Яддушка Для Злодея, или Нельзя (Влю)Убить Кощея

– На полке… – застонала я, вспоминая, как бабушкин домик встал и сделал ноги. Глядя на то, как Кощей гоняет огненными шарами зверушек по поляне, осознала, что книгу теперь уже не вернешь и с мимокрокодилом придется договариваться как-то по-другому. Но как? Не устраивать же ему экскурсии с поцелуями в самом деле?!

В нестройный ряд раздумий врезался писклявый голосок ежика: – Йоу, чувиха, а на какой именно полке лежит книга?

– Не знаю… В доме, наверно… – простонала я, глядя на визжащих и пищащих зверей, табуном пробегающих мимо, и Кощея, с хохотом гонящегося за ними. И получила внезапный ответ:

– Вон в том? – Я повернула голову, и в моих глазах загорелся свет надежды. Чем черт не шутит, этот домик точная миниатюрная копия бабушкиного, словно клонировал кто. Возможно, там тоже есть хоть какие-нибудь книги, и желательно потяжелее, чтобы подкрасться к Кощею-младшему с тыла и шарахнуть по затылку для успокоения.

На полусогнутых я поползла к домику, в страхе сидящему в кустах.

– Цыпа-цыпа-цыпа… – попыталась я подозвать трусливый домик. Единственное разумное, что пришло мне на ум при взгляде на это четвероногое, травленное радиацией уродство.

Бочком, боясь каждого радостного хохота Кощея, домик, подкрался ко мне и прижался, словно родной, трясясь мелкой дрожью и прося защиты.

– И как в него войти-то? Он же крохотный, меньше собачьей конуры! – Я вертела жилищный кошмар и так и этак, пока не решилась взяться за дверную ручку и дернуть на себя.

Внутри была темнота, тишина и крохотный огонек, пробивающийся из-за заслонки печи.

Раздирая дверь и перила крыльца, словно пасть у собаки, я влезла внутрь и в надежде шарила там рукой. Старалась не думать, что я могу ненароком найти. Домик пыхтел, кхекал, но терпел издевательства. Под руки попадалось что угодно, кроме книги. Переворошив все, что можно и нельзя, моя ладонь все-таки дотронулась до того, что я искала.

Книга в шершавом, очень потертом переплете. Толстая, раздувшаяся от вклеенных туда листков и записочек, с точащими со всех сторон сушеными травинками и хвостом ящерицы вместо закладки. Я открыла первую страницу и увидела, что это рукопись.

А поляна тем временем разгоралась сильнее, местами занялась трава и стволы деревьев, еще чуть-чуть – и зверям негде будет прятаться, а там и весь лес запылает. Тогда нам конец. Олени и лисы пытались забросать призрачный огонь землей и затоптать копытами, но ничего не получалось, иное пламя только сильнее разгоралось, пожирая и землю тоже.

– Как потушить этот огонь?! – я просто-таки истерично выкрикнула вопрос своему главному колючему советнику.

– Никак. Это мертвое пламя, его можно только перебить другим! Найди в книге нужную страницу и призови помощника! – Я судорожно залистала страницы, перед глазами мелькали рисунки зверей, птиц, приклеенные к бумаге запущенные травы, столбики рукописного текста, местами настолько выцветшие, что прочитать их было невозможно. Страницы замерли. На картинке красовался яркий красный петух. Мне показалось, или книга сама раскрылась именно на этом разделе?

– Красный петух…

– Иносказательное название огня. Вызывай! – скомандовал ежик.

– Как?

– Надо придумать рифмованное заклинание! Оно призовет помощника.

«О боги! – подумала я, глядя на то, как Кощей за хвост поднял с земли пойманную лису и готовился поджарить ее на своем призрачном пламени. Рыжая в немом отчаянии изображала из себя дохлятину, покачивалась в руках садиста. – Что ж, даже если у меня ничего и не получится, всегда остается надежда, что Кощей-младший умрет от смеха». – Я принялась сочинять первое в своей жизни заклинание.

– Петух жареный-пареный, в маслице вареный, явись передо мной как… как мой дом перед…

– Ягой! – подсказал ежик, верный помощник в любых ситуациях.

Избушонок покосился на меня, но ничего не сказал на мое кривое стихоплетство. Да он и не мог, дома не разговаривают в отличие от лесных зверей.

А в центре поляны разгорался уже другой огонь, желто-красный, яркий, словно на масленице. Из травы, как зомби, восставал мертвый петух, перья его занимались яростным пламенем, гребешок стоял дыбом, из клюва летели искры, а из хвоста языки огня.

Я взглянула на пылающего убиенного и поняла – это то, что надо. У безвременно почившего кочета остался длинный список претензий к свернувшему ему шею Кощею-младшему.

На поляне запахло жареным.

Горящий петух вспорхнул и, выпустив шпоры, спикировал на Кощея, загнавшего зверей в угол, прижавшего их к стенке.

Пылающая туша воскресшего бабкиного петуха с дурным воплем приземлилась аккурат на макушку садиста. Раз услышав этот боевой крик, не забудешь никогда, так кошмарно орать может только наш петух.

Клюв застучал по темечку. На поляне сиреной взвыли уже на два голоса.

При каждом ударе из Кощея сыпалось. Ну прям как в компьютерной игре, мне даже начинало нравиться это. Куча мелких вещей вылетала из карманов любителя обижать маленьких.

Дождь из серебряных безделушек, колец, монет, носовых платков, каких-то загадочных свертков, острых предметов неизвестного назначения, рыбьих костей, перьев и звериных черепов равномерно покрывал горящую траву.

Уж не знаю, сколько пуговиц злодей потерял со своего замечательного костюмчика, но все содержимое его карманов в тот день осталось у нас на поляне!

Помимо этого невоспитанный хам посеял здесь кучу клочков от своей одежды и плаща, пучки вырванных волос и даже части собственной шкуры.

Мимокрокодил выл, кочет стучал, не покладая клюва.

Вычурная, с претензией одежда Кощея начинала тлеть и загораться, красные языки пламени от крыльев и хвоста мстительного петуха бежали по рукавам и плащу.

– Убери тварь! Отзови петуха! – не своим голосом орал поползновенец, перекрикивая дурные вопли восставшего кочета.

Я разом была отомщена за все издевки мимокрокодила. За предложение его драгоценных поцелуев, за экскурсию и даже за любвеобильных русалок и кикимор.

– Убери гада! – ревел Кощей, попытавшийся вторично свернуть петуху шею, только это не возымело никакого эффекта, кочет был и до этого мертв и теперь медленно прожаривался на собственном пламени. Пришлый поганец только обжег об него руки.

– От гада слышу! – огрызнулась я.

Надо отдать Кощеюшке должное, он оказался ловким и изворотливым злодеем, чудом умудрился вывернуться из захвата и сбросить с себя петуха. Да не просто, а обжигая руки, скомкать того в шарик и зашвырнуть куда подальше.

Баллистический петух отлетел недалеко, как истребитель, сделал кульбит в воздухе и огненной стрелой понесся на Кощея, но я видела: он не успевал.

Покоцанный злодей подгадал момент и метнулся к дыре в погреб.

Михайлыч отошел от своего поста возле спуска в подвал, он приводил в чувство раненую лисицу, дохлятиной валяющуюся на траве. К рыжей подбирались языки огня, и медведь оттаскивал лисий трупик подальше от пламени.

– Закрой проход! – завизжали несколько голосов сразу.

– Захлопнись! – завопила я, указывая пальцем на раззявленную дверь в подвал, имея в виду все разом: закрытие двери и прохода в реальность.

Створка громогласно хлопнула прямо перед самым Кощеевым носом, чуть не прищемив его длинный клюв. Крышка люка отскочила обратно и, перекосившись, стала терять доски, но ощущение пространства «за» исчезло. Дыра в реальность, в мой мир, была закрыта.

Все замерли.

Только после того как я осознала, что одним-единственным словом закрыла дыру в реальность, встретилась глазами с Кощеем-младшим. И поняла: проход-то я закрыла и не пустила злодея на ту сторону, но только и сама я теперь осталась в этом мире.

В глазах мимокрокодила вспыхнуло отчаяние, в тот же миг сменившееся безудержной яростью, после вновь поменявшись на горечь поражения, трансформировавшись в пожелание всего нехорошего мне.

«Эк его колбасит!» – испугалась я, соображая, куда бы спрятаться от гнева мимокрокодила, обломившегося с походом в реальность. Может, так же, как и лисе, притвориться умершей?

А злодей бесился, как взрослый мальчик, проигравший в танчики.

Неосторожный лесной зверь, поддетый пинком Кощея, воспарил в небо без крыльев, следом за ним полетело все, что попадалось под руку истерику: камни, бревна, вырванный с корнем пенек. Звери вновь бросились врассыпную, чтобы не попасть под раздачу.

– Да пропади ты пропадом, зараза, со своими поцелуями и проходом! Не больно-то и хотелось на тебя тратиться! Долго ты в изнанке не продержишься, сама к нам на поклон приползешь и молить будешь, чтобы мы тебя домой вернули! Только шиш тебе, жадине такой! – И с этими словами Кощей театрально ткнул пальцем вверх, послал в облака молнию и, полоснув плащом, растворился во всполохах зеленого пламени.

Подранный злодей исчез, а пламя осталось, вместе с ним в небе громыхнуло и на землю упали крупные капли.

Обиженная и оскорбленная, я стояла под дождем, нарочно, чтобы позлить меня, вызванным мимокрокодилом.

Я спохватилась первой. Мир вокруг нас пылал, но это уже был наш, земной огонь, теплый и ласковый, если умеешь с ним обращаться. Я достала из колодца ведро и расплескала вокруг, через несколько минут мы залили и затоптали почти все языки пламени. А петух яростно заклевал все языки потустороннего огня.

Вся поляна покрылась шипящими углями, остался только один горящий петух.

Я вылила ведро и на него. Под слоем пламени обнажилась лысая копченая тушка восставшего из мертвых. Кочет встрепенулся, небрежно отряхнулся от воды и воспылал вновь, покрывшись слоем огненных перьев.

– Смотри мне! – погрозила я тому пальцем. Подожги мне тут еще чего – в суп пойдешь! – Угроза возымела действие, смущенный петух, притушив свое пламя, скромненько ушагал за колодец.

Я и лесные животные куковали на пепелище.

У ног ежик, свернувшись клубком, чистил свои прокопченные иголки, лисы, олени и волки подергивали опаленной шкурой, белки и птицы на деревьях безуспешно пытались сушиться.

Прямо на моих глазах лисица, притворявшаяся дохлой, вскочила, огляделась и как ни в чем не бывало начала расчесывать свой хвост. Мы с ежиком переглянулись.

Все вокруг медленно заливал проливной дождь, напоследок вызванный Кощеем. Лично мне назло, не иначе.

Со своим первым заданием и с последней просьбой бабушки я справилась, но какой ценой?!

Я сидела в чужом мире, без крыши над головой, одинокая, потерянная и расстроенная.

По другую сторону от меня прикорнул крохотный домик, скрипел перилами так, что получатся душераздирающий жалостливый скулеж, ему тоже было холодно и мокро.

* * *

– Сына, ты дурак! – в полутемном гулком помещении прозвучала констатация факта.

– Ну что вы, папенька, в самом деле.

– Пожалел, значит, девку? Дурак, ой дурак… Такой же. Как и твоя маменька, Василиса Придурошна! – В голосе сквозила беспредельная горечь, помноженная на старые обиды. – Та самая, которая, счастья своего не понимая, бросила тебя и меня, свалив из изнанки в реальность. Не пожалела ни сына малолетнего, ни мужа бессмертного… – В зале с высокими сводами послышался всхлип и трубное сморкание. – Она меня этим почти убила-а-а! – с надрывом в голосе произнес Кощей-старший.

– Ну, ладно тебе, бать. Что ты, вспоминать такое. Ты же практически бессмертный!

– Практически! – ядовито передразнил голос. Еще пара звучных сморканий, и говоривший из темноты взял себя в руки. – Жениться тебе надо. Обзавелся бы какой-никакой бабой, был бы доступ на ту сторону. Хоть бы кикимору какую охмурил. Они в реальность за пестрыми тряпками стаями шастают.

– Я, батя, утопленников не люблю и топиться каждый раз, как мне в реальность нужно будет, не стану. Не люблю это мокрое дело. Я уж как-нибудь так, без жены, сам справлюсь.

– Как-нибудь так… Как-нибудь так… – хрипло, словно у него пересохло в горле, передразнил из тьмы Кащей-старший. – Уже справился. Я для чего тебе, Костя, на твое совершеннолетие путешествие в реальность устроил? – Вышеупомянутый Костя молчал. – Чтобы ты с тамошними русалками по тавернам пьяный валялся? – Голос гневно взвился к потолку. – Ты знаешь, сколько цыгане за отправку на ту сторону берут? Вовек не расплатишься!

– Ну ты же им это, коня бледного сплавил. Уже не в минусе. – Ни грамма раскаяния не прозвучало в голосе сына.

– Не в минусе-е, – передразнил отец. – Я тебя туда, Костя, отправил, чтобы ты посмотрел, как они там в реальности по-человечески живут, не то что мы тут, в изнанке. И жену себе приличную с доступом на ту сторону нашел! А ты?

Помолчали. В тишине слышались только позвякивание цепей да звук капающей воды.

Кощей первый нарушил молчание.

– Ты, Костенька, скоро моим преемником, Костианом вторым будешь, – елейным голосом начал бессмертный. – Сила моя и полное бессмертие к тебе перейдет, станешь ты править заместо меня. Только вот не удержать тебе царство Навье в своих руках, ой не удержать, – горестно продолжал развивать свою мысль Кощей. – Ты думаешь, твои подданные будут такую жизнь собачью терпеть? Неволю да бесправие? Ни размяться им, ни разгуляться по белу свету. Безвылазно сидеть тут в подмирье, как в сырой клетушке, как в норе крысиной! Сначала начнется недовольство, смута, потом переворот и запрут тебя в подземелье, обмотанного цепями, без капли живой воды, и забудут, что ты жил на свете. А вечность в оковах, это тебе, сына, не сахар… – пригорюнился невидимый голос, думая о своем.

Тот, кого Кощей-старший назвал Константином, побледнел, но постарался не подать виду, что такая судьба его испугала.

– Ты княжеских кровей и право имеешь! – загремел голос в темноте. – Князь ты или не князь? Но не все еще потеряно. Поблагодари богов за то, что у тебя отец Кощей-умнейший! Девка эта в нашем мире осталась, а значит, как закрыла проход, так снова и откроет. И не какую-нибудь временную прореху в изнанке, а полноценный тракт из нашего мира в реальность. Уж ты позаботься об этом, Костя, не налажай.

– А если она не умеет?

– Чего?

– Открывать проход. Или не захочет? – переспросил начинающий злодей, вспоминая, как надрала ему все части тела несговорчивая гостья из реальности.

– Не умеет – научим, – лениво прогундосил Кощей-старший. – Не захочет – заставим. Подсуетись, Костиан, подсуетись. Батьки твоего не станет, и заступиться за тебя некому будет. Нам, бессмертным, раньше и Явь, и Навь принадлежала, а не каким-то смертным людишкам. Наш тот мир, наш! И ничей более! Так пойди и возьми то, что принадлежит тебе по праву. И, Костя… – сделал эффектную паузу искусный манипулятор, а после вкрадчиво продолжил: – Ни перед чем не останавливайся, помни про подвал, цепи и… вечность в темноте.

* * *

Мне только и оставалось, что сидеть и утирать слезы. Робко, на полусогнутых, ко мне посеменил ежик.

– Мы справились… Отвадили Кощея, не пустили его на ту сторону.

– Справились, как же! Мой мир вон где, а я вон где! – глотая слезы и размазывая их по лицу пополам с пеплом, проговорила я.

– Ты это, – колючий шаркнул лапкой по песку, – прости меня, что защитить не смог, хреновый из меня рыцарь получается. – Ежик выдернул из себя самую длинную иголку и помахал ей в воздухе на манер шпаги. – Я должен был первый броситься в атаку и заколоть его!

– Да какой ты рыцарь… – утирая сопли, сказала я. – Ребенок небось, насмотрелся у бабки телевизора, а сам колобок колючий. Куда тебе тягаться с Кощеем, самому небось еще трех годков не исполнилось, – прикинула я на глаз возраст отважного звереныша.

– Мне три с половиной, – ощетинившись, показал крохотные зубки ежик. Я сгребла колючего в охапку, уткнулась ему в мягкое пузико и заревела в голос. Вот он, единственный защитничек, стена между мной и Кощеем бессмертным! Что-то мне подсказывало – не простит мне местный злодей моей несговорчивости. Мстить будет!

Ежик смущенно втянул колючки (не знала, что они так умеют делать), сделавшись мягким и круглым, как мячик, наполненный желе, и представил себя в мое полное распоряжение.

Я оплакивала все: смерть моей бабушки, ушедшей навсегда, свою несчастную судьбу, свой мир, на который покушается наглый злодей.

Нарыдавшись вволю и заплакав лысого ежика полностью, я утерла слезы им же.

– Так что делать будешь? Истреблять или замуж пойдешь? – деловито поинтересовалась лиса, выбегая из кустов и садясь рядом, подобрав хвостик. – Истреблять – оно, конечно, вернее, но как-то… опрометчиво, замуж – оно безопасней.

Моя челюсть отпала до земли.

– КАКОЙ ЗАМУЖ?! – От моего вопля все звери на поляне присели на задние лапки.

– Да ты что, рыжая!? Ты на чьей стороне-то?! – возмутился ежик.

– А сколько сторон и какая из них выгоднее? – окрысилась на ежика Патрикеевна. – Ни мне, ни Ладушке воротником быть не хочется. – Видимо, стать украшением пальто – это у лисицы было самое страшное, что только можно придумать. – Вот вернется сейчас Кощей-младший, наверняка за косой или мечом-кладенцом побежал. И не сносить нам тогда голов. Как есть все на воротники пойдем и ты, лысый, тоже, – была непреклонна в своих суждениях лиса.

– Но замуж – это не выход!

– ДА! – подтвердила я, совершенно не понимая, о чем идет речь.

К нам стали стекаться животные со всех сторон. Спор разгорался жаркий. Полыхало похлеще того, когда мимокрокодил на поляне буянил.

– Да ты послушай, что эта рвань рыжая говорит! – возмущались некоторые.

– А как ты еще предлагаешь нам Ладушку от Кощея уберечь? На свою жену он ни руки, не меча не поднимет. А вот если она нашей Бабой Ягой будет, так это всему злу в изнанке такая опасность, такая… – пыталась найти подходящие слова лиса. – Что все злодеи не просто на воротники пойдут, а сразу на шубы!

Звери призадумались. Никому злодеев жалко не было. Я так и видела, как шестеренки поскрипывали и прокручивались в звериных головах. Лесные вовсю шевелили мозгами, пытаясь придумать, как же им меня на Кощеев натравить, видно, многим здесь, в сказочной изнанке, эти злыдни крови попортили.

– И к тому же, – продолжала хитрохвостая лисица, – кто помешает Ладушке после замужества своего мужа с потрохами съесть?

– Не будет никакого замужества ни с Кощеем, ни с кем-либо еще! Ни сейчас и никогда вообще! – отрезала я.

– А как ты тогда домой возвращаться собираешься? – невинно поинтересовалась лисонька.

– Брось, рыжая, – пробурчал медведь. – Ты медка и блинов на свадьбе поесть хочешь, а не о счастье Ладушки заботишься.

– Вот как? А кто тогда из вас со злом сразится и Ягу от Кощея защитит? – К моему удивлению, вызвались двое. Медведь, что успел с той стороны сюда в изнанку пройти и задержал мимокрокодила, пока я проход закрывала, и… лысый ежик.

Отважный малыш уже сгонял за катушкой ниток и соорудил себе перевязь для иглы. И выражение мордочки у зверька было настолько сосредоточенно-упорное, что я не сомневалась: покажи Кощей здесь хоть кончик своего носа – тут же будет заколот насмерть.

М-да… с такими защитничками мне ничто не грозит.

– Мне бы вот только… это… – смущаясь, попросил ежик. – В рыцаря превратиться или хотя бы в королевича. Раз ты наша Баба, может, колданешь разочек, а?

Эта просьба застала меня врасплох сильнее, чем предложение руки и печени Кощея от Патрикеевны.

– Да ты что, я же не умею!

– Не умеет она, как же! – хмыкнула лисичка, махнув хвостом в сторону огненного петуха, важно расхаживающего по пепелищу.

Ежик, смущаясь, поведал, что ему было нужно.

Ну что мне стоило чмокнуть такого ярого защитника разочек? Не с Кощеем же лизаться, я в своей жизни столько кошек перецеловала. Ежик – почти что кошка, только лысая.

Собравшись с мыслями, я запечатлела на влажном носу смачный поцелуй. Вся поляна затаила дыхание.

– Что-то не помогает. – Мы дружно посмотрели на лысого ежика. Он придирчиво осматривал ножки-палочки и свой кругленький животик.

– Наврали, – сокрушенно произнес он. – А русалки говорили: если тебя прекрасная княжна поцелует, то превратишься ты в красна молодца. Высокого и пригожего. – Мы с лисой переглянулись.

– Наверно, Ладушка пока не освоилась со своей силой, – прокомментировала неудачу рыжая.

– Эх, вот если бы сработало, я бы этому Кощею, у-у-ух! – И колючий погрозил маленьким кулачком куда-то за леса и горы. Я невольно улыбнулась, а лиса закатила глаза к небу.

Пока мы были заняты превращением ежика в красна молодца, никто из нас не заметил, что со стороны исчезнувшей деревни к нам приближался человек. Когда птицы и белки на деревьях подняли тревогу, стало уже поздно.

Перед нами стоял тот, кого я совершенно не ожидала здесь увидеть. Серая форма, фуражка, строгий вид.

Милиционер козырнул и казенным голосом стал зачитывать с бумажек, совершенно не стесняясь зверей, окруживших меня.

– Сергей Сергеевич Серый, к вам по делу. Лада Егоровна Калинина. Вы назначаетесь единственной владелицей и преемницей Екатерины Егоровны Калининой. После ее безвременной кончины… – При этих словах я, уже было забывшая о душераздирающих обстоятельствах, залилась слезами пуще прежнего. Но мента это не смутило. – Вам принадлежит ее дом, ее должность и ее дело. Лесничим она у нас служила, – уточнил пепельный мент. – Теперь все вам переходит. Злостный и опасный разбойник-рецидивист по кличке Кощей многократно и с завидной регулярностью нарушает границы леса, и теперь вы как преемница обязаны занять ее место и охранять вверенные вам границы.

– Да упстись ты, Серый, – махнула рыжая на милиционера. – И без тебя тошно. Ладушка уже поняла, что встряла… – И лисичка, стоя на задних лапках, положила передние мне на плечи и утерла мне с лица крупные слезы хвостом.

Прямо перед моими округлившимися глазами мент по имени Сергей присел на корточки по-собачьи, будто дело какое несвежее затеял. Почесал задней ногой в ботинке под фуражкой… А в следующий момент и вовсе ударился оземь и превратился в клыкастую дворнягу мшистого цвета. Этакий волчок серый и пушистый.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.