Полная версия
Белая весна
Мобильные, хорошо защищенные, а уж с пулеметом…
Прелесть!
Просто – очарование! Женился б, да не дадут!
Остается переправить их в руки Валежного, но на то есть другие люди. Митя платил, они гнали контрабанду через границу, каждый должен заниматься своим делом. И профессиональный диверсант в том числе.
Ах, Звенигород!
Митя любил работать в крупных городах! Это так удобно… в маленьком городе все на виду, не успеешь под кустом устроиться, а тебе уже пять лопухов протягивают и вся округа комментирует. А в большом городе никому до тебя дела нет, там все, как в муравейнике, кишмя кишат. И делать можно, что пожелаешь. А желаний у Мити было много. И все как на подбор…
Взорвать, пристрелить, закопать… надо бы еще пару способов придумать. А то никакого разнообразия.
Ничего, дорога длинная, время еще есть. И аптеки по пути будут…
Звенигород, Русина– Простите, тор Дрейл?
– Жом Пламенный, я всего лишь доношу до вас волю моей королевы. Лионесс не будет вас поддерживать. Мы можем продать вам оружие, можем поставить, что вы закажете, разумеется, при условии стопроцентной предоплаты, но другой помощи не ждите. Более того, Борхум также не будет воевать с Русиной.
– Но почему?!
– Это воля ее величества.
– Я понимаю, тор. Но почему ее воля именно такова?
Тор Дрейл замялся.
Не знал он. НЕ ЗНАЛ!!!
Тор Вэлрайо ему тоже объяснений не предоставил. И на аналогичный вопрос поднял редкие брови. Мол, вы сомневаетесь в приказе ее величества? Или в ее выдающемся государственном уме?
Она королева, ей виднее!
– Жом, полагаю, это касается лишь ее величества.
Пламенный скрипнул зубами.
Да, раньше было проще. Лионесс поддерживал и деньгами, и советами, и людьми, когда это было надо. И убежище предоставлял…
А теперь что?
Жом аккуратно постарался прояснить этот вопрос и остался весьма недоволен.
Поддержки не будет. Если они чего-то захотят, пусть сначала заплатят.
Убежище? В случае проигрыша?
Также при условии предоплаты.
А больше ни на что не рассчитывайте. Более того, если Борхум больше не будет участвовать в войне, то Валежный…
Пламенному даже поплохело немножко.
Это – не дворцовые шаркуны, это войска, прошедшие бои, походы, спаянные кровью и смертью… это… это же…
Есть ли шансы отбиться? Да, они всегда есть. Но не слишком большие.
Так что…
Мужчины расстались, взаимно недовольные друг другом и обстоятельствами. Но приказ ее величества был недвусмыслен. И обойти его не получилось бы.
А если так…
Стоять, держаться и драться.
Больше Пламенному ничего не оставалось. Пути к отступлению были отрезаны.
Анна, РоссияЗвонка Анна не ждала, тем более с незнакомого номера. Но честно ответила:
– Алло?
– Нам надо поговорить!
Ни здрасте, ни представиться… позорище! Голос Анна тоже не узнала. Стыдно сказать, голоса она запоминала плохо, просто отвратительно.
Лица – пожалуйста.
Титулы, звания, родословные тоже неплохо получалось, это не просто важно для светского человека, это архиважно, а вот голоса, тем более по телефону, сливались в два типа. Мужские и женские. Но чьи конкретно?
Из местных она могла бы с уверенностью опознать Киру, Гошку, Бориса Викторовича и своего отца. Все. Высокий и тонкий женский голос в списке не значился.
– Говорите, – разрешила Анна.
– Сегодня в двенадцать жду в «Аквариуме».
– Простите, никак не могу. Я работаю.
– Я знаю. – Голос стал раздраженным. – Но вы там все равно будете, с Киркой, постарайся отослать ее хоть куда, и мы поговорим! Это и в твоих интересах!
Вот теперь Анна узнала говорящую.
Лиза.
И поспешила успокоить девочку. Да, девочку, по сравнению с ней-то…
– Елизавета Игоревна, я рада буду с вами поговорить. Сразу приношу извинения, если придется задержаться.
– Ишь ты, какой цирлих-манирлих!
– Простите?
– Буду ждать.
И гудки в трубке.
Анна только вздохнула. Ладно, надо подобрать одежду так, чтобы не раздражать Лизу. А Кира… Кире она все скажет честно. И даже пригласит ее послушать беседу – через сотовый телефон. Это будет правильно. Девочке жить с Лизой, а Анне…
Сколько ей остается? Меньше года…
Очень тяжело оставлять тех, кого ты полюбила. Прости, Кирюша…
* * *Анна честно старалась не нервировать своим видом невесту Бориса.
Не получилось.
Когда за одним столом оказались две девушки: одна – шикарная и ухоженная блондинка в ярко-розовом со стразами и вторая – самая обычная брюнетка с каштановыми волосами, уложенными в аккуратную прическу, в длинной юбке и простой блузке, с камеей у горла…
Впечатление было такое, словно гувернантка отчитывает балбеску-воспитанницу. Анна и выглядела чуточку старше своего возраста, и держала себя иначе, и разговаривала…
Не столь важно, во что ты одет. Королевой можно быть и в лохмотьях, просто потребуется чуть больше усилий, чтобы это дошло до всех. Анна же и усилий не прикладывала.
Она – великая княжна. Это корона и крест, это право и обязанность. Это осознание себя. И куда тут попыткам Лизы подавить ее роскошью, прической и дорогой одеждой? Даже и смешно как-то…
– Добрый день, Елизавета Игоревна.
– Добрый? Телефон выложи!
Анна послушно выложила трубку на стол. Лиза проверила ее на включенный диктофон и динамик и осталась довольна.
О том, что у Анны может быть еще одна трубка, Лиза даже не подумала. А она была, в кармане. Старый такой кирпичик, еще кнопочный, но вполне рабочий. И Кира сейчас слушала весь разговор по нему. Но Лиза успокоилась и перешла в атаку:
– Чего ты добиваешься, дрянь?!
– Простите?
– С тех пор как ты появилась, у нас с Боречкой все идет не так! Я же вижу! Это ты виновата! Ты гадишь! Ты…
– Вы неправы.
– Неправа я?! Ах ты… ладно! – Лиза быстро перешла от злости к практике, продемонстрировав, что она дочь бизнесмена. – Сколько ты хочешь?
– Простите?
– Сколько тебе дать, чтобы ты убралась из города?
Анна качнула головой:
– Нисколько.
– Десять. Тысяч баксов. Ладно, евро…
– Елизавета Игоревна, у меня есть эти деньги.
– Тогда сколько ты хочешь?! Ну?!
Анна посмотрела на красное лицо девушки, отвратительно гармонирующее со светлыми волосами и розовым нарядом, на ее возмущение – и решила попробовать еще раз. Вдруг да дойдет?
– Елизавета Игоревна, меня интересует только Кира Борисовна. Она умная, тонкая и очень ранимая девочка. Я не хочу, чтобы предстоящий брак отца ее травмировал.
– Она-то?! Эта гадючка?! Да по ней школа-интернат плачет!
Анна сощурилась. Вот даже как? Ну погоди…
– Почему вы так считаете? Да, девочка от вас не в восторге, но и вы ничего не сделали, чтобы наладить с ней отношения.
– Я?!
– А кто? Вы старше, вы скоро станете ее мачехой, вам и начинать.
– Да эта мелкая стерва…
– Елизавета Игоревна, прошу вас воздержаться от подобных эпитетов применительно к моей воспитаннице.
– Ишь ты… что ты вообще из себя корчишь?!
– Ничего.
– Как только я выйду замуж за Боречку, ты за ворота полетишь! Вперед своего визга!
– И это не исключено, – кивнула Анна, по своему опыту знавшая, как мужчины дуреют от баб. Казалось бы, совершенно тупых, страшных и стервозных, но ведь случается!
И наоборот… та же Зиночка Валенская, ведь милейшее существо, которое промолчало о ее двойной жизни. Но какой подлец ей достался! Нарочно будешь искать – не найдешь!
– Полетишь! Если б ты сейчас уехала, я бы тебе даже денег дала! А раз не хочешь по-хорошему, я тебя в порошок сотру!
– Стиральный? – невинно уточнила Анна. – Будете кофе глясе? Здесь его чудесно готовят…
Лиза прошипела что-то непечатное, схватила со стола свой телефон и вылетела за дверь, словно в попу ужаленная. Анна грустно пожала плечами:
– Вот так всегда. Как тяжело бывает найти общий язык с человеком…
И заказала кофе глясе. На себя и на Киру.
* * *Кира себя ждать не заставила.
– Ань, значит, меня в интернат?!
Анна развела руками. Мол, ты сама слышала.
– С-сука! – от души высказалась Кира. Анна не стала ее одергивать: была полностью солидарна с девушкой. – Убить ее мало!
– Убивать – не надо. – Анна качнула головой. И подумала, что… она может убить.
Просто приказать Лизе умереть, и никто, никогда не поймет, что случилось. Но заслуживает ли этого Лиза? Глупенькая избалованная донельзя девчонка, которой все достается на блюдечке? Разве за это убивают?
– Можно?
– Что? Прости, Кира, я задумалась.
– Ань, если она тебя выгонит, мне с тобой можно?
Анна вздохнула:
– Кира, нам с тобой надо будет проработать все версии. В том числе и эту.
– Но ты же будешь рядом?
– Я надеюсь…
Кира прищурилась, не обращая внимания на кофе, в котором медленно расплывалось подтаявшее мороженое.
– Аня, ты так это сказала…
– Как?
– Словно точно знаешь, что тебя не будет. Вообще не будет.
Умная девочка. Это хорошо, с дурой было бы сложнее.
Анна повертела в руках ложечку.
– Кирюша, у вас есть замечательный фильм. «Три мушкетера». Старый, музыкальный, с песнями…
– Да, я видела. А что?
– Я не касаюсь моральной стороны вопроса. Хотя считаю, что всех мушкетеров за их дела надо было бы казнить.
– Как?
– Помогать королеве скрывать измену мужу при отсутствии законного наследника, – преступление. Сговариваться с подданными иностранного государства тоже непорядочно. А уж мешать осуществлению правосудия и охотиться на полицейских, которые следят за исполнением законов, – и вовсе ни в какие ворота. Да и миледи Винтер, если на то пошло, законный агент кардинала Ришелье. И она действовала для блага государства. Но это так, между делом. В фильме есть сцена, которая мне очень понравилась. Когда д’Артаньян мечется и ужасается чудовищности злодейства, а Атос ему спокойно так говорит: «Д’Артаньян, я допускаю все». Кира, я тоже допускаю все. Даже самое худшее.
– Понятно. Я так о мушкетерах не думала…
– У каждого поступка есть две стороны. Вот, к примеру, у Лизы. Она собирается испортить тебе жизнь, это верно. Но при этом она стремится устроить свою…
– Но не за мой же счет?
– С ее точки зрения, она поступает правильно. И ты должна поступить так же. Если Лиза не думает о тебе, почему ты должна думать о ней? Да, ты не сделала бы ничего плохого – первой. Но можешь адекватно ответить на ее действия. Это правильно.
– Дрянь она! Вот!
Анна не обратила внимания на вспышку гнева. Не до того.
– Так что давай прорабатывать все варианты. В том числе и тот, где я не смогу тебе помочь даже советом.
– Ну давай. А Лизка все равно гадость! Как ты думаешь, если я папсу дам запись прослушать, он ее разгонит?
Анна качнула головой:
– Не поможет.
– Вот и мне так кажется. Паршиво, правда?
– Очень.
* * *Телефонный звонок оторвал Анну от музицирования.
Да, именно так. Они с Кирой и Гошкой в шесть рук пытались сыграть «Соловей мой, соловей»[6].
Получалось… сложновато. И музыка не так чтобы очень простая, и исполнители не слишком умелые. Сама Анна играла на нескольких музыкальных инструментах, и освоить пианино для нее было несложно. А вот Кира и Гошка испытывали определенные трудности. То ненужная клавиша из-под пальца вывернется, то нужная подвернется.
Кстати, у Киры как раз музыкальный слух был. А вот Гошке медведь оттоптал оба уха, видимо, еще на кордоне. Ну да ничего, пусть учится. Потом аккорды на гитаре подбирать сможет, а для популярности в компаниях это полезно.
– Алло?
– Яночка, здравствуй! Как у тебя дела?
– Здравствуйте!
Анна не поняла, кто это, но собеседница сразу подсказала:
– Яночка, я это, тетя Катя, соседка твоя!
– Как ваше здоровье? Как самочувствие? Как дела?
Рассказ на десять минут обо всем спрошенном Аня вытерпела героически и была за это вознаграждена.
– Яночка, тут участковый приходил, расспрашивал.
– Какой участковый?
– Олег Андреевич. Вроде как Жалейкин… или Поливалкин?
– Лейкин?
– Точно!
Анна насторожилась. Если она правильно помнила, Олег Андреевич Лейкин – НЕ участковый. Он оперуполномоченный и капитан полиции. А вот что он делал в их домах?
– А о чем он спрашивал? Теть Кать?
– Так о тебе и спрашивал, Яночка.
– Да?
– Знаешь, я бы подумала, что ты ему понравилась. Так уж он выспрашивал и с кем ты живешь, и водишь ли к себе кого, и где ты работаешь…
Будь у Анны чиста совесть…
Но на ее совести было пять трупов. Пять.
А может и больше стать, чего уж там! В любой момент может. Поэтому она занервничала.
– И что ему сказали? Тетя Катенька?
– А что ему сказать-то можно, Яночка? – рассыпалась смешком соседка. – Чистую правду! Что работаешь от рассвета до заката, что мужиков у тебя отродясь не было…
– Угу…
– Что ты ради сына из шкуры выпрыгнешь… разве что Олька приврала, ну так она без вранья и слова не скажет!
– Активистка наша?
– Она, а то кто ж? Ух, трепло репейное! Трепать ее некому!
– И что она рассказала? – уточнила Анна, ожидая самого худшего.
– Дрянь она, Яночка. Как есть – гадина склизкая!
– А все-таки?
Вот когда Анна пожалела, что в России отменена смертная казнь! Сейчас бы она мерзкой тетке лично приговор подписала, и рука б не дрогнула!
Ольга Петровна оторвалась от души! От всей своей гнусной, подлой, мещанской душонки! Ежели у нее такая вообще есть!
Со слов активистки, по пересказу тети Кати, получалось, что Яна – шлюха и наркоманка. Именно поэтому у нее родился больной ребенок. За наркотой и мужиками она к соседям бегала, однозначно.
Как? Ежели ребенок родился давно, а в этот дом она пару лет как переехала?
Не важно как, важно, что бегала. А еще Янка – хамка, дрянь и хулиганка. В общем, аттестовала, стерва! И ювенальная юстиция по Яне плачет. И ребенка у нее отнять надо! И саму Яну сажать пора! С такой аттестацией ее не в каждую тюрьму возьмут! Побоятся за моральную чистоту ее постояльцев!
Анна скрипнула зубами.
Вот ведь…
– Тетя Катя, спасибо вам огромное.
– Да что ты, Яночка! Тебе спасибо! Вкуснятина такая, век ничего подобного не ела!
Все верно. На Новый год Анна лично отвезла подарки всем соседям, за исключением Ольги Петровны. Той подарок оставили в почтовом ящике. Вроде бы и поздравили, но не лично. Вот старая дрянь и сквиталась. И что за человек такой злобный? Все ей поперек! Все не в радость! А значит, надо и остальным настроение испортить, чтоб, не дай Творец, счастливы не стали!
Тьфу, пакость!
Анна дружески поболтала с соседкой и отключила телефон. Задумалась.
– Ань, что случилось?
Таиться от Киры смысла не было, девочка и так в курсе событий. И ее этот вопрос тоже нервировал.
– И что этому козлу надо?
– Вот это я и хотела бы знать?
– Может, папса попросить? Пусть на него собак спустят?
– Кира?
– Ну, папс позвонит его начальству, и капитану поставят клизму с дохлыми ежиками.
– А почему с дохлыми? – только и смогла сказать Анна.
– Живых – жалко.
Аня качнула головой:
– Не будем мучить… ежиков. Рано или поздно капитан объявится, вот и посмотрим, что ему надо. Тогда и разговаривать будем.
– Как скажешь. Но я бы рекомендовала ежиков.
Анна задумчиво кивнула:
– Может, и придется. Попробуем еще раз – с «Соловьем»?
– А давай попробуем!
Глава 3. Ты не видала? Что-то шептала… руду унимала?
Окрестности Ферейских горАнтон Андреевич Валежный смотрел на карту Русины. Смотрел туда, где сходились несколько развязок.
Город Сарск.
Что в нем было хорошего? Крупная транспортная развязка, ничуть не уступающая Ирольску. Но, мало того, контролируя Сарск, можно было взять под контроль реку Вольную. Огромную водную артерию, с громадным грузопотоком. Соответственно, отрезать ее освобожденцам.
Если взять Сарск, а потом начать развивать наступление и захватить еще Карев и Царьгород, то потом можно пойти и на Звенигород.
Есть пара проблем.
Первая – ему не раздвоиться. То есть он может брать Сарск, но Ас-Дархан, второй город в низовьях Вольной, должен захватывать кто-то другой.
Вопрос – кто?
Что у него есть из вооруженных сил? Корпус Алексеева. Вроде как хороший командир. Но полк все же парадный, честно скажем. Необстрелянный.
Да и сам Алексеев… плохого про него Валежный ничего не слышал. Но и хорошего – тоже.
Кто остается? Из серьезных сил – Логинов. Валежный отлично понимал, что ему нужен крупный ощутимый успех на равнине. Сразу и быстро. Тогда…
Кто видел, как осаждаются кристаллики из насыщенного раствора, притягиваясь друг к другу, поймет: вот так хотел сделать и Валежный. Получится ли? Если сейчас они победят, громко и ярко, к ним начнут стягиваться вооруженные силы. Те, кто ненавидит освобожденцев.
Начнут, никуда не денутся. Итак, пишем Логинову, согласуем действия. За Логиновым Ас-Дархан. А Валежный пойдет на Сарск и либо добьется успеха, либо сложит там свою глупую голову.
Что у него с силами?
Валежный не нуждался в бумагах, чтобы вспомнить количество своих людей. Он смотрел на карту и прикидывал.
В Сарске у освобожденцев хорошая позиция. Окопы, траншеи, редуты – быстро наступать не получится. Артиллерия. Несколько бронепоездов, по последним донесениям – шесть, но туда и еще парочку могут подогнать. Транспортные развязки у них в руках…
Петер!
Да чтоб тебе еще раз сдохнуть! Надо было тебя свергать еще лет двадцать назад, вот как только на трон сел! Ведь ничего не умеешь, такую страну погубил, слизняк!
Еще не погубил… пока есть Валежный, будет жить и Русина.
Будет!
Чем располагает Антон Андреевич?
Тремя бронепоездами.
И примерно семью тысячами человек.
Против двадцати – двадцати двух тысяч противника. Молчим про речную флотилию и около сотни орудий. Молчим… потому что в орудиях у них значительный перевес. В Ферейских горах пушками особо не разживешься. Да и не потаскаешь их за собой по горам-то…
Пулеметы, так и тех недостаток…
Как сказал великий полководец, воюют не числом, а умением[7].
Но войска Валежного, кроме того, потрепаны в Фереях, они прошли далекий путь, они устали, не хватает провизии, фуража, больше всего – боеприпасов!
Валежный напоминал себе портного, который из аршина сукна хочет выкроить мундир на двухметрового гвардейца. Но надо, надо…
– Тор генерал!
В палатку заглянул адъютант. Валежный оторвался от карты, взглянул без улыбки:
– Чего тебе, дружок?
– Антон Андреевич, там это…
– Что?
– Вас просят.
– Кто?
– Чилианцы…
* * *Чего не ожидал Валежный, так уж точно явления чилианцев. На… бронеавтомобилях?! Один, два… аж десять штук!
При виде генерала те оживились, зашевелились как-то…
– Валежный-шэн?
Антон Андреевич чуть поклонился, подтверждая, что он. Да.
– Здравствуйте. С кем имею честь, торы?
Вперед вышел один из чилианцев, одетый чуточку богаче других. Все они были в простой, даже неприметной одежде, но вот у этого в ухе болталась тяжелая золотая серьга. Знак принадлежности к высокородным в Чилиане.
– Наши имена вам ничего не скажут, Валежный-шэн. За нас скажет это письмо.
Валежный пожал плечами, осторожно принял потрепанный конверт, вскрыл его…
И едва не открыл рот на виду у всей армии. Потому как письмо было от Мити. Дмитрия Ромашкина, гада такого!!! И что он пишет?
«Друг мой!
Прошу принять этот маленький презент!
Пока я улаживал наши общие дела в Борхуме, у меня образовался некий избыток доходов, который я решил выгодно вложить. Надеюсь, вы одобрите.
Все оплачено, включая доставку.
Искренне ваш.
Д. Р.».Валежный с интересом посмотрел на чилианцев:
– И?
– Валежный-шэн, это ваше.
Чилианцы показывали на бронеавтомобили[8].
– М-мое?
У Валежного даже голос сел.
ЕГО?!
Это – ЕГО?! Он что – спит? Да, наверное, заснул над картой…
Ан нет. Ему вручают десять бронеавтомобилей, объясняют, что в них загружены боеприпасы – сколько поместилось, кланяются… Валежный едва сообразил поклониться в ответ в последнюю минуту. И приказал принести чего получше из трофеев, отдариться. За такое – не жалко.
Хоть и пишет Дмитрий, что все оплачено, но…
Валежный у себя позволил бы литр крови сцедить за эти автомобили. А тут вот… они взяли и просто приехали. Теперь-то он знает, что делать с Сарском! А если еще Алексеев вовремя подтянется…
Митя, друг!
Спасибо тебе!!!
Русина, в дорогеНастроение у Ильи Алексеева было… сложным.
С одной стороны – на войну!
И не надо больше сидеть в этом клятом Подольске, не надо разговаривать с людьми… война тем и хороша, что врага можно убить! Но!
Анна мертва. Вся его родня мертва.
А Маргоша…
За несколько дней путешествия дама вымотала несчастного командира так, как это всему корпусу на марше не удалось.
Она ныла, жаловалась, требовала, умоляла, даже угрожала выкидышем… так что Илья едва не рявкнул в сердцах, что это, пожалуй, лучший выход.
Вот заниматься ему нечем, только бабские капризы разбирать!
А с Маргошей еще ее мать, и брат, и дед Савва, и все смотрят так укоризненно… молчат, но смотрят! Ай, не наплевать ли!
Не наплевать, в том-то и беда. Не так Илью воспитали.
А это что?
Вестовой.
Корпус растянулся в движении на несколько километров. Собственно войско, сопровождение, обоз, артиллерия… поэтому вестовые непрерывно курсировали вдоль полка. Мало ли что…
– Тор полковник, разрешите обратиться!
– Слушаю?
– Тора в красной карете плохо себя чувствует, умоляет вас прийти…
Илья скрипнул зубами.
На марше!
Когда он занят по уши!
Вот ему только и дела есть бегать по бабскому приказу!
– Передай торе, что я поговорю с ней вечером.
И того не стоило бы делать, но…
Ровно через полчаса вестовой примчался обратно.
– Тора плохо себя чувствует, она упала в обморок и…
– Меня это не интересует, – оборвал Илья. – Благодарю за службу, больше на тору внимания не обращайте.
– Есть не обращать внимания!
Вестовой умчался, а Илья сосредоточился на своих делах. Полк на марше – это не просто так, им командовать надо. Внештатные ситуации здесь на каждом шагу возникают, вроде сломавшейся телеги, увязшей пушки, захромавшей лошади… командир хоть сам этим и не занимается, но кому приглядывать?
То-то и оно…
И тут бабские бредни?!
Да гори оно ясным гаром!
Илья и днем не пошел, и вечером не пошел… Маргошу он соизволил навестить только на следующий день. Подъехал к карете, привязал лошадь и залез внутрь.
Тесно.
Трое человек внутри, дед Савва на облучке.
– Илюша!
Маргарита просияла, повисла у него на шее. Илья волей-неволей обнял женщину.
– Как ты тут, девочка?
– Плохо… ох, плохо, Илюшенька!
– Что не так?
– Тошно мне, дурнотно… ребеночка нашего потерять боюсь!
– Творец милостив, все будет хорошо…
– И ты не приходишь, и страшно мне без тебя…
Мать Маргариты и ее младший брат старательно изображали мебель, отгородившись двумя книжками. Илья оценил и коснулся поцелуем уголка губ Маргоши.
– Все будет хорошо. А пока – прости, детка. У меня слишком много дел.
– Какой смысл быть командующим, если у тебя нет свободного времени? Доверь что-то подчиненным…
Илья качнул головой:
– Не сейчас, Маргоша. Нет, не сейчас. Поверь, все будет хорошо, но нам надо очень много сделать… надо потерпеть.
– Я потерплю. Только приходи почаще, умоляю…
Воркование, шепотки, ласковые слова…
Но почему Илья, выйдя из кареты, чувствовал себя так, словно по нему борона проехалась? Разве не должно общение с любимой доставлять радость?
И почему Маргарита в гневе комкала в кулаках теплую меховую полость, едва не прорывая заячьи шкурки. Негодяй, ах, какой негодяй!
Она!
Для него!!!
А он?!
Просто – негодяй!!!
Русина, поместье великого князя Гавриила Воронова– Жом Пламенный, доброго вам дня.
– И вам, тор Мишель…
– Жом Мишель, так ведь?
Сын и наследник великого князя мило улыбался человеку, которого еще год назад приказал бы затравить собаками. Но времена меняются. И если ключ от власти надо выловить из нужника – что ж, Мишель не побрезгует испачкать руки.
Потом отмоем.
И руки, и историю.
– Итак, жом Мишель, что случилось?
– Разбирая фамильные бумаги, я наткнулся на нужный нам ритуал.
Раньше Пламенный расхохотался бы в ответ на такие глупости. Но…
Но!
После беседы с тором Дрейлом!
