будем проводить много времени втроем. Пусть Лера к нему привыкнет. Я знаю, она его полюбит. Его… невозможно не любить.

Тамара тяжело вздохнула и принялась готовить чай. Я же снова устроилась за столом и погрузилась с свои воспоминания. О том, как уютно и спокойно было в объятиях Романа. Даже те крохотные мгновения, которые я позволила себе украсть у жизни.

И которые не должны были повториться.

– Ох, Ань… – покачала головой Тамара, присаживаясь напротив. – Давай я у тебя переночую, а завтра с утра пирогов напечем, м? Мама мне всегда говорила – пироги способны если не решить проблемы, то отвлечь от них уж точно!

Я невесело улыбнулась и согласно кивнула.

– А давай! – преувеличенно бодро откликнулась на предложение: – Отвлечься мне очень не помешает.

Тем более, завтра меня снова ждет встреча с Васнецовым. И я должна быть к ней готова.

Хотя бы морально.

– Ну, рассказывай! – потребовала Эмма, приземлившись пылающим вихрем напротив меня за столиком в кафе на следующее утро после появления в моем доме Ани и Леры.

– И тебе здравствуй, – улыбнулся я.

– Какие церемонии, Рома! Впервые тебе понадобилось поговорить о чем-то личном и я жажду срочно знать все-все подробности!

– Это я заметил.

Я подавил улыбку, которая сама по себе в присутствии этой женщины наползала на губы, и, растерянно потеребив пакетик с сахаром, наконец сказал:

– В общем… у меня есть ребенок.

Эмма посмотрела на меня сочувственно:

– То есть был, ты хочешь сказать?

– Есть.

Повисла пауза. Наконец Эмма взметнула вверх одну бровь и констатировала:

– Так-так! А наш отшельник оказался не такой уж и святой! Ну и где ты успел нагрешить?

Я поморщился. Для многих все, наверно, именно так и выглядело – нагрешил. Но не для меня. Лера вообще была тем подарком судьбы, которого я не заслужил. Хотя ничего в этом мире не бывает бесплатно. Взамен я терял ее мать. Упрямую женщину, не желавшую цепляться пусть даже за крохотный шанс. Но если она думала, что я это так оставлю – то знала меня очень плохо.

– Неважно, как это случилось, – ответил Эмме. – Важно, что я не знаю, что мне с ней делать. Как себя вести. Как заслужить прощение за то, что не был рядом столько лет.

Эм сложила руки на груди и фыркнула:

– Вот так всегда! Позвал спросить совета, а сам не пускаешь дальше отмеренной тобой дистанции.

Она вздохнула недовольно, потом добавила:

– Как ее зовут, сколько ей лет, что она любит?

– Ее зовут Лера. Ей пять лет. Больше я ничего не знаю.

Явно произведя в уме какие-то подсчеты, Эмма уставилась на меня с любопытством, но ничего не сказала. Лишь поинтересовалась:

– Она злится на тебя?

– Похоже на то, – я запустил пальцы в волосы, потом растерянно спросил:

– Что мне с этим делать? Как завоевать ее доверие?

– Никак, – пожала Эмма плечами. – Невозможно завоевать доверие специально. Не будешь же ты коварно тайком бросать кошку в реку, а потом мужественно спасать на глазах у Леры, чтобы вырасти в глазах ребенка!

– Хм, а этот план не так уж плох…

– Это не план, Рома! Просто будь с ней рядом. Возможности придут сами. А вместе с ними – и привыкание к тебе. И к тому, что ты теперь будешь в ее жизни всегда.

– В общем, рецепт, как всегда, универсальный – время, – криво усмехнулся я.

– Именно так.

Но времени-то у меня особо и не было. Точнее, его было мало у Ани. Нужно будет расспросить ее поподробнее об этой болезни сегодня же. Если, конечно, удастся выкроить на это пресловутое время. Но выбора не было – часы и минуты уходили, отчитывая неизвестный мне срок, а я должен был что-то делать. Я ведь мог обеспечить ей самых лучших врачей! Как минимум – не помешал бы осмотр и у другого специалиста. В конце концов, бывает всякое!

– Спасибо, Эм, – сказал я подруге на прощание перед тем, как подняться со своего места и отправиться домой, чтобы собраться на встречу с дочерью. И ее матерью, конечно же.

– Привет, – сказала мне Лера, распахнув дверь.

Я посмотрел на нее озадаченно и деликатно поинтересовался:

– Ты всем так просто открываешь на звонок?

– Вот еще! – фыркнула дочь. – Сначала я посмотрела в глазок.

Тут я заметил отодвинутый в сторону табурет и удовлетворенно кивнул:

– Очень предусмотрительно. Ты молодец.

Никак не отреагировав, Лера пошла вглубь квартиры, крикнув по пути:

– Мам, Роман Андреевич пришел!

Я ощутил, как от ее слов нутро полоснуло неприятным холодком. Очевидно, папой меня ни называть, ни признавать никто не собирался.

«Ну а чего еще ты хотел, Васнецов?» – насмешливо поинтересовался внутренний голос и я мысленно рявкнул на него, приказав заткнуться.

– Привет, – запыхавшаяся Аня вышла мне навстречу. От ее вида – слегка растрепанного, но притягательного – защемило сердце. Разве я мог допустить, чтобы она умерла? Это просто невозможно. Такого не должно произойти!

– Привет, – ответил просто. – Ты в порядке?

– Что? – выдохнула она, а потом, видимо, поняв, что я имею в виду, отмахнулась:

– Да. Я запыхалась, потому что воевала с банкой огурцов. Она не хотела открываться.

– И каков результат боя?

– Наши победили.

Я улыбнулся, стараясь не слишком откровенно на нее пялиться, особенно на грудь, четко проглядывающуюся под футболкой. Но это было просто невозможно – Аня так и притягивала взгляд. И так было всегда. Сколько я себя и ее помнил. Забавно было теперь вспомнить, со сколькими мальчишками я подрался из-за того, что они смели на нее смотреть! Вряд ли Аня подозревала, какой кучи потенциальных ухажеров я ее лишил за годы нашей дружбы.

– Я сейчас соберусь, – первой опомнилась она. – Я быстро.

Слово Аня сдержала – уже десять минут спустя мы сидели в моей машине. Лера устроилась сзади, ее красивая мама – рядом со мной.

«Все как в тот день», – мелькнуло в голове. Я снова услышал визг шин и звон бьющегося стекла и, почти не отдавая себе в том отчета, глухо попросил:

– Пересядь.

– Что? – не поняла Аня.

– Пересядь назад.

Она молча послушалась, я же проклинал себя за то, что приехал на своей машине. Мне понадобились годы, чтобы снова заставить себя сесть за руль. Но теперь, когда у меня была дочь, пожалуй, лучше было опять нанять личного водителя. Я не имел права рисковать чужими жизнями. Себе в достаточной степени я не доверял.

В том числе и по этой причине далеко от дома отъезжать я не стал. Лера ясно дала понять, что не хочет никаких подкупающих подарков и все, что я мог предложить в этом случае – просто пойти погулять.

Подъехав к стоянке, я припарковался и вышел из машины. Дождавшись, когда выберутся Лера и Аня, запер машину и кивнул в сторону парка по другую сторону дороги:

– Давайте вместе прогуляемся.

Мы пошли по улице до пешеходного перехода, и все это время Лера держала за руку мать, меня начисто игнорируя. Я шел рядом, терпеливо напоминая себе, что все это логично – ведь знал, что просто мне не будет. Лера очень умная девочка, и ее доверие и любовь были на вес золота.

Когда мы проходили мимо одного из магазинов, я заметил, как Лера замешкалась, притормозив на мгновение. Обернувшись, я увидел сбоку от себя книжный.

– Хочешь зайдем? – предложил ненавязчиво.

Дочь тут же упрямо покачала головой, хотя от меня не укрылось, что этот гордый отказ стоил ей немалых усилий. Улыбнулся про себя – видимо, Эм была права. Возможности придут сами, а мне лишь нужно ими грамотно воспользоваться.

– Жаль, но нам все равно придется зайти. Мне нужно купить себе кое-что почитать.

– Ты любишь читать? – спросила Лера с недоверием.

– Да, а что тут такого?

– Сейчас почти никто не любит читать.

– А я люблю. И ты, видимо, тоже.

Она кивнула, и когда мы вошли в магазин, первая же исчезла среди стеллажей. Кинув взгляд на Аню, я поинтересовался:

– Ей всего пять, а она уже читает?

– Скоро шесть, как ты понимаешь, – мать моего ребенка наградила меня красноречивым взглядом. – Да, она рано начала читать, еще в три с половиной года. Лера очень развитый ребенок.

– Это я уже понял.

Нырнув, в свою очередь, в лабиринты книжных полок, через какое-то время я обнаружил дочь в разделе детской литературы. Она со вздохом листала книгу, явно тайком жалея, что не может унести ее с собой.

– Что это у тебя? – поинтересовался я непринужденно.

Лера тут же захлопнула книгу и инстинктивно прижала ее к себе. Я мазнул взглядом по обложке – это оказался «Волшебник изумрудного города».

– Мне тоже нравилась в детстве эта сказка. У меня была точно такая же книжка, с иллюстрациями Владимирского.

– Я пока смотрела только мультик.

– А теперь можешь и прочитать. Клади свою книгу к моим.

Я протянул к ней руки, в которых держал небольшую стопку книг. Лера с интересом на них уставилась:

– Какое название смешное! «Обжора-хохотун»!

– Это Макс Фрай, – пояснил я. – У него, точнее, у нее, замечательные книжки. Дам тебе почитать, когда подрастешь.

Лера отвела взгляд и с решительным вздохом поставила свою книгу обратно на полку.

– Давай возьмем, – снова предложил я. – Это не подкуп, Лера. Это, если хочешь знать, моя инвестиция в будущее!

– Как это? – нахмурилась дочь.

– Ну, если ты будешь много читать, вырастешь очень умной и многого добьешься. Значит, будешь, в свою очередь, баловать меня, когда я стану таким старым, что начну искать носки, которые у меня на ногах.

Лера не улыбнулась в ответ, но в глазах ее мелькнул проблеск озорства, дававший мне надежду.

– Ладно, – деланно вздохнула она и «Волшебник» опустился поверх «Обжоры-хохотуна».

Я поджал губы, чтобы скрыть улыбку. Моя первая, пусть и маленькая, но такая важная победа.

– А кто тебе больше всего нравится в этой сказке? – поинтересовался я, пока мы шли на кассу. – Мне – Железный Дровосек. Он умеет преданно любить, хотя физически у него нет сердца.

– Элли, – откликнулась на вопрос дочь. – Я бы хотела быть на ее месте. Чтобы у меня были такие же верные друзья.

Я потрясенно замер на месте.

– У тебя нет друзей? – попытался спросить как бы между делом.

Лера подернула в ответ плечиками:

– Мама говорит, что я умная, а таких многие не любят.

– Со временем все станет наоборот, – улыбнулся я.

Но на душе заскребли кошки. Мы были так похожи в своем одиночестве – отец и дочь…

– Я не знаю, как смогу ее оставить, – шепнула Тамаре, и голос мой сорвался.

Я сидела рядом с заснувшей Лерой. Она даже сейчас прижимала к себе объемную книгу, купленную ей Васнецовым, и видела десятый сон. Мои пальцы перебирали пряди волос дочери. Как часто я точно так же сидела рядом с ее кроваткой, гладила по голове и молилась, чтобы у моей малышки была жизнь, наполненная счастьем, покоем и умиротворением. А главное – любовью. Всем тем, чего желают для своих детей все матери.

– Ань… может… все хорошо будет? – неуверенно спросила Тома, и я усмехнулась.

– Пока да. Дальше – вряд ли.

– Как у тебя вообще самочувствие?

Я прислушалась к себе, что делала в последнее время почти постоянно. Небольшая слабость, но это стало даже привычным. В остальном – все прекрасно.

– Хорошее, – заверила я подругу. И вдруг задала тот вопрос, который так или иначе крутился в моей голове, но который я не решалась озвучить: – Ты ведь будешь рядом с ней, когда…

Тамара всхлипнула. На ее лице появилось такое выражение, что мне и самой захотелось расплакаться. Но я была обязана сдержаться. Все потом, когда останусь одна и снова начну изводиться вопросами – почему я?

– Да… да, конечно, – горячо заверила она меня, и я даже приложила палец к губам, давая понять, чтобы Тома вела себя потише.

– Спасибо, – просто ответила ей и снова погладила дочь по волосам.

Некоторое время мы провели в молчании. О чем думала Тамара – я не знала. Но судя по тем взглядам, которые я ощущала, наверняка мысли ее крутились вокруг того же, о чем думал и не переставал говорить мне Васнецов.

– Господи, кого это принесло? – удивилась Тома, когда мы услышали звонок в дверь.

Я машинально взглянула на часы. Не так уж и поздно, всего-то восемь вечера. Так что это мог быть кто угодно. Однако глупое сердце застучало быстрее, когда я заподозрила, что приехать мог Роман и никто другой.

– Откроешь? – спросила у подруги, и Тамара кивнула, после чего отправилась узнать, что там за непрошеный гость.

Он зашел в комнату, и мне даже было не нужно оборачиваться, чтобы понять – приехал Рома. Так было и раньше, когда дружили с самого детства. Знала, что он вот-вот зайдет в наш двор, как будто чувствовала его. И потом тоже чувствовала – когда он женился. Когда плакала в подушку и говорила себе: Царева, ты круглая дура.

Сама не понимала, как так вышло, что мы с Васнецовым остались просто друзьями. Вернее, мне в тот момент казалось это совершенно закономерным. Мы же просто дружили, ничего кроме. Так почему так больно было видеть его с другой?

– Спит? – тихо спросил он, присаживаясь на корточки рядом со мной.

Снова облако его парфюма. Такого притягательного, что мне хотелось сейчас дышать только им.

– Да. Спит. – Переведя взгляд на профиль Васнецова, я спросила: – А ты какими судьбами здесь?

– Заехал, чтобы вас проведать. Но у меня появилась идея, когда увидел твою подругу.

Вскинув брови, я взглянула на застывшую в дверях Тому.

– Что за идея? – спросила ровным тоном.

Видеть Рому здесь, знать, что он находится менее, чем в полуметре от меня, было тем еще испытанием.

– Поехали в кафе? Помнишь то самое, что нам с тобой нравилось.

«Нам с тобой». Это прозвучало слишком…

– Оно еще не закрылось? – как можно спокойнее спросила я, хотя голос мой все же дрогнул.

– Нет. Представляешь, за пару дней до того, как ты ко мне приехала, я как раз проезжал мимо. Оно работает.

Васнецов перевел взгляд на меня и вдруг улыбнулся. Так открыто и искренне, что мое сердце пропустило удар.

– И зачем мы туда поедем? – спросила в ответ, но не успел Рома ответить, как вмешалась Тамара:

– Хотя бы для того, чтобы ты поела! Представьте, Роман, Аня сегодня почти не притронулась ни к моим голубцам, ни к пирогу! А я ведь прекрасно готовлю.

Васнецов сначала нахмурился, но тут же на его губах появилась улыбка.

– Тогда точно едем, – решил он, и я поднялась на ноги, уже зная, что не хочу отказываться.

– Нам два зеленых салата, два мясных ассорти и на десерт… пусть будет малиновый чизкейк. И зеленый чай с жасмином.

Рома продиктовал заказ, выбрав за нас обоих список блюд. Я только сейчас, сидя напротив Васнецова за столиком, поняла, насколько проголодалась. Давно со мной такого не было. Аппетит потеряла еще до того, как узнала диагноз, и вот он вернулся.

– Боюсь, что не осилю такую порцию, – покачала я головой, откладывая так и не пригодившееся меню. – Но постараюсь, – прибавила быстро, увидев, что Васнецов собирается высказаться по этому поводу.

Он кивнул, откинулся на спинку стула и задал нейтральный вопрос, хотя я понимала, что приехали мы сюда говорить совсем не о том, какая за окном погода.

– Как Лере книга? Я видел, она ее читала.

– Она с ней вообще не расстается, – улыбнулась я. – И часто приходит ко мне, чтобы рассказать по сотому кругу о том, что случилось с героями.

– Она просто прелесть, – с нежностью в голосе ответил Васнецов, тоже улыбаясь, но тут же посерьезнел.

Я слишком хорошо знала его, чтобы не заметить тот факт, что Рома хочет что-то сказать, но сдерживается. Или, вернее, о чем-то спросить.

– Говори, – мягко подтолкнула я Васнецова, и он произнес быстро, как будто боялся передумать:

– Почему ты от меня ее скрывала?

Вполне закономерный вопрос, который до этого момента не был задан. Но разве ответ на него не был очевидным? Мне казалось, что да.

– А сам ты не понимаешь? – вскинула я бровь. – Мы ведь дружили. С тобой в первую очередь, с твоей женой – в том числе. У вас была семья, а мы…

Я запнулась, не зная, что еще присовокупить к сказанному. Васнецов ведь должен был понимать такие простые вещи, которые лежали на поверхности. Так почему вообще поднял эту тему?

– А мы с тобой всегда друг к другу тянулись. Аня…

Он подался через столик и накрыл свою руку моей. Нужно было убрать ладонь, но я почему-то сидела и тупо смотрела на то, как сильные длинные пальцы лежат поверх моих, вдруг показавшихся хрупкими и почти прозрачными.

– Сейчас это неважно, – помотала я головой.

– Разве? Ты же знала, что… они погибли. Почему не пришла с Лерой раньше?

Неужели он не понимал и этого? Чувство вины, неподъемным грузом лежащее на моих плечах, было слишком осязаемым даже сейчас. И добавлять его к тому, что ощущал Васнецов, я не желала. Если бы не сложившиеся обстоятельства, все осталось бы точно таким же, как месяц назад. Я бы помнила Рому, но делала бы все возможное, чтобы мы с ним никогда не встретились.

– Я думаю, ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, – тихо ответила и, высвободив ладонь, принялась за еду, так вовремя принесенную официантом.

Некоторое время мы ели в полном молчании. Я почти не чувствовала вкуса – лишь горечь, которая и без того стала моим спутником слишком давно. Но поесть было необходимо.

Васнецов отложил приборы и некоторое время сидел, просто глядя на меня. Я же делала вид, что увлечена стейком, но когда он заговорил, застыла.

– Я встречался со знакомым врачом… стой… не надо морщиться! – сказала Рома, когда увидел реакцию, явно отразившуюся на моем лице.

– Ты знаешь, что я об этом думаю, – процедила в ответ, тоже откладывая приборы.

Насиловать себя и дальше едой не хотелось.

– Знаю, но он сказал, чтобы я принес ему результаты твоих анализов. Он их просмотрит, посоветуется с коллегами. Скажет, что делать дальше…

– Ничего не делать! Ничего. Не. Делать! Как ты не понимаешь? Я приняла решение.

– Но почему? Я этого не могу взять в толк, Аня! Почему?

Я сделала глубокий вдох. Делиться своими мыслями на этот счет и пространно пояснять понятные, как мне казалось, вещи, не желала. Но зря думала, что Васнецов вот так просто примет мое решение.

– Я была рядом с подругой, которая смертельно болела. Ее сейчас нет. Я видела, как она страдает. Дело даже не в физической боли, нет. Она страдала потому, что уходила. Медленно угасала, одна, в больничных стенах. Вдали от своих детей и мужа. Я так не хочу!

– Но она хотя бы боролась! – запальчиво произнес Васнецов.

Я лишь горько усмехнулась и спросила:

– И?

Он промолчал, лишь упрямо поджал губы. Я слишком хорошо знала это его выражение лица. Рома наверняка уже продумал, что станет делать дальше, как сможет меня переубедить. Но пока собирался оставить все как есть, а я – могла воспользоваться этой передышкой.

– Давай просто съедим по чизкейку, хорошо? – предложила Васнецову, и когда он вскинул на меня глаза, добавила лукаво: – Ты же помнишь, он здесь просто фантастический.

Я пытался уважать решение Ани. Но если я позволю ей сдаться, то кто станет бороться? За нее, за Леру, за будущее? Я не мог, да и не хотел заменять Лере мать. Ей нужна была сама Аня. И мне – тоже. Несмотря на то, что позволил судьбе раскидать нас в разные стороны, я никогда не переставал в ней нуждаться.

Так как снова не удалось добиться от нее ответов насчет болезни, я понял, что должен действовать иначе. Может, это было не слишком честно, но иного выхода я не видел. Время уходило, а вместе с ним и шансы на удачное лечение.

Поэтому, когда мы вернулись к Ане домой из кафе, будившего внутри столько воспоминаний, я попрощался, сделав вид, что ухожу. Сам же, оказавшись на пороге, подал знак ее подруге, чтобы вышла вместе со мной.

– Вы что-то хотели? – спросила Тамара, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Долго ходить вокруг да около я не стал. Сказал прямо:

– Вы, конечно же, знаете, что Аня больна.

Дождавшись утвердительного кивка, я продолжил:

– Тогда вам известно также, что она категорически не хочет лечиться. Тамара… – я пристально взглянул на девушку, стараясь сразу уловить ложь, – вы в курсе, у какого врача наблюдается Аня?

Она в ответ задумчиво закусила губу. Черт возьми! Неужели еще одна упрямая женщина? Едва подавив желание ее встряхнуть и трясти до тех пор, пока не получу ответ, я нетерпеливо заговорил:

– Поймите, я могу ей помочь. Могу обеспечить самых лучших врачей! Но для этого мне нужно знать, что с ней происходит. И если она сама уже сдалась, то вы и я – те, кто должен бороться за нее! И если драгоценное время будет упущено, это будет и ваша вина!

Я осознал, что слишком повысил голос. Не хватало только, чтобы Аня застукала меня за разведывательной деятельностью. Или и того хуже – подумала, что я пристаю к ее подруге.

– Она меня убьет, – наконец вздохнула Тамара. – Но я это сделаю. Дайте ваш телефон.

Я молча протянул ей смартфон, предварительно его разблокировав и со смутным облегчением смотрел, как она печатает адрес больницы и имя врача. Тогда решился задать еще один, самый страшный, вопрос:

– Какой у нее диагноз? Она не хочет говорить со мной на эту тему.

И услышал в ответ, как приговор:

– Лейкоз.

В эту ночь я почти не сомкнул глаз. Все ворочался в постели и никак не мог найти удобной позы. Бесконечные мысли буквально разрывали голову и все, что узнал, ложилось на душу невообразимой тяжестью.

Конечно, я понимал, что у Ани смертельный диагноз, но все равно хотелось надеяться на лучшее. На что-то менее страшное. Я понял, что так и не принял случившегося. Что не поверю в это до тех пор, пока миллион врачей не скажут мне того же самого. Наверно, Аня проходила через нечто похожее. Шок. Неверие. А теперь вот – смирение.

Я осознал также, что стараюсь почти не думать о прошлом. Не давать хода эмоциям, потому что если позволю себе это – сойду с ума от понимания, что могу снова потерять эту женщину. Да, я оставался в стороне от нее годами, считая, что должен себя наказать, но когда она оказалась на моем пороге, выяснилось, что все эти установки ни черта не стоят. Ничто не имело значения, кроме ее присутствия рядом. Ее взгляда, прожигавшего меня насквозь, до самой глубины души, где все считал вымершим.

Я поехал к ее врачу следующим же утром. Вытребовал себе встречу еще до того, как начался прием других пациентов. Понимал, что не имею права на это вмешательство и могу сейчас быть послан куда подальше, но не намерен был уходить отсюда ни с чем.

– Слушаю вас, – сказал мне врач, когда я вошел в кабинет.

– Спасибо, что согласились принять меня вне очереди. Дело в том, что я…

Действительно, а кто же я? Кем я приходился Ане теперь? Когда наша дружба была давно перечеркнута, а на ее месте осталась лишь пустота. Хотя я вовсе не так видел наше будущее тогда, когда мы совершили то, что она считала, вероятно, ошибкой. А я так и не успел ей сказать, что на самом деле все абсолютно наоборот.

И снова в ушах – визг шин и чудовищные крики. Я помотал головой, прогоняя не дававшие покоя воспоминания и прямо посмотрел в глаза врачу:

– Я – отец ребенка одной из ваших пациенток, Анны Царевой. Недавно я узнал о том, что у меня есть дочь и что ее мать больна. Не сочтите за оскорбление, но я хотел бы показать результаты анализов Ани другому врачу. Сама она это делать отказывается. И поэтому… я здесь.

– И поэтому вы здесь, – задумчиво повторил врач. – И чего же вы от меня хотите?

– Мне нужны копии результатов ее анализов.

Я требовательно уставился на врача, всем своим видом показывая, что не уйду, не получив того, что мне нужно. Тот, в свою очередь, оценивающе смотрел на меня и, видимо, придя к каким-то выводам, проговорил: