8 историй

Петя внимательно слушал рассказ Ирины и бросал на нее короткие взгляды. Она была совершенно потрясающей женщиной. Ему не доводилось встречать таких. Или их попросту не осталось? Штучный, единичный экземпляр. Не сломалась, не сдалась. В одиночку подняла проблемную дочку, состоялась в профессии, и умудрилась при этом не растерять свою жизнерадостность. Ирина была очень улыбчивой, это он заметил еще тогда, в салоне. Самому Петру в тот момент было смешно до спазмов в животе, а тут еще Ира со своим звонким смехом, который, как она ни старалась его заглушить, все равно доносился из-за двери. И баба эта безумная… Адептка уринотерапии, чтоб ее. Он еще долго со смехом вспоминал тот поход в парикмахерскую. И саму Иру тоже не мог забыть, поэтому и торчал там, как приклеенный, почти две недели кряду. Спасибо добрым людям – просветили, что напрасное это дело. В общем, пришлось набраться смелости, и действовать более решительно, что называется, «в лоб». Хотя и не думал, что такой номер прокатит с женщиной, подобной Ире. Что-то Петру подсказывало, что там не обошлось без уговоров. Скорее всего, он произвел впечатление не на Иру, а на ее «девочек», как она любовно называла своих сотрудников.

– Ир, а у тебя ведь и мужчина работает. Что ж ты их всех девочками величаешь?

Ирина смутилась, разгладила нервно складки на красивом черном платье:

– Ну… Марк – он, конечно, мужик – хоть куда, только и девочка он побольше многих. Он, знаешь ли, парней предпочитает, поэтому и на «девочку» мою не обижается. Но это только ко мне относится. Мне можно. Другим может и по зубам за такое съездить. А с нами… ну, прикалываемся мы так, понимаешь? Он не обижается.

– Понимаю, – кивнул Петя, у них в клубе тоже были свои приколы. Наверное, как и в каждом дружном коллективе.

– Что, даже лекции не будет? – изумилась Ирина такой невозмутимости.

– По поводу чего? – уточнил Петр, сворачивая к подъезду Иры. Ей нравилось, как уверенно он вел машину, как его руки удерживали руль… Это было красиво.

– По поводу распоясавшихся гомиков, и всего такого…

– Да, мне то что? Пусть люди с ума сходят, как им нравится. Ко мне ведь он не пристает? – сверкнул белозубой улыбкой Петя.

Ирина удивилась, в очередной раз за этот вечер. Она и не думала, что такие мужчины остались, так что Петр стал приятным сюрпризом. Может, и правда, стоило с ним попробовать? А хоть бы и для здоровья, как это смешно называла Зиночка. Ира нерешительно повернулась к мужчине, не зная, что ей следует делать дальше? Поблагодарить за прекрасно проведенное время, и просто выйти из машины? Ну, не целоваться же с ним, ей Богу. Она ведь не Женькина ровесница… Его губы стремительно приближаются, и она забывает обо всем. Как девчонка сопливая. И не разучилась ведь, за столько-то времени! Наверное, поцелуи, как и езда на велосипеде – один раз научился, и приобрел навык на всю жизнь… То нежно, то страстно, еще, и еще… Хочется мурлыкать, как кошке, и также тереться о него всем телом. Сумасшествие…

Домой вернулась с горящими, переполненными счастьем глазами.

– Мам? Привет, а ты чего так долго? – высунула из-за двери голову Женька. – Уже двадцать три ноль-ноль, – для пущей убедительности добавила она.

– Извини, Женечка. У меня были дела.

– Ты че… Губы, что ли, сделала? Тебя Анька подбила?

– Да, ничего я не делала, – покраснела Ирина и отвернулась, стягивая сапоги.

– Странно, – прокомментировала Женька.

От более детального допроса Ирину уберег Богдан. Парень понимающе хмыкнул, заставив ее покраснеть еще сильнее, и намекнул Женьке, что ему пора уходить. Пока молодые прощались, Ира быстренько прошмыгнула в свою комнату и не выходила до самого утра.

Так все и началось. От Женьки она первое время таилась, не в силах предугадать реакцию дочери. Старалась не нарушать заведенные в их семье ритуалы. Но потом рассекретиться все же пришлось. Ирина столкнулась с Петей случайно. В супермаркете. Они как раз покупали продукты с Женькой к Новому году, а тут он. Пришлось здороваться и знакомить дочь с мужчиной. Та, на удивление, глаз не отводила, и даже вполне себе любезно кивнула головой.

– Это он – твой мужчина? – одной фразой перечеркнула все восторги матери Женька. Ира широко распахнула глаза и, пытаясь взять под контроль бушующие эмоции, проблеяла:

– Что это ты такое болтаешь? Нет у меня никого.

– Вот и плохо. – И пошла дальше между рядов, не давая Ире возможности прийти в себя.

– Петь, извини… я…

– Зря ты меня скрываешь. Выдумала проблему на ровном месте, и жизни себе не даешь.

– Извини, Петь, правда. Я тебе вечерком позвоню, хорошо? – неловко оправдывалась Ира, отступая вслед за дочерью.

– Угу. И определись уже, что будешь делать на Новый год. А то и я в подвешенном состоянии.

Ирина кивнула, догнала Женьку и потопала с нею между рядов. А потом все-таки позвонила мужчине вечером и пригласила на Новый год к себе. Каждый год они с Женькой встречали его одинаково. Только последние три года компанию им составлял Богдан.

– Жень, а точно ничего, что к нам Петр придет?

– Точно. Пускай только не опаздывает, ладно?

– Хорошо. А ты уже придумала, что будешь дарить Богдану?

– Да, а ты?

Ирина зависла. Села растерянно на стул.

– Ну, ты, мама, даешь. – Женька, наконец, оторвалась от компьютера и посмотрела на мать. И потом задала ей неожиданный вопрос. Впрочем, Женька всегда отличалась прямотой. Это еще одна ее особенность. – А почему ты раньше ни с кем не знакомилась? Из-за меня?

Ира сглотнула. Обманывать Женьку не имело смысла. Она интуитивно чувствовала ложь и неискренность, и сразу же замыкалась в себе.

– Мне тяжело было, Женька. И времени ни на что не оставалось. Тем более – на мужчин.

– Намучилась ты со мною, да?

– Нет. Ты мое счастье, я бы не хотела другого.

Женька редко проявляла эмоции. Практически никогда. Поэтому Ирина была просто шокирована, когда дочь ее обняла и прошептала:

– И ты мое счастье. Ты ведь всегда будешь со мной, правда?

– Конечно, милая, – сглотнула Ира, пытаясь побороть закипающие в глазах слезы.

– Вот и хорошо. А Петька твой… ничего вроде. Дадим ему шанс.

Петр шансом воспользовался. Тридцать первого пришел ровно к назначенному времени, притащив заранее приготовленного гуся.

– Это ты сам? – восхитилась Ирина.

– Сам-сам. По бабушкиному рецепту.

– Класс! А у меня птица вечно сухой получается.

Несмотря на все опасения Ирины, вечер прошел замечательно. Мужчины шутили, Женька, у которой с юмором было туговато, помалкивала в сторонке, но напряжение в ней не ощущалось. Она даже вполне благосклонно отнеслась к тому, что Ирина, в нарушение графика, отпросилась с Петром в ресторан. Конечно, никуда они не поехали. Точнее, поехали, но не в ресторан. К нему… Ведь встречались они практически два месяца, а до главного дело так и не доходило. И оба к настоящему моменту буквально закипали.

Как шестнадцатилетние, взбежали по ступенькам, с трудом открыли дверь – руки Петра подрагивали. И эта его дрожь только убедила Ирину в том, что она все делает правильно. И с правильным мужчиной. Дверь поддалась, они ввалились в темную прихожую.

– Маленькая, я больше не могу, – пожаловался Петя, уткнувшись лбом в ее волосы.

– А больше и не надо, – прошептала в ответ Ирина. Ей стало так тепло от этого «маленькая». Может быть, речь шла о ее росте. Сейчас, без сапог на высокой шпильке, она Пете и до груди не доставала. Это было так трогательно – хрупкая женщина на фоне большого сильного мужчины… И можно было помечтать, что ей действительно можно побыть чьей-то «маленькой». Хотя бы сейчас.

Петька ошалел от ее слов. Она читала это в его глазах. Поцелуй. Ох… за последние месяцы Ирина овладела этим искусством в совершенстве. Только сейчас все по-новому… Скольжения губ более напористые, несдержанные. Петр знает, что не придется больше останавливаться, и пользуется моментом. На платье Иры хитроумная застежка. Он в отчаянии шарит по ней руками, в попытке ту обнаружить. Ира издает нервный смешок и помогает партнеру. Она ужасно переживает и комплексует. Эмоции обостряются, когда Петя стаскивает с себя рубашку. Он необычайно красив. Атлетическое телосложение, бугрящиеся мышцы, кубики на прессе. А она… Черт! Ну, ей сорок. И, несмотря на достаточно приличную фигуру, возраст берет свое. Например, небольшой животик при в общем-то стройной фигуре, сеточка бледных растяжек по низу полной, хорошей формы груди… И почему только не воспользовалась лазером, как ей предлагал косметолог? Все времени не находила. А теперь…

– Вау… Вау… – прошептал Петя, взвешивая ее груди в своих больших ладонях. Потер большими пальцами прямо по прикрытым черным кружевом соскам, опустил голову, впиваясь губами в спелую вершинку. Ирина теряет ориентацию. Сжимает в руках его широкие плечи, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Понимает, насколько сильно ей был нужен мужчина. Петька… Как же долго она его ждала! Тем временем он продолжает ласки. Это Ира не в силах пошевелиться, а у Петра, напротив, безумная жажда действия. Сочная грудь, тонкая талия, животик, от которого он просто балдел… Гладкие стройные ноги, обтянутые капроном. Он боялся упустить хоть что-то, и гладил, гладил, гладил… Скользил губами. Красивое платье сбилось на талии, Петр стащил его одним движением. Замер взглядом на точеных ножках в чулках, метнулся к обтянутой кружевом развилке. Сглотнул. Он хотел ее, как сумасшедший. Последние два месяца все его мысли, все желания принадлежали ей одой. Никогда в жизни он не был настолько помешан на женщине.

– Ты очень красива. Очень, – прошептал он, касаясь рукой промежности. Шелк трусиков промок. Ира тоже его хотела. Отодвинул в сторону кружево, скользнул пальцами внутрь, вызывая тем самым ее хриплый отчаянный стон. Все потом! Он должен быть там прямо сейчас. Отбрасывает прочь собственное белье, ложится на любимую, закидывая ее ноги себе на плечи, и погружается внутрь до конца. Она невозможно… неестественно тугая. И этот всхлип… Останавливается.

– Тебе больно, что ли? – Испытывающе смотрит в глаза, всеми силами удерживая себя от дальнейших движений.

– Извини. Я… у меня не было никого очень-очень долго и… – В ее глазах стоят слезы, а он проклинает себя за спешку. Аккуратно опускает ее ножки. Выскальзывает из нее:

– Сейчас, маленькая, сейчас… Пожалею…

Резко опускается вниз и накрывает ее плоть губами. Никого и никогда он еще не ласкал с таким удовольствием. А какой музыкой звучали ее тихие всхлипы? И крик, когда она кончила. И как же сладко было уже более аккуратно погрузиться в ее подрагивающее лоно, и кончить самому!

– Никуда тебя не отпущу, – пообещал Петр.

Но отпускать приходилось. У Ирины была работа, была, хоть и взрослая, но требующая внимания дочь. А Петр ненавидел, когда она уходила. Поэтому все чаще стал появляться на их с Женькой территории. С дочерью Иры у них сложились вполне нормальные отношения. Они все чаще общались на разные темы, а однажды Женька заинтересовалась работой его спортзала. Так, что он даже подбил ее на выход «в люди». Ирина с Женькой и Богданом пришли к нему в клуб, и он самолично провел им обзорную экскурсию по всем этажам комплекса. Ирину заинтересовал бассейн, а Женька зависла на тренировке по Тай-Бо.

– Нравится? – поинтересовался Петр.

– Прикольно, – подтвердила Женька. – Я там, кстати, твой сайт посмотрела. Какая бездарь тебе его ваяла?

– А что не так? – почесал в затылке Петр.

– Порожняковый он, – встрял в разговор Богдан, обнимая Женьку двумя руками.

– Так что, как разработаем тебе что-нибудь путное, будешь должен. Готовь деньжата.

Ребята пошли вперед, а Петя остановился. Замер взглядом на Ирине, которая в своих модных джинсах будила в нем совершенно неприличные желания, сглотнул и поинтересовался:

– И что, много деньжат готовить?

– Ага! Женька, знаешь, какая талантливая! И Богдан… Они, кстати, очень прилично зарабатывают. Я уже и не у дел, считай.

– Ладно, думаю, если не потяну – они мне по старой дружбе рассрочку оформят, – пошутил Петр, обнимая любимую.

В общем… Хорошо у них все было. Безоблачно. Пока неделю назад Ирина не заподозрила беременность. Как ушат холодной воды. Только жизнь более-менее наладилась. И у дочери все хорошо, и у нее самой. Семья, мужчина, с которым тепло и уютно, работа… И абсолютно несвоевременная беременность. Не нужная самой Ирине и даром. Она это уже проходила. И ни за что не станет испытывать судьбу вновь. Если ей в девятнадцать не судьба была родить полностью здорового ребенка, то чего ждать от беременности в сорок?! Паника. Вот, что с ней случилось. Петя неделю обрывал ей телефон, а она лепетала в трубку какие-то бессвязные оправдания, а ночами плакала тайком. И только сегодня по телефону она созналась в происходящем. Просто не могла соврать, когда Петя позвонил в очередной раз, узнать о том, что случилось. И вот теперь она едет к нему! А на улице жуткие пробки. Все как взбесились по случаю праздника!

Вита ловит отчаянный взгляд попутчицы:

– Сейчас гляну в картах комментарии… – бормочет, загружая в телефоне карты. – Вот же…

– Что там?

– Многочисленное столкновение на повороте. Наглухо встали.

Телефон Ирины снова пиликает. Она в отчаянии смотрит на него, решительно прикладывает к уху:

– Маленькая, с тобой все хорошо?

– Угу… Мы только в пробке наглухо застряли. Тут авария впереди.

Петр тихонько выдыхает:

– Я знаю, поэтому и звоню. Вы где сейчас?

– Возле Сельпо. И еще не скоро сдвинемся, судя по всему.

– Стой там, и никуда не уходи. Я через две минуты подтянусь.

– Хорошо, – кивает головой Ирина и всхлипывает отчаянно. Все сегодня через одно место. Только с Богданом все решилось более-менее благополучно. Быть ей все-таки тещей. Господи, спасибо! И не надеялась ведь, что Женька счастье свое обретет. Поначалу чем ее только ни пугали заматеревшие доктора. Как бы ей сейчас хотелось каждому из них свою Женьку показать!

Передняя дверь открылась. Петя!

– Привет. Пойдем на заднее сидение.

Ирина бросает неловкий взгляд на таксистку, смущенно улыбается, и они вместе с Петей устраиваются сзади.

– Ну? Что доктор сказал? Ты прости меня, что я не успел подъехать. Я ведь за городом был, и…

– Я все понимаю. – Сжимает его ладонь, а в глаза посмотреть не может. Ей страшно, и стыдно одновременно…

– Так что доктор сказал? – настаивает на своем Петя, сосредоточенно ее разглядывая. Ирина сглотнула. Вздохнула раз-другой…

– Да что он скажет… Подтвердил мои предположения. Взял литр крови на анализы, мазок… – Последнее слово Ирина добавила совсем тихо. Ну, не обсуждать же такое при посторонних? Ей и Пете об этом как-то неловко говорить…

– Ну, а с ребенком все хорошо? Срок-то какой? Как ты себя чувствуешь?

– Нормально все. Головастик еще совсем. Срок – пять недель. Чувствую себя нормально. А что касается ребенка, скрининги делают с двенадцатой недели. До этого сложно о чем-либо судить. Аутизм и вовсе невозможно выявить…

– Фух… Главное, что с тобой все хорошо. Ну, и с ребенком, конечно. Это что же, выходит, я, наконец-то, папкой стану?

– Эээ… – Ирина не посмела ничего сказать. Петр выглядел таким счастливым. Конечно, немного пришибленным, но ужасно довольным. Она в очередной раз сглотнула. Прижала ладонь к груди. А Петя… Он, кажется, что-то понял. Потому что его улыбка вдруг замерла на губах:

– Ты же ничего не собираешься делать, ведь так?

– Мне сорок… В этом возрасте увеличиваются все риски, Петя… И Женька, она может неправильно все воспринять, и ты… Вот зачем тебе проблемная немолодая тетка? – Назвав себя так, Ирина вздрогнула. Тетка – это было самое страшное ругательное слово на свете. Только тетка могла решиться на то, на что хотела решиться она…

– Дура! – рявкнул он. И это, пожалуй, впервые она видела его таким. – Сорок лет, а ума нет. Прямо стихи выходят!

– Петь…

– Вот ты думаешь, что я сейчас чувствую, а? Я ж люблю тебя, Ира, понимаешь? Это ты ко мне как к развлечению относишься. Есть – хорошо, нет – и не надо.

– Неправда! – запротестовала Ира. – Я просто не питаю ложных надежд. Это страшно, знаешь ли… Разочаровываться.

– А мне, думаешь, не страшно тебя любить, такую сильную?! Ты можешь хоть раз в жизни выдохнуть? Довериться, дать шанс?

Ирина бы непременно что-то ответила. Если бы его «любить» не выбило ее настолько сильно из колеи. Черт… может быть, ей повезло? Может быть, все и впрямь как-то можно решить?

– Петя… – Ее голос дрожит, срывается…

– Мы рожаем. Поняла? Женьку постепенно настроим. С жильем тоже что-нибудь придумаем.

– Мы не сможем переехать… – неуверенно шепчет Ира.

– Значит, будем расширяться!

– К-куда? – всхлипывает женщина. Ирину накрывает просто колоссальное облегчение. Она и не думала, что её настолько скрутило…

– Вверх, вбок, вниз… куда угодно. Выкупим квартиру соседей, и заживем все вместе. С Женькой, Богданом, ребенком, внуками…

– Какие тебе внуки? – сквозь слезы смеется Ира. – Ты ж мальчишка совсем.

– Ничего подобного. Я – отец семейства. Будущий муж, тесть и дед. Женька, хоть не сразу, будет детей заводить? А то с двоими тяжко будет по первой.

– Нет. Им еще выучиться нужно. – Она смотрит на Петра и плачет, потому что слабой, наконец-то, можно быть…

– Ира, все будет хорошо. Обещаю, любимая, слышишь?

– Я боюсь. Ужасно, до трясучки, до потери сознания…

– Все будет хорошо, – повторяет с нажимом. И она знает, что так и будет. Пете Ира верит безоговорочно.

– Петь… Ты не развлечение для меня.

– А кто же?

Только поза выдает его колоссальное напряжение. Ирине даже как-то стыдно становится за себя… И за собственный эгоизм.

– Ты для меня самый лучший на свете. Понимаешь? Долгожданный мой.

Наверное, это даже лучше, чем просто «люблю». Сердце делает кульбит, набирает разгон, он склоняется над любимой женщиной, накрывает огромной ладонью все еще плоский живот и целует, не оглядываясь на посторонних.

А Вита не может глаз отвести от чужого счастья. Бывает же такое… Эх!

История 7. Бачо и Вита

Вита сидела в своей машине и рыдала. Все… Баста. Пора домой. И так заработала больше, чем планировала. А в таких растрепанных чувствах крутить баранку – себе дороже. Ей еще сына поднимать нужно. И пусть Вите не повезло так, как ее пассажирам, это ведь не повод подвергать себя опасности? Да и не зря говорят, что нужно быть благодарным Богу за все, что есть в твоей жизни. У Виты было немало – сын, дом, в котором уже даже краны не текли, потому, что Сашка давным-давно научился их чинить самостоятельно. Бодрые, несмотря на возраст, родители, и подружки-хохотушки, позитивные, как и она сама, барышни. Вита в последний раз шмыгнула носом, звучно высморкалась (а что, она одна, может себе позволить), глянула на себя в зеркало. Да уж… Видок! Красные глаза, распухший нос и поплывшая помада. А главное, ревела чего? От счастья за своих пассажиров! Ну и еще, конечно, немного от жалости, что с ней самой такого счастья не случилось. Вдохнула поглубже, вытерла губы салфеткой, промокнула глаза. И ведь не страшная, неглупая, да и не старая, в общем-то! Так почему у нее не ладится личная жизнь? Так хочется иной раз прийти с работы, а тебя дома ждут… Пусть не какой-нибудь секс-символ, или мачо-мэн. Обычный мужчина, к которому можно прислониться, и с которым бы не было так одиноко…

Неожиданно открылась дверь. Вита вздрогнула. Моргнула, растерянно уставившись на забирающегося в машину здоровяка:

– Эй… Что происходит? – вознегодовала она. Мужчина невозмутимо пристегнул ремень и повернулся к ней лицом.

– Вы меня сюда привезли, вы меня отсюда и увезёте.

Вита не сразу узнала в наглеце своего первого сегодняшнего пассажира, а когда узнала, осмотрелась по сторонам. И правда, она его сюда привезла. Только разве этот факт дает право вот так к ней врываться?!

– Сожалею, но я уже не работаю.

– Шашечки висят, – сухо прокомментировал Бачо, тыкая пальцем куда-то в крышу машины.

– И что?

– Значит, работаете. Послушайте, мне совершенно некогда с вами пререкаться. Поехали уже скорее… – Бачо и правда торопился. Отец приболел, ему пришлось проторчать возле него целый день, в то время как в ресторане случился полнейший завал по случаю Восьмого марта. Было такое чувство, что все мужики города решили привести свои вторые половины к нему в заведение. Можно подумать, что для этого существует только один день в году. Дурацкий праздник. Лицемерный…

– Я никуда не поеду! – запротестовала Вита.

– Послушайте, у меня тяжелый день. Больной отец, завал на работе, такси хрен дождешься, ну, не выделывайтесь еще и вы!

– Это я выделываюсь?! Да вы обнаглели. Ну-ка, марш из моей машины.

Бачо выдохнул. Его южный темперамент рвался наружу, но он уже практически научился с ним справляться. И сегодня, вместо того, чтобы взорваться эмоциями, посчитал про себя до пяти, сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем что-либо сказать вновь.

– Извините, я был не прав. Но мне очень-очень нужно попасть в ресторан. Не будете ли вы так любезны доставить меня туда, скажем, по двойному тарифу?

Вита колебалась. Она ведь решила, что никуда не поедет, тем более – с таким хамом, но… Что-то в его поведении или словах заставило ее усомниться в собственном решении. Возможно, то, что несмотря ни на что, Бачо бросил все и поехал к больному отцу, или эта его попытка взять себя в руки… У него не очень получилось, но ведь он старался! Да и не изменится ничего за то время, что она потратит на шеф-повара. Дома ее никто не ждал. Сашка, и тот ночевал у родителей.

– Ладно… – тяжело вздохнула Вита. – Куда вас денешь…

– Никуда! – оживился мужчина, убедившись, что он все-таки нашел способ уехать с этих чертовых Позняков. Его радость длилась недолго. Они едва успели съехать с моста, проехали метров пятьсот, и уперлись в хвост огромной пробки.

– Черт… – выругалась женщина. – И здесь то же самое…

Бачо был более несдержанным в своих оценках ситуации. Вита давно не слышала такого забористого мата.

– Все через жопу сегодня. Недаром ведь женский день!

Вита подозрительно покосилась на пассажира, который в отчаянии треснул здоровым кулачищем по подлокотнику.

– Вы часом не шовинист?

– На чем основаны подобные выводы?

– Исключительно на ваших словах о том, что через одно место у вас все исключительно из-за женщин.

– А что, разве это не так? Где женщина – там вечные проблемы. – Бачо насупился и отвернулся к окну, в попытке понять, что там впереди происходит. Если авария крупная – встанут намертво. Он в этих краях каждую трещинку на дороге знает. До собственного дома рукой подать.

– Вы это серьезно? – подозрительно уставилась на мужчину Вита.

– Феминизм, эмансипация, все дела… И не сиделось ведь за мужиком! А что в том плохого, я вас спрашиваю?

– Плохого? Да ничего. Многие бы женщины с радостью вернули бы все на круги своя. Да только не за кем им сидеть. Знаете ли, мужик нынче измельчал.

– Сами их к такому приучили – теперь жалуетесь.

– Да не жалуюсь я! Просто и вы мыслите стереотипами какими-то. Из крайности в крайность… – Вита выпалила свою тираду и резко отвернулась к окну. От этого движения ее немаленькая грудь всколыхнулась, привлекая внимание Бачо. Он скосил глаза, застыл так на некоторое время, и уже более заинтересованно поднял взгляд вверх. Хороша. Не иссушеная, как нынешние идеалы красоты, но и не расплылась, подобно многим женщинам, махнувшие на себя рукой. Подтянутая, с тонкой талией, шикарной грудью, размера – не меньше четвертого, ну а попку он еще утром заценил. Губы пухлые и свои, что немаловажно, нос ровный, немного курносый. Впрочем, это бросается в глаза, только когда она находится в профиль. Глаза большие зеленые, ну а волосы… Огонь.

– Это ваш естественный цвет волос?

– А? – Вита не сразу сообразила, о чем ее спрашивают.

– У вас красивый цвет волос. Он от природы?

Бачо показалось, что женщина несколько смутилась. По ее лицу разлился розовый румянец, что только подтверждало натуральное происхождение огненной гривы. Рыжие краснели моментально.

– Я не крашу волосы, если вопрос об этом.

– Очень красиво, – зачем-то повторил мужчина и снова отвернулся к окну. Скорее всего, для Виты его откровенность была непонятна. Но Бачо, как и большинство грузин, был достаточно прямолинейным. В отношениях с женщинами – так точно. И сейчас он не видел причины, по которой не мог бы сказать то, что думает, прямо. Впереди возмущенно засигналили. Беда в том, что, скорее всего, это ничего не даст. Пробки в этом районе случались нечасто, но уж если случались… Почему-то подумалось о том, что сегодня Восьмое марта, а его симпатичная водитель сидит с ним в машине, по его вине лишенная праздника. Если бы он не настоял его подвезти, возможно, она была бы уже дома, с любимым мужчиной, или семьей. Хотя… что-то он не видит у нее на пальце кольца. Да и не звонит никто, обеспокоенный.