Изгнанники Менантра. Книга 2

Спустя века эльфы уже правили Эмантораном, как домом своим, а смертные служили игрушкой в руках бессмертных. В Палеомии выросло королевство, его правитель гордый и дерзкий, принял дар жуткий. Так появилась зараза Ургеноя, стоившая эльфам больших жертв. Война с Ургеноем окончательно положила конец былому могуществу человека.

Кругом пламя, и мертвая земля, все что видел Амадо. На месте королевства некроманта, осталась пустыня, на многие века, похоронив под песками остатки великого города.

Взгляд зацепился за кочевников, что длинными ручьями пришли со стороны Великих степей Еланды. Безобразные орки осадили Нгеве. Мампсис просит его помощи, он идет среди орочьих трупов, равнина Палы погрузилась во мрак.

Небытие распалось, появились первые ощущения. Покалывание кончиков пальцев, дрожание век, твердое прикосновения к центру лба. Глаза раскрылись, свет резанул их, но не сильно. Перед ним стоял Вагаал, старик убрал руку, и проговорил.

– Пора убираться, я их обездвижил, но они быстро придут в себя – он отошел в сторону.

Амадо увидел лохматых, их тела распростерлись на полу. Казалось, они мертвы, но старик настойчиво тянул Родриго к выходу. С трудом передвигая затекшими ногами, человек следовал за древним. Взглянув на руки, он заметил, что его кожа покрыта слоем пыли, той самой, что скапливается веками на телах, сидевших в зале.

– Сколько я здесь пробыл? – спросил он, удивленно глядя по сторонам.

– Не важно, надо спешить – отрезал старик и потянул его еще сильнее, увлекая прочь из мертвецкой.

***

Счастливая София, позабыв потери и печали бегала по дворцу распоряжаясь приготовлениями к празднеству. Погруженная в свои мысли она вышла вместе со служанкой во двор, и замерла на месте. Посередине двора с кем-то разговаривал ее супруг, несмотря на седину, облик царя все еще дышал силой и величием. Лефтерсис неспешно вел беседу с человеком, смотревшимся напротив него мелко и невзрачно. В груди женщины кольнуло, потусторонний взгляд гостя пробил Софию до озноба. С появлением чужака всегда приходили несчастия, точно он приносит их в своих черных глазах.

Напряженно вытянувшись, она подошла к мужчинам, и легким поклоном головы поприветствовала Амадо. Рядом с гостем стоял широкоплечий, коренастый человек, невысокого роста, судя по лицу еще юноша, но жутко уродливый, так ей показалось поначалу.

– Что это? – спросила удивленная женщина.

– Дорогая, это Товард Довард, сын одного замечательного гнома!

– Я знаю, что гном. Что он здесь делает? – сверкнув глазами напала София.

– София! – жестко произнес Лефтерсис, и внимательно посмотрел на супругу.

– Что София? Может ты весь Фанарион соберешь в своем дворце? Сколько еще этот жуткий человек будет привозить с собой проблемы и подвергать нашу семью опасности? – взорвалась София, сверкая на мужа глазами.

Не в силах противостоять супруге Лефтерсис молча уставился в землю, желваки заходили на скулах царя.

– Попомни мои слова, этот проходимец погубит и тебя, и меня, и наших детей! Ты не только царь, но и муж мой, так защити свою семью от беды, что несет с собой твой гость! – кинула она в горячке и развернувшись почти бегом ушла во дворец.

– Прости мою жену – смущенно проговорил Лефтерсис.

– Ничего, я все понимаю, это ты меня прости, что вновь прошу приютить сироту – ответил также смущенный Амадо.

– В моем дворце места много, еще на одного точно хватит – улыбнулся гному Лефтерсис.

По сигналу царя прибежали служанки и Товард ушел следом за беспокойными щебетуньями. Гномы на Алкмеях никогда не появлялись, поэтому подземный житель вызывал острый интерес и всеобщее умиление.

– И так, ты вновь здесь! – начал Лефтерсис.

– Как видишь – ответил Амадо, и улыбнулся старому другу.

– Сегодня свадьба моего сына! – гордо сказал царь.

– Как жаль, мой друг, что я ничего не знал о празднике, мне даже нечего подарить новобрачным.

– Ерунда, подарков будет и так много, приглашены все цари Крефей, а уж они не поскупятся, можешь не сомневаться – с улыбкой ответил Лефтерсис.

– А кто избранница? – спросил заинтригованный Амадо.

– Малышка Танаис!

– Кто знает о свадьбе? – лицо Родриго потемнело, а глаза превратились в черные ямы.

– Что-то не так? – мгновенно посерьезнев спросил Лефтерсис, его испугал вид гостя.

– Эльфы знают? – спокойно спросил Амадо, пытаясь не испортить настроение царя, также внезапно поменявшегося в лице.

– Они не знают о Танаис, а после брака будет уже поздно. Алкмеи предъявят права на Ришам – неловко улыбаясь ответил Лефтерсис.

Правитель Алкмей начал понимать, что сделал непростительно опрометчивый шаг, оповестив Крефейских царей о свадьбе.

– Ты же понимаешь, если эльфы узнают правду, они сделают все, чтобы не допустить этот брак – с расстановкой сказал Амадо.

– Ты прав, я приведу войска в боевую готовность! Я как ослеп, ведь и дураку ясно, что наследница империи Золиды, всегда будет под ударом. Эльфы уже привыкли рассматривать Ришам как часть Эмонтарана – с горечью проговорил Лефтерсис.

– Ничего, пора им отвыкать от роли правителей мира. Сегодня начнется эпоха упадка Великих бессмертных – Родриго ободряюще улыбнулся, они посмотрели друг на друга и засмеялись.

Перед праздником Амадо зашел к Лафне, но ее не оказалось дома. Дочери испуганно смотрели на незнакомого человека, которого служанки называли их отцом. Младшая даже заплакала, старшая погладила девочку по голове и принялась утешать, объясняя, что этот страшный человек их папа.

– Эли, не плач, это папа. Зачем ты приехал? – строго спросила Ланаэль старшая дочь Лафны, превратившаяся в молодую леди.

Родриго не верилось, что это та самая девочка, что когда-то назвала его отцом.

– Я хотел вас увидеть, вас и вашу маму – как-то неуверенно произнес Амадо.

– Увидел? Видишь она тебя боится, а боится потому, что не знает кто ты, она выросла без тебя. Мама не может с тобой говорить, ей очень тяжело. Ты оставил ее на многие годы, с нелюбимым мужем. Просто бросил, даже не попрощался…

– Но я …

– Нет не надо оправдываться! – резко ответила Ланаэль, краснея от душившего гнева как ее мать. – Прошу тебя уходи, и никогда больше не возвращайся. Мы выросли без тебя, думаю и дальше сможем жить, не зная тебя.

Амадо поднялся с табурета, и посмотрев в разъяренное лицо дочери, к которой испуганно прижалась Эли, сказал.

– Я не должен перед тобой оправдываться … – начал мужчина. – Если бы я мог быть с вами, я бы так и сделал, но жизнь не всегда нам дает то, что мы хотим. Прощай … Маме скажи, я всегда приду по вашему зову, и … И я ее люблю, но … – он махнул рукой и быстро вышел.

Слезы потекли по лицу эльфийки, Лафна пряталась тут же за ширмой, и все слышала. Она не хотела, чтобы дочери ненавидели отца, но выйти к тому, кого она любила больше жизни, и вновь потерять его на годы, оказалось выше ее сил. Долгое ожидание испепелило сердце девушки, она ненавидела и любила одновременно. В последнее время, боль притупилась, и она не хотела вновь ощущать муку, которую почти позабыла. Лафна привыкла к спокойной размеренной жизни с тактичным Эйлайном, что-то менять она уже не хотела, да и не могла. Дочери стали смыслом ее жизни, а любовь, как она убедилась, не для нее.

Часть 2

Меньше чем в два года Даност вернул былую славу, торгового центра Тенафара. Припрятанная казна спасла короля от кабального договора с членами Торговой палаты, Довард спутал купцам все карты. Не имея возможности финансового давления, старые торговые дома лишились и значительной доли своих привилегий, а позже и доходов. Особенно болезненно торгашами воспринималось назначение Доварда королевским торговым представителем в Риене.

С тяжелым сердцем Хельм покидал супругу, оставшуюся в Иргаме, но отец настоял, чтобы сын приехал в Риен. Меньше всего Хельму хотелось заниматься выкачиванием золота из Софоса. Одна мысль о возможности встретить мудрого Пурана, вызывала в нем приступ жгучего стыда. Гном стыдился алчности своих соплеменников, в какой-то степени Хельм уже перестал себя чувствовать гномом. Слишком много пришлось увидеть молодому Доварду за последние годы.

Опасения оказались напрасны, работа быстро втянула его в обыденность, а страх встретить мудрого рассыпался в ничто, после сотого посещения Золотого рока. Благодаря его работоспособности и деньгам Иргама, который получил свою двадцатую долю в добыче, в течении короткого времени Риен очистили от завалов, вернув многочисленные каналы, и золотые реки вновь потекли, наполняя казну обоих королевств. Через год отца отозвали в столицу, теперь Доварды жили неподалеку от королевского дворца, в огромном особняке, под защитой гвардейцев. Даже старые враги начали искать дружбы всесильного Крамвуда Доварда.

В новый дом переехала вся семья, вернулся Войта, получивший статус придворного скульптора, и, к радости, Крамвуда в доме снова раздавались команды ворчливой Ханны. Лишь Мая с сыном осталась в Иргаме. Сколько Ханна не упрашивала Маю вернуться в Танорт, девушка на отрез отказалась покидать дом в Батрах.

Сидя в удобном кресле, на балконе бывшего дома управляющего Риена, Хельм со скучным лицом наблюдал за работой литейщиков. Уже много лет он не видел кошмаров, а сегодня ему приснился храм на той стороне, он снова боролся с Алит. Сон почти стерся из памяти, осталось только ощущение ужаса и теплого прикосновения языка белой лисы. Точно она вот, только, что лизнула его в щеку. В душе снова поселилась неизбывная тоска, хотелось все бросить и бежать. Куда бежать? Он, пожалуй, и сам не знал. Возможно, к жене, к светлой Мае, что осталась так далеко, в чужом королевстве.

Уже восемь лет он качает золото для королевской казны, вокруг постоянно ходят купеческие дома, как гиены облизываясь на лакомый кусок. Ни раз его пытались обвинить в воровстве, и сокрытии истинного объема добычи драгоценного металла, но каждый раз Хельму удавалось отстоять свою честь. Одним словом, враги не дремали, именно поэтому он не стремился возвращать супругу в Даност. В памяти еще живо вставали сцены погрома их прежней усадьбы. Отец не раз писал о том, что к нему зачастили сторонники Традиции Камня, пусть и осторожно они пытались оказать давление на главу королевского совета.

Рабочие лениво разгоняли потоки жидкого золота, стараясь очистить каналы от его остатков. По ту сторону, на Софос спустилась ночь. Золото стыло, росли деревья, горы, мир наполнился звуками. К барьеру подошел олень, так они называли этих странных животных, чем-то смахивавших на привычных травоядных родного мира. Животное принюхалось и учуяв тяжелый запах гномов, отскочило вглубь, быстро скрывшись в густом лесу. До слуха еще долго долетало беспокойное шуршание золота листвы и трав.

Рабочие закончили, устало подошел бригадир.

– Господин Довард, мы закончили – доложил он Хельму.

– Угу, я вижу. Можете быть свободны, через неделю новая вахта, постарайтесь вернуться в полном составе – ответил Хельм улыбаясь.

– Не волнуйтесь, уж я прослежу, чтобы в этот раз Теги не нажрался. Уж можете быть покойны за это – принялся уверять мастер.

Вспомнив как в прошлую смену, его старший сын перебрал в кабаке, и не смог выйти на работу. Чувство беспокойства и неловкости поселилось на лице пожилого гнома, Хельм еще раз улыбнулся и ответил.

– Я знаю, что так оно и будет, но все же должен напомнить.

Мастер кивнул и ушел. Хельм вновь погрузился в невеселые мысли. Сколько прошло времени гном сказать не мог, должно быть много, поскольку ноги сильно затекли. Слух что-то уловил, непривычное, что-то чего не должно было быть. Хельм оторвал взгляд от сапог и всмотрелся в марево, разделявшее два мира. Из прохода на него смотрели мудрые глаза золотого великана.

– Пуран? – удивился Хельм, приподнимаясь с кресла. – Ты давно тут? Тебе не стоит сюда приходить, это опасно – быстро проговорил гном, не сводя глаз с мудреца.

– Приветствую тебя маленький искатель правды – ответил Пуран. – Я удивлен, что увидел здесь тебя! Твои соплеменники убивают мой мир, высасывая его жизнь! Не думал, что и ты в этом примешь участие!

– Прости их…, нас, за причиненную боль…

– Прощаю, но раз ты оказался здесь, значит судьба хочет, чтобы ты поступил правильно. Искупил вину своих соплеменников.

– Не понимаю, что я могу сделать? – удивился Хельм.

– Ты знаешь. Твоя совесть тебе не раз подсказывала правильное решение…

– Я не могу…, это касается не только меня. Это касается всего моего народа, и, и моей семьи. Я не могу этого сделать…

– Можешь. Не хочешь, но можешь. Что же придет тот день, когда ты поймешь свою ошибку, осознаешь всю жесткость того, что вы творите, повинуясь жажде наживы. Твой народ убил Итель, ее превратили в металл для обмена, переплавив прекраснейший образец природной красоты в слиток.

– Вы напали, гномы защищались… – попытался возразить Хельм.

– Ты в это веришь? – улыбнулся Пуран.

Гном потупился, его придушила волна гнева и смущения, когда он наконец поднял глаза, мудрый исчез. Вскочив с кресла, Хельм в гневе разнес его в щепу, лишь боль от ушибленной руки привела его в чувства.

***

Солнце легло в лазурные воды Эльфийского моря, вспыхнули священные костры. Меж бушующих огней прошли молодые. Обряд очищения продолжил акт омовения, Танаис и Маттейос с разных сторон вошли в голубую чашу, вырезанную в цельной породе материковой скалы. Лазурная смальта загадочно переливалась под морской водой, внизу притаились мозаичные рыбы, в неясном свете они обрели жизнь. На краю бассейна нагие тела брачующихся, скрыли белоснежные полотнища, жрецы заботливо пристроили ткань на гибких телах молодых. Держась за руки, они вышли к Колоннаде Праона, покровителя Алкмей. Жрец в белых одеждах, подал кубок с кровью быка, тут же принесенного в жертву.

Отпив по глотку, новобрачные, взялись за руки, и глядя в глаза друг другу принесли клятвы верности. Невеста скинула верхнюю одежду, а Маттейос, на правах мужчины, обмакнув свой клинок в кубок с кровью, вылил его содержимое в священную жаровню. Запах паленной плоти, смешался с благовониями, одуряюще кружа головы. Жених подхватил невесту на руки и понес в священный грот, расположенный в самом конце портика, посвященного Иллидану, богу морей. Вскоре жрецы вынесли белоснежное полотно и торжественно пронесли одеяние перед собравшимися, демонстрируя алое пятно, расплывшееся на его поверхности.

Гости восторженно вскричали, воодушевленные чистотой невесты. Веселая гурьба ввалилась в пиршественный зал, песни и танцы наполнили царский дворец. Вино разливалось на ходу молодыми рабами, гибкие путаны обольщали пьяных гостей, борясь за внимание мужчин со жрицами храма Элои, покровительницы всех тех страстей, что украшают отношения мужчин и женщин.

Столы ломились от вина и яств, гости разбрелись по дворцу и садам, примыкающим к нему. Толпы разодетых людей шутили, веселились, и любили друг друга.

Мрачный взгляд Амадо, выбивался из атмосферы общего веселья. Чужестранец охранял молодых, оставаясь незаметным, чтобы им не мешать. Настроение испортили не только обязанности стража, но и случайная встреча с Лафной, они столкнулись в преддверии церемонии. Лафна в сопровождении Эйлайна и дочерей прогуливалась в кругу эльфов, осевших на Алкмеях, с любопытством наблюдая за приготовлениями к свадьбе. Столь неожиданная встреча привела всех в смущение. Вежливо раскланявшись, эльфы прошли мимо, Майда как всегда надменно проигнорировал Амадо, а Лафна испуганно отвернулась и сделала вид, что не узнала его.

С испорченным настроением человек заступил на свое дежурство. Молодые постоянно смеялись и о чем-то тихо шептались. Родриго не вслушивался в милую болтовню влюбленных, тихо сидя в своем укрытии. Стараясь не производить лишнего шума, он внимательно всматривался в ночные тени. В предрассветный час, мимо проплыл темный силуэт. Поначалу Родриго принял его за тень пробежавшей по небу тучки, на секунду перекрывшей свет яркой луны.

Он вновь погрузился в свои мысли, но рядом звякнуло железо, адреналин расширил зрачки Амадо. Острота зрения обострилась до предела, теперь он отчетливо видел три, а затем семь призраков, тихо крадущихся к гроту. Стражи, ничего не подозревая, в полголоса вели беседу, собравшись у костерка. Кто-то пронес бурдюк с вином, и они украдкой праздновали свадьбу на посту.

– Вот уроды – выругался про себя Родриго.

– Убийцы!!! – прокричал он, выскакивая из своего укрытия, и влетая в стайку крадущихся теней.

Похватав копья и щиты, стражи кинулись на помощь гостю, завязался бой. Булава Родриго выхватывала врагов одного за другим, несколько раз о его броню стукнули стрелы, пущенные откуда-то из зарослей дворцовых садов.

Схватив щит одного из павших стражей, Амадо ринулся к выглядывающему из грота Маттейосу. Круглый щит прикрыл жениха от неминуемой смерти. Стрелял кто-то очень меткий, стрелы, пущенные из далека, летели точно в цель, если бы не броня Родриго, они давно бы поразили его глаза, или сердце. Прикрывая щитом молодоженов, рыцарь затолкал их как можно глубже в грот. Амадо надеялся переждать атаку, пока прибудет подкрепление.

Стрелы сыпались не только на грот, расстреляли и пиршественный зал, и гостей, разбежавшихся по дворцовым садам. Меткие выстрелы убили Майда, пробив на вылет голову эльфа, потрясенная Аная качала мертвого отца на коленях сидя возле его тела. Несколько командиров Алкмей также пали, пораженные смертоносными снарядами, гости в панике разбегались. Мужчины хватались за все, что хоть как-то напоминало оружие, и пытались сопротивляться убийцам. Многие падали, пробитые стрелами так и не найдя врага.

Люди метались как помешанные, кто-то опрокинул жаровни, начался пожар. У выхода случилась давка. Отряд эльфов, облаченных в доспехи, прорубался к Лефтерсису. Копье царя сбило одного с ног, пригвоздив к полу. Круглый щит отбил атаку, эльфа в черных доспехах, что-то знакомое показалось Лефтерсису в облике убийцы.

Прежде он уже встречал его. Вот, только где? Меч врага снова слетел со щита, ловкий удар царя опрокинул эльфа на пол. Лефтерсис нацелил край щита на голову врага, стрела пробила ему горло, застряв в толстой шее воина.

Вскочив на ноги, эльф навис над упавшим на колени царем, и крикнул.

– Я пришел, за тобой и твоими детьми!

Лефтерсис вспомнил имя убийцы, перед ним стоял Фирафир. Стараясь пересилить слабость, непреодолимо гнувшую к земле, он попытался встать, но меч Фирафира не дал царю шанса. Голова упала возле тела мертвого правителя, все еще продолжавшего стоять на коленях.

На эльфа навалились воины Алкмеи, жала копий соскальзывали с доспеха невиданной прочности. Меч Фирафира летал из стороны в сторону, перерубая копья и забирая жизни атаковавших его алкмейцев. Под прикрытием стрелков эльфы, пробились к внутренним покоям дворца, где скрылись в жилых помещениях. Подоспевшие копейщики заперли все выходы из дворца, рассчитывая загнать убийц в ловушку.

Эльфы пробежали по коридорам и залам царского дворца, останавливаясь только для того, чтобы убить еще одного случайно вставшего у них на пути. Огромный эльф остановился у неровной кладки, и нажав нужную комбинацию отворил потайную дверь. Подбежал отставший Фирафир, он тащил за собой упирающуюся эльфийку, настолько хорошенькую, что ни у кого не возникло сомнений, что перед ними представительница рода Аманитель. Весело гогоча на проклятия малышки, эльфы спустились к секретной пристани, где их уже ждали быстроходные эльфийские корабли.

– Кого только не найдешь в покоях дворца Лефтерсиса! Вот такие у нас союзники – возбужденно проговорил Фирафир. – А мы ищем куда делась Лафна, а тут уже целый выводок – малышка попыталась вырваться, но мощная оплеуха погрузила девочку в одуряющую черноту.

Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Эльфы, запертые во дворце, точно растворились, их поиски ни к чему не привели.

Вскоре подоспел Амадо, взбежав по ступеням он застыл на месте. Пиршественный зал устилали тела расстрелянных, затоптанных, и сожженных заживо. Возле тела Лефтерсиса стенала София. Родриго не решился подойти ближе, боясь попасться женщине на глаза. Он осмотрел помещение, но определить откуда велся огонь так и не смог. А вот следы отряда убийц четко отпечатались на залитом кровью полу.

Десяток эльфийских воинов вышел из внутренних покоев, а после кровавой расправы, убийцы прорвались обратно во дворец.

Из задумчивости его вырвал знакомый голос.

– Амадо! – он повернулся и увидел Эйлайна. – Амадо похитили Эли! – неуверенно произнес эльф.

Амадо рванулся к комнатам Лафны, но Эйлайн его удержал.

– Постой – это еще не все. Ланаэль смертельно ранена, а Лафну я нигде не могу найти.

Не слушая более эльфа, Родриго побежал в покои Лафны.

Грудь Ланаэль тяжело вздымалась, стремясь насытить легкие кислородом, большая потеря крови вытягивала жизнь из юной эльфийки.

– Папа… – проговорила она, едва разлепляя спекшиеся губы. – Папа, я пыталась, но он меня… ууу – застонала девушка, корчась от боли.

Родриго почти не слышал слова дочери, все внимание поглотила рана Ланаэль. Он умело пристроил серебристый стек к глубокому порезу, затем отбросил прибор в сторону, здесь кальцер не поможет, требовалось покрывало. Трясясь, от нервного напряжения, он рылся в круглом сундуке, но оно, как назло, куда-то задевалось.

Ланаэль застонала, повернувшись к дочери, Амадо увидел внутренним взором куда сунул релаксатор.

***

Отряд двигался осторожно, стараясь не шуметь. Разведка всегда требовала полного внимания, и тишины. Войдя на чужую территорию, гномы несколько робели. Все помнили золоченные останки собратьев и орков, что остались после нашествия. В любой момент могли появиться великаны. Никто не горел желанием входить в мир, где в любой момент прохлада долгой ночи, может смениться жутким жаром. Вылазку пришлось организовывать, так как вопреки ожиданиям, на этот раз ночь в золотом мире не закончилась, ни через неделю, ни через две. И даже спустя месяц, золото все также оставалось твердым. В столице начали беспокоиться, поскольку поток драгоценного металла резко прекратился, нарушив все планы и расчеты.

Новый король вел столь масштабные стройки, что и много веков спустя Торна вспоминали не иначе как короля-строителя, создавшего неповторимый облик позднего Даноста. А строительство как известно требует больших денег. Король озаботился причиной перерыва в золотых поступлениях, и принял решение направить большой отряд в неизведанный мир. Чести первыми ступить на вражескую территорию, удостоились воины Каменной головы, но даже головорезы элитного отряда испытывали неосознанный страх перед тем, что скрывал золотой мир.

Отряд вошел в лес, шуршаине золотых листьев, разнесся по чаще. Всполошились птицы, и громко крича улетели прочь, тяжело разрезая воздух золотыми крыльями. Воины замерли, но странный мир дышал покоем и миролюбием. Спустя сутки в Софос вошли первые бригады горняков.

За месяц на новом плацдарме выросла целая система добычи золота. Быстро углублялся открытый карьер, гномы не успевали вывозить все добытое за день. Пришельцы постепенно наглели и вот уже отряды рудознатцев, принялись совершать длительные рейды в глубь территории, проводя разведку полезных ископаемых.

Хельма вызвали в столицу, отказаться он не мог, управляющего пригласил сам король. Пришлось вызвать Маю с сыном из Иргама, поскольку Торн хотел сам увидеть знаменитую белую деву, ту, что так поразила его отца. Эта затея не нравилась ни Хельму, ни Мае, лишь юный Товард радовался, возможности увидеться с дедом и бабкой.

Встретив Маю на границе, Хельм вместе с супругой и сыном въехал в Танорт. Вопреки ожиданиям столица встретила знаменитого управляющего, славя имя Довардов. Королевский прием поразил даже видавших виды сановников. Среди хвалебных речей и благодарностей Кальвайсу, отцу камня, прозвучало обещание отдать золотой прииск Риена в вечное управление семье Довардов. К удивлению торгашей, Мая произвела на Торна столь же сильное впечатление, что и на его отца. Король настоял, чтобы она осталась при его дворе.

Оставив супругу на попечение отца, Хельм вернулся в Риен, тут его ждала неожиданность. Пока он отсутствовал управление городом перехватил Ниту Канфер, новый командующий Каменной головой. Между управляющим и командиром элитного отряда произошла ссора, гонец с посланием от Хельма выехал в столицу. Требовалось личное вмешательство короля, чтобы приструнить распоясавшегося вояку. Ночью Хельма, выволокли из его постели, и изрядно поколотив кинули в тюрьму. Придя в себя, гном долго не мог понять, что с ним случилось, в поисках воды он принялся шарить в темноте каменного мешка, пока не наткнулся на что-то мягкое. Присмотревшись внимательнее Хельм с ужасом, узнал в бесформенной куче тело гнома, того самого гонца, что он накануне отправил в столицу с донесением. Первый шок прошел. Хельм напряженно размышлял, глядя на одинокое пятно света, падавшее из оконца под потолком. Происходило, что-то странное, что-то, что очень смахивало на заговор, против него, а возможно и против короля.