Азбука спасения. Том 10

Таким образом ты можешь научиться тому, что есть познаваемое в Боге. Богоносные отцы, изъясняя это, говорят, что одно в Боге, то есть сущность Его, непознаваемо, а другое, то есть все, что окрест Его, – Благость, Премудрость, Сила, Божество или Величие, является познаваемым. Их Апостол Павел называет «невидимыми», хотя это невидимое и постигается умом в тварях. А находящиеся окрест Бога и постигаемые от творений сущие разве можно назвать тварями? Конечно, нет. Поэтому энергия Божия, постигаемая умом из творений, является нетварной и не есть сущность, поскольку она представляется не только как единичная, но и как множественная.

Василий Великий, возражая Евномию, утверждающему, что исходя из тварей можно обнаружить сущность Божию, говорит: «Произведения служат указанием силы, мудрости, искусства, а не самой сущности». Стало быть, и энергия Божия, являемая в творениях, нетварна и не есть сущность. И ясно, что последователи Варлаама и Акиндина, утверждающие, что нет никакого отличия Божественной энергии от Божественной сущности, являются на самом деле евномианами.

Поэтому хорошо говорит в «Опровержениях» брат Василия Великого, мыслящий единодушно со своим старшим братом: «Постигая умственным взором красоту и величие чудных явлений в творении, мы из них и им подобных постигаем иные умозрения о Божественном, изъясняя каждое из рождающихся в нас умозрений с помощью свойственных им наименований. От величества бо красоты созданий сравнительно рододелатель их познавается (Прем.13:5). Мы называем Создателя „Зиждителем“, „Все могущим“ называем Того, у Кого достаточно сил для осуществления любого Своего желания, а „Праведным“ – неподкупного Судию. Впрочем, и слово „Бог“ мы постигаем, как происходящее из действия тайнозрительного созерцания. Поэтому, хотя мы этим научены относительно некоей частичной энергии Божиего естества, тем не менее мы не достигли с помощью этого слова полного понимания самой сущности Бога».

Учение Дионисия Ареопагита о единении и различении

Дионисий Ареопагит, наиболее выдающийся среди богословов после богодухновенных Апостолов, после исследования относительно различия между божественными Ипостасями говорит: «Если божественное различение есть благолепное исхождение вовне, поскольку божественное Единство превосходящим всякие единения образом приумножает и увеличивает Себя в благости». И далее: «Мы называем божественным различением благолепное исхождение вовне Богоначалия. Преизобильно даруя всем сущим причастия всем благам, Оно соединенно различается, единично приумножается и увеличивается многократно, от Единства не отлучаясь». Также: «Эти общие и соединенные различения или богоприличные исхождения вовне целого Божества мы попытаемся по мере наших сил воспеть».

Дионисий ясно показывает, что, помимо ипостасного различия, в Боге есть и иное различие, которое он называет «божественным различением», ибо различие соответственно ипостасям не является специфически божественным. Он говорит, что, согласно этим божественным исхождениям вовне и энергиям, Бог умножается и увеличивается, а само исхождение называет «исхождениями». Но, с другой стороны, Божество не умножается (ни в коем случае!) и как Бог не различается, ибо Он – не троекратен, а есть Троица. Дионисий также показывает нетварный характер этих исхождений вовне и энергий, ибо называет их «божественными» и говорит, что они суть различения всецелого Божества. Еще он говорит, что Само Богоначалие приумножается и увеличивается в этих исхождениях вовне и энергиях, не принимая ничего извне – ни в коем случае! Но этот самый выдающийся из всех божественных песнописцев провозглашает, что он будет воспевать эти исхождения вовне и добавляет: «по мере своих сил», явив тем самым их превосходство над всяким восхвалением.

Этот же открыватель Бога, сказав выше, что исхождение вовне есть божественное различение, добавляет: «Неудержимые наделения благами соединены согласно божественному различению». «Наделениями» он здесь называет все вообще исхождения вовне и энергии Божии. И добавил еще, что они суть неудержимы, чтобы никто не считал их тварными произведениями, каковыми являются сущность каждого из сущих, или чувственная жизнь в живых существах, или же разум и ум, существующие в разумных и умных существах. Разве могли бы эти энергии существовать в Боге и быть неудержимыми, если бы они являлись тварными. Разве могут неудержимые исхождения вовне и наделения быть тварями, когда неудержимое наделение естественным образом присуще Наделяющему, как это мы можем видеть и на примере солнца?

Развивая свои мысли, сей великий муж воспевает таковые исхождения вовне и называет их другими богоприличными именами, как то: «причастиями и самопричастиями». Часто он в своих сочинениях показывает, что они превышают сущие и суть первообразы этих сущих, предсуществующие в Боге согласно сверхсущностному единению. Как могут они быть тварями? И далее, научая тому, что есть эти первообразы, он прибавляет: «Первообразами мы называем предсуществующие в Боге в единстве творящие сущность смыслы сущих, каковые богословие называет предначертаниями и божественными и благими волениями, разделяющими и творящими сущее, в соответствии с которыми Сверхсущественный все сущее и предопределил, и осуществил». Как могут эти предначертания и творящие сущие вещи божественные воления быть тварями? Разве не очевидно, что считающие эти исхождения вовне и энергии тварными низводят до уровня твари также и Промысл Божий? Ведь осуществляющая, животворящая и умудряющая энергия, которая созидает и оберегает тварные сущие, тождественна божественным волениям, самим божественным причастиям и дарованиям Благости, являющейся Причиной всего.

Стало быть, по словам великого Дионисия, причастие Самобытию никоим образом не причаствует чему-либо. Другие причастия, поскольку они суть причастия и начала сущих, совсем не причаствуют чему-либо, ведь не причаствует Промысл Промыслу, или Жизнь – Жизни. Поскольку они обладают бытием, то о них говорится, как об имеющих причастие Самобытию, ибо без Него они не существуют и не обладают причастием, как не существует предведение без ведения. Поэтому как самопричастия они не являются тварными. Так, и согласно божественному Максиму, они никогда не начинали быть, сущностным образом созерцаются окрест Бога, и не было времени, когда их не было. Ваарламиты же нечестиво считают Саможизнь, Самоблаго и им подобные сущности тварными, потому что они причаствуют общему названию сущих, не видя того, что, хотя о них и говорится как о сущих, они – превыше сущих – об этом говорит сам великий Дионисий. Те, которые легко причисляют самопричастия к тварям, могут вполне считать также и Святой Дух сотворенным, хотя Василий Великий говорит, что Он сопричастен богоприличным именам.

Если кто-нибудь скажет, что только одно Самобытие есть причастие, поскольку Оно одно не сопричаствует, но только одно бывает сопричаствуемым, а другие сопричаствуют Ему, то пусть знает, что его рассуждение о других причастиях не является разумным. Ведь о том, что живет, что свято и что благо, говорится, что оно живет по сопричастию, но не вследствие того, что оно причаствует просто бытию или Самобытию и [таким образом] освящается и делается благим, а вследствие того, что причаствует Саможизни, Самосвятости и Самоблагости. А Саможизнь и подобное Ей становится Саможизнью совсем не потому, что причаствует какой-либо иной Саможизни. Поэтому как Саможизнь Она принадлежит не к сопричаствующим, а к сопричаствуемым. То же, что не сопричаствует жизни, но Само бывает сопричаствуемым, и что животворит живые существа, – разве может быть это тварью? О других причастиях можно сказать то же самое.

Согласен с нами в этом и божественный Максим, который, считая творящий Промысл тождественным этим Божиим исхождениям вовне, в своих «Схолиях» пишет: «Общими же для делимой на три Ипостаси Единицы являются творческие промыслы и благодеяния», то есть «созидание новых существ, их животворение, наделение их разумом». Таким образом, сказав, что они суть многие и различные, он показал, что они не являются сущностью Божией, ибо она – совершенно едина и нераздельна. А поскольку он назвал их «общими для делимой на три Ипостаси Единицы», то тем самым представил нам, что они не являются ни Сыном, ни Святым Духом, так как ни один из Них не представляет Собой общей энергии трех [Ипостасей]. Сказав же, что они суть не только «промыслы и благодеяния», но еще и «творческие», показал тем самым их нетварность. Ибо если это не так, творческое будет созданным кем-то другим, а это, в свою очередь, будет создано третьим – и так можно дойти до предела бессмыслицы, а «идя в беспредельность, нельзя будет остановиться». Следовательно, исхождения вовне и энергии Божии суть нетварны и не являются ни сущностью, ни ипостасью.

Поскольку Приведший все в бытие и Украситель всего соделал это все многообразным благодаря несравнимому преизобилию Своей благости, то Он пожелал, чтобы одни твари только были, а другие, кроме бытия, стяжали еще и жизнь; одним тварям Он дал благой удел причаствовать умной жизни, а другим – вкушать только чувственную жизнь. Но Он также возжелал, чтобы были существа, обладающие смешанной жизнью, состоящей из обеих. И когда они получили от Него разумную и умную жизнь, то, по замыслу Божию, они должны были, благодаря своему добровольному тяготению к Творцу, соединиться с Ним и жить божественным и превышающим естество образом, удостоившись Его обоживающей благодати и энергии. Ибо Его воление есть причина бытия для сущих: приводимых в бытие из небытия или изменяемых к лучшему – и это [происходит] различным образом. Вследствие различия Божиего воления о сущих, тот единый Промысл и та единая Благость (или можно сказать: обращение Бога вследствие Его Благости к низшим [существам]) становятся многими промыслами и многими благостями и так называются богомудрыми богословами – этот Промысл и эта Благость нераздельно разделяются и становятся многообразными в разделенных тварях.

Иногда этот Промысл называется «силой Божиего Предведения», а также «творящей силой» и «силой, сохраняющей все тварное бытие»; согласно великому Дионисию, одни из этих сил суть «осуществления», другие – «оживотворения», а третьи – «умудрения». Каждая из таких сил является общей для Отца, Сына и Святого Духа; и в соответствии с каждым благим и божественным волением о нас, Отец, Сын и Святой Дух есть осуществляющая, оживотворяющая и умудряющая сила и энергия. Их Дионисий назвал безграничными и неуменьшаемыми наделениями, изымая их из всех тварей и научая, что они естественным образом присущи Тому, Кто дарует всему бытию причастие.

Подобно тому, как солнце, само не умаляясь, передает тепло и свет тем, которые причаствуют ему, обладая этим теплом и светом как природными и сущностными энергиями, так и божественные раздаяния, неумаляемым образом соединенные с Раздающим дарования, суть природные и сущностные энергии Его, а поэтому – нетварны. Солнечный свет не оставляет следа, когда солнце заходит под землю и покидает пребывающих на земле, а поэтому наслаждающемуся его сиянием оку невозможно соединиться с ним, а через него – и с изливающим свет; однако же солнечное тепло и следствия этого тепла, способствующие рождению и росту чувственных тварей и производящие различия их соков и качеств, не оставляют тех, кто пребывает на земле, даже если они не соприкасаются с солнцем через его сияние.

Подобным же образом, словно по смутному чувственному образу, только устремляющиеся к сверхъестественному и наибожественнейшему Свету способны чистым образом причащаться обоживающей благодати и через нее соединяться с Богом. Все прочие вещи суть следствия творящей энергии; они приведены в бытие из небытия и представляют собою дар, а не являются блистаниями благодати; благодатью же называется Божие Сияние.

Это Божие Сияние и обоживающая энергия, которая обоживает тех, кто причастен ей, есть некоторая божественная благодать, а не природа Божия. Что, однако, не означает, как вздорно клевещет Акиндин, что эта природа находится далеко от облагодатствуемых, ибо естество Божие повсюду, но оно бывает повсюду не в качестве доступного причастию, поскольку никакая тварь, согласно вышеприведенному изъяснению, неспособна сопричаствовать ему. Ведь божественная энергия и благодать Духа, повсюду присутствуя и оставаясь неотделимой от Него, является недоступной причастию и как бы отсутствующей для тех, кто вследствие своей нечистоты бывает неспособен к сопричастию с ней. Ибо святой Василий говорит: «Как изображения лиц видим не во всяком веществе, а только в гладких и прозрачных веществах, так и действия Духа не во всякой душе, а только в душах, которые не имеют в себе ничего стропотнаго и ничего развращеннаго (Притч.8:8). И еще говорит: «Дух Святый бывает во всех, но собственную силу Свою обнаруживает в тех, которые чисты от страстей, а не в тех, у кого владычественное души омрачено греховными нечистотами».

Солнечный свет неотделим от сияния лучей солнца и доставляемого этими лучами тепла, но из наслаждающихся всем этим свет остается непричастным для тех, кто не обладает зрением, а поэтому они воспринимают лишь тепло этого сияния, ибо восприятие света вообще невозможно для лишенных очей. Тем более невозможно сопричастие с сущностью Творца для какой-либо из тех тварей, которые наслаждаются Божественным Сиянием, поскольку ни одна из них не обладает силой, способной вместить в себя естество Творца.

О том, что причаствуемая энергия не является тварной и не есть сущность Божия, свидетельствуют здесь вместе с нами и Иоанн, Креститель Христов, и Иоанн, которого больше других учеников возлюбил Христос, и Иоанн Златоуст. Один, то есть любимый ученик Господа, свидетельствует об этом самим записанным повествованием своим; Предтеча и Креститель Христов – тем, что говорит: «не мерою дается» Богом Отцом Дух Христу (Ин.3:34), а Златоречивый отец – тем, что в толковании своем пишет: «Духом он называет энергию. Ибо мы в известной мере получаем энергию Духа. А Христос имеет всю энергию неизмеримой и всецелой. Если же энергия Его неизмерима, то тем более сущность».

Называя Дух, особенно Сам Дух Божий, «энергией» и говоря, что эта энергия является неизмеримой, Креститель ясно представил ее нетварной. А указывая на то, что мы принимаем эту энергию в известной мере, он показал различие нетварной сущности и нетварной энергии. Ибо никто никогда не принимает сущности Божией; этого не случается, даже если собрать вместе всех людей, каждый из которых получает энергию Божию отдельно, соразмерно своей чистоте.

Нелепости учения Акиндина

Если следовать пустословию Акиндина и его приверженцев, то следует признать, что Божественная энергия ничем не отличается от Божественной сущности, а поэтому ничем не отличается созидание, свойственное энергии, от рождения и исхождения, свойственных сущности. Если же созидание ничем не отличается от рождения и исхождения, то тогда и создания не будут ничем отличаться от Рожденного и Изведенного. А если дело обстоит так, то Сын Божий и Святой Дух ничем не отличаются от тварей, а все твари в таком случае становятся порождениями и изведениями Бога Отца; следовательно, тварь обожится, а Бог будет сопричислен к тварям. Поэтому божественный Кирилл, указывая на различие сущности и энергии Бога, говорит: «Божественной природе свойственно рождение, а созидание свойственно Божественной энергии», добавив еще такое ясное суждение: «Не одно и то же природа и энергия».

Если Божественная сущность ничем не отличается от Божественной энергии, то тогда рождение Сына и исхождение Святого Духа не будут ничем отличаться от созидания. А Бог Отец созидает мир через Сына во Святом Духе; поэтому, согласно мнению Акиндина и его последователей, Он рождает и изводит мир также через Сына во Святом Духе.

Если Божественная сущность ничем не отличается от Божественной энергии, то она, следовательно, не отличается и от Божественной воли. Тогда, согласно им, Единородный от сущности Отца будет, как кажется, сотворенным Его волей.

Если Божественная сущность ничем не отличается от Божественной энергии, и если, как свидетельствуют богоносные отцы, Бог имеет много энергий, являющихся Его зиждительными промыслами и благостями (что было показано выше), то, стало быть, Бог имеет и много сущностей, – а этого никто из носящих имя Христова рода не может никогда сказать или помыслить.

Если Божии энергии ничем не отличаются от Божественной сущности, то у них не будет и различия по отношению друг к другу. Следовательно, Божественная воля ничем не отличается от Божиего предведения. А это означает, что либо Бог не предуведывает все, поскольку Он не желает бытия всего происшедшего, либо Он является желающим также и лукавого, – а это тождественно утверждению, что Он или не есть предвидящий все, или же не есть Бог. Стало быть, Божие предведение отличается от Божественной воли, а каждое из этих двух отличается от Божественной сущности.

Если Божественные энергии не имеют никакого различия между собой, то тогда способность Бога творить не отличается от Его способности предуведывать все. Стало быть, если Бог начал некогда творить, то это значит, что Он начал и некогда предуведывать. Но каким образом Он может быть Богом, если Он не знал заранее обо всем прежде всех век?

Если зиждительная энергия Бога ничем не отличается от Божественного предведения, то тогда создания Божии будут совпадать с Его предведением, то есть созданными безначально, как безначально их созидает Сам Творец, поскольку Он и предуведывает безначально, а, соответственно, предуведываемое предуведывается безначально. Но как может быть Богом Тот, чьи создания не являются никоим образом более поздними, чем Он Сам?

Если зиждительная энергия ничем не отличается от предведения Бога, то и акт творения не подчиняется воле Творца, так как и предведение не подчиняется ей. Тогда Бог творит не посредством воления Своего, но только потому, что это Ему присуще по природе. Но как может быть Богом Тот, Кто творит помимо Своей воли?

Невозможность для сущности Божией быть причастной

Сам Бог пребывает в Самом Себе, поскольку три Божественные Ипостаси неразрывно и вечно соединены друг с другом и неслиянно взаимопроникают друг в друга. С другой стороны, Бог – во всем, и все – в Боге: Он все содержит в Себе, и все содержится Им. Поэтому все сущие причаствуют не сущности Бога, а Его содержащей энергии. И таким образом все богословы единодушно утверждают, высказываясь об энергии Божией, что она существует повсюду.

Те, которые угодили Богу и достигли цели, ради которой они были приведены в бытие, то есть обожения, – ибо, как говорят святые, Бог для того и создал нас, чтобы мы соделались причастниками Его собственного Божества (2Пет.1:4), – таковые пребывают в Боге, поскольку они обожены Им, а Бог пребывает в них, поскольку Он обоживает их. Стало быть, они причаствуют не сущности Божией, но Божественной энергии, хотя и неким другим способом. Поэтому богословы и говорят, что слово «Божество» есть обозначение Божественной энергии.

Сверхсущностное, сверхживое, сверхбожественное и сверхблагое Естество, поскольку именно Оно является сверхблагим, сверхбожественным и тому подобным, не может быть высказано словом, постигнуто мыслью или каким-либо образом созерцаемо, потому что превосходит все, находится превыше всякого ведения, и, непостижимой силой водружаясь над сверхнебесными умами, Оно совершенно неуловимо для всех и всегда неизреченно. Ибо нет Ему имени в нынешнем веке, и в веке будущем Оно также не будет обозначено именем; нет для Него слова, возникающего в душе или произносимого языком; нет никакого соприкосновения или сопричастия, чувственного или умного, с Ним, и Его совершенно невозможно вообразить. Поэтому богословы предпочитают быть ближе к этому Естеству посредством утверждения о Его совершенной непостижимости, ибо Оно полностью превосходит все то, что есть, или то, о чем что-либо высказывается. И знающий то, какова Истина, превышающая всякую истину, не позволит себе называть, именуя в собственном смысле слова, ни сущность, ни природу Божию.

Но поскольку эта Истина есть Причина всего, а все – окрест Нее и ради Нее, поскольку также Она – до всего, просто и ничего не определяя, содержит заранее в Себе все, постольку из всего Она должна нарекаться не в собственном смысле слова, но [о Ней можно говорить только] в несобственном смысле слова. Стало быть, Ее можно наречь «сущностью» и «природой», но в собственном смысле слова Она должна называться «творящим сущность исхождением вовне» и «энергией» Божией. Это есть, как говорит великий Дионисий, «воистину сущее богословское наименование существа».

Кто-нибудь может счесть необходимым применить название «природа» и к естественно присущим свойствам, как в отношении тварных сущих, так и в отношении Бога. На сей счет самый высочайший из богословов Григорий говорит где-то в своих «Стихотворениях»: «Ибо таково свойство Царя моего, – сообщать блаженство». Ведь дарование не является природой кого-либо, но естественным образом присуще ему, как благотворящему. Также в отношении огня можно сказать, что он обладает природой возноситься вверх и посылать свет видящим; однако движение не есть его природа, не является ею и просто созидание чего-либо, поскольку природой можно назвать лишь начало движения. Поэтому естественные свойства и называются иногда «природой», как и сам великий Дионисий пишет в еще одном месте: «Природа Добра состоит в том, чтобы производить и сохранять», то есть Добру это присуще по природе. Поэтому, когда ты слышишь высказывания отцов о том, что сущность Божия – непричастна, то, если развить эти высказывания, можно помыслить ее еще и несходной и неявляемой. Когда же ты слышишь высказывания тех же отцов о том, что она – причастна, то, если развить их, можно помыслить, что Богу естественным образом присуще исхождение вовне, проявление и энергия. И таким образом, с любовью принимая и то и другое, ты будешь единодушен со святыми отцами.

Каждая часть сущности, даже самая малая, обладает всеми ее силами, подобно тому, как и искра, сияет и светит, позволяет различать приближающихся и обжигает их, самоподвижна по природе и возносится вверх, – то есть, говоря просто, обладает всеми теми же свойствами, что и огонь, частицей которого она является. Подобным же образом и капля обладает всеми свойствами воды, а слиток – свойствами того металла, куском которого он является. Следовательно, если бы мы были причастники той неявляемой сущности Божией, причащаясь или ей целиком, или ее части, то мы были бы всемогущими, а таким образом можно сказать, что и каждое из тварных существ будет всемогущим. Но мы и все вместе не имеем этого, даже если ты мысленно объемлешь духовным оком всю тварь. Святой Апостол Павел убедительно показывает это и свидетельствует, что даже и среди осчастливленных обоживающими дарами Святого Духа далеко не каждому присущи все эти дары сразу, но, по его словам, «одному дается… слово мудрости; другому слово знания», каждому иным образом тем же Духом (1Кор.12:8).

И Златоустый отец, явно заранее обуздывая ложь Варлаама и Акиндина, говорит: «Никто не имеет всего, чтобы он не считал, будто природа есть благодать». Однако никто из обладающих умом не сделает неправильного вывода из этих слов и не скажет, будто эта благодать, противопоставляемая Божественной природе, является тварной, потому что, признавая ее таковой, он явит себя тем, кто не почитает с благоговением естество Божие, а также потому что, хотя благодать Духа и отличается от этого естества, она не отделяет людей от Него, но, наоборот, скорее приближает удостоившихся [этого к соединению с Божественным Духом.

Сущность обладает столькими ипостасями, сколько ей их причаствует. Ибо сколько светильников можно зажечь от одного, столько и будет создано ипостасей огня. Следовательно, если, согласно нашим противникам, сущность Божия бывает доступна причастию (причем она бывает доступной всем), то она является не Триипостасной, но имеет бесчисленное множество ипостасей. А кто из воспитанных в божественных догматах не знает, что это совпадает с мессалианским вздором? Ибо согласно мессалианам, те, которые достигли вершин добродетели, становятся причастниками сущности Божией. Однако сторонники Акиндина, стремясь превзойти это богохульство, утверждают, что не только выдающиеся по своей добродетели люди, но и вообще все сущие, причаствуют Божественной сущности, используя тот предлог, что она присутствует повсюду.

Однако сильный в богословии Григорий, задолго до этого опровергая мнения и этих, и тех древних еретиков, говорит: «Господь есть „Христос“ по Божеству; ибо само помазание освящает человечество Его не действием своим, как в других помазанниках, но всецелым присутствием Помазующего». И все богомудрые отцы высказывали общее мнение, что Божество вселяется только в тех мужей, которые очистились должным образом, но Оно не вселяется просто в силу природы Своей. Стало быть, не по сущности и не по ипостаси становится кто-нибудь причастником Бога, ибо ни одна сущность и ни одна ипостась не разделяется и никоим образом не передаются они никому.