Отражение

– Знаешь, – говорит он. – Когда-то я завидовал Андрею. Я хотел, чтобы ты была моей. Но ты выбрала его изначально. Так вышло, я смирился. Но я никогда не пытался занять его место. Никогда. И тем более, не стану этого делать после его смерти. Даже если ты сама сделаешь шаг навстречу.

– Но ведь это неправда, – сжав зубы, выдыхаю я, и опускаю взгляд, потому что смотреть в его синие глаза совершенно невозможно. Высвобождаюсь не то из объятий, не то из хватки и отступаю на шаг. – Мы ведь уже целовались Денис, и ты прекрасно это знаешь.

Наверное, это удар ниже пояса. Но между нами столько недомолвок и лжи, что, может быть, стоит прояснить хоть один момент?

– Что? – Он обескуражен, смущен и зол, куда уж без этого. Злость теперь всегда рядом с ним. Но я уверена, он помнит тот единственный раз, когда целовал меня вместо брата. – Хотя… ты ведь никогда нас не путала.

Дэн отворачивается. И мне страшно смотреть на его лицо. Пожалуй, разговор и без этого тяжелый. Не стоило усугублять. Но иногда я люблю ударить под дых. Думала, давно справилась с этим дурацким качеством. Но нет. Дэн всегда вытаскивает наружу меня настоящую. А я, видимо, еще та стерва.

– Так зачем же ты тогда целовала меня, Есения? Азарт? Интерес? – невесело хмыкает он. А меня отпускает. Мне снова стыдно. Злость и желание доставить боль отступают, но поздно. Я уже подняла эту тему. – Тогда твой поцелуй…он вывернул меня наизнанку. На какой-то миг я, и правда, решил, что ты пришла ко мне. Слышать его имя было больно.

– Прости. – Мне действительно жаль.

– Но знаешь, я мог поверить в случайность. Было темно, а нас и на свету часто путали. Я долго винил себя за то, что поступил нечестно по отношению к брату, к тебе, но, оказывается, нечестно тогда поступила ты, а не я.

– Нет, Дэн. – Я, взяв себя в руки, подхожу ближе. – Тогда я действительно обозналась. Первый и последний раз приняла одного из вас за другого. О том, что я поцеловала не того брата поняла гораздо позже… не в тот момент, когда назвала тебя его именем. Но спустя время, что я могла сделать? Прийти к тебе и извиниться? Сказать ему и извиниться? Я предпочла сделать вид, будто поцелуя не было. Мне тогда было шестнадцать, Дэн. И хочу напомнить, ты сделал то же самое. Хотя ты, в отличие от меня, изначально понимал, кого именно целовал.

– И как же ты догадалась, что целовала не Андрея?

Я закусываю губу и прикрываю глаза. Я не хочу об этом вспоминать, я хочу выкинуть прошлое из головы. Забыть обо всем. И поцелуй с Дэном Ланцовым точно этому не способствует, ни прошлый, ни настоящий.

– Есения, я жду ответ.

– Твой поцелуй, он был другим…

– И каким же?

«Наполненным любовью» чуть не ответила я, но вместо этого тряхнула волосами и покачала головой.

– Нет. Я не хочу об этом говорить. А сейчас прости, мне надо возвращаться, твоя мама будет волноваться.

– Я тебя отвезу.

– В этом городе, что перестали ездить такси? – хмыкаю я. – А ты пил.

– У меня есть водитель, Карамелька, – отзывается Дэн с ухмылкой. В его глазах еще боль, но парень уже взял себя в руки. Он всегда умел быть сдержанным и скрывать свои чувства.

– Ну, кто бы сомневался? – Я злюсь. На Дэна с его водителем, на себя, на обстоятельства. – Но нет, спасибо. Я доберусь.

– Я попрошу Сашу отвезти тебя. Хорошо? Почти такси, только я знаю, кто за рулем. Так пойдет?

– Да. – Я киваю. – До свидания, Дэн… – говорю очень тихо.

– Почти «прощай», Карамелька,– с укором отзывается он. Я не отрицаю. Так надо. Прошлое не стоит ворошить. Это бессмысленно и больно.

– Так и есть. Несколько дней – и я уеду. Не думаю, что нам стоит видеться…

– Даже не съездишь к нему на могилу.

– Я найду, кто меня отвезет.

– Ну, конечно… – Он хмыкает и отворачивается.

– Я не понимаю тебя! Ты вылил на меня столько… – Я сжимаю зубы. – Ясно дал понять, чтобы я держалась подальше. И Дэн, это правильно. Действительно, правильно, но когда я пытаюсь сделать ровно то, что ты просил, ты снова злишься. Я не знаю, что ты хочешь?!

– И я не знаю, Карамелька, – с болью в голосе признается он, я хмыкаю и двигаюсь к лестнице, а он замечает мне в спину. – Но я точно знаю, чего не хочу. Как бы я ни любил брата, но быть отражением покойника…нет, на это я не подписывался. Думаешь, я не знаю, что ты видишь? Ты видишь, каким бы он был, если бы остался жив…

– Это твои личные тараканы. Не приписывай их мне. Может, другие это видят, но не я.

Он молчит, а я все же ухожу. Приезд в этот город… он оказался сложнее, чем я предполагала.

Дэн

Черт! Ударяю ладонями по перилам и закрываю глаза. Я подозревал, что будет сложно, но так? Зачем она целовала меня? Зачем рассказала о том нашем, самом первом поцелуе, которого не должно было случиться? Я думал, что она так и не узнала правду. А Есения давно все поняла, и это мне не нравится. Как же хочется напиться и выкинуть из головы всю хрень! Андрея нет уже шесть лет, и я почти научился жить без него, но Есения вернула все в один миг. И нашу с ним дружбу, и нашу зависимость друг от друга и, наверное, соперничество, которое мы старательно игнорировали. Какое соперничество может быть между братьями похожими как две капли воды? Он мог в один момент стать мной, а я получить все, что было у него. Все, кроме Есении.

Я не отказываюсь от вспыхнувшего желания и напиваюсь. И наплевать на то, что завтра будет мучать похмелье. В конце концов, я не так часто позволяю себе подобное, а потом, почти в невменяемом состоянии велю водителю отвезти меня к Жене. Ее квартира на четвертом этаже обычной пятиэтажки в старом районе города. В окнах уже нет света, и я долго сижу и всматриваюсь в них, словно жду, когда там, в темноте мелькнет силуэт. Только вот почему-то я ожидаю увидеть не ее, и это настолько иррационально и неправильно, что я готов крушить все, что попадется на моем пути. А еще я понимаю, что Женя не сможет успокоить злость и удовлетворить желание. Не сегодня, не сейчас. Я не могу позволить себе подняться к ней и думать о другой. Сегодня не могу гарантировать, что не прошепчу чужое имя в самый неподходящий момент. Женя, конечно, простит. Она прощает все, но это неправильно. Я до сих пор помню, как сильно ранит чужое имя из уст того, кому ты готов отдать душу. Даже если это имя твоего брата.

– Приходила Есения.

– Да ты что? – Брат валяется на диване, закинув ноги в ботинках на подлокотник, и играет во что-то в телефоне.

– Искала тебя…

– И? Что ты ей сказал?

– Она думает, что нашла… – Я беспечно пожимаю плечами, стараясь изо всех сил не показать, что до сих пор чувствую себя погано.

– Надо же, как интересно?! – Андрей подскакивает и щурится. На миг мне кажется, что он злится. Сложно его винить. Нас часто путают, и обычно мы не против. Но это Есения. С ней все по-другому. Мы понимаем это. Оба. – И что было?

Кажется, его голос звучит ровно, и я должен понять, признаться или удержать в себе. Впрочем, любая ложь вылезает наружу. Особенно между нами. Мы не врем друг другу.

– Если что, подыграешь мне завтра,– бросаю я и разворачиваюсь на выход из комнаты.

– Эй! – орет мне вслед Андрей. – Дэн, ты что с ней сделал? Надеюсь, не затащил в постель? Если так, то я тебя придушу! Право первой ночи за мной.

Я замираю и сглатываю. Разговор о сексе и Есении совершенно мне не нравится. Но, с другой стороны, где-то в глубине души я испытываю облегчение от того, что отношения Карамельки и Андрея зашли не так далеко.

– Нет. Я не спал с ней, – успокаиваю брата. – Ты же знаешь, я бы не поступил так с тобой.

– Тогда что?

– Поцелуй.

– Всего лишь поцелуй? – Андрей хмыкает, но я чувствую, что он злится, хоть и пытается не подать виду.

– Не выдай меня. – Это не просьба. Это напоминание. Наше с ним правило, которое он не станет нарушать.

– И как тебе? – спрашивает он, словно не знает, что слова ранят. Впрочем, может, и не знает. Я никогда не говорил о чувствах к ней. А, может, это месть за напоминание о том, что он должен молчать. Андрея понять сложно. Впрочем, подозреваю, и меня не легче.

– Ты, правда, хочешь услышать ответ?

Андрей хмурится и подбирается. Пожалуй, Есения, единственная девушка, которая способна вызвать у нас подобие соперничества. Остальных мы не ревнуем. Смысл? Они все рано не могут отличить, кто именно сейчас с ними. Это, пожалуй, даже забавно.

– Не дергайся. Я никогда не поступил бы с тобой так. Она просто перепутала. Я не успел среагировать и решил не ставить ее в неудобное положение. Вот и все. Не покушаюсь на твою девушку.

– Ты позволил себя целовать и разрешил перепугать, – бросает мне в спину брат укоризненно. – Это Есения, Дэн. Один взгляд. Одно слово. Одна фраза – и она поняла бы, что ошиблась до того, как тебя поцеловала. Но ты этого не сделал.

Я пожимаю плечами и ухожу. Да не сделал, но не говорить же Андрею, что пока не услышал его имя я, с какого-то фига, надеялся, что она пришла ко мне. Вот на это бы, он точно обиделся.

Глава 4

Есения

Меня действительно домой везет водитель, которого вызвал Дэн. Я сижу на заднем сидении спортивной машины и смотрю на ночной город. В голове нет мыслей. Есть только желание закончить как можно быстрее все дела и сбежать отсюда в холодную Москву. Устроиться на привычную неинтересную работу и забыть запах моря на этот раз навсегда. Завести кошку, мужика, совсем непохожего на братьев, и начать новую жизнь. Я ведь так и не отпустила прошлое. Именно поэтому не позволяла кому-то войти в свою жизнь. Зря. Но теперь я точно все изменю, осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

За коном мелькают огни никогда не засыпающего города. Фонари, вывески, иногда отражающая звезды и луну морская гладь – такая черная, что сливается с ночным небом. Мое отражение в стекле словно подернуто дымкой. Я сейчас похожа на призрака. За плечом вижу мелькнувшую тень. Отражение. Длинные ресницы, резкую линию скул и грустную улыбку. Я не сразу даже придаю значение тому, что в салоне авто я не одна. Мы недавно расстались с Дэном и я, признаться, думаю о нем. Только вот внезапно до меня доходит – парень, сидящий рядом, тот чье отражение я вижу в окне машины, несущейся в темноте, моложе. И это не Дэн. Я же никогда их не путала.

– Андрей… – шепчу одними губами и резко разворачиваюсь, чтобы понять – сидение рядом со мной пустое. Никого нет. Никого и не должно быть. Андрей умер много лет назад, а Дэн остался на вечеринке. Мое воображение снова сыграло со мной дурную шутку. От этого становится больно, и сердце сворачивается в груди в тугой комок. Даже дышать больно, а в глазах снова слезы.

Меня колотит и даже начинает тошнить, потому что я не понимаю, что со мной происходит. Такого не было даже после смерти Андрея. Один эпизод, который можно списать на воображение и потом несколько спокойных лет. Но стоило мне вернуться сюда, я оказалась в аду. Нужно уезжать, как можно быстрее, а то я просто тронусь умом.

К счастью, родители Дэна уже спят. Я не очень трезва, расстроена и не хочу ни с кем встречаться. Горячий душ помогает немного прийти в себя. Я как мантру повторяю, что в машине мне просто привиделось и в это легко поверить. Такая версия правильная и логичная. И даже почти удается не вспоминать губы Дэна, ласкающие мои. Может быть, мне так сильно понравилось, потому что я сто лет не целовалась ни с кем? И совершенно неважно, что целовал меня парень слишком похожий на бывшего! Почему же так сложно?! Как прогнать призраков прошлого и начать жить заново?

Мне стыдно перед Денисом и за поведение, и за мысли и за собственные эмоции. Я не хотела, чтобы вышло так. Мне всегда было легко с ним, я чувствовала себя спокойно и уверенно. Могла говорить обо всем. Он действительно был лучшим другом. И я прекрасно знала – поцелуи дружбе вредят. Но чертова импульсивность! Вместо того, чтобы вернуть потерянную дружбу я все испортила.

С утра меня будит звонок Светки, которая вообще непонятно зачем встала в такую рань. Первый раз я раздраженно отклоняю, потому что восемь утра после вечерники – это так-то ни разу не вежливо. Но подруга настойчива. Приходится брать трубку.

– Свет, вот, если ты сейчас не назовешь мне какую-то вескую причину, то я тебя нецензурно пошлю, – бурчу я сонно, даже не пытаясь скрыть зевки. – Блин, восемь утра же!

Голос подруги испуганный, глухой и, кажется, она сейчас сорвется на истерику.

– Сень, ты сегодня в «инсту» заходила?

– Боже, Света, нет, конечно же. Я тебе скажу больше: я и вчера не заходила.

– Зайди. – Она сглатывает и молчит. – Я не звонила Дэну. Думаю, лучше, если ему скажешь ты.

– Да что случилось-то?

– Просто зайди в инсту, – велит она и отключается. Я какое-то время смотрю на телефон у себя в руках. Понимаю, что сон как рукой сняло и с нехорошими чувствами открываю инстаграм. Мне не нужно много времени, чтобы понять, какой именно пост вывел Светку из равновесия, потому что я сама радуюсь, что лежу, иначе бы, наверное, свалилась.

Сердце падает в желудок и руки начинают дрожать. И дело даже не в фото, на котором мы целуемся с Дэном на фоне заката, а в том, с чьего аккаунта оно отправлено. @Dron93 – это аккаунт, фотографий на котором не было целых шесть лет. Аккаунт Андрея. Подпись под фото символична. «Когда братья похожи, их так легко перепутать».

Дэна точно нет в инстаграме, но ему может кто-то сказать. Нельзя, чтобы это была не я, а кто-то другой. И очень хочется верить, что Ирина Алексеевна не изменила привычкам. Шесть лет назад она если и вела инстраграм, то не была подписана на Андрея. Нужно срочно разобраться, что там такое, пока об этом не стало известно всему городу.

Я понимаю, насколько сильно меня вывел из равновесия пост в инстаграме, когда влезаю в шорты. Застегнуть ряд пуговиц на животе получается только с пятой попытки. Руки дрожат, как у заправского алкоголика. Даже ночной кошмар вылетает из головы. Потому что кошмар в реальности намного сильнее пугает, чем плоды больного воображения.

Стараюсь привести в порядок лицо, понимаю, что вид у меня все равно помятый и не выспавшийся. Я не отношусь к тем девушкам, которые на утро после вечеринки так же хороши, как были перед ней. Волосы снова забираю в высокий хвост и захватываю солнечные очки. С ними, надеюсь, стану выглядеть несколько приличнее. Моя и без того слишком бледная на фоне местных кожа, сейчас вообще кажется голубоватой.

Внизу пьют кофе Ирина Алексеевна и Игорь Дмитриевич. По их неторопливому разговору, улыбкам и общей атмосфере спокойствия, понимаю, что они ничего не знают. Это хорошо, главное, чтобы это продолжалось, как можно больше. Мне не хочется, чтобы они снова испытали ту боль.

– О, ты так рано, Есения! – удивляется мама Дэна. – Неужели плохо спалось?

– Дела, – отвечаю я и словно невзначай спрашиваю.

– А где сейчас работает Дэн?

Устраиваюсь на свободный стул и наливаю себе кофе из кофейника. На миг смущаюсь, все же в чужом доме, но на мой естественный жест никто не обращает внимания. Удивительно, прошло шесть лет, а я до сих пор чувствую себя тут как дома, и относятся ко мне как к своей.

– А он не говорил? У него своя фирма.

– Это говорил. Я спрашиваю, как найти его офис или где он там работает?

– А ты к нему собралась? – спрашивает Ирина Алексеевна с излишним энтузиазмом, от которого становится неловко. Все же я встречалась с другим ее сыном. Не хотелось бы об этом забывать.

– Просто кое-что вчера у него забыла в машине. Документы…. – вру я. – А у меня встреча с риэлтором.

– Ну, так я тогда тебя отвезу, – говорит Игорь Дмитриевич.

– Не переживайте, я доберусь сама. Вы мне только адрес скажите.

– Мы работаем по соседству. Все же предприятия дочерние и офисный центр у нас в одном здании. Так что не переживай. Нам по пути.

Я, признаться, испытываю облегчение. Не уверена, что способна запомнить даже адрес. Самое сложное это улыбаться и поддерживать разговор с отцом Дэна. Я просто обескуражена и мыслями возвращаюсь в то утро, когда узнала о смерти Андрея. И это страшно. Я переживаю тот момент заново. Начинает тошнить от скопившихся где-то в глубине души слез, которые я не могу позволить себе сейчас показать. Не здесь, не в машине рядом с их отцом. Я сделаю все возможно, чтобы они не нырнули снова в ад тех дней. Жаль только не получится оградить от этого Дэна.

Я пытаюсь прогнать воспоминания, я не хочу их. Они так мучительны, что даже сейчас хочется выть, но у меня не выходит отстраниться, и я проваливаюсь в прошлое, как в бушующие волны моря.

– Господи, Есеньюшка! – Из сна меня выдергивает взволнованный голос бабушки. И я мысленно стону. Ночь была ужасной и долгой, и просыпаться я не хочу, а еще наивно предполагаю, что хуже быть уже не может. Дура.

– Что случилось, ба? – сонно интересуюсь я, не теряя надежды, что от меня отстанут, и я смогу еще немного полежать. Уснуть уже не получится, я знаю.

– Андрей… – срывающимся голосом произносит бабушка. А я, наконец, разлепляю глаза и недовольно смотрю на нее. В сердце замирает, когда я замечаю на ее загорелых щеках слезы.

– Что с Андреем? – спрашиваю я, окончательно просыпаясь и присаживаясь на кровати.

– Он… – бабушка сглатывает. Прикрывает на миг глаза и срывающимся голосом произносит. – Он… утонул, Есеньюшка…

– Что? – шепчу немеющими губами, сильнее сжимая в руке телефон, который всю ночь провалялся рядом со мной на подушке.– Он же плавает как рыба. Он не мог утонуть!

– Его… – бабушка не таясь плачет, а мои глаза сухие. Я просто не осознаю происходящее. – Его нашли сегодня утром под утесом. Тело прибило к берегу…

Я не могу ничего сказать. Телефон вибрирует в руке сначала один раз, потом еще, но я не открываю. Какое мне дело до сообщений, которые падают в него. В нем есть лишь одно важное. То, которое мне послал Андрей в три ночи, и то которое я проигнорировала.

«Ты нужна мне, Карамелька» последний прощай от моей первой, трагически закончившейся любви.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.