Ложная красота

Наконец из зала вышел человек. Это был тот самый парень. Парень со шрамами. Этот парень был мне уже знаком, и я, испытывая небольшое облегчение, выдохнула.

Парень подошел ближе, остановился рядом с тренером, и они начали о чем-то негромко говорить. Я же, стоя в стороне и не имея возможности слышать их разговор, принялась разглядывать парня.

Он необычный – отметила я про себя. Очень высокий. Огромный как медведь. Твердая и уверенная походка, широкий разворот плеч, крупные руки с тянущимися вдоль жгутами вен. И эти шрамы… Он напоминал мне могучего скандинавского воина, вернувшегося с многолетней кровавой войны. Мне захотелось тут же схватить лист бумаги и набросать эскиз. Его фактурное несовершенное лицо. Широкие плечи. Мощный торс. А после пририсовать железные резные доспехи и огромный меч в руке.

Воображение в долю секунды затянуло меня в мощную воронку. Я рисовала портрет сильного и бесстрашного воина с отметинами на лице где-то в своем сознании, снова выпадая из реальности: так увлек меня этот процесс, происходящий лишь в моей фантазии. Руки ощутимо покалывало от предвкушения и нестерпимого желания поскорее выложить на холст свою идею. Угольный карандаш и шероховатая бумага. Никаких цветов, никаких красок. Сила, мощь, монохромный минимализм…

Я зачарованно разглядывала парня, запоминая каждую черточку его лица и фигуры, чтобы позже с достоверностью ее воспроизвести, и не заметила направленного на меня внимания. Очевидно, выслушав предложение тренера, парень перевел взгляд на меня.

Слегка склонив голову влево, так, будто хотел, чтобы левая часть его лица, большей частью осталась в тени, он сделал пару шагов вперед по направлению ко мне. Я инстинктивно сжалась, и, наконец, пришла в себя. Сфокусировала взгляд на его темно-синих глазах, в которых почему-то мелькнуло недовольство.

– Ну не знаю. – Скривился рыжеволосый парень, оглядывая меня с ног до головы.

Рядом с ним я выглядела как несчастный карлик-анорексик, и мой тщедушный вид парню был явно не по душе. Он брезгливо сморщил губы и перевел взгляд на тренера.

– И что я должен делать?

– Тренировать, Игнат. – Отозвался мужчина, глядя на парня с раздражением и недовольством. – Тебе ведь нужны деньги?

– Угу. – Парень поджал губы и снова посмотрел на меня оценивающим взглядом. Несколько секунд о чём-то напряжённо размышлял, очевидно, прикидывая перспективы и возможные выгоды, а затем недовольно скривился. – Ладно. Приходи завтра к восьми, посмотрим. – Бросил в мою сторону и, развернувшись, ушел.

Тренер подбадривающе мне улыбнулся и тоже поспешно скрылся за дверью.

Я перевела дыхание и медленно поплелась к выходу.

Первый, самый сложный, шаг можно было считать сделанным.

Глава 7.

Игнат.

И почему я решил, что будет легко? Наверное, меня ввел в заблуждение ее затравленный неуверенный вид. На первый взгляд робкая и послушная, сейчас она уже полчаса выносит мне мозг своей несговорчивостью. Сначала пыталась сбить цену и навязать удобное ей время для тренировок, теперь она стояла и волком смотрела на меня за то, что я попросил её снять часы. Смотрела так, будто бы я наголо ей предложил раздеться. Сверлила меня своими огромными голубыми глазами-блюдцами исподлобья, хмурилась.

– Аксессуары запрещены на тренировке. – Выдерживая ее полосующий взгляд, сказал я, все сильнее начиная раздражаться.

Девчонка взглянула на часы, снова на меня. Сжала полные губы в упрямую линию.

– Я не могу. Я… не сниму их. – Выдала почти неслышно, но с претензией на твердость.

Я почувствовал, как мое раздражение возрастает, ползет вверх, как ртуть по термометру. Я зря терял время. Напрасно я согласился на это ерунду. Решил, что смогу хапнуть легких денег, но что-то легкостью тут и не пахло. Девчонка-пришелец вызывала как-то уж слишком много эмоций, и мне это совсем не нравилось. Я не хотел это терпеть.

– Ммм нет. Слушай… Ничего не выйдет. Здесь так не работает. – Я обвел пальцем воздух, показывая на пространство зала. – Не готова соблюдать правила – не занимай мое время. – Выдал с категоричным видом, указывая ей рукой на выход.

Девушка стушевалась. Замялась, сглотнула. Стала нервно теребить край кофты, и наконец сказала едва слышно, избегая смотреть мне в глаза:

– Можно ведь найти компромисс…

Я громко демонстративно фыркнул, чувствуя, как раздражение перерастает в злость. Не знаю, почему я так реагировал, но любое ее слово против моего, будто вколачивало в мой череп острые ржавые гвозди враждебности. Я упер руки в бока и, нависая над девчонкой, грубо выплюнул:

– К черту компромиссы. Мы не какая-нибудь семейная парочка. Я – говорю, ты – делаешь. И никак иначе. Тебе ясно?

Пришелец громко вздохнула. Пару секунд еще напряженно размышляла, суетливо бегая глазами вокруг, так, будто искала выход или подсказку. Затем сжала челюсти, нехотя принимая поражение, и расстегнула поясок часов. Положила их на скамейку рядом с рюкзаком и, бросив на них последний жалобный взгляд, подняла на меня глаза, ожидая указаний.

– Молодец. – Бросил я тоном авторитарного родителя. Я сам себе удивлялся, и чего это меня так понесло? Я даже с мелкими так не разговаривал, так чем же она заслужила такой сухой неодобрительный тон? Я не понимал, почему я вдруг веду себя, как злобный мудак. Почему вдруг мне было так неуютно и неловко рядом с этим безобидным жалким пришельцем, и не поэтому ли я злился?

Хмуро посмотрел на хрупкую тощую девчонку. Она более чем странная. Ну точно, пришелец: стоит, вжав голову в плечи, явно нервничает. Заметно ведет левым плечом, будто ей мешает одежда. Сжимает и разжимает пальцы, словно хочет их удержать от каких-то действий.

Странная – не то слово. Я не знал, что с ней не так, но чувствовал, не принесет мне эта затея ничего хорошего. Зря, ох, как же зря я на это подписался.

– Ладно. – Сказал я, хлопнув в ладоши. – Давай начнем с разминки.

Девушка послушно кивнула и удобнее расставила ноги.

– В этой… одежде… тебе будет неудобно. – Заметил я, окинув ее взглядом.

Девушка слегка вздрогнула, и, оглядев свой нелепый безразмерный наряд, дернула плечом.

– Нормально. – Отзывалась тихо.

Вздохнув, все же начал тренировку. Раз уж подписался на эту ерунду, нужно было выполнять свои обязанности. Дал задания на разминку, предварительно на себе, как следует их выполнять. Поначалу она справлялась неплохо. Но когда начался блок силовых упражнений, я понял, что она очень слабая. Не просто очень – ее мышцы были никуда не годными, атрофировавшимися, бесполезными волокнами.

Это катастрофа. У меня еще ни разу не было таких безнадежных учеников. То есть учениц. Учениц, вообще-то, не было совсем. И что я должен был с ней делать? Я понятия не имел, как тренировать подобную бездарность. Как тренировать девушек…

Почти в отчаянии я возвел глаза к потолку. За что мне это?

Отложив силовые до лучших времен, я решил дать девчонке облегченное задание. Бег по периметру. Но она, оббежав всего пару кругов, остановилась. Задыхаясь, уперла руки в бедра, согнувшись пополам.

Вытерев пот со лба, стянула через голову толстовку. Под ней была такая же безразмерная водолазка. Мне уже было даже не смешно, что она так вырядилась, я просто сокрушенно покачал головой и взмахом руки подозвал ее к себе.

Девушка бросила толстовку на пол и медленно поплелась в мою сторону. При этом я отчетливо увидел, как она слегка подволакивает левую ногу.

В мой беспокойный мозг снова впрыснулась доза злости.

– Какого черта ты хромаешь? – Рыкнул я, когда она подошла достаточно близко.

Девушка облизала пересохшие губы, переведя дыхание.

– Старая травма. – Ответила между тяжелыми вдохами.

Меня чуть на месте не подбросило. Захотелось тут же схватить ее в охапку и вышвырнуть за дверь. Дернул же меня черт с ней связаться…

– Ты шутишь? – Выплюнул я, выпучив глаза. – Ты смеёшься надо мной?

Пришелец моргнула. Она выглядела испуганной и растерянной. Она будто искренне не понимала что к чему, и я, сорвавшись, повысил голос уже до крика:

– Ты почему не сказала? Я должен знать обо всех твоих долбанных травмах, я, черт бы тебя побрал, несу за тебя ответственность!

Девушка изумленно распахнула глаза и быстро заморгала, опешив или испугавшись моего тона. Вертикальная морщинка на ее лбу, говорящая об озадаченности, разгладилась, глаза приобрели странный блеск. Я надеялся, она собиралась разрыдаться тут, как обиженная девочка.

– Что за травма? Когда? – Рявкнул я.

– Перелом бедра. Год назад. – Последовал мгновенный ответ.

Из моего горла вырвался стон.

– Твою мать. – Сокрушенно покачал головой я. – Пришелец, ты не перестаешь меня удивлять.

Брови девушки взлетели вверх, когда она услышала нелепую кличку, которой я ее наградил. Она пару раз удивленно моргнула, а затем опустила глаза.

А затем произошло нечто странное.

На ее губах появилась едва заметная улыбка, которую она, впрочем, тут же спрятала. Но вот тут уже настал мой черед удивляться я, причем самому себе: этой маленькой улыбки длительностью всего в полсекунды, хватило, чтобы все мое негодование рассыпалось в прах.

Дерьмо. Это нехорошо. Это чертовски плохо, что я так остро реагировал на перемены в ее настроении.

Мне это было не свойственно и вообще пугало.

Я сглотнул и отвел глаза в сторону, стараясь собрать до кучи все свои мысли, и взять себя в руки.

– Так, ладно. Я понял. Учту. Еще какие-нибудь травмы?

– Нет. Больше ничего. – Послушно ответила девушка, опустив глаза в пол.

– Хорошо. – Выдохнул я обреченно. – Тогда… Приступим к постановке ударов.

Я наивно думал, что это будет проще, чем бег и отжимание от пола: стой себе да бей воздух кулаком, но и тут пришелец умудрилась меня неприятно удивить. Когда я стал объяснять ей, как правильно должны стоять ноги в боевой стойке, как держать руки, она, выполняя мои команды, делала все неправильно, и я, психанув, наклонился и схватил ее ногу, чтобы установить ее как положено. Но девушка отреагировала как-то дико: отскочила от меня, как ошпаренная, а ее глаза вмиг наполнились настоящим ужасом, она задрожала и попятилась назад.

– В чем дело? – Я тоже испугался этой ее реакции, думая, что мог сделать ей больно. Но мне не казалось, что ей больно. Она просто была ужасно напугана.

Она долго молчала. Словно язык проглотила. Смотрела на меня широко распахнутыми глазами, не моргая. У нее шок, или что-то такое? И что я должен делать? – ломал я голову.

– Эй… – Окликнул я, но девушка только сильнее опустила голову.

– Полина? – Позвал я ее по имени, осторожно и тихо, успокаивающе, надеясь, что знакомый звук приведет ее в чувства.

Кажется, помогло. В ней будто щелкнул какой-то переключатель, она встрепенулась и быстро-быстро заморгала.

– Я… я… прости. – Сглотнув, несвязно промямлила девчонка. – Я просто… Я…

Я сделал шаг вперед, она тут же отступила. Я поднял ладони вверх, показывая, что я не опасен и с добрыми намерениями. Она страдальчески поморщилась и снова обреченно выдохнула.

– Прости…

– Ладно. – Осторожно проговорил я, не двигаясь с места, чтобы снова ее не напугать. – На сегодня закончим. Ты устала. На первый раз достаточно.

Девушка опустила плечи. Но не так, будто ей полегчало от моих слов, а так, будто она была расстроена. На ее лице было написано такое разочарование и недовольство собой, что мне даже жалко ее стало.

– Можешь… идти. Увидимся послезавтра. – Бросил я и отвернулся.

Я не хотел видеть этот ее сокрушенный вид. Не нравилось мне все это. Очень не нравилось. Как-то все слишком сложно. Ее слабое девичье тело, эти ее реакции, притаившийся страх на дне голубых глаз. И все эти ощущения, которые она вызывала во мне.

Я бросил взгляд на согнутую фигуру девушки, собирающей свои вещи. И всерьез начал сомневаться, что деньги, которые она мне обещала, стоили всего этого дерьма.

Глава 8.

Полина.

– Я горжусь тобой, Полина. По-настоящему горжусь. – С широкой улыбкой сказал Глеб Николаевич, и в его взгляде и правда читалась настоящая гордость. Такую гордость можно испытывать за своих детей, но никак не за пациентов. Поэтому я была удивлена и смущена. Не знаю, говорило это в пользу того, что он хороший доктор или нет, но я все-таки прониклась к нему немного большим доверием.

– И как ты чувствуешь себя в процессе? Как ты справляешься? – Спросил психолог, глядя на меня привычно внимательным взглядом.

– Ну, не знаю… – Я пожала плечами. – Сначала все было неплохо, но…

Сникла, вспоминая, как чуть не потеряла сознание оттого, что парень схватил меня за ногу. Схватил без злого умысла, но мое тело отреагировало так, будто он – угроза. Автоматически отреагировало. Я потеряла контроль над ним и оцепенела.

– Ты боишься его? – Подсказал мужчина.

– Нет. Не то чтобы… Может быть… Я не знаю. – Путано пробормотала я.

Мне было сложно ответить на этот вопрос. Умом я понимала, что у меня нет объективных причин его бояться. Он, кажется, неплохой парень. И мне нравилось, как он смотрит на меня: не выказывая никакого интереса к моей персоне, как на надоедливое домашнее животное, с присутствием которого ему приходится смиряться в силу обстоятельств. Я слегка улыбнулась, вспоминая его злость, которая почему-то не казалась мне страшной, а скорее забавляла. Его недовольство мной и эту кличку смешную. Мне нравилось то, что я ему не нравлюсь. Я раздражала его, и меня это успокаивало. Но во время тренировок мы находились один на один в закрытом помещении, и это не могло не пугать меня.

– Мне кажется, я смогу привыкнуть. Со временем. – Сказала я, задумчиво глядя перед собой. – Он – хороший. И я его бешу.

Психолог слегка усмехнулся моим словам, но никак их не прокомментировал. С минуту о чем-то размышлял, задумчиво вертя ручку между пальцами, затем протянул мне лист бумаги и стакан с цветными карандашами.

– Задание то же самое. Закрась лист.

Я взяла лист и тот же черный карандаш, что и в прошлый раз. Начала размашисто черкать лист, и вдруг остановилась. Посмотрела на черный грифель, и вспомнила, что таким же карандашом хотела нарисовать портрет Игната. В голове мгновенно, как по заказу, возник образ, и я стала задумчиво перебирать детали в своей голове. Каждый шрам, асимметрию темно-синих глаз. Тонкие губы. Хорошо очерченные скулы. Линию подбородка. Короткие темно-рыжие волосы. Хотя нет, их сложно было назвать рыжими, это был скорее каштановый цвет с рыжеватым отливом. Нарисовать такой оттенок в цвете не слишком легко. Но я и не намерена делать цветной портрет. Я хотела передать суть, глубину и характер, а для этого мне был необходим только простой карандаш, так, чтобы внимание ничего не отвлекало. Я перебирала детали в уме, складывая в общую картину, предвкушая конечный результат, снова позабыв, где я нахожусь.

– Полина? – Вывел меня из задумчивости психолог, и я, встрепенувшись, сильнее обхватила стержень.

Только закрашивать лист черным мне больше не хотелось. Я сделала еще несколько штрихов и отложила карандаш. В центре осталось небольшое неровное белое окно, и я с интересом посмотрела в стакан, гадая, какой цвет лучше всего сочетался бы с черным. Недолго думая, подхватила пальцами темно-зеленую пастель и закрасила пустоту.

– Прекрасно! – Внезапно воскликнул мужчина, глядя на меня чуть ли не с восторгом. – Зеленый цвет – это цвет силы.

Я нахмурилась. Посмотрела на лист. Я даже не задумывалась о том, что он что-то там расшифровывает в этих моих нелепых рисунках. Но мужчина выглядел таким довольным, что, похоже, для него эта мазня являлась очень информативной.

– Что ж. – Бодро начал психолог. – Ты не перестаешь меня радовать. С сегодняшнего дня я буду давать тебе задания. Ты должна будешь их выполнять, прости, ультимативно. По-другому не получится. Ты готова.

Мое тело напряглось. Что еще за задания? И почему «ультимативно»? У меня нет выбора? Я не могу отказаться? Снова? Вот черт, а я только-только расслабилась…

Я сглотнула, усаживаясь прямо, ожидая приговора.

– Итак. На будущей неделе ты должна будешь записаться на массаж. Какой угодно… какой тебе больше нравится. Но! Массажистом должен быть мужчина.

Я чуть со стула не свалилась, услышав слова мужчины. Тут же почувствовала, как по спине расползается холод, и тело уже привычно каменеет.

– Вы с ума сошли?! – Надсадно прошептала я, во все глаза вглядываясь в лицо мужчины, всей душой надеясь, что он просто пошутил.

Стоило мне лишь на миг представить, что моего обнаженного тела будут касаться чьи-то чужие руки, мужские руки, как сердце подкатило к горлу вместе с тошнотой

– Нет, я не могу. – Я затрясла головой, как припадочная, и вскочила со стула. Я снова хотела сбежать, меня начинало потряхивать от зарождающейся паники. – Я не могу!

Мужчина быстро подошел ко мне и слегка нажал на плечи, заставляя снова сесть. Протянул стакан с водой. В моих глазах начинали плясать черные точки, голова кружилась. Я схватила стакан и трясущейся рукой поднесла ко рту. Сделала глоток и подняла ошалелый взгляд на мужчину.

– Ты можешь, Полина. Тебе это необходимо. Нужно ослабить мышечное напряжение, работа с телом очень важна. Это обязательное условие. – Строго сказал Глеб Николаевич, а затем окинул меня сочувствующим взглядом и заговорил более успокаивающим тоном. – Поверь мне, ты можешь. Дыши глубже. Вот так. Просто дыши. Еще глоток. Молодец.

Он забрал стакан и снова сел на стол передо мной.

– Ты можешь это сделать. – Сказал он. Я замотала головой из стороны в сторону, и он снова повторил. – Ты можешь! Еще неделю назад ты из дома боялась выйти, а сейчас тренируешься в секции единоборств. Один на один с парнем. И ты приехала без мамы! Не говори мне, что ты чего-то не можешь.

Я растерянно огляделась.

– Она просто… не смогла. Была занята. – Пробормотала неуверенно, понимая, что на самом деле впервые пришла без мамы. Да я жутко нервничала и озиралась по сторонам, но я пришла. Сама! Я сделала это и даже не обратила внимания на то, какой подвиг совершила.

– Ты можешь намного больше, чем тебе кажется. – Добавил психолог, заглядывая в мои глаза с такой уверенностью, что и я начинала верить. – Ты выполнишь это задание.

Я медленно кивнула. Внутри все переворачивалось при мысли о предстоящем задании, но я старалась держать себя в руках, старалась не позволить страху снова заковать меня в тиски и парализовать.

– Помни о методе простых шагов. – Напомнил мужчина. – Просто позвонить, просто записаться, просто прийти, просто раздеться…

Я шумно сглотнула и обреченно закрыла глаза. Я смогу. Я смогу. Повторяла про себя, словно мантру. Просто позвонить, просто прийти…

– И с сегодняшнего дня ты должна начать нормально питаться. – Добавил психолог, усаживаясь за стол и оглядывая мою тощую фигуру под слоем темных одежд. – Ты должна начать заботиться о своем теле.

Я снова вся подобралась. Закрываясь, сложила руки на груди, скрестила ноги. Мои плечи тут же окаменели, и мне хотелось с силой сжать их пальцами, вонзить ногти, чтобы хоть немного ослабить напряжение. Но я не двигалась. Я не хотела, чтобы всезнающий психолог видел то, что со мной происходит.

– Полина. – Мужчина заставил меня поднять на него глаза. Он смотрел пронзительно и строго. – Твое тело – не место преступления. Тебе не за что его наказывать.

Я сжалась сильнее и шумно вздохнула. От его слов почему-то начало щипать в носу. Я подняла глаза к потолку, уговаривая предательские слезы вернуться туда, откуда они пришли.

– Я не наказываю. – Возразила не слишком уверенно.

– Наказываешь. Ты отказываешься от еды. Надеваешь на себя какую-то непонятную, я уверен, неудобную одежду. – Перечислял психолог. – Взгляни на себя в зеркало. – Глеб Николаевич кивнул на висящее напротив меня овальное зеркало. – Что ты там видишь?

Я нехотя перевела взгляд на свое отражение и тут же опустила глаза, смаргивая слезы. Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, как я выгляжу.

Собранные в небрежный хвост волосы, неопрятно пушащиеся, давным-давно не видавшие ножниц парикмахера. Тусклый посеревшая кожа, ввалившиеся глаза с темными кругами усталости и изнеможения под ними, некогда точеные линии выраженных скул, превратившиеся в невыразительные впалые щеки, придающие мне замученный болезненный вид. Бесформенный черный спортивный костюм, скрывающий иссушенную осунувшуюся фигуру, кажется, теперь состоящую из одних углов – острых ключиц, плеч, торчащих ребер, локтей, коленей. Вот что я из себя представляла. Вот во что я себя превратила.

– Ты остаешься молодой, здоровой и красивой девушкой, несмотря ни на что. – Сказал Глеб Николаевич, заставляя меня вздрогнуть, взглянуть на него и поморщиться, как от боли. – Пойми, Полина, тело – это источник силы и удовольствия. А не боли и беспомощности. – Добавил с нажимом. – Оно ни в чем не виновато. И загоняя себя в придуманные тобою рамки, ты не сделаешь себе лучше. Будет только хуже. Ты думаешь, что станешь менее привлекательной, истязая себя голодом и упаковывая себя в лохмотья, и это поможет? Но разве твой страх от этого становится меньше?

Я отвернулась, не в силах больше смотреть на мужчину, который своими словами будто вгонял в меня острые ножи. Медленно, сделав над собой небывало усилие, заставила себя покачать головой в ответ на вопрос психолога. Сцепила зубы, злясь на проклятые слезы, катящиеся без остановки по моим щекам, и обхватила себя руками, сжавшись в комок всем телом, словно стараясь защитить себя от правды, слетающей с губ мудрого психолога.

– Твой главный враг – это страх, Полина. Не твое тело. И не тот, человек, которого ты так отчаянно боишься. – Продолжал давить мужчина, не обращая внимания на душащие меня слезы. – И ты можешь его победить.

– Думаете, я могу? – С недоверием, смешанным со страхом, но и с зарождающейся надеждой, протянула я, глядя на мужчину сквозь замутненные влагой глаза, отчего лицо мужчины выглядело размытым, нечетким. Но уверенность и твердость на его лице, была видна мне очень хорошо.

– Я это знаю точно.

Глава 9.

Игнат.

Сегодня она выглядела еще более слабой. Ее мучила крепатура. Пробежав два круга, она не могла отжаться от пола на своих тонких руках-веточках и пяти раз, присела – всего десяток, и сдалась, обессиленно усаживаясь на пол.

Я тяжело вздохнул и покачал головой.

– Далеко пойдешь… – Проворчал себе под нос. Но девчонка услышала.

Стыдливо опустила глаза и вздохнула. Заставила себя встать. Тяжело дыша, подергала себя за кофту на груди, чтобы обеспечить циркуляцию воздуха.

Паранджу бы еще надела – недовольно усмехнулся я про себя.

– Боевая стойка. – Приказал, становясь напротив, показывая на себе позицию.

Девчонка послушно расставила ноги, пытаясь отзеркалить мою позу. Снова неправильно, но я закрыл на это глаза, опасаясь поправлять. Она вскинула свои крошечные кулачки, и я не смог сдержать мученическую гримасу на лице.

Господи, ну зачем? Зачем вот это вот все?..

Этими руками разве что иголку с ниткой держать, максимум – ракетку для пинг-понга. Ну не сделаю я из нее бойца. Не получится. Ну бывает такое, что определенные вещи недоступны некоторым людям, сколько ни старайся. Не знаю, для чего ей это, чего она хочет добиться, но она зря старается. А я – зря трачу время.

Я стал ровно, опуская руки.

Девчонка заметила это, и вопросительно глядя на меня, тоже опустила кулачки.

– У меня сейчас кровь из глаз польется, больно на это смотреть. – Едко бросил я в ее сторону, затем вздохнул и угрюмо добавил. – Ладно. Какова цель?

Девушка уставилась на меня непонимающе.

– Чего ты хочешь? Что ты хочешь от этих тренировок? Какова конечная цель? – Уточнил я свой вопрос.

Девушка отреагировала странно: как-то вся подобралась, сначала вроде как испугалась, но затем задрала голову вверх, глядя на меня, как королева на подданного.

– Какая разница? – Выдала с достоинством. И добавила, надменно приподняв бровь. – Я плачу, ты – тренируешь.

Я громко фыркнул в ответ. Вот этот её циничный деловитый вид был совсем ей не к лицу. Эти ее попытки быть крутой, забавляли меня. Я бы посмеялся, но мне не было смешно. Я все же хотел выяснить, что к чему.

– Я должен знать, чего ты хочешь добиться и за какой срок. Я должен понимать, какую давать нагрузку, сколько у меня есть времени…

– Мне нужен максимум. Вот и все. – Перебила меня девушка, сложив руки на груди и глядя на меня с напускным высокомерием.

Я хмыкнул и, глядя на нее с насмешкой, начал говорить наступая:

– Максимум? Серьезно? Послушай сюда. Твое тело настолько слабое, будто ты за всю свою жизнь не подняла ничего тяжелее шариковой ручки, и передвигалась на инвалидной коляске. Твои мышцы слабее, чем у восьмидесятилетней старушки. Тебе вообще известно словосочетание «прием пищи»? А «физкультура», ну или хотя бы «зарядка»? Максимум? Твой максимум сейчас – помахать в воздухе кулачками и потопать ножками. – В издевательской манере протянул я.