Двое под одной крышей

Отчаявшись уснуть, девушка встала с идеально-упругого матраца своей идеальной кровати и подошла к идеальному окну. Она даже не мечтала, что сможет в обозримом будущем переехать в квартиру такого уровня. Поэтому случившееся с ней воспринималось, как сказка. Кира задумчиво смотрела на реку, которую было прекрасно видно в желтом свете практически полной луны. Вдоль берега угадывались очертания деревьев. Их колышущиеся на ветру ветви отбрасывали длинные витиеватые тени на стены ее комнаты. Кира знала, что то были каштаны. Но ей оставалось только догадываться, как пьянил их аромат, когда деревья зацветали, и как красиво здесь было по весне. Догадки – догадками, но даже сейчас, в полутьме, вид из окна был нереально красивым. Все вокруг было окутано легким туманом, который придавал окружающей обстановке некий мистичный ореол, накрывая все кругом своим пушистым покрывалом. Ради этого стоило потерпеть соседство постороннего мужика. В конце концов, он находился за стенкой, и на ее законную территорию не посягал. Хотя, трудно судить. Они первую ночь ночевали вот так… Двое под одной крышей. И предъявить неожиданному соседу пока было нечего. Он даже одевался вполне прилично. Об остальном судить было рано, а вот внешний вид… Киру очень раздражало, как порой выряжались мужчины. Они то вовсе не уделяли никакого внимания своему внешнему виду, искренне считая, что такой принц, как он, сам по себе – подарок, а все остальное, в том числе банальная гигиена – от лукавого. То, напротив, были излишне щепетильны. Щепетильны настолько, что подбирали носки под цвет загара ног, избавлялись от волос на груди, и таскались по магазинам, почище любой барышни. И то, и другое навевало на Киру тоску. Перебор с парфюмом, впрочем, как и потные подмышки – ее абсолютно не впечатляли.

Вдруг ночную тишину прервал длинный заунывный звук. Кира подпрыгнула. Осмотрелась по сторонам, в попытке понять, что, черт возьми, происходит. Был уже первый час ночи, и вряд ли бы кому-то пришло в голову сыграть на скрипке в это время, но… звук опять повторился. Дверь в комнату соседа хлопнула. По всей видимости, Кирилл Владимирович тоже проснулся. Кира вышла в коридор, поймав растерянный взгляд мужчины:

– Какого черта происходит? – резонно поинтересовался он, почесывая отросшую щетину на подбородке.

– Похоже, что кто-то играет на скрипке.

– Спасибо, Кэп. Ты не знаешь, кому это может понадобиться в такое время?

– Может быть, у нас в соседях какой-нибудь известный музыкант, – с сомнением пожала плечами девушка.

– Серьезно? Ты думаешь, что эти заунывные стоны можно назвать музыкой? Я, конечно, не силен в этом вопросе, но, как по мне, даже коты по весне издают более благозвучные звуки.

– Может быть, он настраивает инструмент? – не сдавалась Кира.

– Полагаешь, час ночи – подходящее время для этого занятия?

– Нет! – рявкнула девушка. – Ты спрашиваешь – я высказываю предположения!

Кир на ее агрессивный выпад не ответил, пошлепал в сторону кухни, открыл холодильник. Неужели он успел в него что-нибудь положить? У самой Киры до этого руки не дошли. Пока распаковала из ненавистных чехлов одежду, пока расставила в ванной все баночки-скляночки… Кирилл, тем временем, извлек из недр холодильника кольцо варенки, отпилил себе толстый кусок и впился в него зубами.

– Ты всегда ешь по ночам? – подозрительно поинтересовалась Кира. Мужчина застыл с поднесенной ко рту рукой, сжимающей розовый кружок колбасы. Прожевал то, что уже было во рту, активно работая челюстями, и только потом ответил:

– А ты, что, из тех, кто постоянно озабочен лишними сантиметрами? Моя трапеза противоречит твоим жизненным убеждениям?

– Нет!

– Травмирует психику?

– Слушай, ты всегда такой невыносимый? – раздраженно поинтересовалась девушка.

– Я просто спрашиваю, чем тебе не угодил на этот раз.

– Ничем абсолютно. Ты не обязан мне угождать!

– Совершенно верно. – Указательный палец мужчины, выставленный вперед, очевидно, был призван усилить словесный эффект.

– Прикидываю, смогут ли твои ночные трапезы помешать моему крепкому сну. Шумоизоляция, как мы успели убедиться, здесь ни к черту.

– Да ты шутишь! У меня большие подозрения, что если ночные концерты будут продолжаться, то спать нам вообще не придется. И шумоизоляция здесь совсем не причем. Других соседей я что-то не слышал. Но скрипка – уж больно истошно орет.

Кира замерла от пришедшей в голову мысли:

– Слушай, а что, если бывший собственник именно поэтому квартиру и продал?!

– Хочешь сказать, что соседи его настолько достали, что он решил избавиться от квартиры за бесценок? В таком случае, он либо слишком нервный, либо идиот.

Длинный протяжный звук резко оборвался, но не успели мужчина и женщина выдохнуть, как кто-то с новыми силами принялся орудовать смычком.

– Похоже, что звук доносится сверху. Может, тебе стоит пойти к соседям, и просто попросить тех прекратить свой ночной перфоманс?

– Почему это мне?

– Ты – мужчина! – озвучила очевидное Кира.

– И что?

– Действительно! – взорвалась девушка. – Зачем поступать по-мужски, если решение всех проблем можно свалить на женщину?

– Это каких таких проблем? – изумился Кирилл.

– Не бери в голову! – Кира резко повернулась, гордо распрямила плечи и пошла к себе в комнату. Переодеться, для серьезного разговора с соседями! Вдруг на весь дом раздался какой-то грохот, а потом зычный женский голос проорал:

– Рудик, прекрати насиловать инструмент! Ты весь дом уже перебудил! Сколько можно?!

– Моя душа в печали!

– А почему от этого должны страдать наши уши?!

Кира вслушивалась в происходящий диалог и неверяще качала головой. У двери послышался какой-то шорох, она резко оглянулась, чтоб увидеть откровенно веселящегося Кирилла.

– Тебе смешно?

– Занятные у нас соседи! Мне уже очень хочется познакомиться и с Рудиком, и с милой барышней, которая пыталась его утихомирить.

– Рудик… Разве это не специально придуманное для попугаев имя?

– Вряд ли бы попугай смог сыграть на скрипке.

– Сыграть – да, – с намеком согласилась Кира.

– Думаешь, на этом – все?

– Надеюсь.

– Ну, тогда спокойной ночи. Хорошо, что завтра выходной, – бросил напоследок Кирилл, прежде чем плотно прикрыть за собой дверь своей комнаты. Кира еще раз прислушалась к затихающим звукам наверху, и только потом улеглась в кровать. Хорошо, что не пришлось идти ругаться. Она это дело жутко не любила, хотя и умела при необходимости за себя постоять. Жизнь научила. Но начинать знакомство с соседями со скандала – не самое умное решение. Особенно, если учесть, что те, по всей видимости, не самые простые люди.

Утром проснулась под совершенно волшебные звуки и запахи. В приоткрытое окно доносился щебет птиц, а из-под двери в комнату проникал шикарный аромат свежезаваренного кофе. Как же сильно это все отличалось от ее привычного утра. И как же ей нравилась эта несхожесть! Кира с удовольствием потянулась, коснувшись пальцами ног спинки кровати, села на постели и широко улыбнулась. Жизнь становилась лучше прямо на глазах.

Недолго думая, что бы надеть (она не собиралась ни для кого наряжаться), Кира натянула на себя тонкий халат и пошлепала в ванную. Кирилл уже успел там побывать. Об этом красноречиво свидетельствовал немного влажный воздух помещения и развешенное на специальной сушилке простое синее полотенце. Когда она выкупит долю мужчины, здесь будет сушиться совершенно другое белье! Сливочное, под цвет шикарной мозаики, которой была выложена ванная комната. Возможно, она даже закажет полотенца с монограммой. Почему бы и нет? В такой ванной должны быть именно такие полотенца.

Приведя себя в порядок, Кира прошла в кухню-гостиную. Сидя на диване, ее временный сожитель смотрел новости по телевизору. Все с ним понятно. Если смотрит это дерьмо, а тем более – верит тому, что показывают – значит, полный идиот.

– Доброе утро. Представляешь, все телевизоры в доме настроены на каналы новостей. Что в мозгах у людей, которые верят в эту туфту? – поинтересовался Кирилл, чем заработал в глазах соседки несколько очков.

– Понятия не имею. Это совершенно невозможно смотреть.

– Угу…

– У тебя нет еще немного кофе? Я не успела купить, и…

– Конечно. Он прямо за этой дверцей. Не стесняйся.

– Спасибо. Я куплю и отдам тебе…

– Конечно. Где-то у меня были кухонные весы. Сейчас и определим на них вес отобранных зерен.

– Ты серьезно? – изумилась Кира. Нет, ей, конечно, встречались по жизни мужчины-скряги, но не до такой же степени!

– Конечно, нет! Это ты завела дурацкий разговор о том, что все мне вернешь.

– Я не хотела оставаться в долгу!

– Смею заверить, меня не разорят двадцать грамм арабики.

– Ну, вот и хорошо.

Все время после этого Кира и Кирилл игнорировали друг друга. Девушка быстро выпила кофе, переоделась и выскользнула за дверь. Она хотела более внимательно осмотреть окрестности, изучить ассортимент местных магазинчиков и близлежащих овощных палаток. Ей требовалось купить базовый набор продуктов в свой новый дом. Потому что это не дело – у Кирилла все уже куплено, а у нее – нет. Ну, не святым же духом ей питаться?

Переделав все свои дела, и отнеся в дом покупки, Кира снова вышла на улицу. Река манила и звала. Хотелось подойти к ней, познакомиться. За домом женщина обнаружила тропинку, ведущую к берегу. Точнее, это была полноценная дорожка, вымощенная декоративным камнем. А вокруг – травы, пожелтевшие и поникшие к осени под палящим летним солнцем, и только начавшие желтеть деревья. У самой реки небольшая площадка со скамейками и красивой клумбой, на которой зацветали шикарные лохматые астры. И никого… Кира осмотрелась, подошла к самому берегу, и только тогда увидела пожилого художника за мольбертом. Шагнула ближе…

– Стой, где стоишь! – закричал он и выставил вперед руку, будто бы пытался ее удержать от дальнейших шагов. Кира невольно застыла, изумленно распахнув глаза. – Я не закончил работу, поэтому смотреть на нее еще нельзя.

Девушка пожала плечами. Она была не в курсе, что он там рисовал (не успела рассмотреть), но полюбоваться на самого художника было занятно. Он был такой… художник. Невероятного вырви-глаз цвета штаны. То ли желтые, то ли зеленые, но такие яркие, что даже солнце слепило не так. Рубашка… Ну, наверное, радужная. По крайней мере, Кире показалось, что это прилагательное здесь наиболее уместно. На голове – не берет, нет. Бейсболка с широким козырьком, как у американского рэпера, надетая задом наперед. А на шее – бабочка, которая могла бы походить на ту, что надевают оперные певцы, если бы не ее сумасшедшая расцветка. Девушка еще, пожалуй, не встречала настолько колоритных личностей.

– Рудольф Адольфович Семиверстов, – представился мужчина, торжественно поклонившись.

– Кира Эдуардовна Герр, – ответила Кира, усилием воли подавив нелепое желание присесть в реверансе.

– Это не вы ли, часом, наша новая соседка со второго этажа?

– Наверное. Мы купили квартиру во-о-от в этом доме. – Кира махнула рукой.

– Тогда, добро пожаловать! Я ваш сосед сверху.

Так это, что, выходит, тот самый Рудик?!

Глава 4

М-да. Оказалось, что так и есть. Рудольф Адольфович Семиверстов (он же Рудик) и был их «скрипачом на крыше». На крыше, потому что третий этаж являлся в их доме последним. Мансардным. А скрипачом… ну, тут и так все понятно. Почему его пробило на творчество посреди ночи, Рудик, как он попросил себя называть, не сообщил. Кире оставалось только надеяться, что подобные концерты не проводились им на постоянной основе. А так, это был интересный старичок. Начитанный и веселый сердцеед. Это девушка поняла за время их недолгой беседы. Нешаблонный такой персонаж. Интересно, в их доме все такие… необычные? Скоро ей придется узнать. Жизнь в таунхаусе не похожа на жизнь в обычном многоэтажном доме, как день не похож на ночь. В их доме был всего один подъезд. А на площадке – две квартиры. То есть, путем нехитрых вычислений становилось очевидным, что, кроме них с Кириллом и Рудика, который жил один, по соседству с ними проживало всего четыре семьи.

– Все прекрасные, талантливые люди! – заверил девушку Рудик. – На первом живет моя Муза – Соля. Вы, наверное, слышали о ней. Соломия Рассказова – известная оперная певица. (Интересно, это она вчера орала в форточку, чтобы Рудик перестал терзать их уши?!). А рядом с ней, в трешке – семья депутата Измайлова. В принципе, неплохой человек, несмотря на то, что депутат. Главное, коммунякой никогда не был. Ненавижу коммуняк, – экспрессивно взмахнул руками Рудик. – Рядом с вами – Таня и Лешка, а у них – близнецы. Раньше плакали часто, но теперь подросли. Так что, вам не стоит беспокоиться по поводу шума. (Серьезно?! Она и не переживала. Если, конечно, сам Рудик не примется за старое). Таня с Лешкой – спортсмены-атлеты. У них – то сборы, то соревнования. На прошлой олимпиаде Лешка получил золото, а Тане ту пришлось пропустить – она как раз только забеременела, и вся подготовка пошла псу под хвост. Теперь, вот, готовятся к новой… А рядом со мной живут Сеня и Кукла. Сеня – капиталист. Кукла – то ли Ляля, то ли Леля. Они у него часто меняются. Не везет мужику в личной жизни. – Вот так, в нескольких словах, Рудик познакомил Киру со всеми соседями.

Когда Кира вернулась домой, ее временный сожитель вовсю орудовал в кухне. На плите готовилось что-то вкусно пахнущее, а в кастрюльке булькали макароны. Девушка сглотнула. Все-таки мужчина, готовящий обед – зрелище, приятно радующее глаз. Даже если этот мужчина тебе не очень приятен.

– Долго ты ходила.

Кира пожала плечами:

– Зато познакомилась с нашим ночным кошмаром.

– Да? – Кир на мгновение отвлёкся от соуса, что помешивал в небольшом сотейнике, и заинтересованно уставился на девушку. – И как? Он действительно кошмарен?

– Ну, это – смотря как ты относишься к рубашкам, переливающимся на солнце, и неоновой расцветки штанам. Ах, да! На нем еще были алые лоферы…

– Панк, что ли? Или гот? Сейчас у молодежи каких только приколов не встретишь. Я не успеваю запоминать, кто из них кто.

– Не то, и не другое. Дедок – божий одуванчик. Он на реке писал натуру.

– Богема, значит, – протянул мужчина, не сразу сообразив, что Кира имела в виду. – Ну и ну! Он тебе, случайно, не поведал, что это ночью было?

– Нет. Зато успел рассказать, что у соседей за стеной маленькие дети. Но те уже не плачут, подросли.

– Сумасшедший дом какой-то.

Кира не успела даже поспорить, как будто бы в подтверждение слов мужчины, из-за той самой стенки раздался жуткий грохот. А потом крики, и ругань. Девушка, было, подумала, что это детишки что-то уронили, но доносящиеся в окно вопли опровергли ее предположение:

– Выходи! Кому сказала, выходи! Ах, ты, урод моральный, скотина… На соревнованиях он! Сборах… Я тебе соберусь, петух Гамбургский, я тебе так соберусь, что мало не покажется! Выходи, трус! Убивать буду!

– Может, в полицию позвонить? – шепотом поинтересовался Кирилл, но его слова были заглушены ответным воплем мужчины:

– Тань, ну, Тань… Ты чего расходилась?! Сашку с Настькой испугаешь, – взывал к разуму жены запыхавшийся мужской голос.

– О, посмотрите на него! О детях он вспомнил! Что же ты раньше, когда на сборы мифические собирался, о них не подумал?! Выходи, говорю, падлюка!

– Эй-эй! Даже мыши к Леопольду гораздо любезнее обращались!

– Ах, ты, Петросян недоделанный! Еще и смешно ему! Выходи, а то разобью стекло! Ты меня знаешь!

Только сейчас Кира и Кирилл поняли, что мужчина прятался на балконе, подперев чем-то ручку, чтобы жена не смогла до него добраться.

– Таня, да, успокойся ты! Всех соседей, небось, на уши подняла! А дети?!

– Дети у Соломии Марковны! Последний раз спрашиваю, ты выйдешь подобру-поздорову, или мне начинать совместно нажитое имущество портить?!

– И не подумаю! Успокойся сначала!

Откуда-то снизу раздался чей-то незнакомый голос:

– Саш, может, тебе лучше сдаться? – И практически сразу же после этого послышался звон стекла.

– Она и правда разбила окно… – неверяще прошептала Кира, открывая балконную дверь. К ним, через высокий кирпичный бортик, со своего балкона как раз ловко пробирался мужчина. Невысокий, жилистый, бритый практически наголо, в трениках, и с голым торсом. Промчавшись по балкону, он перепрыгнул, через установленный там кованый столик и, ловко отодвинув Киру, закрыл наглухо дверь.

– Простите, но вы – моя последняя надежда!

– Слушай, мужик, если твоя зазноба расхе*ачит окно и нам… – начал было Кирилл, с опаской поглядывая на огромную, мощную деваху, которая, перекинув внушительную ногу через ограждение балкона, тоже пробиралась к ним. Она и говорила что-то, да только теперь, при закрытом окне, ее было плохо слышно. Значит, с шумоизоляцией и впрямь все в порядке.

– И в правду может, – задумчиво протянул сосед. – Слушай, как тебя, извини?

– Кирилл Разумовский. Можно просто Кир.

– Ага, Кирюх, ты мне одолжи футболку, да я побегу. Танюха пока не угомонится, мне тут нечего ловить. Видал, какая?! Штангу жмет одной левой…

Кирилл пулей сгонял к себе в комнату, достал первую попавшуюся футболку и вынес соседу. Тот уже переминался с ноги на ногу у входа. Босой. Кир кинул ему пару своих мокасин, проговорив:

– Обуешься в машине, Танька твоя сейчас докумекает, что ты на лыжи встанешь.

– Спасибо, мужик! Спасибо! Век буду должен! – кричал Алексей, сбегая по ступенькам подъезда.

– Кира, открой Тане балкон.

– Я ее боюсь, – прошептала Кира, будто бы беснующаяся на балконе женщина могла ее услышать.

– Тебе-то чего бояться? Это же не ты на мифические сборы собиралась?

Кира нерешительно подошла к двери и, наконец, ее открыла:

– Здравствуйте. Ваш муж уже сбежал.

– Ах, он, гад! Ах, он, сволочь… Ну, я ему покажу! – Таня еще немного поругалась, а потом как-то устало осела на стул. Из нее будто весь воздух выкачали. Только теперь Кира заметила, что Таня совсем молодая. Возможно, даже моложе ее самой. А так сразу и не скажешь, глядя на ее воинственность и габариты…

В дверь постучали.

– Кто бы это мог быть? – поинтересовался Кир, направляясь ко входу.

– Может, это Алексей решил вернуться? – предположила Кира.

– Да, щаз. Кишка у него тонка. В спорте – кремень, а чуть в сторону – тряпка! – шмыгнула носом девушка, и Кира поняла, что она вот-вот заплачет. А, между тем, в проходе появился высокий крепкий мужчина, лет пятидесяти, в сопровождении Кира. Это он, очевидно, стучал им в дверь, а перед этим предлагал Лёше сдаться.

– Измайлов Константин Сергеевич. Ваш сосед с первого этажа.

– Очень приятно, – растерялась Кира.

– Здравствуйте, Константин Сергеевич, – поздоровалась Таня, отводя глаза.

– Ну, и чего это ты, Татьяна, бушуешь? Заехал в кои-то веки на обед, а тут – война!

– Тут не война. Тут Лёшка – козел. Я ему быстро мозги вправлю, когда он появится!

– Так, а случилось что? – А потом добавил, резко сменив тему: – Это чем у вас так вкусно пахнет? Жрать хочется – жуть.

Пока Кира, открыв рот, наблюдала за бесцеремонностью депутата, Кирилл огласил меню:

– Макароны с подливкой и свиные отбивные.

– Мне подходит! – И снова, к Тане: – Так, что произошло?

– Другая у него, – особо жалобно шмыгнула носом девушка. – Пока я разрываюсь между Сашкой, Настькой и тренировками… он тоже время зря не теряет. Представляете, наврал, что у него сборы. А я, типа, не знаю, что в сентябре их отродясь не было?!

– Так, может, он че другое хотел? Чего сразу на бабу грешишь?

– А то вы не знаете, как они на него вешаются. Разве не вы мне помогали отваживать его фанаток?!

Чудесно! Еще и фанатки оккупируют дом. То ли еще будет.

– Было дело, – согласился депутат, придвигая к себе поставленную Киром тарелку. – А вы чего не обедаете? Ну-ка, садитесь за стол. Кирилл почесал в затылке, кивнул, и приказал Кире:

– Кира, расставляй приборы!

– Мне нужно детишек забрать… – несчастно пробормотала Таня, – у Соломии Марковны.

– Сиди! – распорядился депутат, – не нужно им тебя такой зареванной видеть. Они не голодные?

– Нет, – покачала головой Таня. – Я их перед тем, как отвести, покормила.

– Вот и хорошо. Садись тогда и ты к столу.

Кира, если честно, уже ничему не удивлялась. Ни распоряжающемуся в их квартире депутату, ни зареванной Тане, которая хотела убить мужа за измену, ни самому изменнику, перелезшему к ним через балкон, ни играющему по ночам на скрипке Рудику. Она только надеялась, что остальные их соседи окажутся более вменяемыми людьми. Ей за последние сутки общения с неординарными личностями на год вперед хватило бы.

– Давайте знакомиться! Вы так и не представились…

– Разумовский Кирилл, – тут же исправился сосед, пожимая гостю руку, – а это – Кира.

– Очень приятно. Хорошая вы хозяйка, Кира!

– Это вообще-то Кирилл готовил… – поспешно уточнила девушка, бросая короткий взгляд на соседа.

– Значит, вам повезло с мужем, – кивнул головой депутат.

– А мне нет! – тяжело вздохнула Таня и снова заплакала.

– Он мне не муж! – одновременно с ней заметила Кира, но на ту никто не обратил внимания, снова переключившись на спортсменку.

– Ну-ну, Таня! Ты чего это расклеилась? Нужно разобраться для начала, есть ли повод? Может быть, ты погорячилась, Тань? Ты хотя бы спросила его, куда он собирался?

Кире с Кириллом оставалось только наблюдать за Константином Сергеевичем и Таней, орудуя столовыми приборами. Кир и впрямь приготовил все очень вкусно. Таня плакала, но вилкой работала. Видимо, стресс не слишком повлиял на ее аппетит.

– Нет! Ведь и так все непонятно. Про сборы – наврал. Я в тренерский штаб звонила. Да и что это за сборы – неделя?! В сентябреееее?! – Последнее слово у молодой женщины перешло в плач, и она громко заревела.

– Все равно, Танюха. Ты с плеча не руби. Нужно у самого Лехи спросить, как дело было. Правду узнать…

– Ага, скажет он правду, как же…

– А мы попробуем у него выпытать. Не знаешь, куда он подастся ночевать?

– Не знаю… И дела мне до него нет! Ноги его больше в моем доме не будет! Я ж ему все… Я ж и детей родила в двадцать два, чуть вся карьера медным тазом не накрылась, а он…

В общем, обед затянулся. После ухода нежданных гостей Кир с Кирой растерянно переглянулись и одновременно пожали плечами.

Глава 5

После того, как все нежданные гости, наконец, разошлись, Кире ничего не оставалось, кроме как вернуться к себе в комнату, в надежде, что ее больше не потревожат. Вообще, она собиралась приготовить поесть, но планы изменились, после их неожиданного застолья с соседями. Да уж… Кирилл действительно умел кухарить. Возможно, даже лучше самой Киры. Той в последнее время нечасто удавалось попрактиковаться в готовке. Не оставалось ни сил, ни желания. А кухня как-то незаметно стала вотчиной отца и его приятелей. Девушка старалась вообще в нее не заходить. Лишь бы не видеть всего… Раз в неделю перебарывала себя, и наводила там относительный порядок. Выбрасывала бутылки, оттирала с хлоркой столешницы и полы. И самое главное – проветривала. Вот так и жила. Другие девушки с нетерпением ждали выходных, чтобы провести время с друзьями, любимыми, повеселиться в клубе, или сходить в ресторан, а у Киры были совсем другие заботы. Достало! Но, даже несмотря на это, она не могла вот так запросто все забыть и расслабиться. Не могла не думать об отце, который, избавившись от ее неустанных нотаций, мог окончательно выйти из-под контроля. Она все равно беспокоилась. А ведь думала, что ее предел наступил. Она ошибалась! Нельзя было просто взять и выключить чувства. Не волноваться о родном человеке, не переживать за него. И хоть уже второй день девушка жила в совершенно иной реальности – чувство тревоги никуда не девалось. Оно зудело на краю сознания, и не давало в полной мере насладиться новой жизнью.

Настроение, которое было великолепным с утра, начало стремительно портиться. Кира отложила в сторону книгу, которой пыталась занять свои мысли, и подошла к окну. С опаской его приоткрыла, впуская в комнату первую осеннюю прохладу и своеобразный, только сентябрю присущий аромат. Не думать… Не думать о плохом! Не позволять прошлому отравлять свое настоящее… От горестных мыслей Киру отвлек легкий всхлип. Потом еще один, и еще… Ну, тут все ясно. Плакала Таня. Их новая знакомая. Честно говоря, когда Рудик рассказывал ей о соседях, Кира представляла спортсменку совсем не так. Слово «атлетика» у нее ассоциировалось с безупречной физической формой человека, который этой самой атлетикой занимался. А Таня… Ну, она была реально большая. Кира не имела представления, в какой дисциплине та выступала.

Тихие всхлипы перешли в протяжный, горький плач. Кира нерешительно отодвинула в сторону гардину и настежь распахнула окно.